Дом Воды и Воздуха (СИ)

Глава 1. Власть воды

Есть в приречных районах тайна… пугающая, интригующая, зовущая. Так и представляется: густой туман, бесчувственное тело, с легким плеском погружающееся в синюю пучину. Таинственные прохожие в зыбких закатных тенях, алые листья на темной воде…

Чьи секреты шепчет камыш? Что видели слепые окна заброшенного здания? Кто проложил цепочку следов на девственно белом снегу?

И мое любимое: что, алча крови, голодным взглядом следит за тобой из темноты?

Кровь для людей ценнее души и страха ее потерять, кровь это жизнь. Кто знает, что там в посмертии? Может, врут святоши и нет загробной жизни. Испустишь дух, сгниешь в могиле и все дела. Прах даст силу новым росткам, только ты этого не увидишь. Все равно будет, что там – розы или осот.

Да, вода притягивает смерть.

Первую жертву нашла на той стороне реки кампания молодых ребят, выбравшихся на природу порыбачить и отдохнуть от городской суеты и бетонных стен, в которых чувствуешь себя загнанным зверем. Вечный адов круг дом – работа – дом, ни глотка свежего воздуха. А тут простор, тихий плеск воды, птичьи серенады теплых последних дней…

В лучах не по-осеннему ласкового солнца лежащая у воды девушка казалась спящей – разметавшиеся пряди, трогательно сложенные под щекой ладони, сливочно-белая нежная кожа. Она была еще теплой, и запах духов мешался с едва уловимой нотой детской присыпки. Бросившийся на помощь парень не мог поверить, что светловолосая, красивая как фея девушка мертва – он делал искусственное дыхание двадцать минут, пока не приехали медики и полиция. Отрывать его от нее пришлось силой.

На девушке не было следов насилия, вскрытие показало идеальное состояние здоровья. Она могла бы прожить долгую и счастливую жизнь, если бы какой-то монстр не выпил ее ауру, разорвав связь души и тела.

Проводивший вскрытие патологоанатом оказался одним из «наших» и, заинтересовавшись отсутствием остаточного следа ауры, доложил об этом в управление йорт. А через два дня появилась еще одна жертва.

Теперь жертв пять, а расследование за две недели не продвинулось ни на шаг. Я не могу избавиться от скверного ощущения – следующим трупом стану я. За отсутствие результатов меня прикончит собственный шеф. Он эстет потому смерть будет мучительной, красивой и приведет почивших предков в благодушное настроение.

Такие вот скверные мысли кружились в моей голове этим чудесным осенним утром. Не радовали ни яйца-пашот, ни кусочек любимого трюфельного торта, ни новый костюм цвета слоновой кости. За окнами уныло барабанил дождь, клен ронял листья, как капли крови, и казалось, они вот-вот растекутся, смешаются с водой, потеряют насыщенный цвет.

– Прелестно выглядишь, дорогая, – поприветствовала меня подруга, запах влаги и горьковатый аромат листвы смешивались с запахом ее духов. – Этот цвет тебе к лицу.

Щеки Елены пылали здоровым румянцем, идеально завитые волосы белокурым водопадом стекали по плечам. Поцеловав меня в щеку, подруга сняла перчатки и села за столик, положив крохотную сумочку на колени.

– Бокал белого полусладкого и кусочек вашего бесподобного амстердамского пирога, – она одарила официанта улыбкой обещавшей щедрые чаевые, если он будет расторопен.

Сделав заказ, Елена достала длинный мундштук из амаранта, сигарету и непринужденно закурила, медленно пуская дым тонкими струйками. Одетая в брючный костюм черного цвета, белую старомодную блузку с жабо, в этом кафе она выглядела как старинная ваза среди ширпотреба из пластика.

Елена пребывала в отличном настроении, и его часть успешно передалась мне, наверняка не без помощи ее талантов. Последние сплетни на время вытеснили мрачные переживания. До чего же все-таки приятно на время забыть о работе и просто посидеть в кафе. Особенно в «Шоколаднице» с ее потрясающими эклерами и приличным кофе. Чистые столики, приятные официантки, и вид, открывающийся из окон: набережная и гуляющие влюбленные парочки, мамочки с детьми, подкармливающие голубей старики…

Я благодарна архитектору «развернувшему» город к реке. Раньше на этом месте теснились трущобы, ругались грузчики, сновали воры облегчающие тощие кошели в толкотне, дешевые проститутки завлекали спустившихся на берег матросов, грязь под ногами смешивалась с отбросами. Старый город погиб в огне революции, утонул в крови, чтобы восстать из пепла подобно фениксу, краше прежнего. Но лучше ли?

– Ну как, закончили платье?

– Завтра на последнюю примерку, – я без аппетита ковырнула яйцо. – Корабль моих доходов сел на мель. Семейная честь становится неоправданно дорогой.

Чтобы не ударить в грязь лицом на ежегодном зимнем приеме пришлось порядком потратиться на платье и аксессуары – куда больше чем я могу себе позволить. Теперь предстояло решить, чем закрыть образовавшуюся в бюджете брешь: ограничить ли расходы на питание, повременить с квартплатой или продать одно из немногих украшений. Кольца с рубином, быть может, хватит и на новое окно взамен дряхлого деревянного, а то зима на носу. Отцы-основатели, до чего я докатилась – по частям продаю немногое оставшееся от родителей наследство.

Что ж, я убежденная эгоистка, не желающая достойно и с полагающейся гордостью умирать с голоду и прозябать. Матриарх рассказывала, дескать, в девятнадцатом веке они с сестрами замазывали потертости на обуви чернилами и многажды перешивали платья, но содержали штат прислуги и не прикасались к фамильным драгоценностям. А я считаю глупым унизывать пальцы перстнями, когда живот сводит и обувь просит каши. Боюсь у наших поколений разные жизненные ценности.

– Если им дорога честь, пусть платят.

Я покачала головой.

– Только за мои похороны, и то весьма скромные. Тетушка наймет убийцу, если это позволит сэкономить на семенных обедах. Ей кажется, я непозволительно много ем.

– Поверить тебе, так она просто Скрудж.

Скрудж по сравнению с моей тетей вылитый рождественский гном, щедрый и добродушный. Такая воспитанная, благообразная дама, а только и ждет случая напомнить о семейной поддержке и попросить денег. В последний раз у меня хватило наглости спросить, где была эта хваленая семейная поддержка, когда я зарабатывала на жизнь, смывая жир с посуды во второсортной забегаловке.

– Не то слово. Если бы не Ян, я бы сейчас поднималась по карьерной лестнице в какой-нибудь закусочной.

– Брось, тебе бы помог кто-то другой, – спокойно возразила Елена, относившаяся к главе йорт с куда меньшим пиететом. – Вас слишком мало, чтобы разбазаривать ценный генетический материал.

Нас почти пять тысяч – при желании вполне можно обойтись без одной строптивой особы. Иногда личная неприязнь довлеет над такими абстрактными понятиями как вымирание и упадок.

– Ян не фея-крестная, но его помощь оказалась кстати. В те времена меня бы не пустили даже на порог приличного дома, что уж говорить о работе в управлении. Только благодаря его протекции я смогла благополучно сдать последний экзамен – меня должны были отсеять просто из принципа. И все что у меня сейчас есть – квартира, работа, средства к существованию… всем я обязана ему.

– Давай уточним: у тебя нет ничего кроме съемной квартиры и низко оплачиваемой работы с ненормированным графиком. Когда ты в последний раз выбиралась в клуб? Знакомилась с нормальным мужиком? Ты хоть помнишь, когда у тебя последний раз был секс?

Истинно так – не помню. Не помню даже, был ли у меня вчера обед.

Я как-то подсчитала: на личную жизнь остается не больше шести минут в день. За шесть минут свободного времени даже оргазма не получить. Вот не умеет я впадать в экстаз от одного взгляда, этому йорт не учат. Хотя дамы из редакций женских журналов могут со мной поспорить. У идеальных женщин все идеально: прическа, костюм, дом… и они удовлетворяют свои потребности легко, непринужденно и за то время что их мужчина может позволить потратить на нее. Какая жалость, что я никоем образом ни идеальна. И мужчины у меня нет.

Мне хотелось ответить ведьме весело и остроумно, но ничего подходящего в голову не приходило. А потом пришло сообщение от шефа с лаконичным «труп, «Райский уголок». Я стиснула зубы – еще одна вероломно отнятая жизнь. Кто на этот раз? Преуспевающий менеджер или красивая молодая администраторша?

Аналогичное распоряжение получила и Елена, вероятно уже сотню раз проклявшая согласие стать у нас консультантом. Она не в таком строгом подчинении как я, но приезжать на вызовы немедленно было желательно. Работать на йорт почти тоже, что заключить сделку с дьяволом. Только проценты меньше.

«Райский уголок» оказался благоустроенным пансионатом с огромным бассейном, рестораном, полем для гольфа и идеально вышколенным персоналом – уровень комфорта, который еще не скоро будет мне по карману. К пансионату примыкал гектар ухоженных насаждений с живописными гротами, ручейками и беседками. Труп посреди этой красоты смотрелся как тухлая рыба на праздничном столе.

Пока я пыталась пройти на территорию «Райского уголка», управляющий истерично заламывал руки, твердя о потери репутации и необдуманном решении хозяина вложить деньги в заведение расположенное на этой стороне реки. Охрана медлила, демонстрируя неуместную самоуверенность: я бы на их месте тряслась от страха как осиновый листок. В конце концов, у них объекте убили человека. Видимо мой старенький автомобиль не внушал доверия и категорически опровергал образ уверенного, успешного оперативника больше соответствуя имиджу мелкой сошки. Почему-то моя машина на всех производит одинаковое впечатление. Снобы.

Когда истерика управляющего поутихла – никогда не понимала эту излишнюю человеческую эмоциональность, – он внял моим доводам, и трижды осмотрев удостоверение, распорядился нас пропустить и даже проводить на место преступления. Сопровождающие я подозреваю, должны были оградить отдыхающих от случайной встречи с нами.

– Где носит эту ведьму, когда она так нужна? – ярился один из полицейских. – Еще полчаса и я опоздаю на свадьбу лучшего друга! За что этим бездельницам платят?

Елена вышла из машины, и полицейский заткнулся, оборвав гневную тираду на полуслове. Полы не застегнутого пальто трепетали крыльями гигантской птицы, пока ведьма чертила руны на пронизывающем до костей ветру. Узкий ритуальный клинок звенел от силы, жухлая листва вокруг покрылась изморосью. Тишина и холод, будто дыхание Нифльхейма снизошло на нас.

Когда ведьма закончит место убийства перестанет существовать. Случайный отдыхающий увидит лишь мирный парк, услышит шелест падающей листвы, инстинкт подскажет ему обойти эту благодать стороной. По широкой дуге. И никогда сюда не возвращаться. Все для спокойствия незаинтересованных лиц.

Возле трупа кружил прихвостень Анастаса, приветственно заоравший что-то насчет «лучшей задницы города». Имени я не помнила, а вот туфли казались знакомыми. Крокодиловой кожи на лапы сорок пятого размера пошло как на две дамские сумочки средней вместительности. Мне его привычка совать нос в чужие дела не нравилась, но я не могла ему запретить. Анастасу удалось добиться его присутствия, вроде как для независимого контроля происходящего.

Я проигнорировала его, сразу направившись туда, где труп нашел патрулировавший территорию охранник – в красивую беседку, увитую диким виноградом и плющом. Покойницу уже успели сфотографировать и запротоколировали время смерти, позу и предполагаемую причину смерти.

Мертвая рыжеволосая женщина в приметном пальто из красной кожи лежала, раскинув руки в попытке обнять весь мир. На узких алых губах змеилась улыбка, длинные ресницы бросали тень на бледные щеки – веснушки на них смотрелись как грязь. Голенища высоких итальянских сапожек покрыты грязью, каблуки сбиты и поцарапаны. В волосах потерявших укладку из-за сырости застряла веточка. Откуда я знаю про укладку? Вряд ли женщина в дорогом пальто будет ходить с растрепанными волосами.

Может хоть с этой повезет – уж очень приметная особа, кто-то должен был запомнить ее.

Я заметила маленькую царапину на правом рукаве.

Подошел тощий парень-криминалист в черном пыльнике, шмыгая носом и растирая замерзшие руки. Он вступил в должность в день, когда нашли первую жертву. Вот уж повезло, так повезло. Представляю, как радовался его предшественник, отправившийся в отставку. Помимо основной работы бедняга занимался еще и судмедэкспертизой – кто-то всерьез решил сэкономить на специалистах.

– Рассказывайте, – попросила я, примерно зная, что придется услышать.

– Выпита досуха между двумя и тремя часами ночи. Наружных повреждений и следов насилия нет.

– Правда?

– На рукаве царапина, – он скривился. – Там остатки ржавчины, могла за гвоздь зацепиться.

– Женщина в сапогах за тысячу баксов не будет ходить где-то, где торчат ржавые гвозди.

– Сюда ее точно не ангелы принесли.

– Хочешь сказать она на одиннадцатом маршруте приехала?

– Учитывая, во что превратилась ее обувь, я бы не удивился.

– Тогда наш убийца еще и садист, если заставляет жертв топать на место гибели на своих двоих. Вы все-таки возьмите пробы с забора и посмотрите, в каком месте через него удобнее всего перелезть. А завтра я хочу знать о ней все, что может рассказать тело.

– Не обязательно повторять это каждый раз, – проворчал парень, и я подумала, что чересчур усердствую в новом для себя качестве полноправного оперативника.

Перед тем как парни затолкали труп в катафалк, я посмотрела на женщину в последний раз. Красивая, хорошо одетая и главное – ухоженная. «Поужинать» такой приятно. Это не скромный перекус в госпитале для безнадежно больных, когда голод борется с жалостью и отвращением.

Убийца настоящий перфекционист – среди шести покойников ни одного старого, больного или бедного. Уверенный средний класс, хорошая работа, безупречное окружение. И ни одной схожей черты. Абсолютно разные молодые мужчины и женщины, родственники которых не замечали ничего странного. Люди не пересекались и даже не бывали в одних и тех же местах.

Шесть трупов за две недели. Убийца, если он действует один, должен светиться от полученной силы. Одной человеческой ауры хватит на год ежедневного хождения под солнцем и мелкого колдовства. Если же переступить через мораль и завладеть душой, то срок можно увеличить еще лет на пять, а то и больше.

Возмущение в Домах растет. Неслыханно – кто-то угрожает благополучию расы! Королева бессильна! Коалиция «новой крови» потихоньку крепнет, приобретая новых сторонников, и так хочется подозревать их, только улик нет.

Улыбка Анастаса становится все язвительнее, поведение нахальнее. Формально у «новой крови» лидера нет: просто нечто коллективно бессознательное, возмущенное старорежимным правлением королевы. Недовольные массы. Долой монархию! Даешь демократию! Время покончить с тиранией! Благородные цели, которые мигом забудутся, если коалиция придет к власти.

Чтобы убить чудовище, нужно отрубить ему голову, но что если чудовище – часть тебя? Если от былой красавицы остался лишь скелет?

Осмотр места преступления ничего не дал. Снова. Убийца будто разыгрывал странный спектакль, ни на йоту не отклоняясь от сценария. Так и отрапортую шефу и повторю Яну – главе йорт. Да, тело найдено там, где его не сразу найдут люди, что исключает вероятность убийства «ходоком» – одержимым потусторонней сущностью трупом, постоянно испытывающая голод. Ходоки бросают жертвы в случайных местах, действуют быстро и осушают ауру за несколько секунд.

Мертвяк не будет тащить на себе тело до ближайшего леска или вот этого ухоженного охраняемого парка. У него на это ума не хватит. Хотя, как говорит Ян, в сорок шестом было что-то подобное: покойничек с потусторонним постояльцем оказался зело умен. Несколько йорт сами попались, прежде чем его изловили.

Я беспомощно оглянулась на построенные из белого кирпича здания. Отцы основатели, как убийца проник на территорию комплекса? Тут же камеры, охрана, собаки… Впрочем камеры можно обойти с помощью колдовства, охрана сидит в строжке у в центрального въезда, а собаки – в вольере. И этой ночью они вели себя подозрительно: скулили, рычали. Понятно. Животные не любят сильную магию. Очень не любят. Зачем настолько сильному магу убивать людей? Что-то здесь не сходится. Будто убийца специально выбирает труднодоступные места, порядочных горожан и не прячет тела. Он провоцирует. Или желает, чтобы все это казалось провокацией?

Чтобы сотрудники сбивались с ног, патрулируя город, опрашивали свидетелей и случайных прохожих рядом с местами преступлений? Дома отчисляющие процент дохода на содержание нашей службы начинают вполне справедливо роптать – на что тратятся их денежки? Почему они должны содержать некомпетентных бездельников, не способных со всеми современными техническими и магическими достижениями поймать маньяка?

Закончив манипуляции с тонкими потоками, Елена подошла ко мне. Среди двусущих–полицейских раздался восхищенный свист.

– Увижу ли я вас вновь? – крикнул один из самых дерзких, сын вожака мохнатых. Манера поведения у него не соответствовала лощеной внешности. Он еще не дорос до Армани, и пытался отковырнуть жевательную резинку от туфли, стоившей больше чем моя годовая квартплата. Его отец совершал ошибку, отправляя его представлять интересы двусущих.

– В эротических фантазиях, – Елена даже не посмотрела в его сторону.

– Сожру с потрохами и не икну, – обиделся двусущий. – С-с-стерва.

– Я вард, но вы можете называть меня ведьмой, я не обидчивая, – Елена коснулась шершавого камня грота, будто он мог ей что-то рассказать. – Шли бы вы медитировать, а то в следующее полнолуние в кролика превратитесь. Не расстраивайте папочку.

Лично мне странное внимание мохнатого к стервозной, грубой и временами опасной ведьме непонятно. Зачем искать неприятностей, когда твой ранг в стае высок настолько, что по команде любая женщина станет на четвереньки и призывно вильнет задом? Впрочем, не мне его упрекать. Сделать ведьму «поводырем» не иначе как сам дьявол подсказал, и за год сотрудничества я об этом ни разу не пожалела. Елена такая аспида, какую еще поискать надо. Не удивлюсь, коль после спаривания она попросту съедает отслуживших свое любовников.

Как бы то ни было, Елена единственная согласилась стать нашим консультантом, здраво рассудив, что деньги лишними не бывают. Деньги в списке ее приоритетов, идут сразу после «остаться в живых любой ценой». Остальные варды остались в стороне, предпочитая отсиживаться в окруженных чарами пенатах и без лишней нужды на улицу в темное время суток не высовываться. А то мало ли.

Вот что странно: как правило, мнящие себя венцом творения потомственные варды отказываются служить, кому бы то ни было. Столетиями выпестованное чувство превосходства запрещает им быть наемниками. Они предпочитают сами решать, кого миловать, а кого карать. В услужение идут только очень слабые варды, те же, у кого способности на уровне предпочитают следовать «солидарности гильдии». А способности Елены будут повыше средних. Не Мерлин в юбке, но тоже неплоха.

Жаль только, даже с талантами Елены мы ничего не могли узнать. Заклятия поиска, чары и предсказания, руны – все в этот раз давало странные, туманные и нелогичные результаты. Несомненно, убийца должен был оставить след своей ауры на месте преступления – но мы не могли его обнаружить.

Рапортуя я смотрела в глаза Яну, но когда он изволил углубиться в письменный отчет, воспользовалась случаем и уставилась на носки своих туфель. Большой Босс как мы называли его между собой, не был зверем и тираном, но все же, быть вызванной на ковер – даже к какому лояльному руководителю – неприятно. Лучше уж послушать нападки непосредственного начальника, а не стоять тут как Анна Болейн перед плахой.

– Девочка моя, – Ян мог позволить себе и покровительственный тон и фамильярность, – не разберешься с убийствами в течение трех недель, и я вынужден буду уволить тебя. Представь, какой будет скандал. Твой Дом еле оправился от прошлого потрясения, нового он просто не переживет. Так что нужно поднапрячься. Вспомни, чему я тебя учил.

Я прекрасно понимала, о чем говорит Ян. Виновата не только я, но мое наказание отличная возможность оправдать йорт. Мол, некомпетентная служащая упустила ценных свидетелей, потеряла улики и за это… за это могут устроить показательную казнь, дабы выиграть время и успокоить бушующих Патриархов. Другое дело – такой ход мало чем поможет. Убийства, думаю, не прекратятся, а каждый раз отправлять оперативника на костер рачительно и недальновидно. Так и работать некому станет.

Посему Ян мягко напоминает о еще одном правиле, негласном: добиваться результата любой ценой и любыми средствами. Даже формально запрещенными. Вызвать для охоты демона, провести ужасный ритуал с жертвоприношениями, хоть со всеми кладбищенскими умертвиями перетрахаться – а убийцу найти. Справедливость любой ценой. Главное не задумываться, кому такая справедливость нужна, и справедливость ли это.

И теперь, если я не справлюсь, моя жизнь, все к чему я стремилась и чего успела достичь пойдет прахом. Ладно, скандал, но в преддверии зимы остаться без денег и квартиры – это плохо. Очень плохо. Очень-очень плохо. Чем мне потом заниматься? Я не маг, у меня нет связей, и я только и умею, что выслеживать и ловить преступников.

– Знаешь в чем твоя ошибка, Гели? Ты слишком много думаешь. Ты сомневаешься. Йорт не может и не должна сомневаться, а ты спокойна только внешне. Не думай о боли, не испытывай жалости и гнева. Не подвергай сомнению поступков. Будь верна выбранному пути.

Закончив напутственную речь, Ян углубился в отчеты остальных йорт небрежным жестом давая понять, что я свободна. Я вышла в приемную, почти жалея, что не пошла в исполнительный отряд – прикончила преступника и все дела, никаких моральных терзаний и дилемм. Никто не грозит тебе пальчиком требуя вывернуться наизнанку. Только музыка смерти, тихая и неотвратимая… и сомнения правильно ли вынесен обвинительный приговор, ведь все ошибаются. Отцы-основатели, и где только я подхватила пацифизм? Сочувствующим в исполнителях не место.

Молоденькая секретарша в приемной наградила меня презрительным взглядом. Тонкие губы поджались. Я разозлилась: да кто она такая, чтобы меня осуждать? Я могу вынести заслуженное осуждение от опытных коллег, но не от этой чванливой особы. Чем она так гордится? Тем, что варит Яну кофе и носит документы на подпись?

Подавив желание сказать что-то возмутительно-провокационное, я ограничилась сочувствующим взглядом.

– Милочка, я слыхала вас можно поздравить с удачным замужеством? – ласково поинтересовалась я, откровенно разглядывая закрытую блузку с высоким воротником и аккуратно убранные в пучок мышиного цвета волосы.

Щеки девушки покраснели, она ничего не ответив опустила руку натянув и без того длинную юбку. Видимо, ее муж действительно беден, и она вынуждена работать.

Я взяла папку с подписанными документами. Нехорошо пренебрежительно относится к кому-то только потому, что он не в ладах со своим нынешним главой семьи. Нехорошо вообще плохо относиться окружающим – среди них может обнаружиться злопамятная личность. И добавить твой скелет к коллекции в шкафу.

В нашей комнате с претензионной табличкой на двери «Департамент оперативного реагирования» я заняла свой маленький стеклянный замок – кабинку, отделявшую стол с пожитками, – игнорируя остальных коллег. Никто из них мне не нравился. Поначалу я поддавалась на провокации и выполняла поручения: сделай то, принеси это, сходи туда, соглашаясь со статусом новенькой и самой молодой в коллективе. Пока Ян прямым текстом не сказал мне, что в штатном расписании должности «самая младшая в департаменте» нет. Беда в том, если сразу дашь слабину, попытки восстановить справедливость будут считать хамством, а тебя саму – желторотой недоучкой в чересчур короткой юбке. Беда с этой работой. Чтобы не потерять место надо знать кому, когда и как вылизать задницу, или быть гордой, но безработной. Обидно когда мечты о справедливости разбиваются, об железные рифы реальности.

На идеально чистой поверхности стола я разложила личные дела жертв, маршруты их передвижения и записи с допросов всех причастных лиц. Общей у жертв была только смерть. В этом деле все осложняло то, что жертвами были людьми. Наши возможности ограничивались иформацией, которую могли выведать полицейские - двусущие. Расспрашивать свидетелей-людей надо было очень осторожно. По официальной версии жертвы гибли от разрыва сердца, оторвавшегося тромба или чего-то столь же непредсказуемого. Приходилось дергать за все ниточки, порой рискуя быть раскрытыми людьми.

Политика невмешательства в дела, политику и самоуправление людей трещала по швам. Самое большее, что мы позволяли себе раньше – двусущие на мелких и средних ролях в местной полиции. Теперь этого могло быть недостаточно. Боюсь, если будут еще жертвы, их придется просто прятать. Как обычно. Очередная «случайная» и ничем непривлекательная смерть может показаться подозрительной.

– Это серийный маньяк, – убежденно заявил мой сосед справа, перегнувшись через перегородку, бессовестно разглядывая документы и игнорируя факт, что его мнение стоит меньше крысиного хвоста. – Какой-нибудь неприметный мужчина средних лет, неудовлетворенный финансовым положением.

Ну да. Кто-то вроде тебя.

– И с душевной травмой, – подхватила заглянувшая к нам девушка из департамента социологических исследований. – Может, его в детстве били, или он провалил тест на одаренность и вынужден зарабатывать на жизнь вульгарным физическим трудом. Или его матушка была вольных нравов. Все беды от распущенности.

Как я раньше не догадалась? Разумеется, корень зла в распущенности. А может у него мужское достоинство мелковато, и он мстит за это матушке-природе. Мол, накоплю силы, проведу ритуал и стану – о-хо-хо! – велик и могуч. И тучи разведу… руками.

– С чего вы взяли, будто это мужчина? – вмешалась я. – Среди женщин тоже попадаются серийные убийцы. Их поймать куда труднее: мужчину в среднем вычисляют в течение двух-трех лет, а женщины могут скрываться и десяток. Изощреннее женщины может быть только обиженная женщина.

– Чепуха. Это человеческая статистика, у нас все иначе, – уверенно возразила девушка, скрещивая руки на груди.

– Думаешь, у наших женщин меньше повода для недовольства?

На этом беседа угасла. Никому не хотелось обсуждать преимущества и недостатки внутренней политики и семейного уклада. За такое могут причислить к мятежникам и пресечь потенциальный мятеж на корню, быстро и жестоко. Нет мятежника, нет проблем.

Я и сама знала – возражаю только из чистой вредности. Больше всего я боялась, что убийства связаны с политикой и за ними стоит не маньяк, а сеть заговорщиков. Попасть в такую ситуацию все равно, что оказаться между пропастью и волчьей стаей. Я решительно избавилась от параноидальных мыслей о заговоре. Пока что.

От навязчивой «помощи» коллег я сбежала в архив – здесь можно было без помех подумать, а главное, спокойно поесть. Посетители появлялись исключительно редко, в основном в конце месяца, чтобы отдать на хранение накопившиеся документы.

Среди высоких полок обретался только архивариус – древний старичок, не иначе порождение книжной пыли, – но у нас с ним были прекрасные отношения. Я не вытирала пальцы о бумагу и угощала его кофе, а он оперативно подыскивал нужную информацию. Кто бы знал, как много можно найти ответов, если немного покопаться в прошлом. Увы, не в этот раз. Либо я просто не там ищу.

Без энтузиазма ковыряя вилкой в коробке с диетическим салатом с зеленью и куриной грудкой, я рассматривала висящую на стене карту родной планеты. Не иначе она тут висит в назидание нам – мол, смотрите, к чему привело необдуманное использование силы. Гордая некогда раса вынуждена переселиться в недружественный и неподходящий мир, и прятаться от людей. Тысячелетие тайного существования тех, кого раньше могли принять на Земле за богов.

Я пару раз бывала на «исторической родине» с поисковой группой – пыталась найти тайники с документами эпохи последнего короля. Хороший был король, справедливый. Во всяком случае, народ его очень любил. После смерти монарха между наследниками разгорелась кровопролитная война, погубившая почти все население планеты и сделавшее ее непригодной для жизни.

В итоге города на месте, только жить в них некому. Мы убили почти все живое. Если бы не Земля – сопредельный мир – мы бы погибли. А так сливки общества скоропостижно слились.

После Великого перехода утеряли большинство знаний. На закате последней эпохи появились даже жрецы, явление до тех пор небывалое, ибо предки не знали богов. У нас не было самого понятия религии.

Что есть поклонение? Где обитают боги? Вот король фигура реальная и могущественная: ты либо подчиняешься и платишь десятину, либо болтаешь ногами на виселице. Страх окончить жизнь на городской площади гораздо сильнее желания знать, кто нас создал, зачем и что будет дальше. Это во времена смут путешественники между мирами принесли чуждое понятие пантеона богов, и жрецы начали вылезать как черви после дождя. Полагаю, ими руководила жажда власти и денег, а не эфемерная божественная воля.

Этническая однородность населения и их подчинение одному королю не значило, что на Эо царили мир и гармония. Где там! Великие Дома исправно грызлись и воевали. Из-за оскорбления, из-за косого взгляда, из-за спорного клочка плодородной земли. Такова уж природа человека, и в этом мире, и в том: ежели нет врага за пределами отечества, мы найдем его внутри.

Перебрав в памяти все детали убийств, и не прейдя ни к какому выводу, я решила взглянуть правде в глаза: Ян поторопился, давая мне первое самостоятельное дело. Да, за моими плечами десять лет профильной подготовки и четыре года практики в качестве младшего оперативника. Да, мне повезло практиковаться под началом и надзором Яна, и видела я гораздо больше чем обычный практикант…

И все же, как ни прискорбно признавать, это дело мне не по зубам. Давать среднестатистические два года на раскрытие преступления и поимку убийцы мне никто будет. Или я справлюсь, или через двадцать один день останусь без работы, без денег… и да, без квартиры. Перспективы открываются на редкость унылые, учитывая, что с главой Дома – тетушкой Кастиллой, я не в ладах. Что ж, раз сама выбрала путь то закуси удила и вперед лошадка, и-го-го.

Реальная работа оперативника далека от юношеских грез о торжестве закона и справедливости, помощи сирым и убогим и собственного героизма. Даже после обучения и практики имеют место быть иллюзии и заблуждения. Но, как правило, не долго: пока жизнь не швырнет тебя в кучу отбросов зовущуюся окраиной, к жалким пародиям на людей, обитающим там и ничуть не лучшим садистам и лицемерам из «респектабельной» части города.

Этот конфликт ожидания и суровой действительности может стать серьезным шоком для девушки решившей идти по этому пути.

Домой я попала на закате.

Сегодняшний день вымотал, выпил все соки. Подсознание то и дело показывало происходящее с Еленой, усиление связи происходило без моего желания. Я была слишком уставшей и расстроенной, чтобы как следует контролировать связь.

Зеркало на дверце шкафа безжалостно отразило растрепавшиеся волосы, впавшие щеки и синяки под глазами совершенно не идущие к голубому цвету радужки. Я поворошила волосы, разглядывая отросшие корни, где уже проступил мой натуральный, пепельно-русый цвет. Хорошо бы сходить к мастеру, подстричься и снова стать приятной глазу шатенкой. И не мешало, бы набрать пару килограммов – здорово конечно, мой зад подтянут, а ноги стройны, но к чему это если грудь исчезает как снег под лучами солнца?

Стащив туфли, я бессильно привалилась спиной к двери. Как все же прекрасно вернуться домой, принять душ, поужинать. А после сесть у окна и потягивая бокальчик бургундского смотреть на засыпающий город, темнеющее небо и спешащих прохожих.

Несчастные заслоняются от стихии воротниками и зонтиками, хлюпают по лужам, догоняют автобусы, и все это не выпуская из рук телефонов. Женщины чередуют звонки шефу и подчиненным с сообщениями мужьям и детям, героически втискиваются в переполненные маршрутки, отпихивая локтями пенсионеров и школьников: желание добраться, поскорее домой пересиливает воспитание. Какое уж там добронравие, когда за шиворот льется и в сапогах хлюпает. Особенно дерзким достается зонтиком в бок, после чего ошарашенную жертву быстро оттесняют в конец очереди.

Под внешней цивилизованностью и лощеностью, в людях все еще живут первобытные инстинкты. Маломальское потрясение, слух о нехватке продуктов и эвакуации, и человек отбросит личину добропорядочного гражданина, достанет из тайника ружье и пойдет грабить ближайший супермаркет. Пирамида Маслоу в действии: сначала поесть и обезопасить себя, а потом размышлять духовном и реализовать себя, борясь за власть в стае.

Если на земле наступит зомби апокалипсис, то большую, еще здоровую часть людей убьют те, у кого будет оружие – просто чтобы не дать врагу шанса пополнить армию. Мне кажется, выбирая с кем столкнуться в темном переулке – с зомби, или с озлобленным служащим, я бы, пожалуй, выбрала зомби. От него хоть знаешь чего ожидать. Бедняге всего-то нужен кусочек теплой сочной плоти. Мозги или жизнь! Вероятно, кое-кто из моих знакомых сталкивались с зомби, и выбрали жизнь. Тогда становится ясно, почему они ведут себя как идиоты.

К счастью все эти страшилке об апокалипсисе только страшилки. Да и зомби в том виде, в котором они предстают перед нами в кино тоже. Даже «ходоки» – зараженные сильными неуспокоенными душами трупы, – встречаются раз в несколько десятков, а то и сотен лет. Нужна колоссальная сила души и «якорь», незаконченное, очень важное для умершего человека дело, чтобы он не ушел в яркий свет, а стал гулять по городу и посасывать жизненные силы живых.

В наших архивах есть упоминания только о трех подобных случаях (и это за тысячу лет!), причем два ходока вернулись на тот свет сами: тело быстро себя исчерпало, а заселиться в новое у души уже не было сил.

Я прошла в зал, недовольно морщась: сегодня квартира встретила меня прохладой и тишиной. Отопление грело слабовато, и я потратила несколько минут пытаясь настроить древний кондиционер на обогрев. За стеной ритмично поскрипывала кровать – соседи предавались радостям вечернего секса.

Иногда я завидовала их предсказуемому существованию, иногда искренне недоумевала, как можно жить, зная наперед, что ждет тебя завтра. Что ты съешь на обед послезавтра и куда поедешь отдыхать летом. Сколько будет детей, и как ты их назовешь. Я знала, что по окончанию процесса девушка отправиться варить кофе, а утром подаст на завтрак гренки. Можно многое узнать, когда нюх лучше человеческого. Похоже, мой нюх годится только для мелкого бытового шпионажа, в поисках убийцы от него никакого толку.

После душа я подкрепилась овсянкой и залезла в пахнущие фиалками мягкие недра кровати. Уединенный и свободный образ жизни позволил мне в однокомнатной квартире поставить не раскладной диван (в расчете на прием гостей), а большую, сделанную на заказ кровать с ажурной кованой спинкой. Ее приобретение проело в моем кошельке дыру размером с Антарктиду, но я, ни капельки в этом не раскаивалась.

Отключив телефон, я попыталась заснуть, но сон как назло не шел. Теснились в голове мысли, мешал шум за стеной и за окном. Страшил предстоящий семейный обед. Не радовал выпрошенный у шефа отгул – я обещала издохнуть прямо на ступеньках, если он не даст мне эту ночь. Нужно выспаться и морально подготовиться к встрече с родственниками. Хоть я бы с большим удовольствием свела подготовку до визита в оружейный магазин или покупке яда. Да, скоропостижная кончина некоторых родственников сильно упростит мне жизнь.

Я перевернулась на другой бок, подумав, что при всех недостатках моя семья лучше, чем могла быть. У первой жертвы с красивым именем Александра, семья настолько отличалась от ожидаемой, что у меня был шок. Даже мертвой девушка была такой светлой, чистой, такой… незапятнанной, а оказалось, ее детство и юность прошли в самом бедном районе города, среди нищеты, болезней и алкоголиков. И реальность была хуже, чем я готова была видеть.

Сегодня, просматривая дела погибших в архиве, я решила рискнуть и опросить их семьи лично. Жертв объединяет смерть, но у них должно быть еще что-то. Ведь выбрал же их убийца из миллионов других людей. Не исключено что мои осторожничающие коллеги пропустили важную деталь.

Дом, в котором обитала сестра Александры и ее мать, находился на отшибе, в неблагополучном районе с узенькими улицами и шныряющими по ним ватагам беспризорников. Единственными достопримечательностями был дешевый бордель с потасканными «жрицами любви» и притон наркоманов, котором кокаиновая гонка продолжалась, пока не кончится порошок или кто-то не отправится в объятия ангелов от передозировки. Унылое место, в котором даже кровосос не будет искать жертву.

Пришлось долго стучать в обшарпанную дверь, пока ее не открыла заспанная женщина неопределенного возраста. Светлые сальные пряди, застиранная одежда на несколько размеров больше нужного. Выглядывающие из-под нее конечности: болезненно тонкие, расцвеченные кровоподтеками и синяками всех оттенков – от грязно-желтых до густо-фиолетовых. Сильный запах перегара и застарелого пота.

Кожа головы под париком мучительно засвербела, и я с трудом подавила желание почесать ее. Наша работа незаконна, потому приходится менять внешность и пользоваться поддельными документами.

Я представилась фальшивым именем, показала удостоверение частного детектива.

– Мне нужно задать вам несколько вопросов. Ваша сестра…

– А мне нужна сотка на опохмел, – женщина собралась захлопнуть дверь. – Ходили уже здесь, вынюхивали. Мне от этого толку никакого, так что убирайся пока мой мужик не приперся – он когда пьяный готов любую сучку натянуть хочет она того или нет.

Я достала из кармана сотку, женщина тут же ловко выхватила ее и, спрятав в необъятное декольте, пустила меня в квартиру. Внутри остро пахло нечистотами, сыростью и кошками, слышался монотонный звук капающих капель. Пространство загромождала старая, разномастная мебель, открытые участки обоев имели неприятный бурый цвет с разводами – по-видимому, остатками узора.

– Расскажите о вашей сестре, – я устроилась на краешке самого чистого стула.

– А чего говорить-то? Была да померла, – женщина достала из пачки последнюю сигарету без фильтра и закурила, наполнив маленькую кухню вонючим запахом дешевого, царапающего горло табака. – Вся такая образованная была, все крутила носом и думала, раз носит дорогие шмотки ей все можно. Вот и довертелась.

– У нее были враги? Кто-то хотел ее смерти?

– Черт ее знает. Был у нее хахаль из богатеньких, но он смылся, когда узнал, откуда его краля. Может она залетела и хотела, чтобы он ей колечко подарил?

Этот вариант никуда не годился – мы, и люди не можем скрещиваться. Так что «хахаля» можно даже не проверять.

– Что она любила? Чем занималась?

– Деньги, – без колебаний ответила женщина. – Сашка только вид делала, что добренькая и жалостливая, сирым и убогим помогает. Я ей так и сказала: даешь так давай, но сучью морду кривить не надо. Деньжата нам нужны – мамка вон обезножила три года назад. Все это проклятое дешевое пойло. Будь монеты на нормальное, может и ничего, поползала бы еще десяток-другой. А она все: люди, люди… Я так разумею: только семье есть до тебя дело, остальным нужны только бабки.