Дом, в котором ты живешь

Глава 12

На следующий день по дороге на работу я почувствовала: тошнит. Вчерашние салат из дыни с коньяком, жюльены, севрюга? Нет! Еда была превосходной и вспоминалась без всякого отвращения. Тогда в чем дело?

На уроке из-за пустяка накричала на Макарову, а дома, обнаружив дырку на колготках, разрыдалась неожиданно для самой себя.

К вечеру я была в панике. Говорила же мне Иза… Недолго думая, набрала ее телефон.

— Ах ты пропащая душа! — обрадовалась Иза, и по голосу я догадалась, что с коттеджами обошлось. — Когда придешь, новая русская?

— Иза, можно завтра?

— Я после обеда работаю, заходи. Мальчишкам привет. Как они с новым папой?

В поликлинику я шла на ватных ногах: боялась подтверждения догадок, пугала Изина ирония— она была мастерица по этой части.

— На ловца и зверь бежит! — интригующе приветствовала меня подруга. — Минутку подожди, — она выскочила из кабинета и, быстро вернувшись, заговорила с насмешливой улыбкой: — У меня к тебе коммерческое предложение. Еще одно. Что получилось из первого, всем хорошо известно.

— Иза, может, посмотришь вначале? — взмолилась я.

— Ты что, плохо себя чувствуешь?

— Знаешь, неважно.

— Если и неважно, это не по моей части, — удовлетворенно сообщила Иза, снимая перчатки после осмотра и направляясь к раковине. — Сейчас давление померим… О, так и есть: сто на шестьдесят… не годится такое дело… выпишу тебе "витамины. — Она склонилась над бланком рецепта и продолжала профессиональным тоном: — Прогулки перед сном, фрукты, положительные эмоции.

— Иза, выпиши, пожалуйста, какие-нибудь контрацептивы… — попросила я.

— Не только выпишу, но и дам на пробу. — Она порылась в ящике стола и достала таблетки. — Вот смотри — схема приема. — И снова углубилась в писанину, но вдруг поинтересовалась: — А он ребенка не просит? Булыжная сказала: у него нет детей, а лет ему уже сорок…

— Не просит. По крайней мере, пока…

— Ну и радуйся, что пока. А там видно будет! — подвела Иза итог разговору и начала о своем.

Речь конечно же шла об очередной пациентке. Ленка Власова такая. Иза знала ее сот-ню лет: пришла на работу молодым специалистом и чуть ли не на первом приеме — Ленка, восемнадцатилетняя студентка художественного училища, рыдала у нее в кабинете, узнав, что беременна. Иза уговорила ее рожать, за что Ленка ей до сих пор благодарна.

Она родила девочку и назвала Катей, потому что это имя нравилось Изе. А теперь Катя вышла замуж и тоже родила девочку. А Ленка как раз встретила свою главную любовь.

— Ну, вроде как ты. Только, в отличие от твоего Давида, он не новый русский. Художник-иллюстратор. Теперь представь: квартира — крошечная двушка. И в ней: зять, дочка, внучка и любимый муж. Бессонные ночи, теснота, крики.

Больше всего Ленка боялась двух вещей: навсегда испортить отношения с дочкой и потерять творческую форму. Решили снять квартиру.

— А я при чем?

— Так ты можешь сдать!

— Я?

— Им как раз в этом районе надо и окнами на север.

— Почему на север? — удивилась я.

— Чтобы в течение дня не менялось освещение. Ленка маслом картины пишет. Ну, позвать ее?

На Ленке были светло-голубые, почти белые, джинсы и бордовый свитер в стиле кантри. Лет я бы ей дала тридцать. А, между тем, она уже бабушка.

— Понимаете, — у нее был резковатый голос и слишком длинная челка, которую она то и дело откидывала со лба, — мы пробовали через агентство. Но им надо комиссионные заплатить. Это месячная стоимость квартиры. Нам не осилить.

— Оставь ключи, Марин, — попросила Иза. — Лена вечерком зайдет, посмотрит.

— А Давиду говорить? — окончательно растерялась я.

— Да какое его дело?! Квартира-то чья? А тебе лишние деньги не помешают…

В общем, к Изе я шла с одной проблемой, а вышла от нее с другой!

Дениса дома не оказалось. А жаль: можно было бы посоветоваться. За последнее время он стал совсем взрослым. Илюшка сидел в столовой и громко, на всю квартиру, повторял правило: «Прилагательные изменяются по родам…» Олег валялся в гостиной перед телевизором. Я присела рядом и некоторое время тупо пялилась в экран.

С кем поговорить? Мама ужаснется. Ее нервы не выдержат калейдоскопа перемен. Да и ничего конструктивного не предложит — одни эмоции.

Позвонила Аньке.

— А я болею. — Она грустно улыбнулась в трубку. — Простудилась.

— Температура?

— Сегодня получше. Я в магазин пошла. Возвращаюсь домой, а навстречу мне…

— Сомов?

— Кошка! Пушистая, черная с рыжими пятнами, а грудка и кончики лап беленькие. Подошла и трется о ноги. Я ее подобрала, и мы теперь вдвоем. Знаешь, как ее зовут?.. Астра! Кошка Астра! Она пестрая, как осенний букет, и красивая, как звезда!

Про квартиру Анька сказала, что попробовать стоит однозначно. Тем более приличные люди и через знакомых. Цена, правда, скромная. Квартиры в нашем районе дороже в полтора-два раза. Зато без хлопот и без риска.

— И потом, у тебя будет своя копейка! — Анька мечтательно вздохнула.

Едва я повесила трубку, как телефон затрезвонил:

— Дениса можно? — спросил бойкий девичий голос.

— Его нет. Что передать?

— Пусть перезвонит… — Она не договорила.

— Кому?

— Он знает! — И моя собеседница отключилась.

Ну и нравы в этом городе! …Вечером я проверяла тетради, долго возилась с ужином, набрала несколько абзацев новой статьи и уже перед сном решила устроить допрос Денису:

— Что у тебя за девица?

— Дашка что ль? — Он усмехнулся.

— Она звонила. Я забыла передать, извини.

— Да это без разницы, ма. Я все равно не стал бы перезванивать.

— Почему?

— Так надо! — ушел сын от ответа.

Надо ж, как все быстро! Недавно покупал подарки, а теперь не может даже перезвонить. Куда уходит любовь? Исчезает, как летучий газ. Или умирает под гнетом обстоятельств, порой совершенно незначительных. Я снова вспомнила про Ленку Власову. Нужно все-таки поговорить с Давидом. Такая скучная, прозаичная тема, не имеющая ни малейшего отношения к нам двоим. Вот так все и случается. Постепенно.

— Давид… — Я набрала номер его сотового.

— Что случилось? — Он насторожился: я звонила редко.

— Ничего, просто я тебя жду.

— Правда, ждешь? — Его голос потеплел. — Уже еду.

…Деньги, которые давал мне Давид, я старалась тратить аккуратно. Но вчера не удержалась. В магазине «Мир семьи» купила пеньюар. Нежно-розовый, шифоновый, расшитый серебряными цветами. Эксклюзивная дорогая вещь. В прошлой жизни я даже не смотрела на такие.

В новом пеньюаре, со свежим макияжем, я уселась на пуф в прихожей и стала ждать Давида.

…Как странно он говорит: боюсь потерять тебя. Он делает для меня все возможное и невозможное. И я не скрываю, что счастлива с ним. Тогда откуда эти страхи? Чего он боится? На что намекает? Может, тут какая-то тайна… но нужно ли стремиться ее разгадать?

Хорошо Аньке… меньше знаешь, лучше спишь. И всегда у нее прекрасное настроение. Иногда загрустит, конечно, но тут же берет себя в руки. Может, и мне последовать ее правилу? Ни о чем не спрашивать, не беспокоиться, просто любить и быть счастливой?..

В замке резко повернули ключ, и Давид появился на пороге. Как я обрадовалась! Бросилась к нему, прижалась всем телом откровеннее, чем это следовало делать в прихожей. Он так жадно припал к моим губам — казалось, все произойдет прямо сейчас.

— Давид, — я с трудом приходила в себя, — пойдем ужинать…

Но пошли мы не ужинать, а в спальню.

— Какая ты красивая сегодня!

— Ждала тебя.

Мне совсем расхотелось говорить про Ленку Власову. Момент был уж очень неподходящим. Решила поделиться другой проблемой:

— Представляешь, у Дениса завелась какая-то наглая девица. Из современных. Даже приблизительно не могу представить, что у них за отношения.

— Уже нет никаких отношений. Значит, Денис и это обсуждает с Давидом.

Что ж, понятно — у того больше опыта!

— Давид, у тебя была девочка в школе?

— Была. Я ее в шахматы играть учил…

— А дальше что было?

— Да практически все.

— А теоретически?

— Летом перед выпускным классом мы ездили в Москву. Она заболела и не поехала Так все и осталось теоретически.

— Ах ты ловелас! — Мы расхохотались.

— Счастливое было время — лето перед выпускным классом, — задумчиво проговорила я. — У отца были гастроли в Питере, он взял меня с собой. Мне так понравился город.

— Чем занимался твой отец?

— Музыкой. Дирижировал оркестром.

Я живо представила то лето: отца, его музыку, благоухание лип в Летнем саду, пыльные кварталы Петроградской…

— Не отвлекайся! — Давид медленно расстегивал пуговицы на розовом пеньюаре, целуя шею, грудь, колени.

«Таблетки!» — промелькнуло у меня в голове.

Но было уже поздно.