Долгожданный рейс

Глава 7

Лондон совсем не был похож на Монреаль.

Памела прошла мимо командира к освещенной панели в здании операционного отдела, отвечая на вопросы и приветствия: «Да», «Спасибо», «Рейс был очень приятным», «Нет, с пассажирами было легко, никто не нервничал». Все вокруг было серого и черного цвета, как будто сделано из металла — железа, стали и олова. И лондонский аэропорт, и сельская местность вокруг него, и небо над ними. Сильный северо-западный ветер гнал тяжелые облака по ночному небу.

Там, в Монреале, яркое солнце сверкало на последнем в этом сезоне снегу. За городом ели, холмы, раскрашенные деревянные дома замерли, затаив дыхание, под роскошным белым покрывалом. Небо там было таким ярко-голубым, каким оно бывает только на открытках. Не хватало только двух фигур, мужчины и девушки (ее и Роджера, если это возможно), чтобы все превратить в сказку.

Торопясь пройти через таможню, паспортный контроль и пищеблок, Памела заставила себя вернуться к реальности, к холоду и сырой земле лондонского аэропорта. Она перестала думать о несостоявшемся свидании с Роджером в Монреале, совсем не чувствовала усталости, и ее не угнетал Лондон с его промозглым холодом. Как-нибудь Роджер Карсон найдет способ связаться с ней. Месяцы полетов научили ее чувствовать, когда люди говорят легко и даже легкомысленно о вещах, которые очень много для них значат. Как, например, бывает, что человек посмеивается, говоря о моторах на самолете, в то время как сам по-настоящему беспокоится о том, чтобы они не подвели. Она уже очень хорошо это знала. Или, например, эмигрант из Шотландии, делающий вид, что беззаботно возвращается к своей семье после двадцати лет отсутствия. Или пожилая дама, притворяющаяся, что ей было очень скучно на крестинах первой внучки. В конце этого длинного списка она могла бы добавить: «Или, например, Роджер Карсон и его нарочито легкое приглашение провести вместе день на лыжной прогулке».

Памела торопливо прыгала через лужи на бетонном поле, спеша в комнату отдыха экипажей. Она решила, что Роджер Карсон обязательно должен написать ей. И сейчас ей не терпелось поскорее выяснить, нет ли от него письма.

В ячейке на букву «X» лежала толстая пачка писем. Разобрав ее, Памела вытащила открытку и служебную бумагу.

И ничего от Роджера Карсона. Не особенно вдумываясь, она прочитала почту. Открытку прислала маленькая девочка, за которой Памела присматривала, когда та летела в новую школу в Сассексе. Она писала, что до каникул осталось только семь недель, и жаловалась на ужасную погоду, В служебной записке был список стюардесс, которым необходимо пройти дополнительное обучение в связи с переходом на более современные авиалайнеры, на которых установлены более мощные двигатели, большие кухни с современным оборудованием, совсем другая система выключателей, пробок и люков для выхода. Ее имени в списке не было. Зато, как с легкой завистью заметила Памела в нем было имя мисс Уэнворт.

Памела еще раз просмотрела письма в ячейке. Без сомнения, от Роджера Карсона ничего нет. Чтобы окончательно убедиться в этом, она на всякий случай проверила соседние ячейки. Письма не было.

«Это ничего не значит», — говорила она себе, когда не спеша шла по дороге, машинально бросив «спокойной ночи» полицейскому, стоявшему в воротах аэропорта. Роджер вполне мог взять ее адрес в операционном отделе или в отделе кадров и написать на адрес миссис Райли. По существу, думала она, давая себе еще один шанс, зная Роджера, трудно представить, что он будет писать в аэропорт.

Сидя в автобусе, Памела была абсолютно уверена, что дома ее ждет письмо. Когда она сошла на остановке, эта уверенность начала улетучиваться. Вставляя ключ в замок, она уже сомневалась. А взяв пачку писем, которая ожидала ее на столике в холле, Памела убедилась, что письма от Роджера среди них нет.

В доме было пусто. Марджери сейчас в рейсе и не вернется до понедельника. Миссис Райли, как предположила Памела, отправилась на свою еженедельную тайную прогулку. Не было смысла так спешить сюда. Она прочитала письмо из дома, и ей внезапно отчаянно захотелось к родным. Может быть, она осмелится попросить у компании отпуск на несколько дней.

На случай, если зазвонит телефон, Памела оставила дверь в спальню приоткрытой и села писать длинное письмо домой. Потом приняла ванну и легла в постель. Когда она засыпала, каждый слабый шум казался ей резким телефонным звонком.

На следующее утро Памела долго спала, поэтому и не услышала, когда наконец зазвонил телефон.

Миссис Райли пошла по скрипучей лестнице позвать девушку к телефону и, не поднявшись, как всегда, на три последние три ступеньки, крикнула ей:

— Это вас, дорогая! Мисс Хагис, вас! Вы там, милочка?

После рейса Памела обычно спала очень крепко. Как будто издалека до нее доносился голос миссис Райли: «Это вас, дорогая!» Потом хозяйка постучала в дверь. Заглянула в комнату. Памела никак не могла вытащить себя из глубокого сна. Она слышала, как миссис Райли сочувственно говорила:

— Вы так устали. — Потом добавила: — Вас к телефону, дорогая.

Памела сбросила с себя одеяло и потянулась за халатом. С полузакрытыми глазами опустив ноги на пол, просунула их в тапочки, стоящие у кровати.

— Я приготовлю вам свежий хороший чай, — сказала миссис Райли, направляясь к двери. — И потом, пожалуй, опять лягу.

— Минуточку, миссис Райли, — торопливо остановила ее Памела. — Кто это?

— Мне кажется, это из аэропорта, — с достоинством ответила миссис Райли. — Иначе я не стала бы вас будить. Но он сказал…

— Он? — переспросила Памела. — Вы говорите, что это он?

Удивившись, миссис Райли кивнула. Насколько она помнила, из операционного отдела всегда звонил «он».

— Сильный мужской голос, — сообщила она, с изумлением наблюдая за Памелой, ринувшейся вниз по лестнице.

Памела нежно взяла трубку.

— Здравствуйте, — тихо сказала она, прижимая трубку к губам.

— Здравствуйте, — твердо ответил голос из операционного отдела. — Мисс Хагис?

Памела молчала.

— Мисс Хагис? Это мисс Хагис?

Ответом сначала был только приглушенный звук, а потом еле различимое: «Да».

— В субботу вы летите в Нью-Йорк, рейс 951/17, — коротко проинформировал ее голос и сообщил время вылета из лондонского аэропорта.

— Спасибо, — ответила несчастная Памела. Ей казалось невозможным признать, что звонок не имеет никакого отношения к Роджеру Карсону. Поэтому она спросила у оператора фамилии членов экипажа, с которыми летит, хотя никогда раньше не делала этого.

Очень коротко, явно не одобряя ее интерес, он перечислил фамилии.

— Спасибо, — еще раз сказала Памела и положила трубку. Роджера Карсона среди членов экипажа не было. Она стояла в холле, автоматически завязывая пояс халата и не понимая, что ей делать дальше.

— Опять улетаете? — спросила миссис Райли, тихо выходя из кухни с большой чашкой крепкого горячего чая.

— Через два дня, — ответила Памела, автоматически улыбаясь, как будто была рада этому сообщению. — Я прилетела вчера, значит, у меня три свободных дня. — После рейса через Северную Атлантику им давали не меньше трех выходных. — Как хорошо… — вздохнула Памела, она пила чай и все еще неуверенно улыбалась миссис Райли.

Все утро она провела дома, говоря себе, что ей надо постирать, что-то починить и убрать. Эти дела позволяли ей быть рядом с телефоном. Однако телефон молчал, и опять Памеле пришлось придумывать причины, почему Роджер не смог связаться с ней. Конечно, самое простое и легкое объяснение, возможно, и было самым правильным. Он просто не очень старался. Она вздохнула и продолжила работать.

Наконец внизу она услышала шаги, слишком быстрые для миссис Райли.

— Это ты, Марджери?! — радостно крикнула Памела, перегнувшись через перила.

— Она самая, — ответил веселый голос. — Что ты там делаешь наверху?

— Да разную ерунду. Я сейчас спущусь.

— Давай поскорее.

— Иду, иду. — Памела бегом спустилась по лестнице. — Ну как, хорошо слетала?

— Нормально. Хороший экипаж, симпатичные пассажиры, приличная погода, — ответила Марджери. Она сдвинула шапочку на затылок и зевнула. — Я бы не прочь поспать немного. — Она улыбнулась Памеле. — Кстати, я видела новый авиалайнер. Он как раз перед нами шел на посадку. Первый из новых самолетов.

Памела сказала, что не предполагала увидеть их так скоро.

— Самое плохое в нашей работе, — засмеялась Марджери, — то, что всегда чего-то не знаешь, хотя в это и трудно поверить. Всегда большие провалы. Немного живешь в Англии, немного в дюжине других мест по всему миру, а большая часть жизни проходит в воздухе.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — грустно сказала Памела. — И никогда не можешь нагнать упущенное. Никак не получается начать с того, на чем остановился.

— Ты сказала так, как будто это для тебя очень серьезно. — Марджери удивленно подняла брови.

В этот момент из кухни появилась голова миссис Райли, которая сказала, что пора обедать, если они ничего не имеют против жареного мяса и картошки.

Марджери прошла через холл в маленькую туалетную комнату помыть руки, продолжая через плечо разговаривать с Памелой.

— Некоторые экипажи уже работают на новых авиалайнерах. Летают в Штатах. Думаю, это у них недельный ознакомительный курс.

Марджери с удивлением смотрела на Памелу, которая стояла в дверях, крепко прижав руки к груди.

— Кто? — спросила она. — Кто там сейчас? Кто-нибудь, кого я знаю?

Марджери вытерла руки, причесалась и только после этого сказала:

— Командиры Джефферсон, Алдрих, ну и, конечно, все главные.

— А инженеры? — спросила Памела сдавленным голосом, сразу выдавшим ее. — А главные инженеры?

— Естественно, — ответила Марджери, как будто ничего не заметив, — естественно, мистер Карсон тоже там.

— Когда он… когда они улетели?

— Думаю, пару дней назад. Но я не уверена. Даже не представляла, что тебе это может быть интересно. — Марджери повернулась и обняла подругу. — Так вот кто это? — мягко сказала она и опустила руку. Девушки пошли в маленькую столовую. — Я очень рада.

Памела продолжала молчать. Потом неожиданно улыбнулась:

— Боюсь, что радоваться нечему. У меня не было ни одного свидания с ним.

— А он тебя приглашал?

Памела гордо кивнула.

— А ты бы пошла? — спросила Марджери. — Должна сказать, что даже само приглашение от такого человека, как Роджер Карсон, значит очень много.

Памела рассказала ей о том, что произошло в районе Гусиного озера и как компания прислала другой самолет.

— Не повезло, — посочувствовала ей Марджери. — А сейчас он опять на другом конце света. Устроить свидание с нашей профессией — это все равно, что заставить два пинг-понговых шарика столкнуться в воздухе.

— И тем не менее, — весело сказала Памела, — сейчас я знаю, что он просто не смог связаться со мной, а остальное не имеет значения. — Она с аппетитом набросилась на говядину.

Остальные дни пролетели незаметно. На следующий день Марджери слетала в Париж и вернулась, вся бурлящая от радости в предвкушении того, что она и Лорна Франтон-Джеффри тоже полетят через Северную Атлантику. А мисс Уэнворт назначили старшей стюардессой.

В субботу Памела была в лондонском аэропорту, готовясь к рейсу в Нью-Йорк. Через пять дней она вернулась домой. Рейс прошел спокойно, легко, без всяких происшествий. Памеле даже с трудом верилось, что он вообще состоялся — настолько все было гладко.

В огромном водовороте многочисленных рейсов она опять потеряла Марджери. Возвращаясь домой, она узнавала, что подруга только что улетела. Как-то они встретились в Шенноне, где Марджери стояла с двумя детьми, летящими без взрослых. Но Памела вела в зал ожидания длинную цепь нервных пассажиров. На летном поле, дул штормовой ветер, и они только помахали друг другу рукой.

Однажды в Исландии она встретилась с JIopной за чашкой кофе. Во время того же рейса мельком видела мисс Уэнворт в нарядном платье, благоухающую дорогими духами. В Нью-Йорке она садилась в такси вместе с каким-то командиром. В конце концов до Памелы дошла новость, что Роджер вернулся в Англию, ее сообщил бортинженер, когда они находились посреди Атлантического океана, летя на запад.

И вот однажды она стояла наверху пассажирского трапа, ожидая пассажиров в Нью-Йорк. Погода была вполне приличная, хотя и с сильным восточным ветром, но тем не менее он позволял им сделать беспосадочный перелет из Лондона в Нью-Йорк.

С ними летели шесть сотрудников компании. Часто в такой ситуации среди них оказывался знакомый, с которым можно было поболтать, пока все в салоне спали, и на которого можно было положиться, когда приходилось успокаивать нервного пассажира. Эти шесть человек могли сделать рейс более приятным.

Через десять минут она обнаружила, что на этот раз одним из шести оказался Роджер Карсон.

— Привет, Памела, — сказал он. Прыгая через ступеньки, Роджер поднялся в салон и бросил сумку на полку. Все остальные уже были на борту. Он совсем не удивился, встретив ее, и вел себя так, как будто такие встречи с ней были обычным делом.

Памеле хотелось спросить его, зачем они летят в Нью-Йорк, сколько времени он будет там, хотелось перекинуть мост через все те недели, которые прошли с момента, как компания разорвала их хрупкие отношения. Она хотела сделать то, что сама считала невозможным, — просто начать с того места, где они остановились.

— Вы знаете, где ваше кресло, мистер Карсон? — с трудом переводя от волнения дыхание, спросила Памела.

Из-за смущения эта фраза прозвучала так, как будто она хотела избавиться от него.

— Да, спасибо. Знаю, — слегка насмешливо и довольно сухо ответил он.

Она наблюдала, как Роджер прошел по салону и занял свое кресло рядом с кабиной пилотов. Через какое-то время заметила, что он осматривается по сторонам, как бы желая сменить место. Но самолет был полон. Оставалось единственное пустое кресло, где обычно сидит стюардесса во время взлета и посадки.

Когда Памела шла по салону, проверяя, как пристегнуты пассажиры, Роджер внимательно изучал руководство по эксплуатации самолета. На мгновение опустив книгу, он ободряюще улыбнулся ей. Однако обостренная чувствительность неразделенной любви подсказала ей, что эта улыбка была уже чуть холоднее, чем та, с которой он поздоровался.

Памела доложила командиру о том, что на борту все в порядке, и пошла на свое место. На этот раз техническое руководство интересовало мистера Карсона куда больше, чем стюардесса. Она поздоровалась с командиром другого экипажа, сидящим позади Роджера, и с улыбкой спросила его, нравится ли ему иногда быть пассажиром, хотя и знала, что нет. Оба рассмеялись.

— Ненавижу, — улыбаясь, ответил он. Махнул рукой на экипаж, сидящий перед ним, и, вздохнув, сказал ей: — Знаете, мы перегоняем самолеты. Скоро привезем еще один новый авиалайнер. «Эйбл Зебра».

Памела кивнула ему и пошла дальше. Ей уже было ясно, что в салоне находятся по крайней мере два пассажира, о которых ей придется особо позаботиться: американская дама, сидящая через два ряда впереди от нее, и мужчина средних лет с красным лицом и небольшими усами. Он уже выглядел раздраженным и сердитым. «Верные признаки беспокойства и нервозности», — подумала Памела.

Через два часа это стало очевидным. Краснолицый мужчина, мистер Синклер, был недоволен всем: неудобное кресло, крыло закрывает вид из иллюминатора. Сначала ему было очень жарко, а через десять минут он замерз, он хотел кофе, когда она приносила чай, потом требовал фруктовый сок. Временами Памела поглядывала на миссис Харлингам, сидящую на двадцать восьмом кресле.

Если мистер Синклер становился все требовательнее и его голос звучал все громче, то американская дама все больше уходила в себя. Она закуталась в меховое пальто, которое отказалась сдать при посадке на самолет, и закрыла испуганные голубые глаза, казавшиеся удивительно молодыми.

Перед обедом Памела разносила по салону шерри. Но американка отрицательно покачала головой и быстро закрыла глаза, как будто даже вид еды или питья делал ее состояние еще хуже. А вот мистер Синклер попросил вторую порцию.

Работа многому научила девушку. Она хитро наблюдала за стаканом мистера Синклера, понимая, что две порции шерри и хороший обед успокоят его. Но знала она также и то, что избыток алкоголя на такой высоте, которая усиливала его действие, может создать проблему. С беспокойством и материнской заботой Памела следила, как он отправлял в рот каждый кусок нежного бифштекса. И когда тот начал зевать, она почувствовала себя победительницей.

Стюардесса принесла подушку и заботливо подложила ему под голову. Откинула назад кресло, чтобы можно было вытянуть ноги. И была наконец награждена легкой улыбкой, которая, казалось, просила прощения за свое присутствие на таком агрессивном лице. Через несколько минут мистер Синклер уже спал.

Как только появилась свободная минута, Памела подошла к американке.

— Вы не очень хорошо себя чувствуете, миссис Харлингам?

— Все в порядке, дорогая, — стараясь, чтобы ее голос звучал бодро, ответила дама. Но ее лицо было почти прозрачным, а седые волосы под модной шляпкой сухие и безжизненные. На лбу выступили крошечные капельки пота. Памела видела, что, несмотря на все усилия скрыть это, миссис Харлингам была очень больна.

Моторы монотонно гудели в ночи. В салоне все было спокойно.

— Вы недавно болели? — мягко спросила Памела.

— Да, дорогая, болела, — подтвердила миссис Харлингам. — Я приехала в Европу отдохнуть и через месяц заболела. Несколько недель провела в больнице. Но мне очень хотелось вернуться домой в Нью-Йорк. — Она устало улыбнулась Памеле. — Знаете, как это бывает, когда вы не очень хорошо себя чувствуете и находитесь бесконечно далеко от дома.

Памела улыбнулась, сочувствуя ей.

— Врачи не были склонны разрешить мне лететь самолетом. Но я сказала, что никогда не вынесу поездку морем. Особенно зимой. Поэтому они дали мне вот это. — Миссис Харлингам показала маленькую круглую коробочку с пилюлями. — Они помогают мне держаться. Самолет совсем не качает. Не правда ли?

— Да, и мы долетим быстро, — успокаивающе сказала Памела. — Обычно мы должны останавливаться в районе Гусиного озера или Гандере на заправку. Но с этим рейсом вы будете дома спустя несколько часов. — Разговаривая с миссис Харлингам, девушка видела, что губы и ногти той совсем потеряли цвет.

— Извините меня. Я скоро вернусь, — сказала она и пошла в конец самолета.

— Не поможете ли вы мне? — обратилась Памела к довольно скромной женщине, сидящей в кресле рядом с кухней.

— Конечно, если смогу, — ответила удивленная пассажирка, а сама подумала, что обычно бывает наоборот.

— Через два ряда впереди сидит дама. Она не очень здорова. Не возражаете ли вы пересесть на ее место, так, чтобы она была рядом со мной? Тогда я все время буду видеть, что с ней происходит.

Женщина улыбнулась и сказала, что, конечно, она пересядет, и сделает это с удовольствием. Вдвоем они помогли миссис Харлингам пересесть назад и завернули ее ноги в пару одеял.

— Может быть, вы съедите что-нибудь легкое? — заботливо спросила Памела. — Например, омлет?

Миссис Харлингам слегка заинтересовалась.

— Может быть, но только маленький. Не будет ли это вам сложно готовить специально для меня? — Ее голос становился все тише, как будто ей было трудно даже закончить предложение.

Памела быстро пошла в кухню, включила маленькую электроплитку, взбила яйца и поджарила омлет. Поставила тарелку на пластмассовый поднос и постаралась как можно красивее разложить вокруг тончайший ломтик черного хлеба, кружочек масла и бумажную салфетку, сложенную в виде лилии.

Омлет получился очень аппетитным. Даже слегка покраснев от гордости, Памела поставила поднос на столик перед миссис Харлингам.

Большинство пассажиров уже спали. В салоне тускло горел ночной свет. Под постоянный шум моторов Памела тихо рассказывала американке о своей работе, о полетах, о местах, где она побывала.

Миссис Харлингам тоже была в некоторых из них во время своего, так неожиданно оборвавшегося путешествия по Европе. Они обменялись впечатлениями о Париже, Афинах и Риме.

— Мне хотелось бы побывать и на Ближнем Востоке, — поделилась своей мечтой миссис Харлингам, доедая последний кусочек омлета. Похоже, что она съела бы еще. — Хотя уже не смогу, конечно. Расскажите мне о Каире… И маленький кусочек сыра, пожалуйста. Да, и булочку, если это вас не затруднит.

Разговаривая с американкой, Памела видела, как исчезает ее нервозность. На лице появилось спокойное выражение.

Командир, проходя по салону, с пониманием посмотрел на них.

— Мы летим даже быстрее, чем рассчитывали, — сказал он. — Сильно помогают восточные ветры.

— Во сколько мы должны прилететь, сэр? — спросила его Памела.

— С этим ветром около полуночи по местному времени. — Он улыбнулся. — Самый быстрый в моей жизни рейс на запад.

Когда они снова остались одни, миссис Харлингам рассказала о своей семье: муж ее умер, а замужняя дочь живет в Калифорнии.

— Но я не хочу туда переезжать, дорогая. Мне очень хорошо в Нью-Йорке.

— Кто-нибудь будет встречать вас там? — поинтересовалась Памела.

— Очевидно, никто. Шофер живет в другом месте, а горничная взяла отпуск. Мне не хотелось вызывать ее, она все равно возвращается в четверг.

— До четверга еще два дня, — заметила Памела.

— О, я как-нибудь справлюсь. В аэропорту возьму такси.

Но Памела не была в этом уверена. Особенно когда узнала, что миссис Харлингам будет одна в квартире. Она даже слышать не хотела о том, чтобы вызвать на дом доктора.

— Мне становится лучше с каждой минутой, — убежденно сообщила она. — И, чтобы доказать это, сказала, что немного поспит.

Памела еще примерно час наблюдала за американской дамой. Вдруг в кухне раздался звонок, связывающий ее с кабиной пилотов.

Она встала и прошла вперед. Командир, летящий с ними пассажиром, и Роджер Карсон стояли за спиной пилотов, так что ей пришлось пробираться к левому креслу.

Командир самолета обернулся к ней с приятной улыбкой и попросил:

— Пожалуйста, чай, мисс Хагис, если у вас сейчас есть время. Для всех. И посмотрите, пристегнуты ли пассажиры. Наверное, сейчас начнет болтать.

— Да, сэр. — Памела быстро направилась к выходу.

На лице Роджера Карсона, смотревшего на нее, появилась мимолетная улыбка, которая обычно возникает при встрече с едва знакомым человеком. Он посторонился, дав ей возможность пройти. Памела поблагодарила его голосом, звучавшим, к ее стыду, слишком вежливо и холодно. Девушка слышала, как Роджер продолжил разговор со вторым пилотом, как будто она и не существовала вообще.

— Нет, не то чтобы они совсем другие, — он говорил о новых авиалайнерах, — но гораздо мощнее при взлете и лучше…

Дверь за Памелой захлопнулась, и она оказалась отрезанной от продолжения разговора. Девушка приготовила поднос с чаем для экипажа и, отнеся его в кабину, проверила, как пристегнуты пассажиры. Потом села на свое место и стала ждать.

Болтало не очень сильно. После длительного спокойного полета это было похоже на кратковременный шторм. То они летели, ровно гудя, вдоль гигантской пещеры, залитой лунным светом с редкими кучевыми облаками, похожими на декорации, разбросанные по пустынному небу. В следующий момент их захватывал серый туман, капли которого, как пот, выступали на крыльях лайнера. Самолет начинал прыгать, дрожать и нырять вниз.

Миссис Харлингам проснулась. Ничего не понимая, тонкими руками она вцепилась в подлокотники кресла.

— Ничего страшного, миссис Харлингам, — успокоила ее Памела, прежде чем та успела задать вопрос. — Через несколько минут мы выберемся из этого. Просто огромные облака. — Она заметила, что американка смотрит на пристегнутый ремень, который накинула на нее Памела, пока та спала. — Мы так делаем, чтобы вы случайно не ударились. Это может случиться, особенно если человек спит.

Сильный порыв ветра тряхнул самолет. Миссис Харлингам крепко ухватилась за руку Памелы.

— Как только все успокоится, я сделаю вам чай, — сказала девушка. — Вы не успеете заметить, как мы будем в Нью-Йорке.

Так же внезапно, как самолет влетел в плотное облако, он оказался в чистом небе. Вокруг него сверкали серебристые облака. Капли на крыльях превратились в алмазы. Как бы гордясь собой, самолет ровно полетел дальше.

— Последняя часть полета, всегда самая приятная, прошла очень быстро. Экипаж, понимая, что на руках у Памелы больная женщина, не требовал от нее многого. Командир подошел к ней и, посмотрев на спящую миссис Харлингам, заметил:

— Кажется, ей лучше.

— Да, ей сейчас хорошо, — кивнула Памела.

Прежде чем самолет начал снижение, она приготовила легкий завтрак. В Нью-Йорке еще, должно быть, полночь, а в Англии, откуда они улетели, уже приближался рассвет. На табло, куда штурман переносил информацию о полете, Памела видела, что в Нью-Йорке холодно, идет снег и на дорогах лед.

Когда она работала на кухне, Роджер прошел в мужской туалет побриться. Памела слышала, как в нескольких шагах от нее жужжит бритва. Девушка подумала о том, что он наверняка должен был видеть ее и, возможно, скажет ей что-нибудь на обратном пути. Конечно, это не будет так романтично, как в темноте заснеженного аэродрома, но ведь она сейчас была одна в конце мирно спящего салона. И если он заговорит, то может просто сказать: «Мы пропустили наш день в Монреале. Но сейчас будем в Нью-Йорке. Здесь нельзя кататься на лыжах, но, может быть, вам интересно посмотреть статую Свободы, паром на остров Стейтен, небоскреб Эмпайр, Таймс-сквер, Радио-Сити и огни Бродвея».

Тут ей пришлось остановиться в своих размышлениях. Кто-то из экипажа присоединился к Роджеру. Она слышала, как Карсон обратился к нему:

— Как обычно, останавливаемся на ночь в отеле «Баррингтон». Завтра днем вылетаем в Чикаго за новым авиалайнером и на следующий день возвращаемся в Англию.

Теперь она знала его программу. Памела увидит Роджера в автобусе из аэропорта в отель и еще немножко утром перед отлетом в Чикаго. Может быть, он пригласит ее на ленч.

Памела подавала завтрак мистеру Синклеру; выспавшись, пассажир радовался, что они подлетают к Нью-Йорку, выглядел он прекрасно. В это время мимо нее проходил Роджер.

— Извините, — сказал он и улыбнулся, уступая ей дорогу в узком проходе между креслами. — Уже недолго.

На мгновение ей показалось, что он имел в виду не только окончание рейса, но также и то, что наконец они будут вместе, возможно, по дороге в отель, свободные от службы. И тогда у них будет время поговорить.

— Да, недолго, — ответила она голосом, к которому снова вернулась жизнь.

Но все вышло не так, как хотелось Памеле. После посадки она быстро попрощалась с пассажирами, прошла через таможню и забежала в комнату отдыха экипажей, чтобы со всеми вместе ехать в отель. Там Памела увидела дежурного по аэропорту. Все еще тревожась о миссис Харлингам, она объяснила ему ситуацию:

— Я подумала, что, может быть, кто-нибудь из дежурных девушек проводит ее до дома, чтобы с ней было все в порядке.

Дежурный задумался.

— Ей сейчас лучше, — продолжала Памела, — но раньше она очень плохо себя чувствовала.

— Понимаю, — служащий почесал подбородок, — говорите, дежурную девушку?

Он смотрел на невысокую фигурку в синей форме, стоящую перед ним.

— Мисс Хагис, — сказал он, — я понимаю, что у вас был трудный рейс и вы, наверное, устали. Вот я думаю… — Он остановился и потом продолжил: — Аэропорт очень загружен. У нас на два часа задержался рейс на восток, и просто не хватает рук…

Памела прямо смотрела ему в лицо. Дежурный извиняющимся тоном произнес то, что она и ожидала:

— Могу я попросить вас проводить миссис Харлингам до ее дома?

Машина быстро мчалась по огромному кольцу вокруг плоской песчаной пустыни аэропорта. Памела молчала. И потому, что она очень устала, и потому, что просто не знала, о чем дальше говорить, но главным образом потому, что с грустью думала, как мало они с Роджером общались во время рейса. А теперь в Нью-Йорке она даже не успела пожелать ему спокойной ночи.

Миссис Харлингам сидела рядом и время от времени повторяла:

— Как замечательно, что вы поехали со мной, дорогая. — От усталости ее голова падала набок, а Памела периодически подбадривала ее:

— Уже скоро вы сможете лечь в постель.

Навстречу им летели огромные уличные фонари. Иногда в противоположную сторону мчались случайные такси. Даже в этот час над ресторанами светились красные, зеленые и синие неоновые огни. Везде висели яркие и нарядные рекламные щиты, но вся это праздничность не трогала Памелу. Она чувствовала себя более одинокой и несчастной, чем когда-либо. Ее разлучили с экипажем. Продолжая выполнять свои обязанности, понимая, что должна это сделать, и сочувствуя американке, она остро ощущала свое одиночество в этом незнакомом, чужом городе.

Машина пронеслась по решетчатому мосту Триборо через реку Ист. Памела слышала, как миссис Харлингам скомандовала водителю:

— Пятая авеню.

Они проехали по Сорок девятой улице и остановились перед красным светофором на углу, как раз напротив отеля «Баррингтон», где всегда ночевали экипажи компании «Скайуайд». Потом знакомый навес и грязноватая стеклянная дверь исчезли, когда они резко повернули на широкую, идеально гладкую Пятую авеню.

Проехав еще пару километров, они остановились перед высоким домом. Миссис Харлингам и Памела вышли из машины. Водитель внес за ними их вещи в огромный освещенный мраморный холл, в дальнем конце которого располагалась позолоченная кабина лифта.

Они поднимались наверх. На табло мелькали цифры: 6, 7, 8, потом 21, 22. Казалось, этому не будет конца. Наконец лифт дрогнул и остановился. Двадцать шестой этаж.

— Мы на самом верху, дорогая, — сообщила миссис Харлингам, ища ключи в сумочке. — Знаете, здесь гораздо тише. А сад на крыше очень хорош летом.

Она открыла белую дверь и включила свет. Памела шагнула на ковер винного цвета и почувствовала, как ее ноги утонули в роскошной мягкой шерсти. Миссис Харлингам расплатилась с таксистом и храбро попробовала сыграть роль хозяйки.

— Проходите в гостиную и садитесь, дорогая. Потом я покажу вашу комнату. — Должно быть, она увидела удивление на лице Памелы и продолжила: — Я послала записку жене дворника, и она приготовила постели.

— Но я думала… — растерянно начала Памела.

— Что вы вернетесь в отель. Так поздно ночью? — Не хочу даже слышать об этом. — Миссис Харлингам так грустно смотрела на девушку, что, несмотря на бодрый голос, Памела поняла, как ей не хотелось оставаться одной.

— Конечно, с удовольствием. Если вы уверены, что это правильно, — без колебания сказала юная стюардесса.

— Дорогая, я буду просто счастлива.

Гостиная была огромной. Вдоль одной стены шло окно, из которого Памела видела сеть разноцветных огней Нью-Йорка. Миссис Харлингам потянула за красивую кисть, и темная бархатная штора закрыла вид города.

— Ну вот, мы и вернулись, — чуть веселее сказала хозяйка. — Пусть будет больше похоже на дом.

Памела рассматривала серый ковер на полу, яркие ковры из Тебриза и оригинальные современные картины на стенах, странно контрастировавшие с французской мебелью, обитой вышитым атласом. Она чуть улыбнулась, мысленно сравнивая эту комнату и гостиную в доме миссис Райли. Миссис Харлингам суетилась в сверкающей белой кухне. Она поставила кастрюлю с молоком на большую, безукоризненно чистую плиту.

— Горячее молоко, — сказала она. — Я всегда пью горячее молоко на ночь. Вы ведь тоже выпьете чашку, детка?

Через полчаса Памела была в своей комнате; огромная кровать, обитая красным атласом, в изголовье панель из резного позолоченного дерева. Прежде чем лечь между непривычно роскошными простынями из розового шелка, девушка постояла перед окном, всматриваясь в темное небо Нью-Йорка. Погода прояснилась, и луна, как желтая циркулярная пила, мчалась сквозь облака, разрезая их на куски. Она видела знаменитый небоскреб Эмпайр, здание компании «Крайслер», Радио-Сити — все эти огромные здания с нелепыми шапками из белого снега стремились ввысь, навстречу рассеянным по небу звездам. Ее глаза искали знакомый силуэт.

— Спокойной ночи, — тихо сказала она высокому квадратному зданию отеля «Барринггон», где спал Роджер Карсон. — Спокойной ночи и приятных снов.