Дорогая Иви

Глава 1

— Ты не права. Он определенно смотрит на тебя.

Иви отодвинула от себя «Грей Гуз» с тоником.

— Мы можем сосредоточиться? Хотя бы на минутку.

Человеческий сигарный бар, в который она пришла со своей кузиной, был заполнен не-вампирами, и не в первый раз за вечер Иви задавала себе вопрос, какого черта она вообще согласилась встретиться здесь? Во-первых, она ненавидела сигареты, особенно когда они пахли потными носками и сапогами. Во-вторых, не то чтобы она не любила людей… она их просто не замечала. А здесь их было слишком много, они боролись за эфирное время, всюду звучали их громкие и раздражающие голоса.

Словно на стадионе. Но неееет, она хотела подчеркнуть, что они находились в помещении и, если, конечно, она ничего не упускает, то здесь нет ни одного арбитра…

— Я сейчас очень серьезна.

Иви склонила голову, скользя взглядом по воодушевленному лицу кузины. Рубия, также известная как Рубиз, — рыжеволосая романтичная натура, анти-Иви в этом отношении. Она была яркой и счастливой, этакий заводной прыгающий мячик оптимизма розового цвета… пусть сегодня она и не была одета в розовое.

Что редкость, на самом деле.

Почему они дружили? Это классический пережиток детства, когда два знакомых, живущих по соседству, играют в одной песочнице в отсутствие других перспектив. Сейчас же, будучи взрослыми, прошедшими превращение, их связывало прошлое, не позволяющее разорвать эту дружбу.

Иви также догадывалась, что Рубиз никого не отпускает. Женщина любила всех и вся в этом мире, удивительно, как она это выносит.

— Думаю, он из наших, — прошептала Рубиз, не сводя взгляда с другого конца бара.

— Как я уже сказала… — Иви взяла стакан с водкой-тоником и сделала глоток. — … Я прождала два часа в той гостиной. Два часа! Прочитала четыре номера «Town&Country», валявшиеся на кофейном столике, запомнила все детали на картинах маслом и мраморных бюстах, и уже подумывала повеситься на люстре. Меня остановило лишь одно: они могли выставить моим родителям счет за уборку тела.

— Он точно один из нас. Он только что улыбнулся бармену, не показывая зубов.

— Так вот, после того, как я продавила вмятину на шелковом диване, та женщина вернулась. Клянусь, она выглядела как помесь библиотекаря с Гитлером. В сером костюме, который с таким же успехом мог быть выплавлен из металла, а её волосы были собраны в настолько тугой пучок, что казалось будто он зацементированный. Она сказала мне…

— Срань Господня, он только что дал бармену стольник?!

— … что хозяин не может принять меня сейчас. Он плохо себя чувствует. — Иви помешала дольку лайма и кубики льда красной пластиковой палочкой. — И я такая: хорошо, не вопрос. Когда он сможет…

— Он не забрал сдачу. Оставил все на чай… какой милый парень.

— Ну да, я могу понять, когда в престарелом возрасте все идет под откос… это ужасно — проводить собеседование с медсестрой, которая поможет тебе дожить свои годы. Словно болезнь кричит тебе в лицо «Я победила!». Я все понимаю, и я бы даже вернулась чуть позже, но, слушай. Та женщина проводила меня до двери и окинула взглядом с головы до пят. Я знала, что она скажет, еще до того, как она открыла свой рот…

— Ой, смотри. Еще одна улыбка не размыкая губ. Ага. Точно вампир.

— Она сказала «Разве вы не молоды для этого?». — Иви вскинула руки. — Молода? Ну да, я не настолько стара как эта женщина, видавшая Пунические войны[1], но я — квалифицированная медсестра, которая десять лет отпахала на Хэйверса… даже училась в человеческом колледже. У меня достаточно опыта с пациентами на закате своей жизни, и Хэйверс сам отправил меня туда. Считаешь, что только из-за этого лица… — Она рукой очертила свою голову. — … и длинных волос мне нельзя доверить такую работу? Я тебя умоляю…

— Иви?

— … и нет, меня не интересует место, где будут подвергать сомнениям мою квалификацию только исходя из моего возраста. — Иви пожала плечами. — Поэтому я ответила, что, скорее всего, не подхожу для этой работы, и что ей лучше поискать кого-нибудь другого. Она буквально выдохнула от облегчения….

— Иви.

— …и значит, в ту секунду, как я зашла в особняк, она уже решила, что я ей не нравлюсь…

— Иви!

Иви повернулась к своей кузине.

— Что, Рубиз, что? Хочешь снова сказать, что парень не сверкает своими клыками? Не думаешь, что он может оказаться человеком с кривой челюстью? Ну, а если он оставил стольник на чай, то что ж, он молодец. Давай попросим человеческое правительство выписать ему наградную медаль. Установить обелиск. Позвать на ток-шоу. О, нет, ты хочешь сказать, что методом дедукции выяснила его имя…

— Меня зовут Сайлас.

Иви застыла, услышав низкий, глубокий голос. Позже, намного позднее она будет вспоминать не тот момент, когда она посмотрела в его глаза, скорее секунду до этого. Ведь когда падаешь с большой высоты и летишь, переворачиваясь в воздухе, не зная, переживешь ли приземление, самым ярким моментом считается последний перед ударом.

У него были бледно-зеленые глаза, почти белые, лишь черная кайма указывала на то, что он — не свалившееся на землю божество. Он был вампиром, его волнующий запах с ноткой темных специй не имел никакого отношения к парфюму. Длинные волосы были зачесаны назад, открывая лоб. Плечи — широкие и сильные. Одежда дорогая, но без кичливости.

А губы…

— Ее зовут Иви, — сказала Рубиз. — И у нее нет парня!

Иви выпучила глаза прежде, чем успела покраснеть от стыда, но быстро оправилась и посмотрела на парня.

— Чтоб ты знал: я плачу своей кузине, чтобы она заставляла меня чувствовать себя двухдневным бутербродом из придорожного кафе. У нас странные отношения, но так она, хотя бы, под присмотром, а мое эго всегда в тонусе.

Повисла пауза, словно этот ее пассаж — последнее, что он ожидал услышать от нее. Без сомнений, он привык к красоткам, которые разве что моргали накладными ресницами и поигрывали волосами при каждом его слове, и если таков был его типаж, то он сочтет ее…

Мужчина запрокинул голову и рассмеялся.

Раскатистый смех был настолько приятным, что окружающие оборачивались на этот звук, он завладел вниманием и мужчин, и женщин.

Ее в том числе.

Выровняв взгляд, мужчина широко улыбнулся, сверкая клыками, которые наверняка замечали другие, и она не знала, почему его это не беспокоит.

— Справедливо, — пробормотал он. — Могу я угостить вас?

— Я уже пью…

— Разумеется! — Рубиз поднялась со стула и натянула шерстяное пальто. — А еще она живет одна, поэтому ты должен убедиться, что она в целости и сохранности доберется до дома.

Иви потерла лоб, гадая, возможно ли отречься от родственника, с которым тебя не связывают финансовые обязательства.

— С каких пор ты превратилась в «Тиндер»[2]?

— Пока— пока!

Оглянувшись через плечо, Иви наблюдала, как Рубиз выходит на улицу, благодаря копне её рыжих волос она напоминала Мериду[3] из диснеевского мультфильма.

Вопрос дня: если посадить ее на валиум[4], эти кудряшки расслабятся?

— Я займу ее место, пока ты допиваешь коктейль. Как тебе такой вариант?

Иви встряхнулась.

— А… да, конечно. Но я в этом плоха.

— Ты еще ничего не пролила.

— Что?

Он кивнул на ее водку с тоником.

— Если ты говоришь о выпивке, за то короткое время, что я за тобой наблюдаю, ты была весьма хороша.

— Как ты умудрился остаться высоким, сидя на стуле?

Повисла очередная пауза. А потом он снова рассмеялся.

— Ты всегда говоришь, что думаешь?

— Всегда. Хотя я смогла смолчать про валиум из уважения к Рубиз.

— Что, прости?

Иви махнула рукой.

— Ерунда. Что ж, расскажи мне, что аристократ вроде тебя делает в человеческом заведении? Я считала, что вы общаетесь с себе подобными.

Он прищурился, и она мысленно возликовала.

Попался.

Пару таких комментариев, и он испарится, предоставив ей возможность спокойно вернуться домой на такси.

#идеально

Или… #неизбежно, скорее так.

— Почему ты решила, что я из Глимеры?

Иви считала по пальцам:

— На тебе кашемировый свитер. Золотые часы весом со слона. Твой акцент кричит о многомиллионном состоянии и родословной, которая берет начало с рождения самой Девы-Летописецы. Ну, правда, ты так растягиваешь гласные, что еще чуть-чуть — и им потребуется реанимация.

Мужчина отшатнулся, и что-то мелькнуло у него на лице. Оно также быстро исчезло, поэтому она не успела прочитать это выражение.

— Может, я мужчина с хорошим произношением, который добился всего сам.

— Черты лица, — продолжила она.

— Пластическая хирургия.

— Перстень с печатью.

— Ломбард.

— Кстати, это лучший теннисный матч в моей жизни.

Когда он снова рассмеялся, она пожала плечами.

— Почему ты не хочешь быть собой? Половина расы убила бы за возможность войти в ряды аристократии.

— Что насчет тебя? Ты бы хотела этого?

Иви сделала глоток, чтобы выиграть немного времени, радуясь тому факту, что в стакане плескалась жидкость. Хотя Иви редко пила алкоголь, она заказала водку с тоником, чтобы смыть неприятный осадок после собеседования. Но учитывая, какой парень подсел к ней? Ей хотелось сохранить предельную ясность в мозгах.

— С деньгами, должно быть, весело, — уклончиво ответила она. — В смысле, мне приходится жить в рамках такого бюджета, когда одежда из Nordstorm Rack[5] и обувь из Zappos[6] считается роскошью. Наверное, это офигенно — мучиться при выборе между Порше или Роллсом… а потом махнуть рукой и сказать «пофиг, я беру обе».

— Я слышу «но» в твоих словах, ведь так?

— Вот в чем дело. Я сомневаюсь в том, что аристократы счастливее меня. Особенно женщины расы, учитывая все социальные рамки. Но, что более важно, исходя из своего рабочего опыта, могу сказать, что здоровье уравнивает всех. Если ты стар или болен, то не имеет значение, насколько распух твой банковский счет от долларов и как высоко твое семейное древо.

— Кем ты работаешь?

Она посмотрела на него… и буквально потерялась в его ресницах. Блин, на его фоне Кайли Дженнер[7] страдает от аллопеции. А его ресницы, к тому же, были настоящие.

— Нравится, что ты видишь? — спросил он тихо.

— Медсестра! — выпалила она чересчур громко. — Я — медсестра. Работаю у Хэйверса. Медсестрой.

Его смех был таким же скрипучим.

— Звучит серьезно….

— Слушай, давай просто закончим на этом? — Иви оттолкнула от себя высокий стакан и взяла сумочку с пальто, висевшие на спинке стула. Вставая, она бросила ему профессиональную улыбку… с такой же она обычно вынимала катетер. — Было приятно познакомиться с тобой, бла-бла-бла, но давай завяжем с пустой болтовней и сэкономим кислород. Я не сторонница случайных связей, меня невозможно снять в баре… да и не только в баре… и я не вижу ни одной достойной причины, по которой мужчина вроде тебя станет проводить ночь здесь, сидя в моей компании.

— Не видишь причины? Как насчет такой: я увидел тебя и захотел поговорить.

— Я сказала «достойной» причины. Недостойных — целая куча. — Она начала перечислять по пальцам. — Ты заскучал в браке и хочешь перепихнуться перед тем, как вернуться домой к своей склочной шеллан и двум идеальным детишкам. У тебя фетиш на ноги, кроличьи уши, суперклей в неприличных местах и, Боже упаси, хомяков. Ты поспорил с таким же красавчиком относительно того, сколько времени тебе потребуется, чтобы добыть номер телефона дурнушки. Ты — серийный убийца в поисках жертвы. Ты решил, что я лесбиянка, и принял это как вызов. Может, ты сумасшедший и считаешь, что сегодня в полночь нас похитят инопланетяне, и решил потрахаться напоследок. Ну, как тебе варианты? Я могу продолжать бесконечно.

Он одарил ее медленной и сногсшибательно красивой улыбкой.

И она в прямом смысле перестала дышать.

— Я впечатлен твоим «перепихнуться» в монологе.

Сейчас пришла очередь Иви моргать так, будто она забыла английский язык.

— И, — продолжил он, добив бурбон или скотч из низкого бокала. — Могу заявить со всей честностью — я не отношусь ни к одной категории. Я не женат, у меня нет фетишей, я никого не знаю в этом сигарном баре, не серийный убийца и не верю в существование внеземных цивилизаций. — Он подался вперед, опуская веки. — О, и судя по тому, как ты смотришь на мои губы, я не думаю, что ты лесбиянка. Я также считаю, что ты вовсе недурна собой.

— Здесь так жарко? — выпалила она.

— Рядом с тобой — да, жарко.

Иви перевела взгляд на оконный массив перед барной стойкой. На стекле краской написано название заведения, старомодные буквы курсивом в стиле 1920-х и золотой окаемкой были видны с улицы. Со стороны пешеходной дорожки все отлично, изнутри же черный непрозрачный узор был нечитаемым.

Судьба такая же, подумала Иви. Никогда не знаешь, что тебя ждет, пока это не произойдет.

— Мне пора.

Боже, она бы все отдала, чтобы убрать жутковатую грусть из своего голоса.

— Я не стану даже спрашивать, могу ли проводить тебя домой, — сказал мужчина.

— И хорошо.

— Но спрошу, согласишься ли ты поужинать со мной завтра вечером. — Она посмотрела на него, и мужчина вскинул руки. — В общественном месте. Например, в «Сале». Знаешь это место?

— Кто его не знает?

— В десять вечера.

Иви нахмурилась.

— Знаешь, смотрю на тебя и вспоминаю фразу своего отца.

— Какую?

— Если что-то выглядит слишком хорошо, значит, есть подвох. — Она надела пальто. — Было странно познакомиться с тобой.

— Значит, ужину не бывать?

— Да, не бывать.

— Если передумаешь, я буду ждать тебя там…

— Не передумаю.

Когда она отвернулась и направилась к двери, мужчина окликнул ее:

— Иви.

— Что? — Она не сводила глаз с двери, понимая, что ведет себя грубо, но была слишком ошарашена.

Интересно, ему бы пришлось по вкусу слово «ошарашена»?

— Был рад познакомиться с тобой.

Оглянувшись через плечо, Иви обнаружила, что Сайлас смотрит на нее, его темный взгляд был тяжелым, а бокал в элегантной руке медленно скользил по барной стойке. Он сидел, скрестив ноги в коленях, упершись локтем на стойку из красно-коричневого дерева, и всем своим видом напоминал модель из журнала…

О, вы только гляньте, у него были мокасины с кисточками.

Да ладно, она же не думала, что он будет расхаживать по сигарному бару в плюшевых тапочках?

— Вот это картинка.

— Что? — спросил мужчина.

— Не обращай внимания. Удачи в жизни. Наверное. Эм… да.

Спасая ситуацию, пока она совсем не накосячила, оступившись или сверкнув голой задницей, Иви взяла себя в руки и направилась через толпу людей к выходу. Оказавшись на улице, она сделала несколько глубоких вдохов, радуясь тому, что на улице стоял январь, а не середина августа.

Холод прояснял мысли и все такое.

Район был усыпан изысканными ресторанами, люксовыми бутиками, которые закрывались на ночь, и домами без лифтов с медными ручками и кучей молдингов на окнах и дверях. Пройдя один квартал, она выбрала укромный темный переулок… и дематериализовалась в привычную для нее жизнь.

В которой не было места таким мужчинам.

Нет. Ни дюйма.