Дорога к себе

3 глава. Чертовский волейбол

Ласайента постучала, но с той стороны ей ответила тишина. Или спит или не хочет отзываться. И по мыслеречи не позовешь: Элерин умеет чувствовать всю Вселенную, но не может мысленно разговаривать с теми, кто живет рядом. Выборочная глухота? Скорее всего, нет, просто звезды говорят гораздо громче остальных, у них басистые, рокочущие голоса, способные заглушить все прочие, поэтому Элерин ничего больше и не слышит. Только голоса миров. Она совсем одна там, среди них. Как это страшно — быть одной и нести на маленьких плечах такой груз. И не переложишь, не попросишь отпуск, не присядешь отдохнуть. Вечная ноша. Вечное одиночество.

Демонесса еще раз постучала, уже точно зная, что ей не ответят, но все-таки немного постояла под дверью и только потом вернулась в спальню. Сантилли не было — разговаривал с сыном. Тяжелый сегодня был день, тяжелый вечер и, наверняка, такая же будет ночь. Она разделась и нырнула под одеяло — ждать.

Муж пришел после полуночи. Неслышно ходил по спальне, шуршал одеждой, шелестел листами бумаги на столе — смотрел новые рисунки Ласайенты. Долго стоял у окна, думая о чем-то.

Чуть заметно дрогнуло одеяло, и Сантилли осторожно пристроился рядом, но не обнял, а затих. Ах, так! Опять! Ну, хорошо! Ну, держись!

Она, как будто бы во сне, повернулась к нему, прижалась всем телом к его боку, еще хранящему прохладу бассейна, закинула на живот ногу. И ничего! Спешите видеть — каменный ашурт! Гвоздь сезона! И долго ты устоишь против меня?

— Ласти, — тихо спросил Сантилли, чувствуя, как пальцы жены скользят по груди, — что ты делаешь?

На идиотские вопросы не отвечаем. Мы в ответ на идиотские вопросы целуем, а то пока объяснишь, пока дойдет….

— Ласти, где Рино? — он легонько прижал ее руку.

Спит в соседней комнате. Обиделась на весь свет и пропускает самое главное. А что тут у нас? Животик? Какой хороший животик!

— Ласти, не надо.

Ну, не надо так не надо. Здесь. Мы в другое место перейдем.

— Ласти…

Какой хриплый голос? И что это у нас с голосом? Наверно, мы и здесь плохо целовали. Надо исправиться и целовать лучше. И не только….

Он выгнулся дугой и застонал, прижимая ее к себе, требуя еще и еще, задыхаясь, забывая обо всем, без остатка растворяясь в любимой.

«Глупая Эле, — мысль вспыхнула и погасла, — такое пропустить».

— Сан, — Ласайента бесцеремонно тряхнула мужа за плечо, но тот продолжал крепко спать, разметавшись по смятой постели, и она затрясла его сильнее. — Да Санти!

Промычав что-то нечленораздельное, ашурт перевернулся на бок, прижав жену тяжелой рукой.

— Сан! Проснись! Сан!

— Меня нет, — сонно отозвался тот, не открывая глаз, притянул ее к себе и начал мягко покрывать ее поцелуями. — Я умер… от счастья… неземного блаженства.

— Воскресай, — потребовала Ласайента, уворачиваясь. — Быстро! Я знаю, что делать с Эле.

Забавное это зрелище — мужчины, разбуженные в пять утра. Безжалостно выдернутые из постели Эрри и Сах широко зевали, удивительным образом избегая вывихов челюсти. Не ночевавшего дома Тьенси пришлось искать, и теперь он сидел недовольно нахохлившись. Срочно вызванный Мишель тер глаза, пытаясь проснуться, и мотал головой. И только Сантилли как самый умный пристроил лохматую голову на сложенные на кухонном столе руки в тщетной надежде урвать еще несколько минут сна. Зачем притащился Демон, никто не понял, но кот сидел монументом на стуле и, не мигая, усиленно таращился на одинокую настольную лампу в виде лилии. Она мягко горела, как волшебный маяк в ночи, вокруг которого собралась шайка злоумышленников после шальной попойки, решая опохмелиться им или продолжить пьянку дальше.

Ассоциация оказалась заразной: Ласайента неожиданно поняла, что жутко хочет пива и направилась к холодильнику, затылком чувствуя хмурые взгляды мужчин.

— Душа требует допинга, — бодро ответила она на общий немой вопрос.

Допинга, как оказалось, требовала не только ее душа, и демонесса, вняв выразительному взгляду Тьенси, жестом заправского бармена лихо отправила бутылку к нему.

— Жажда с утра, — невозмутимо пояснил маг, ловко перехвативший выпивку, и свинтил пробку. — Если это твоя очередная бредовая идея — ты покойница.

Пива захотелось с удвоенной силой, и девушке ничего не оставалось, как повторить маршрут, на всякий случай захватив запас. Она демонстративно аккуратно поставила на середину стола пару бутылок, одну из которых сразу сцапал Тьенси.

— А мне? — обиделся Демон, уморительно поворачивая голову на булькающие звуки и считая жадными глазами каждый глоток.

— Спать! — непреклонно приказала ему Ласайента. — Тебя на совет не звали.

— Боги, почему я не кот? — с надрывом вопросил Сантилли, страдальчески закатывая глаза, мгновение смотрел на одинокую запотевшую бутылку, сгреб ее и приложил к виску.

— Эле сейчас, как…, - демонесса пощелкала пальцами, подбирая слово.

— Спящая красавица, — подсказал муж и передвинул «компресс». — Будем целовать?

— Ага, по очереди, — буркнул Сах. — Кто первый кандидат?

— Дураки, — обиделась девушка. — Нужно нечто необыкновенное. Сказка. Чтобы она ожила.

— Ласти, — укоризну в голосе Сантилли можно было есть большой ложкой, — я иногда жгуче завидую нищим — кусок хлеба и ты счастлив. Что ты предлагаешь сделать? Какую сказку? У нас дом уже ломится от сказок. Все есть. Что хочешь и выше, — он вытянутой рукой чиркнул над головой. Я уже не знаю, что дарить. Срезанные цветы она не любит, украшения не носит….

— Предлагаю разбудить Сью и спросить, что любят женщины, — предложил Эрри, растер лицо ладонями и покосился на кофеварку. — Обязательно надо было поднимать в такую рань?

Ласайента поняла намек, мысленно сделав себе выговор: сразу надо было подумать про кофе. И что ее на пиво потянуло? Тем более что теперь не очень-то и хочется.

— Со Сьюзен все просто, — хмыкнул Тьенси, отхлебывая из бутылки, — она спит и видит, как один прекрасный принц носит ее на руках. Дальше ее фантазия обрывается.

— Заткнись, — поморщился брат и замкнулся.

Сантилли мысленно обозвал сына идиотом и посоветовал думать, прежде чем молоть языком.

— Ну, что же вы? — расстроенно оглянулась на «шайку» Ласайента, щелкая кнопками кофеварки. — Это же так просто!

Ей жгуче хотелось, чтобы друзья сами догадались, но в пять утра мозги мужчины спят, и с этим пришлось, скрепя сердце, смириться.

— Нужна серенада, — выпалила она, садясь к столу, — настоящая. Под окном. С гитарой. И роза.

— Что? — ашурт собрал лоб в складочки. — Какая, к дьяволу, серенада?

— Я знаю, что ты давно не играл, но до утра у нас есть время. Все вспомнишь, порепетируем, — продолжала развивать свою мысль жена.

Муж оценил ее старания, проснувшись окончательно:

— Я должен петь? Ты с ума сошла! — он, забывшись, постучал горлышком «компресса» по лбу.

Пиво сразу обрадовалось вниманию и весело подпрыгнуло, усиливая удар. Раздраженно потерев место ушиба, ашурт поставил согревшуюся бутылку на стол, едва удержавшись от крепкого дружеского слова. Слева раздался протяжно-горестный стон, сопровождаемый тоскливым кошачьим взглядом.

— Между прочим, прекрасная мысль, зря ты встал на дыбы, — подал голос Мишель, забирая пиво у Ласти, — Все равно не пьешь. Представляешь, она просыпается от того, что ты под окном поешь ей серенаду. Действительно, как в сказке. Я — за.

— А потом я, как истый испанец, должен лезть по стене к ней на балкон, то есть в окно, с розой в зубах.

— Зажирел совсем, — фальшиво посочувствовал ему Сах Ир, — задницу от земли не оторвешь.

Эрри сдавленно хрюкнул и зажал рот ладонью.

Оглядев друзей по очереди, Сантилли обиженно засопел:

— Жалости в вас ни капли.

— Лестницу поставим, — «пожалел» ашурта оборотень и сделал большой глоток, не сводя с него хитрых глаз.

Тот тяжело вздохнул и сдался:

— И что петь?

Репертуар друзья обсуждали, жадно ловя запахи готового кофе и разогревающейся в печке выпечки. Священнодействовала Ласайента, как главный злодей, остальные, постепенно горячась, перебирали песни.

— Она юность провела во Франции, — доказывал Сах, стуча пальцем по столешнице, — ей приятнее будет услышать песню на французском, чем на ийет. Ты не знаешь французских песен о любви? Ты меня поражаешь!

— Демон при полном параде, с гитарой и французским романсом в зубах? — горячился Сантилли. — Полный бред!

— Где твой полет фантазии? Сдох на взлете?

— Кофе, — Ласайента, прекращая спор, поставила между ними поднос с дымящимися чашками и блюдо с румяными треугольничками. — Не знаю что это, плюшки какие-то.

— С мясом? — сразу оживился кот и первым запустил в них лапу.

— А почему с утра? — не хотел уступать ашурт, не замечая Демона и перетягивая блюдо к себе. — Серенады поют по вечерам.

Кот сердито заворчал и пошевелил вслед уползающей добыче выпущенными когтями, и пожалевший бедолагу Тьенси толкнул в его сторону пирожок, в который тот вцепился с плотоядным урчанием.

— Представь, — Мишель откинулся на стуле и повел ладонью в воздухе, обрисовывая панораму будущих событий, — последние дни тебе было плохо, очень плохо, — Сах сунул ему в руку выпечку, чтоб маркизу стало хорошо. Тот благодарно кивнул и продолжил, — ничего тебя не радовало, жизнь казалась пресной и серой. И вдруг, — он принюхался, повертел пирожок в руках, внимательно осматривая, откусил и невнятно продолжил, — и вдруг — чарующая музыка, знакомый хрипловатый голос поет о любви. Ты подходишь к окну и видишь…, - оборотень сделал многозначительную паузу, отсалютовал другу чашкой и отпил. — Хм, классный кофе.

— Вот давай им и ограничимся, — хмуро предложил ашурт. — Я вообще не представляю себе, как все это будет выглядеть.

— Что с тобой? Где романтика, Санти? — воскликнул Сах, патетически воздев руки. — Где мысли о возвышенном и духовном?

— А что вы здесь делаете? — В дверях стояла сонная всклокоченная Сьюзен, щуря глаза от яркого света и кутаясь в халатик. — Вам пирог разогреть? Там еще грудинка.

— Тащи все, — распорядился Сах, вставая. — Пошли в студию. Еще разбудим жертву раньше времени.

— Какую жертву? — не поняла девушка.

— Сью, пирог и грудинка, — ийет потрепал ее по плечам и поцеловал в лоб. — Пирог и грудинка. Ласти, с тебя еще кофе.

— Литров пять, — добавил Сантилли, обреченно выползая из-за стола. — И почему у меня стойкая уверенность, что жертва — это я?

— Что у них происходит? — озадаченно пробормотал Судья, с недоумением наблюдая в зеркало, как Ласайента пытается воткнуть розу в шнуровку рубахи мужа.

— Апокалипсис? — выглянул из-за его спины Клер и присвистнул. — Она же почти раздета!

— Будь оптимистом, — бог равновесия пробежался глазами по фигуре демонессе и смущенно откашлялся, — я бы сказал — почти одета, по крайней мере, необходимый минимум прикрыт.

В это время к супругам подскочил Мишель и, выдернув несчастный цветок из рук девушки, передал его Тьенси, стоящему позади отца, а сам начал распускать шнуровку, обнажая грудь ашурта. Тот активно сопротивлялся, но, когда к оборотню присоединилась жена, страдальчески поднял глаза к небу и опустил руки.

— Я на это смотреть не могу, — не выдержал Судья и смахнул картинку.

Друзья сошлись на том, что для серенады необходимы строгие костюмы: белые рубахи, темные штаны и никаких кроссовок — только сапожки. Играть и петь будет Сантилли, сыновья — создавать романтический фон.

— А если я сорвусь? — страшным шепотом возопил император. — Вдруг я первый раз в жизни в окно лезу?

— Быть не может? — недоверчиво округлил глаза Мишель. — Не расстраивайся — подхватим и забросим обратно, — он придирчиво осмотрел друга, напоследок поправил воротник и отбежал к зрителям, выглядывающим из дверей гостиной.

Окна спальни, которую выбрала Элерин для добровольного заточения, удачно выходили во двор с бассейном и цветочными кустами, среди которых демоны при параде и с гитарами смотрелись особенно колоритно.

— Если что, то она розы пожалеет, и не будет тебя выкидывать из окна, — подбадривали императора приятели-злодеи. — Уже немаловажный плюс. Цени.

Сантилли плюс ценить категорически отказывался, горестно вздыхал и порывался сгинуть в пучинах вод, имперских интриг, военных действий или пасть жертвой стихийного бедствия, но каждый раз его бездушно возвращали назад. В самый последний момент Сах вспомнил собственно о самом окне, наглухо закрытом по случаю плохого настроения Элерин. Пока он раздвигал створки при помощи магии, можно было бы воспользоваться случаем и сбежать, но ашурт уже смирился с неизбежным и покорно ждал начала казни. Есть ли смысл скрываться, если два далеко не слабых мага легко достанут его даже из-под земли, один из них — так точно?

Роза пристроена, шнуровки затянуты или распущены, рубахи заправлены, волосы приглажены, гитары настроены, горла прочищены. Демон выдернут из кустов, а Ласайента, увидевшая очередной непорядок на муже, отловлена и возвращена в гостиную.

Сантилли провел по лицу ладонями, что-то тихо сказал сыновьям и, коротко взглянув на зрителей, пробежался по струнам.

— Это не та песня! — чуть не взвыла демонесса.

— Тихо! — шикнул на нее Сах. — Поздно.

— Мстит, гад демонический, — прошептал Мишель, яростно наглаживая кота. — Видят боги — мстит.

Жаль, но боги не видели и не слышали, как император проникновенно пел о своей любви к женщине, не бросившей его в трудную минуту, о ее терпении и красоте, о своей слепоте и о позднем прозрении. Он, опустившись на колено, признавался в своих чувствах и просил прощение у любимой за свою холодность и бессердечность.

— Это что — экспромт? — Сах Ир подергал Ласайенту за пояс шортиков. — Я не знаю такой песни.

— Отвали, зеленоглазый, — отмахнулась демонесса, — не видишь — я пишу.

Ийет хмыкнул, однако поправлять ее не стал: видео настойчиво мигало на паузе после двух секунд записи, а жена не сводила зачарованных глаз с мужа. Потом по воспоминаниям все можно будет восстановить, а так как склеротиков среди них не было, то за судьбу новорожденной песни маг не опасался.

Рядом тихо всхлипнула Сьюзен, и Сах, не глядя, сунул ей платок. Вряд ли ее собственный еще сухой, да и вообще пригодится на будущее. Французы такие сентиментальные.

— Пошел, пошел, — зашептал Мишель, и зрители осторожно высунули наружу носы.

Сантилли без разбега перемахнул через кусты и легко запрыгнул на стену.

— Демоническая белочка, — прокомментировал Сах и вдруг громко зашипел. — Роза, кретины! Розу забыли!

Тьенси спохватился, рванув цветок из шнуровки, но было поздно — отец уже сидел на подоконнике. Еще мгновение и он скрылся в спальне. И почти сразу Эрри толкнул к дому брата, восторженно застывшего с открытым ртом.

— Все-таки отец шикарно целуется! — восхищенно воскликнул тот, когда музыканты ввалились в гостиную.

— Мама плакала, — грустно произнес Даэрри и отвесил Тьенси подзатыльник, — а тебе весело.

— Да ну, женщины всегда плачут, — возразил ашурт и кивнул на рыдающую Сьюзен. — Наглядный пример в действии. Малышка, хочешь, я тебе спою что-нибудь веселое и ты успокоишься?

Но девушка замотала головой и убежала на кухню доплакивать романс у плиты.

— Дурак ты, — поморщился Мишель и, хлопнув, удовлетворенно потер руки. — Все, там сейчас нацелуются всласть, помирятся и прочее и прочее, а я — спать. Всем пока.

— Про игру не забудь! — крикнула ему вслед Ласайента.

Сантилли появился спустя часа два, когда у всех уже почти кончилось терпение. Заговорщики, вытащив на середину террасы кресла, усиленно пили кофе и травили байки.

— Что так долго? — проворчал Сах, массажирую глаза. — Много ли времени надо? Мы тут чуть не умерли от переживаний, а у них совести….

— Не брюзжи, — император не поленился дойти до стола, чтобы взять из вазы яблоко и метко запустить им в ийет. — Рино сильно переживала, и потом, — он вернулся к дверному проему, — быстро только кошки с мышками, а я люблю со вкусом, — ашурт прислонился к косяку и скрестил руки на груди, многозначительно добавив. — И без обсуждений с некоторыми недалекими личностями.

— Не слушай его — он плохой сегодня, — посоветовала мужу Ласайента, забирая у мага яблоко и впиваясь в него зубами.

— Но я же переживаю, — обиделся Сах. — Сильно плакала?

Ашурт мотнул головой и хитро улыбнулся.

— Ой-ой, какие мы довольные! — развеселился ийет. — Блестим и сияем, как начищенный золотой.

— Заткнись, — беззлобно посоветовал ему Сантилли и перегнулся назад, заглядывая в гостиную. — Ты бы тоже сиял на моем месте, — он оторвался от косяка, подмигнул другу и раздвинул шнуры штор, протянув руку ладонью вверх.

Друзья удивленно переглянулись и замерли.

— Ну, где ты? — ашурт нетерпеливо пощелкал пальцами. — Меня сейчас порвут.

Гостиная ответила тишиной и полумраком, тогда Сантилли шагнул в нее и вытянул на свет смущенную Элерин.

— Мама?! — в один голос выдохнули сыновья, а Ласайента остро пожалела, что не может сменить ипостась.

Не было больше статс-дамы, как за глаза называл ее Марк: открытое цветастое платье с пышными юбками не скрывало стройных ножек, исчезла строгая прическа, в ушах капельками сверкали сережки, играл искрами маленький кулон в ложбинке между грудей, яркими изумрудами сияли глаза.

— Эле, — Сах медленно подошел к сестре и взял за руки, — ты — чудо! Санти, как ты смог вытряхнуть ее из тех тряпок?

— Он их выбросил, — с обидой пожаловалась Элерин. — Пока я в душе мылась, он все выбросил!

— Давно надо было это сделать! — горячо поддержал отца Тьенси и насупился под укоризненным взглядом матери. — Что опять? Эрри, скажи им!

После обеда заявился выспавшийся Мишель с котом на плече, держа под ручку Джес, и заливистым свистом оценил перемены.

— Миледи, — он поцеловал пальчики Элерин, но отпускать не торопился, — вы уверены, что не хотите поменять мужа? Зачем Вам этот никчемный шкафоподобный демон, когда есть такой прекрасный я?

Не сводя с нее обворожительного взгляда, маркиз отступил на шаг и развел руки, предлагая полюбоваться собой.

— Ты повернись, повернись, — Сантилли лениво развалился на стуле и покрутил пальцем в воздухе, — а то вдруг мне не понравится.

— Я не к тебе сватаюсь, — Мишель обаятельно улыбнулся покрасневшей Элерин и прижал ладони к груди, — а к этой очаровательно леди, затмившей мой разум и пленившей сердце, — он бросил на друга значительный взгляд. — На век, между прочим.

— Рино, счастье мое, а не макнуть ли нам оборотня в вишневый сироп? — задумчиво протянул ашурт.

— Ну, вас к черту! — обиделся тот, поняв, куда подул ветер.

— Ням-ням-ням — включился в игру Сах, придирчиво осматривая друга. — Объеденье.

— Ты еще облизнись, — поморщился Мишель и горячо воззвал к Элерин. — Долго они еще мне это варенье будут вспоминать?

— Что за варенье? — мигом заинтересовалась Ласайента.

— Боги, не дайте мне умереть! — простонал маркиз, сбегая к жене. — Только ты меня любишь, сердце мое! Я снова понял это! — он пристроился в кресло, потеснив Джес. — Накажи их, зайка, преврати в лягушек. Противных и бородавчатых. Особенно вон того блондинчика. Он главный злодей.

Пока Мишель ворчал, друзья рассказали Ласайенте, что же случилось на самом деле и откуда взялось варенье, которое оборотень так усиленно не любит.

Года четыре назад кто-то из многочисленных родственников Сержа собрал небывалый урожай фруктов и наварил тьму тьмущую джемов и варенья. И, естественно, тому тоже перепало от семейных щедрот чуть ли не двадцать банок. Оставив себе парочку для дорогих гостей, Серж остальные втихушку растолкал по друзьям под честное слово о неразглашении.

Элерин с сомнением осмотрела двухлитровые пластиковые цилиндры с плотно притертыми крышками, однако инженерная гордость Ин Чу клятвенно заверила императрицу, что варенье бесподобное, но очень уж его много, поэтому «берите, берите». «Скормите кому-нибудь», — докончил Тьенси, и банки были отправлены в погреб, где про них благополучно забыли.

А спустя полгода о них вдруг вспомнил Даэрри.

— У него дама сердца сладкое любила до сумасшествия, — наябедничал Тьенси, — а ему надоело тратиться на пирожные, вот он и решил немного сэкономить.

Ласайента испугалась упоминания о былых подружках сына, но тот только смущенно улыбнулся, и она успокоилась. Не вычеркивать же теперь всю жизнь из-за одного пусть и страшного происшествия?

Йёвалли подошел к делу серьезно: добыл красивую банку-медвежонка, вооружился огромной ложкой, и тут черт принес маркиза. Недолго думая, Эрри пристроил его к делу — держать черпак, пока он будет доставать варенье. На первой попытке все и кончилось.

Демон, стоя на стремянке, открутил крышку и пощелкал пальцами, требуя инструмент, но увлекшийся разглядыванием бутылок с вином маркиз его не услышал, и тогда Эрри наклонился….

— Сладенький наш, — еле выговорил от смеха Сах. — Я чуть умом не тронулся, когда их увидел. Думал — убили нашего оборотня, и теперь он кровавым призраком будет бродить по дому.

Тьенси тут же свел глаза к переносице, заунывно подвывая и шевеля растопыренными пальцами.

— Идиоты, — проворчал Мишель и тут же ехидно улыбнулся. — Смейтесь, смейтесь, еще не ночь, свидимся.

Из кухни выглянула Сьюзен:

— Там Глеб спрашивает, вы на игру собираетесь или нет?

— Ты в своей команде, — непреклонным тоном заявила Ласайента мужу, — я без тебя на площадку не выйду.

— Нет, — поморщился Сантилли.

— Да! — дружно закричали друзья-злодеи, а Сах из всех сил застучал пальцами по столу, заглушая демонические возражения.

Стадион строили ученые. Не сами, конечно, но руку приложили. Здесь было и небольшое футбольное поле, и каток, и тренажерные залы, и, конечно, крытые баскетбольные и волейбольные площадки, помимо всего остального. Обустраивались с толком: и раздевалки и душевые и даже ложи для Повелителей, если те снизойдут до простых смертных. Кресло Рашида, например, уже несколько раз меняли в связи с частым использованием — он старался не пропускать ни одного матча, где участвовала любимая жена. Постоянных команд как таковых не существовало, каждый играл по настроению, но символические чемпионаты проходили, нагнетая нешуточные страсти.

— Император на площадке, — ворчал ашурт, натягивая кроссовок. — Бред собачий.

— Шортики? — невинно поинтересовался Глеб, растягивая на вытянутых руках спортивные трусы.

Сантилли пригвоздил его взглядом к стене и вышел из раздевалки, хлопнув дверью.

— А с другой стороны, злость в нашем деле помогает, — философски пояснил Хляба растерянному Олегу и закинул трусы в шкаф.

— Все-таки вытащили затворника, — удовлетворенно констатировал Андерс, глядя на мрачного ашурта.

Трибуны, встречающие игроков свистом и рукоплесканиями, при виде него стихли и зашептались.

— Сантилли, научи их свободу любить, — громко посоветовал Мишель, разряжая обстановку, — а то совсем расслабились подданные.

— Вот с тебя и начну, — огрызнулся император, занимая свое место.

— Да не может он ничего, — презрительно фыркнула Ирэн. — Ты хоть помнишь, с какой стороны за него надо держаться? — она демонстративно покрутила мяч на пальце, подбросила и с оглушающим хлопком послала его соперникам. — Держи подарок, Ваше Величество.

— Сейчас освежим память, — сквозь зубы процедил ашурт, принимая подачу и машинально посылая мяч обратно.

Шум трибун заглушил пронзительный голос судейского свистка.

— Сан, — зашептал сзади Олег, — ты что? Два касания.

Демон от души чертыхнулся — купила султанша, как мальчишку купила. Рашид ласково похлопал ему в ладоши из ложи Повелителей и наклонился к Найири, что-то говоря ему на ухо. Хорошо, что нет Таамира, со злостью подумал Сантилли, этот еще бы и вслух прокомментировал.

— Сан, — позвала его Ласайента, — нормально все. Соберись.

Ашурт кисло улыбнулся ей через сетку.

— Все путем, — поддержал ее Глеб. — Рядовой матч. Разомнемся и разойдемся.

— Народ, народ! — крикнула Ирэн. — Это соперники! Их бить надо, а не утешать.

«Вот именно, разойдемся и посмеемся», — переиначил про себя ашурт, становясь в стойку.

Собраться. Как собраться, если он семьдесят лет не играл? Как вспомнить все, когда игра уже в самом разгаре? Если так и дальше пойдет, то Ласти вытолкнет его на сцену сразу во время концерта. С нее станется. Делай выводы, император, делай выводы. Титул не спасет. Не спрятаться за титулом. Та же Ирэн плевать хотела на все и зажигает и на танцах и на волейбольной площадке, умудряясь не потерять авторитета.

«Потому что постоянно в движении, — Сантилли удачно отыгрался от блока, — и не боится поражений. Поражение — часть жизни, — весело усмехнулся он, наблюдая, как мяч ударяется в пол. — Без поражений нет побед. Я — умница!».

— Черт! — огорченно воскликнул Роман, а Ласти показала мужу большой палец. — Ае, реши уже, на чьей ты стороне.

Игра набирала темп, постепенно накаляясь. Трибуны то захлебывались свистом, то улюлюканьем, то восторженными криками.

— Черт! — Глеб от досады чуть не плюнул, когда мяч отразился от блока прямо ему в грудь. — Чтоб вам черти в аду так же его на уши надели!

Сантилли вошел в азарт и уже иначе расстраивался из-за своих промахов и неудачных подач, начав переживать за команду.

«Наверстаем, какие наши годы, — он в падении отбил мяч, перепасовав его незнакомому загорелому парню. — Идиот, даже имен не спросил».

Ласти проследила, как муж ласточкой нырнул вперед, вытягивая руку, и довольно улыбнулась.

— Ае, не спи! — рявкнул за спиной Роман.

Демонесса подпрыгнула, но Олег ловко загнал мяч между сеткой и ее руками.

— Проснись, спящая красавица! — рассердился Алексей. — Проиграем к чертовой матери!

Ласайента посоветовала ему беречь нервы и постаралась больше не отвлекаться, но почти сразу случайно выцепила взглядом сидящую рядом с Чарти Дэниэллу. Что за ерунда? Санти же говорил, что они расстались? К действительности ее вернул грозный рев пяти глоток:

— Ае!!!

Она едва успела отбить атаку и мысленно чертыхнулась, но Сантилли и Марк синхронно выставили блок, мяч ударился в пол прямо перед ее ногами и отлетел в сторону.

— Черт! — с досадой слаженно выкрикнула команда. — Обули!

Неожиданно на месте падения раздался звучный хлопок, будто мяч, не выдержав, лопнул, выпустив запашистое густое дымное облако. Ласайента отпрянула назад и удивленно оглянулась на товарищей.

— Что за…, - начал Роман и споткнулся на полуслове.

На небольшой стадион глыбой льда рухнула замороженная тишина. Сегодня, по случаю прекрасной погоды купол был сдвинут, и стало слышно, как смеются ребятишки на соседней детской площадке, как заливисто лает чья-то собака, как пересвистываются птицы в лесу, и стучит по ступеням выпавшая из рук бутылка с водой. Судья, приподнявшись, оторопело глядел вниз, не замечая, прилипшего к губе свистка.

Демонесса медленно повернула голову и с возрастающим изумлением окинула взглядом невысокое коричневое существо.

Под покатым в крупных круглых складках лбом, украшенном двумя красноватыми наростами, ярко алели маленькие, глубоко посаженные глазки. Подвижный нос больше подходил свинье, а толстые губы — инженеру Таонге, страстному любителю соленых шуточек. Большая голова, увенчанная завидной ослиной гривой и козлиными ушками, плавно перетекала в грушеподобное тело на кривых ножках коленками назад. Все его полтора метра были одеты в крикливо пестрый куцый жилетик на голое тело и штаны из толстой бугристой кожи, из-под которых кокетливо поблескивали черные раздвоенные копыта.

Сантилли, наклонившись в сторону, через сетку с любопытством взирал на гостя.

— …черт, — сдавленно закончил Роман.

— Ну и харя, — пробормотал Глеб, невольно передернув плечами.

Весело осмотревшись, незнакомец потер звериные ручки, словно хирург перед операцией, развел их для жарких объятий и прыгнул к Ласайенте, приветливо растянув рот в лягушачьей улыбке.

Трибуны взорвались предостерегающе-испуганным криком.

— Да пошел ты! — демонесса, недолго думая, приложила его воздушным щитом.

Черта подбросило, зацепило головой за нижний край сетки, перевернуло и ногами вперед вынесло к Сантилли. Ашурт, никогда не страдавший замедленной реакцией, добавил ускорения, послав гостя к небу. Не все же ему землю топтать. Тот, видимо, уже был в схожей ситуации, так как мгновенно сгруппировался в тугой шар.

— За двойное касание не считается, — азартно выкрикнул император, подбрасывая вернувшегося черта и сразу пасуя его на половину соперников. — Ирэн, лови подачу! Легкий, как перышко, — и тихо добавил, — и вонючий, как понос.

«Мяч» плавно описал низкую дугу и мягко приземлился на машинально подставленные руки девушки и Глеба, мгновенно оценивших исходящее от него амбре. Черта в спешном порядке брезгливо отбросили к сетке, где его приняла на щит Ласайента.

Найири символически сплюнул и вместе с Андерсом быстро направился к выходу из ложи, на ходу доставая из-за пояса перчатки.

К тому времени Хляба уже прыгал на месте, ожесточенно обтирая ладони о шорты, а Ирэн, неподражаемо скривившись, двумя пальчиками добыла из кармана платок и яростно в него внюхивалась. Инженер моментально прикинул выгоду от обладания надушенным куском ткани и подкатил к султанше, начав торги с «пожалуйста», быстро перейдя к «инженеров не ценишь?», планируя закончить дело банальным грабежом. И быстрее и эффективнее.

Гость осваивал воздушную стихию чуть больше минуты.

— Хватит! — рявкнул Найири, перекрывая свист и крики зрителей.

Черт соскользнул со щита на площадку вместе с тишиной, покатившись прямо к королям. Ашурт ногой притормозил «мячик», и тот медленно распался, раскинув ручки-ножки в стороны. В наступившем молчании отчетливо прозвучал жалобный голос Дэниэллы:

— Ему же больно!

Вскочивший в запале, Чарти опустился на место и принялся утешать девушку, старательно изображая серьезность. Сах отвесил давящемуся смехом Мишелю легкий подзатыльник и уткнулся ему в плечо.

— Ненормальные, — сердито произнесла Элерин, неодобрительно глядя на веселящихся друзей. — Он же живой.

Сантилли из последних сил соорудил соответствующее обстановке выражение лица, больше похожее на гримасу, и поднырнул под сетку.

— Увлеклись, — невинно хлопнув ресницами, пояснила Ласайента и словно невзначай заступила мужу дорогу: «Ты куда? Лишнюю голову отрастил?».

Приобнявший жену за плечи ашурт легкомысленно поиграл бровями:

— Перепутали немного. Тут мячик, там мячик.

— Угу, — грозно произнес Андерс, наступая на них, — перепутали. Увлеклись.

Демоны согласно кивнули, не забывая сохранять дистанцию, а команды потихоньку стали сбегать с площадки, воровато оглядываясь на Повелителей.

Найири поднял черта за шиворот, как щенка, и, держа на весу, повернул к сыну:

— И как это называется?

Тот внимательно осмотрел печально повисшую тушку:

— Я думаю, ты сам знаешь.

— Ах, ты думаешь! — король, забывшись, встряхнул черта и шагнул к сыну. — Ах, ты думаешь! Иди сюда, паскудник!

— Я похож на идиота? — обиделся император, увлекая Ласайенту в сторону. — Мне еще жить хочется.

— Мне плевать, что ты у нас шишка знатная, — окончательно разозлился отец. — Иди сюда! Или я тебе ноги выдерну, щенок!

— Да, конечно, — Сантилли начал легким боковым галопом перемещаться к выходу, — а если приду — голову. Так что сам лови. Этого только Андерсу отдай, чтоб не сбежал.

Марк постарался незаметно дать знак демонам, чтоб уходили порталом, но был замечен.

— И ты туда же! — хмуро проворчал Найири.

Физик виновато развел руками и быстро проскочил на трибуны, где, уже не таясь, перевел дыхание. Правый выход, к которому продвигались хулиганы, перекрыл Андерс, вынудив их поменять направление.

— Что вы как маленькие? — обиделась на отца дочь.

— Я тебе сейчас…, - задохнулся от возмущения Найири и повернулся к другу, потрясая чертом. — Нет, ты это слышал?

Тот значительно сложил руки на груди и побарабанил пальцами.

— Замаетесь ловить, — посулил им Сантилли и обаятельно улыбнулся. — Этот в себя приходит. Выбирай — он или я?

Найири повернул черта к себе лицом и внимательно вгляделся в собранные к переносице мутные глазки.

— Пять минут у меня еще есть, — он поставил гостя на заплетающиеся ножки и направился к сыну. — Выбирай — сам идешь или….

— Падает, — предостерегла Ласайента, отбегая в сторону.

— Отдохнет, — ласково отозвался король, неспешно перерезая сыну пути к отступлению.

— Ну, это как-то несерьезно, — Сантилли заложил широкую дугу в обход. — Неужели ты будешь убивать императора на глазах у подданных?

Элерин, с неожиданным интересом наблюдая за перемещениями по площадке, пообещала оживить хулиганистого мужа одним из самых зверских способов, моментально заполучив титул главы общества по защите чертей. Или чертова общества. Развить идею не давали отцы и рывками усиливающийся хохот с трибун — черт несколько оживился и начал заигрывать с первыми рядами.

Короли, оценив обстановку и юркость обоих хулиганов, решили не терять авторитет и прекратили охоту.

— Пап, мы же хорошие, — увещевала отца Ласайента с безопасного расстояния, — просто у нас наследственность такая.

Андерс поперхнулся и удивленно уставился на дочь.

— Правда, правда, — часто закивал головой Сантилли, с выражением легкой брезгливости на лице следя, как Найири отлавливает у заграждения уковылявшего к зрителям черта. — Мы совсем не виноваты. Рефлексы так и прут.

— Рефлексы? — уточнил тот, фиксируя мотыляющегося из стороны в сторону пешехода в горизонтальном положении, и почему-то покосился на Глеба, сразу затесавшегося в толпу игроков.

— А он пользуется популярностью, — подвел итог чертовых заигрываний с публикой император. — Может, оставим? На время.

— Иди сюда, рефлекс, — сдался Найири. — Пойдешь с нами этого возвращать.

Сантилли восхищенно выдохнул, махнул рукой Ласайенте и бросился к отцу:

— Сейчас?

Получив в качестве ответа внушительный подзатыльник, сын послушно замер рядом, радостно блестя глазами.

— Тебе нельзя, — строго осадил Андерс дочь.

Возглас о нечестности остался проигнорированным, как и призывы к состраданию и угрозы собственной скоропостижной смерти. Муж делал жалобное лицо и молитвенно складывал руки, но сломался на ультиматуме о супружеском долге. Пока он успокаивал и уговаривал Ласайенту, Повелители привели гостя в относительно товарный вид, и Андерс начал чертить в воздухе угловатые знаки. Сантилли наскоро поцеловал жену и перебежал к отцу, внимательно следя за йёвалли.

— Запоминай, запоминай, — насмешливо проговорил тот, резким взмахом завершая композицию, — слов все равно не знаешь. И телепаты не помогут.

Сах разочарованно поджал губы, подтвердив тщетность своих попыток.

Андерс первым нырнул в черный провал, Найири толкнул следом сына и шагнул сам, неся черта за шиворот на вытянутой руке.

— Эх, Андрюхи нет, — с сожалением произнес Олег, когда портал захлопнулся.

Дубровские так и остались живой болью. Хляба как-то мельком обмолвился Ласайенте, что Сантилли с тех пор ни разу не зашел в тот ангар.

«Если бы я не отключил тогда защиту, ничего бы не было», — с горечью подумала демонесса.

— Ласти, не вини себя, — Алексей легонько сжал ее плечо, правильно истолковав тоскливый взгляд девушки. — Ты ни в чем не виновата.

— У кого-нибудь есть духи? Освежитель? Хоть что-нибудь! — жалобно вопрошал Глеб. — Что ж эта дрянь так воняет? Маги, вы маги или где?

Повелители вернулись быстро — минут через десять-пятнадцать, большинство еще не успело разойтись — и сразу ушли порталом, мстительно оставив императора на растерзание подданным, сразу обступивших его широким кольцом.

— Там такие рожи! — восторженно рассказывал тот, размахивая руками от избытка чувств. — Закачаетесь. Я нарисую, но потом. Потом, все потом, — Сантилли попытался выбраться из окружения и взмолился. — Народ, дайте отмыться и переодеться. Сдохнуть же можно!

Зрители, благородно не замечая въедливого амбре, разочарованно заворчали.

— В сеть выложим, — громко посулил Сах, безуспешно проталкиваясь сквозь толпу. — Люди, будьте людьми, дайте пройти!

— Я — демон, — на пути скалой вырос Чарти.

— Ты — шкаф, — возразил маг и вежливо постучал по его груди. — Тук-тук, можно?

По толпе пробежала волна смеха.

— Ну, хоть в общих чертах! — крикнул кто-то. — Интересно же! Имейте совесть, демоны!

В общих чертах дело было так.

Тронный зал, куда попали Повелители, поражал размерами, огромными колоннами и чертовой уймой драгоценных камней. Ими было щедро усеяно все, от пола до потолка, и Сантилли буквально через несколько мгновений полностью потерял ориентацию среди сверкающей безвкусицы.

— Хоть бы простенькими узорами было выложено, — жаловался он, — но нет, куда смотрели — туда и тыкали.

— Потом умирать будешь, — нетерпеливо поторопил его Роман, выражая общее мнение. — Дальше что было?

Дальше был спешный выход правителя. Многочисленные проходы быстро заполнялись любопытствующими придворными, которых безрезультатно пытались выгнать внушительные стражники с копьями. Царь появился быстро, будто за дверями караулил. Отцы невозмутимо, а Сантилли с удивлением, наблюдали, как тот в окружении нескольких охранников подпрыгивающей походкой выныривает из бокового парадного входа-выхода, а маленькие чертята в разноцветных ливреях, пыхтя и спотыкаясь друг о друга, тащат за ним длиннющую пурпурную мантию, усеянную драгоценностями.

Кроме мантии правитель имел тяжелую корону, роскошный наряд, устрашающее выражение лицоморды, атлетическую фигуру и высокий рост — почти два метра. Последним два стражника торжественно вынесли двуручный меч и водрузили его на подставку рядом с троном.

Царь величественно уселся на подушку с кистями, небрежно положив руки-лапы на подлокотники, и грозно уставился на визитеров. Пажи шустро затолкали мантию частично под трон, частично между охраной, и с топотом ускакали.

Из последующего за этим разговора Сантилли не понял ни слова и принялся от скуки рассматривать придворных. К его изумлению низкоросликов с грушеподобными телами там не было — сплошь высокие и подтянутые в основном воины, если исходить из наличия всевозможного оружия, но встречались и дамы с кокетливо обнаженными плечиками и животами. От разнообразия и вычурности нарядов и украшений быстро начали болеть глаза, а затем и голова. Но добила ашурта местная красавица, усиленно строившая ему глазки. Спасло императора то, что визит вежливости кончился. Повелители сухо кивнули царю, передали стражникам прижавшего ушки черта и ретировались.

— Может, третью жену возьмешь? — задумчиво поинтересовалась Элерин, оценивающе разглядывая мужа. — Для экзотики.

Тот упал на колено и, прижав ладони к груди, горячо заверил ее в любви и преданности. Но когда он протянул к ней руки, девушка шарахнулась назад, оттоптав ноги сразу нескольким молодым людям и дэмам, внимающих ашурту с открытыми ртами. В образовавшейся сутолоке кто-то из них случайно толкнул Мишеля.

— Осторожней, — сердито проворчал тот, отстраняя невольного обидчика.

— Извините, милорд, не заметил, — искренне расстроился тот, но оборотень, не слушая извинений и сердито расталкивая толпу, покинул площадку, забыв попрощаться с друзьями. Вслед ему полетело недовольное:

— Смотри, куда ноги ставишь!

Это чуть не затоптали Глеба. Но в отличие от Мишеля инженер ни с кем не церемонился и одной фразой не ограничился.

— Вымахали дылды, нормальных людей не замечают! — ругался он, но маркиз этого уже не видел и не слышал.

— В душ! Немедленно! — категорично заявила Элерин. — Или развод!

В толпе мгновенно оценили угрозу и расступились, пропуская запашистого императора.

— Не забудьте про сеть, — крикнул кто-то из зрителей. — Вы обещали.

Перед тем, как уйти с поля Ласайента вспомнила про счет и оглянулась на табло. Ничья. Обидно. Надо спросить потом, считали черта за мяч или нет?