Дом Воды и Воздуха (СИ)

Глава 11. О пользе воздержания

Жить в авторитарной системе тяжело, а выжить еще труднее – малейшее несоответствие образу покорного вассала и все, песенка спета. Где-то там за кулисами этой идеальной маски ты можешь быть развратницей, ворюгой и убийцей, но фасад – о, фасад должен быть безупречен. Что-то в этом есть извращенно-неправильное. Если подумать, в какое грустное время мы живем, в эпоху, когда важнее не быть, а казаться, не делать, а обещать.

А может все верно, и выжить должны сильнейшие. Те, кто знают, что молчание золото, и не нуждаются в советах. Просчитывают последствия на несколько шагов вперед. Знают, что забрать у смерти намеченную жертву можно только ценой собственной жизни.

Телефон в сумочке затрезвонил. Я попросила Гая дать Артуру несколько уроков фехтования, наверное, он звонит, чтобы сказать, что сегодня у него нет времени. Придется занять полу братца чем-нибудь другим. Работу ему, что ли показать? Пусть не думает, что я только тем и занимаюсь, что родственников калечу.

– Гай?

– Выходи на следующей остановке. Заедем ко мне в офис, а потом я завезу тебя в управление.

– Окей.

В следующий момент автобус тряхнуло, полетевшие в салон осколки стекла заставили машинально закрыть глаза рукой. Нас развернуло, встряхнуло, вывернуло, ощущение полета заставило внутренности сжаться. Несколько раз пол и потолок менялись местами, боль жалила голову, руки, бедра. Скрюченными пальцами чудом вцепилась в спинку сидения и растопырилась как крыса в клетке. В глазах потемнело и звуки пропали, то ли от сверхзвукового удара и толчка, то ли от подскочившего адреналина.

Сквозь треснувшие стекла внутрь хлынула обжигающе холодная вода. Конфуженная я бессмысленно замахала руками пытаясь обрести себя в этом аду.

Кровь, сколько же крови.

Вода и беспорядочное мельтешение в ней.

Судорожное сжатие легких и горящий в них огонь.

Выжившие отпихивали трупы, пытались выбраться в окна, застревали, резали руки. Кто-то пытался вытащить потерявшего сознание друга или ребенка. Едва живая девушка, не выпуская из рук окровавленного младенца, пыталась выбраться в окно. Я знала, что он мертв. Его мать не пожелавшая расстаться с тельцем, тоже обречена. Застрявшая в окне полная пожилая женщина сотрясалась в агонии.

Резанувший ножом холод сменялся сковывающей нечувствительностью, пальцы сводило судорогой, воздух из легких теснило возрастающее давление. Я выбила ногой ближайшее, чудом уцелевшее стекло. Оттолкнувшись от погружающегося в глубины автобуса, поплыла к поверхности. Мои легкие почти взорвались, когда я с хрипом вырвалась из воды, хватая ртом воздух, и содрогаясь от дрожи. До берега было около двадцати метров – в моем состоянии расстояние почти непреодолимое.

Из угасающего разума как-то слишком быстро улетучивались знания о поведении в таких ситуациях.

***

Елена не сразу поняла что произошло. Летевшую по встречной полосе фуру развернуло и толкнуло на ехавший впереди автобус. Удар пришелся по левому боку, автобус смахнуло в воду: он смял ограждение, будто оно было картонным, и вылетел с моста. Елена вывернула руль, машину вынесло на встречную полосу и толкнуло в вызывающе красный Фольксваген.

Последним что она помнила, был угрожающе быстро приближающийся бампер.

Очнулась она от криков и попыток незнакомого мужчины вытащить ее из салона. Болела голова, под носом было горячо и мокро. Она машинально утерла кровь рукавом дорого пиджака цвета топленых сливок и, спотыкаясь, побрела к искореженному ограждению. Умом она понимала, что воздух вокруг наполнен криками, стонами и воем сирен, но до ее сознания звуки доходили как через ватное одеяло. Запах ее крови смешался с терпким ароматом разлитого масла, соли, металла. Елена была посреди грандиозной аварии с перегородившей дорогу фурой в центре.

Нащупав в кармане телефон, все еще мало сознавая, что делать дальше, она открыла список контактов. Что такое Гели говорила. Если однажды с ней что-то случиться, нужно сообщить ее брату. Ну да, брату. Гаю.

Елена не помнила, что она сказала, и что ей ответили. Просто стояла и смотрела на воду. Муть в голове постепенно исчезала, звуки становились громче и настойчивее.

Когда появился брат Гели – высокий темноволосый мужчина, виденный ею до этого лишь однажды, – она почти пришла в себя. И с ужасом уставилась на то, как он сбрасывает пальто, пиджак и туфли, а потом прыгает в воду.

– У него там ребенок был? – сочувственно спросила какая-то женщина. В ее голосе страх смешался с радостью от осознания того что она жива, а не тонет в ледяной воде. – Или жена?

– Сестра.

Елена подхватила оставленную мужчиной одежду и как могла, побежала к ближайшему берегу, не слушая фальшивых слов сочувствия и причитаний. Медики из добравшейся до них «скорой» пытались оказать ей помощь, но она соврала, что не пострадала. Им есть, кем заняться.

***

Погибших людей кто-то ждал, кто-то считал их частью себя и своей жизни. Они просыпались вместе, пили кофе, спорили, смеялись… любили и ненавидели. Может, они поссорились накануне и весь день не могли найти места от гнева. А сейчас узнали, что больше никогда не смогут попросить прощения. Смерть грустная штука.

Меня спасла большая, чем у людей выносливость и легкая одежда. Будь она чуть тяжелее, и я бы вместе с другими ушла на одно. Или не окажись рядом Гая, дотащившего меня до берега. Ему пришлось откачивать меня – я наглоталась воды и в какой-то момент как в песне «мое сердце остановилось, мое сердце замерло». Только не в романтическом смысле. Хотя конечно смерть могла получиться по всем канонам мелодраматических сериалов: шепот волн, жухлая листва и сногсшибательный мужчина, делающий прямой массаж сердца.

Я потерла ноющие ребра, щеки горели от смущения. Слова благодарности засияли глубоко-глубоко в горле, я пыталась выдавить их уже минут пять. Гай, покачиваясь с носков на пятки и сунув руки в карманы серых брюк, рассматривал висевший на стене акварельный пейзаж. Проблемы с вокализацией эмоций это у нас семейное.

– Ты мог погибнуть! – наконец сказала я и тут же замолкла. Честное слово лучше бы бессознательной прикинулась.

– Я знаю, что я должен, а что нет, – отрезал он. – Позволь мне хоть это.

– Гай…

Одним шагом преодолев разделявшее нас расстояние, он навис надо мной, упираясь руками по обе стороны и пригвождая к постели.

– Ненавидь меня, не разговаривай, избегай встреч все равно – пока это в моей власти, я не отдам тебя смерти.

Я растерянно моргнула, а он ничего, не добавив, развернулся и ушел. Только в дверях посторонившись, чтобы пустить Елену. Она проводила его озадаченным взглядом. Вопросительно заломила брови, на что я только развела руками. Я же говорила – с эмоциями у нас в Доме беда бедовая. Ведьма не стала акцентировать на этом внимание.

– По-моему кто-то хочет твоей смерти.

– Я догадалась. Думается это как-то связано с расследованием. Может убийца подумал, что я слишком близко подобралась к разгадке, и решил от меня избавиться? Но я ведь не дура, ограничился бы лошадиной головой в постели, я бы не стала совать нос, куда не следует.

– А куда не следует?

– Не знаю. Ты точно ничего от меня не скрываешь? Никаких нежданчиков оставшихся за кадром?

Щеки Елены порозовели, и она посмотрела на многострадальный пейзаж, избегая встречаться со мной глазами. Я уставилась на нее немигающим взглядом влюбленной самки богомола.

– Нет, – откровенно соврала она, продолжая ограничивать мои мысли в своем сознании.

Я откинулась на подушки и скрестила руки на груди. Что такого она может скрывать? С Анастасом переспала? Или он настолько очаровал ее, что она его выгораживает? Я ведь была уверена, Анастас как-то замешан в этом деле…

– А твой брат оказывается неплохой мужик, рисковый такой. И симпатичный. Мрачный только, – она потерла подбородок.

– Я думаю, он… ммм… расстроен… слегка, – туманно пояснила я, раздумывая как бы поделикатнее объяснить ей сложившуюся у нас с ним ситуацию. Нет, молчание – золото.

– С чего бы?

– Я в некотором роде… сбежала.

– И часто вы сбегаете, пациент? – издевательски протянула ведьма.

– Случается, – покаялась я. – Например, предпоследний раз, когда мне было семнадцать. Отец собирался выдать меня за мужчину, который был мне глубоко не симпатичен. После очередной ссоры я выбежала из дома с явным намерением сотворить что-нибудь непоправимое. Гай догнал меня, и в порыве гнева я сломала ему нос, чтобы не мешал мне ломать себе жизнь. Я потом очень в этом раскаивалась.

Раскаивалась! Да что там говорить, через несколько секунд я была готова разреветься. Гай сидел рядом, и не смотря на распухший нос и капающую кровь, успокаивал меня.

– Он очень добрый и заботливый. Жалко, что я познакомилась с ним, когда мне было уже тринадцать. Все бы могло сложиться совершенно по-другому. Я бы не отказалась от такого старшего брата, а то так воспринимаю его скорее как друга и возможно, наставника.

– Тут пахнет чрезмерной опекой, – безжалостно припечатал ведьма.

– Не спорю, он очень повлиял на меня, все-таки у нас разница в семь лет – Гай был для меня примером. Он проводил со мной много времени, советовал что почитать, посмотреть, послушать…

– Наверное, и в йорт пойти тебя надоумил, – она скрестила руки на груди.

– Он как раз был против, пожалуй, даже больше чем отец.

– Интересно, где он был, когда тебя третировали чистоплюи из остальных Домов? Мог бы предложить тебе защиту.

– Кто сказал, что он мне ее не предлагал? Он угомонил воинствующих поборников нравственности. Предлагал мне переехать в Зимнюю усадьбу и пойти работать в его фирму, но я предпочла принять предложение Яна. Может я и не лучшая оперативница, но у меня нет привычки, выезжать на чужой шее. Я могу сама о себе позаботиться. К тому же нечестно получается: на меня потратили средства из фонда, учили, а я возьму и уйду в какие-нибудь секретарши, варить кофе и составлять письма.

– Ох, я поняла, почему у тебя с мужиками не ладиться. Ты всех подсознательно сравниваешь с ним. А он спорить могу, всех сравнивает со своей покорной милой сестрицей. Эдакой хрупкой крошкой по сравнению с остальными амазонками из вашего племени.

– Вот чего-чего, а покорной меня никак не назвать. Да и на счет крошки… не такой уж я недомерок.

– Ладно, не хандри. Негоже предаваться горестям накануне своего двадцать четвертого дня рождения.

Я с удивлением поняла, что со всей этой кутерьмой про него забыла. В самом деле, какой праздник, когда в городе непонятно что происходит? Но Елена помнила и от энтузиазма в ее глазах, мне сделалось нехорошо. Эта ведьма обожала развлечения и не нуждалась в формальных поводах, но если уж таковой предоставлялся…

– Полу братец явился уже? – я поспешила сменить тему.

– Еще час назад. Зачем он тебе?

– Я попросила Гая поучить его фехтованию если у него будет на то время и желание, а сама хочу показать во что превращаются проигравшие. – Я спустила ноги на пол и осторожно встала, избегая резких движений. Сотрясение содержимого черепной коробки штука неприятная.

– Вай, показательная экскурсия в морг! – ведьма хлопнула в ладоши. – Я хочу это видеть.

– Давно на покойников не любовалась? Или забыла, какое у тебя самой было лицо в первые дни?

– Вот-вот, наконец-то увижу, как в этом глупом положении окажется кто-то еще, – злорадно усмехнулась она.

Счастливая она выпорхнула из палаты, и я медленно последовала за ней, морщась и потирая ноющую грудную клетку. Вот так подарочек ко дню рождения, чуть не угробили супостаты.

Я остановилась в начале коридора зная, что Елена возьмет полу братца в оборот и приведет куда надо, попутно устроив краткую экскурсию с ироничными ремарками и неизменными шутками-прибаутками. Елена любила поворочать о неэффективности управления, надоедливых и некомпетентных служащих, но ей здесь по-настоящему нравилось.

Из холла донесся ее голос, звучный и мелодичный:

– Итак, Артур, ты находишься в святая святых – управлении йорт, где кроме прохиндеев и недотеп попадаются и приличные нотты. На первом этаже у нас департаменты социологических исследований, оперативного реагирования, бухгалтерии и финансов, а также отдел кадров во главе с одиозной Миклодией. – Ведьма обняла Артура за плечи и понизила голос: – Поговаривают, она съедает новичков, не выдержавших испытательного срока.

Она указала рукой на лестницу:

– На втором этаже восседает глава всех и вся – Большой Босс Ян и его помощники. Там же находится конференц-зал и архив. А нам сейчас в подвал. Как ты успел догадаться медики, судмедэксперты и неудачные последствия экспериментов находятся там. Поближе к земле так сказать.

Спешащие по своим делам сотрудники смотрели на ведьму с плохо скрытым любопытством. Экспрессивными манерами, цветистой манерой речи и ретро-нарядами ведьма постоянно привлекла взгляды. Одна часть знакомым ненавидела ее, другая восхищалась, а третья пыталась подражать, что было, на мой взгляд, бесполезной затеей.

Елена цельная личность, со своими достоинствами, недостатками и грешками: артистичная, циничная и остроумная. Те, кто одеваются как она, напускают на себя стервозный вид и бросаются подслушанными у других желчными фразами, вырванными из контекста ситуации, выглядят просто смешно. Конечно, проще претвориться тем, кем ты не являешься чем придавать своей пустоте оригинальную форму. Подражатели.

– Задержанных, но не расстрелянных преступников держат в соседнем здании.

Ведьма театральным жестом распахнула дверь, и обедающий криминалист подавился кофе. Елена чмокнула его в щеку и вытащила из ослабших пальцев надкушенный шоколадный батончик. Приподняла с возлежавшего на столе тела простынку и, хмыкнув, вернула ее на место. На столе как всегда в отсутствии работы лежал манекен, такой вот маленький пунктик криминалиста. Усевшись на стул, ведьма откусила приличный кусок батончика, и показала на откашливающегося парня:

– Семюэл, он же Сэм, он же Потрошитель. Он же «шкуродер - из - подвала». Он же уникальный и очень выгодный работник, совмещающий две должности: криминалиста и судмедэксперта. Двадцать восемь лет, не женат, десять лет профильного образования и год стажировки в Доме Тиса. А еще просто красавчик, – когда желает, ведьма умеет быть сладкой как кленовый сироп. – Семюэльчик, и как ты только выкраиваешь время на спортзал? Поделись с подрастающим поколениям умением планировать, – она выразительно посмотрела на Артура, чьи мышцы были едва ли сильнее, чем у кильки.

– Она постоянно бегает сюда курить, – будто извиняясь за близкое знакомство с ведьмой, оправдался парень и сочувственно посмотрел на моего полу братца. – Да-да, непривычному человеку находится тут… не очень.

Запах в светлой чистой комнате был едва уловим, но он был и наш чуткий нюх улавливал его. Артур побледнел и прижал руку ко рту, с трудом сдерживая рвотный позыв.

– Не волнуйся, Елену по первой выворачивало при одном взгляде на эту дверь, – смягчилась я. – А теперь ничего – вон сидит батончик трескает.

– Откровенно говоря, меня тошнило даже при взгляде на лицо тогдашнего криминалиста, – доверительно поведала ведьма и слизнула шоколадную крошку с верхней губы. Артур позеленел. – Но я нашла способ преодолеть себя – устроилась в частное бюро ритуальных услуг обмывать покойников. Поначалу по возвращении домой я сидела в ванной часа три остервенело орудуя мочалкой и не могла заставить себя есть. Зато через две недели они не вызывали ничего кроме скуки.

– Думается, ты их там не только обмывала, – усмехнулся криминалист, проигнорировав предостерегающий взгляд Елены.

– Правда с тех пор я возненавидела запах ладана. Им постоянно окуривают помещение, чтобы духи умерших не чудили.

– Сэм, – я достала из кармана пакетик с волоском, прерывая пикировку на загробные темы. – У тебя остались образцы волос двусущего?

– Того который «того»? А как же. Давай сюда. Я передам его в лабораторию для анализа ДНК, и завтра дам тебе ответ.

– А быстрее никак нельзя?

Сэм укоризненно посмотрел на меня, давая понять, что настолько наглеть не надо. Он снабдил пакетик аккуратно подписанным направлением и положил в коробочку.

– Как вы можете так спокойно говорить и вести себя в таких обстоятельствах? – подал голос Артур.

– Если бы я давал интервью какой-нибудь газетенке, я бы сказал, что каждый раз мое сердце екает и замирает, но к счастью я не даю интервью. Для меня это просто тела, работа, которую я должен сделать и сделать хорошо, чтобы улики оказалась найдены, а преступник наказан. Если у меня каждый раз буду дрожать руки и выступать слезы я работать не смогу. И я бы не выбрал эту профессию, будь настолько сентиментален. Единственное чего я боюсь… если однажды на этом столе окажется тот, кого я люблю – вот тогда мой профессионализм дрогнет.

Елена покрутила ручку радио, и комната наполнилась голосом диктора с местной радиостанции Инферно:

– … а сейчас выполняем ваши заявки. Первый заказ: «божественной и непревзойденной ехидине всей моей жизни, дорогой Елене от ее верного слуги. Лижу твои туфли любимая. Пожалуйста, поставьте песню Jet «Cold hard bitch»[10]. С удовольствием выполняем!

– Ах, мужчины, – она вздохнула. – И что вы во мне находите?

***

Елена, будучи вредным, но неплохим человеком, имела все-таки две фатальные страсти: мужчин и алкоголь. А сочетание красивого мужчины и пары лишних бокалов порой создавало ей феерические проблемы. Первое время я пыталась втолковать ей опасность таких увлечений, но старания мои пропадали втуне. Ведьма не желала понимать – любвеобильная красивая девушка злоупотребляющая алкоголем смотрится миленько только пока она молода и возлияния никак не отразились на ее внешности и характере. Елена только отмахивалась, заявляя что, во-первых, она меру знает, а во-вторых, уход и хорошие гены не дадут ей превратиться в потрепанную жизнью старлетку.

Ну-ну.

Сейчас мы сидели в ее маленькой машинке, и она отсчитывала последние секунды уходящего дня. Как только стрелки пробили полночь, ведьма обняла меня и выдала пространное философское поздравление, в котором фигурировала большая зарплата, счастье в личной жизни и добрый молодец, по описанию годящийся в секс - гиганты.

– Жить надо весело: высекать каблуками искры, и кружить голову всем, у кого она есть, – Елена достала бутылку и две тонкостенные рюмки. Из открытой бутылки пахнуло полынью и чуть-чуть мятой.

– Это что, абсент? – я скептически понюхала мутновато-зеленую жидкость.

– Лучше! – самодовольно заявила Елена с таким видом, будто приложила руку к производству дивного напитка. – Настоящую вытяжку полыни уже лет пятьдесят в абсенте не найти. А это исключительно натуральный продукт по оригинальной рецептуре, с несколькими усовершенствованиями.

– Можно про усовершенствование подробнее?

– Пей, – подруга залпом осушила свою порцию.

Доверившись благоразумию Елены (надеюсь, она не подсунет мне нелегальную наркотическую смесь) я последовала ее примеру. Вкус вопреки ожиданиям оказался мягким, насыщено-мятным без присущей крепким напиткам горечи. По горлу распространилось легкое онемение, и я несколько раз провела языком по губам, чтобы убедиться, что он на месте.

– Не бойся, ничего у тебя не отвалится. Для нас напиток абсолютно безвреден.

Я поморщилась, всерьез задумавшись о рецептуре.

– На этом месте мог быть скучный поход в кафе или ночной клуб, но я придумала кое-что поинтереснее, – она плутовато улыбнулась и закусила губу. – Пошли.

Мы прошло несколько улиц, и остановились перед трехэтажным зданием с лепниной и узкими арочными окнами. У двустворчатых дубовых дверей горел ярко-красный фонарь дутого стекла.

– Бордель?!

– Нет, это стриптиз клуб. Тут та-а-акие мальчики. Нам не помешает немножко тестостерона в тугих плавках. У меня не было мужчины три месяца. А теперь я вынуждена лишить себя даже бой-френда на батарейках. У демона привычка появляться в самый неподходящий момент.

– Похоже у рыжего проблемы. В одном доме с озабоченной ведьмой…

– Да я скорее пристану к подставке для зонтиков!

– …в одном доме с озабоченной ведьмой нетрадиционно использующей подставки для зонтика. Что он подумает о современных нравах?

Признавая капитуляцию, Елена подняла руки.

– Ты меня сделала. Эй, а ты не такая замшелая ханжа как остальное ваше племя, но до нормального человека тебе еще далеко.

– Спасибо. Если в твоем понимании нормальный человек значит развратный, грубый и самовлюбленный, я предпочту быть фриком.

– Пошли скорее, мы должны успеть на шоу моего любимчика. У него завершающий программу номер, потом идет женский стриптиз. И я тебя умоляю, расслабься. Не будь такой напряженной!

Я покорно шагнула за ведьмой, радуясь, что день рождения, хвала отцам-основателям, только раз в году. Дважды такую насыщенную ночь я не переживу.

Мы вышли из бара минут через сорок, хихикающие и довольные. Елена залихватски крутила на пальце трофейные плавки, а я смеялась, потому что в злополучной рюмке адского зелья Елены явно было что-то запрещенное. Голова кружилась, тело охватила странная легкость, и мне казалось, что я вот-вот взлечу. Йу-ху, да у меня приход выше крыши и мне плевать. Милосердный змей, плевать и все тут.

Я поскользнулась на ступеньке, взмахнула руками, и не сделала ни одной попытки удержаться. Мгновение захватывающего полета и я приземлилась в чьи-то объятия. Благословение тому, кто успел поймать меня, прежде чем я слилась с асфальтом! От подскочившего адреналина действие наркотика ослабло. Я подняла голову, намереваясь поблагодарить спасителя, и замолкла, увидев непроницаемое лицо Гая.

– Какая ночь! Какая встреча! – весело заметил стоящий рядом Анастас. Элегантный и внушительный в расстегнутом кашемировом пальто поверх строгого серого костюма.

– Э… а что вы тут делаете? – ситуация была в духе безумного чаепития.

– Вероятно, то же что и вы, дорогая моя, – продолжал насмехаться лидер «новой крови». Он наслаждался ситуацией.

Спустя десять минут после шокирующего инцидента я сидела в машине Гая, не зная то ли плакать, то ли смеяться. Мой восхитительный день рождения закончился, едва успев начаться. Да еще на такой пикантной ноте.

– У меня нет слов, – голос Гая ничего не выражал.

– Гели взрослая женщина и может проводить день рождения как пожелает! – с пьяным самодовольством заявила Елена. Гай сказал, что сам отвезет ее, дескать, не желает отвечать за невинно пострадавших прохожих – а они непременно будут, если пустить ведьму за руль в нетрезвом состоянии.

Отцы-основатели, это характеризует меня с лучшей стороны. Теперь Гай сочтет меня незрелой личностью, примется опекать и делать боевую стойку на каждый чих. В общем, вести себя как обычно. С той лишь разницей, что теперь это будет обоснованно.

– А ну-ка скажи «дезоксирибонуклеиновая кислота».

– Гай, это жестоко. Ты же знаешь – это слишком сложно для моего маленького женского мозга.

– Я не прошу тебя думать, я прошу повторить за мной.

– Да, я пила. Одну рюмку… что именно уточни у Елены.

– Что ты делала в «Эскападе»?

– Дезоксирибонуклеиновая кислота.

– Ты отказываешься отвечать?

– Учти, я должна прочитать протокол допроса, прежде чем подпишу его.

– Меня беспокоит твое поведение в последнее время. С тех пор как у тебя появилась новая подруга, до меня стали доходить слухи…

– Кто источник сплетен? Мужчина, обрастающий в полнолуние мехом или Матриарх неспособная проследить за сдачей квартального отчета? А может кто-то из моих коллег? Чей длинный нос ворошит белье в моей корзине?

– Я бы не верил молве, но ты захлопнула дверь в свою жизнь прямо перед моим носом. Слухи – все, что мне осталось кексик.

На заднем сидении ведьма зашевелилась и подалась вперед.

– Вот и следующий номер нашей программы, – она щелкнула пальцами, и машина с душераздирающим визгом тормозов вклинилась между припаркованных авто виртуозно исполнив парковку с разворотом в девяносто градусов. Инерция бросила меня вперед, я едва успела выставить руки и не расквасить нос.

Гай ничего не сказал, только посмотрел таким красноречивым взглядом, что она нахмурилась и пощупала волосы, проверяя, не загорелись ли они. Машина Анастаса припарковалась рядом, и он вышел проверить все ли с нами в порядке.

– Да ладно, не так уж много я выпила, – она открыла дверь и выскользнула из машины, сексуальная и грациозная. – В конце концов, Гели сегодня именинница. Не хотел же ты отделаться отправленным по почте подарком и формальным поздравлением с утра по телефону?

Судя по выражение лица Гая, она была права. Вздохнув, он вышел на улицу и помог выбраться мне.

– Я одет неподходяще, – только и сказал он, посмотрев на сияющую неоном вывеску.

– Что подходит для стриптиза, подойдет и для танцев, – едко ответила я. – А я-то думала, что ты работаешь не покладая рук.

– Не ерничай, – он положил руку мне на поясницу, подталкивая к шумной толпе у входа. – Это была идея Анастаса. У меня есть право выбраться куда-нибудь раз в год.

В его словах мне послышался упрек. Идущему рядом Анастасу хватило такта отвернуться и притвориться увлеченно рассматривающим улицу.

Внутри было душно, людно и громко – ритмичное кантри, топот и смех оглушали. Анастас изогнул брови и состроил одобрительную гримасу. И не дайте мне солгать милосердные отцы-основатели, внутри были ведьмы и колдуны. Много ведьм и колдунов. Что здесь сегодня? Шабаш? Надеюсь, визит козлиного бога не планируется с минуты на минуту.

– Что, никогда не видел как отрываются ведьмы? – Елена, благоразумно оставившая плащ, в машине, пританцовывая, отправилась прямо на площадку, ловко вливаясь в групповой танец.

Вокруг нее тут же начали вертеться два знойных молодых ведьмака. Она оттолкнула одного кончиком пальца и засмеялась.

– Я ухожу с вечеринки так же как пришла на нее. В данном случае – вон с той кампанией, – сказала она, и показала на нас. – Это называется хороший тон и правильные манеры.

– Пойду спасу леди от рыцарей без страха и упрека, – Анастас снял пиджак и отправился на площадку. Елена танцевалась так, будто отдавалась музыке как мужчине, пропуская ее сквозь себя как пульс.

У меня биты, судя по ощущениям, резонировали в диафрагме. Я посмотрела на Гая, чувствуя неловкость. Как-то так получилось, что мы остались сторожить вещи и занимать столик. Гай посмотрел на весело отплясывающую парочку и неожиданно для меня тоже снял пиджак и протянул руку, почти лихорадочно горячую. Не простудился ли он?

– Ничего с вещами не случится. Пойдем, потанцуем. В конце концов, двадцать четыре исполняется только раз.

***

Дверь перед Еленой разверзлась как адские врата перед грешной душой – неумолимо и в самый неожиданный момент. Ведьма остановилась и неловко пошатнулась, впечатленная. План в ее голове созрел быстрее, чем яблоко упало на голову Ньютона.

– Да-ра-гой, я дома! – раскинув руки девушка рухнула на стоящего на пороге демона. Не дав ему опомниться, она обхватила его руками и шепнула: – Подыграйте мне!

– Где тебя носило… дорогая, – брезгливо спросил он, отделяя ведьму от себя и за плечи, удерживая на расстоянии. Гая он проигнорировал, сурово рассматривая ведьму из-под нахмуренных бровей. – Пахнешь как смесь абсента с «хвоей».

В прохладной ночной тишине было отлично слышно, как зубы Гая скрипнули. Вежливость заставила его разжать челюсть и, кашлянув для привлечения внимания уточнить:

– Все в порядке?

– Конечно, – ответил за ведьму демон. – Сегодня она, по крайней мере, сама держится на ногах. Не испачкала вам машину? В прошлый раз ее так рвало… пришлось оплатить таксисту услуги мойщика. Бедняга сказал, это было похоже на извержение Везувия.

Жизненный опыт Гая в этой ситуации оказался бессилен, так что он просто кивнул и пошел к машине, оглянувшись, когда дверь захлопнулась, но звуков грязной семейной сцены не услышал.

Оттолкнув ведьму, демон демонстративно отер руки и скрестил их на груди.

– Женщина, ты отвратительна. Заявляешься пьяная и втягиваешь меня в свои игры. Что за представление?

Елена пожала плечами и промолчала. Она решила послушаться совета подруги и заставить соседей думать что – прости Господи, – эта тварь ее мужчина. От такой мысли она машинально повела плечами и поджала губы. Что ж, придется потерпеть, раз умудрилась так облажаться с вызовом. По крайней мере, соседи не заподозрят ее ни в чем противозаконном. Пусть лучше считают жертвой сожителя – тирана, демон в этот образ вписывается превосходно.

Ведьма повеселела: если разыграть шоу как следует, во лжи ее не уличит даже сообщество вардов. Ее репутация не пострадает. В самом деле, кто будет встречаться с демоном? Это как спать с тигром: неосуществимо ни морально, ни физически.

Напевая вполголоса, она ушла в спальню под подозрительным взглядом демона. Ха, знал бы он, о чем она думает! Довольная собой девушка смыла косметику, переоделась и решила почитать перед сном: что-нибудь про горячих мускулистых парней.

Раскрыв первую попавшуюся книгу, она погрузилась в мир мужественных графов и трепещущих дебютанток, но уже на десятой странице поняла, что сегодняшние аппетиты ее воображение удовлетворить не в силах. Ее голова сама собой повернулась вправо – в тумбочке лежал ее верный дружок. Идеальная форма, воплощенная в пластике и киберкоже, восемь скоростей и режим вибрации – то, что надо одинокой ведьме. Просто исключительно одинокой. Ох, Господи, какой одинокой…

Елена протянула руку, но тут, же отдернула ее. Демон либо не понимал выражение «личное пространство», либо напрочь его игнорировал. Или считал все, что находится в радиусе пяти миль своим пространством. Так или иначе, он мог в любой момент вломиться в спальню. Иди ванну. Она чуть не получила инфаркт накануне, когда он застал ее за бритьем ног. Как будто ей было мало того что каждый раз уединяясь в ванной она не могла перестать думать о шныряющих вокруг духах.

А еще ее беспокоила гипотетическая вероятность того что он может читать ее мысли – каждый раз когда она думала о сексе демон делал такое скорбное выражение лица, будто она мечтала отнекрофилить труп его покойной мамочки.

Считается, самое страшное, что можно обнаружить в мыслях порядочной девушки – это мечты о сладком романтическом поцелуе. Но это потому, что в реальности никто не может прочитать мысли. В большинстве случае порядочные девушки думают о том же что и непорядочные, только чаще, потому что лишены этого.

Елена закрыла книгу и, стараясь не топать, проскользнула в душ. Анастас этим вечером был просто нереально горяч, будто и он тоже хлебнул возбуждающего зелья.

Ведьма сбросила одежду и стала под холодные струи.

– Вы lupa [11] , – бархатный голос заставил ее подпрыгнуть, она чуть не снесла насадку для душа макушкой. – Не обманывайте себя, это хорошо заметно окружающим, несмотря на ваше смазливое личико и белокурые локоны.

– Я lupa не в большей степени, чем вы. Разве что я сама выбираю, кому отдаться, а вы вынуждены идти куда призовут. И позвольте напомнить, пока еще нет закона, запрещающего безобразничать в собственном душе и считать это безнравственным. Что же касается мужчин, которое у меня были… я никогда им не лгала. Обе стороны получали желаемое. Сделка, почти как в нашем случае.

Елена знала – однажды она остепенится, заведет мужа и ребенка. А до тех пор не собирается отказывать себе в удовольствии желать и быть желанной. Женщинам вопреки распространенному мнению нужна не только каменная стена в лице благоверного, но и еще два-три оргазма в неделю. Независимо от наличия постоянного спутника жизни. Ничего так не бодрит и не тонизирует.

– Вы, похоже, можешь завязать желание узлом, а я нет.

– Кукленок, да было бы кого желать, – он скучающе посмотрел на ногти. – Земные калины златы интересны только местным клинкам сражений, в вас нет ничего что заинтересует того кто хоть немного поднялся над уровнем амебы. Вы стареете, у вас не идеальная кожа, ограниченные знания. Вас страшно брать в постель из страха поломать в разгаре процесса. И этот нестабильный эмоциональный фон,– он поморщился и подытожил, – вы просто омерзительны.

В отличие от большинства женщин Елена покидала поле брани, оставив последнее слово за оппонентом: по наблюдениям это нервировало гораздо сильнее. Вроде как открыто не нагрубила, но позволила себе роскошь не ответить на последнюю реплику.

Завернувшись в полотенце, она вернулась в спальню, напоследок одарив демона насмешливым взглядом. Она как раз отлично понимала его отвращение к другим видам, сама испытывала подобное в отношении людей, и в меньшей степени – двусущих. И, несомненно, с высоты его жизненного опыта и знаний кое-кто из земных женщин мог показаться ему недалекой и глуповатой, но не стоило ровнять всех под одну гребенку.

Забравшись под одеяло, ведьма благопристойно сложила руки на груди.

– Боженька, пошли мне, пожалуйста, нормального мужчину…

И уже засыпая, услышала:

– Куда тебе еще?

***

Мне было жарко. Сердце билось неровно, то пускаясь вскачь, то пропуская удар. Ни разу за последние четыре года я не чувствовала себя так хорошо. Будто мне снова двадцать. Будто не было расследований и убийств. Будто… Будто мы с Гаем опять лучшие друзья.

– Вот, – Гай протянул мне пакет и я недоуменно нахмурилась. – Я выкупил драгоценности. Не стоит разбрасываться воспоминаниями.

Я перевела взгляд на носки своих туфель. Мне стало так стыдно, я даже не подумала, откуда он об этом узнал.

– Спокойной ночи, Гели.

Прежде чем я успела что-то сказать, он положил руки мне на плечи и поцеловал в щеку. Я застыла, чувствуя тепло его ладоней через несколько слоев ткани. Мое сердце забилось так сильно, что его можно было услышать.

– Спокойной, Гай, – произнесла я, с трудом преодолев стиснувший горло спазм.

– Береги себя.

Он мог так много сказать мне. Как и я ему. И эти несказанные фразы повисли между нами как натянутый трос – еще чуть-чуть и лопнет. Гай мог обвинить меня в безответственности, беспечности и неумении располагать своей жизнью. Прочитать лекцию о важности фамильных ценностей о том, как трудно их найти и выкупить. Сказать, как ему надоели неприятности, ставшие постоянными спутниками моей жизни. Сказать… много чего.

Может, он должен был сказать мне все это? Вслух. Потому что в моей голове сомнения и укоры звучали его голосом. И он отлично знал, ему не нужно ничего говорить – достаточно просто внимательно посмотреть этими видящими насквозь глазами.

– Гай… – я не знала, что хочу сказать, просто позвала. Почти протянула руку желая остановить его.

Гай замер и обернулся. Ветер слегка растрепал его волосы, необыкновенные серые глаза смотрели с грустью.

– Наверное, ты права. Не стоит нам видеться. Это слишком тяжело.