Дорогая Иви

Глава 3

— Без сомнений, он позвонит тебе.

Когда Рубиз бросила фразу через всю комнату отдыха, Иви только кивнула, ничего не ответив. Прошло три ночи с Того Самого Свидания, как она называла его, а Сайлас так и не вышел на связь.

В первую ночь она была рада тому, что он не связался с ней. Во-первых, это сохраняло идеальность того времени, что они провели вместе, их поцелуя, парящее чувство, которое она испытывала после. Хотя ей было неприятно признавать это, но она поместила то мгновение, когда они стояли рядом, в мысленный снежный шар и освежала воспоминания, сотрясая золотые блестки внутри.

Во-вторых, она не хотела, чтобы он до чертиков желал ее видеть. Между ними буквально искрили эмоции, начиная с их случайной встречи, заканчивая свиданием и поцелуем, и тихая, благоразумная ее часть посылала тревожные сигналы, требуя нажать на тормоз, замедлиться, попридержать коней. Тот факт, что он также не спешил выйти на связь, говорил о том, что он придерживался того же мнения.

К тому же, работу никто не отменял, а сменный график четыре рабочих/два выходных вынуждал сосредоточиться на других вещах.

— Иви, я так горжусь тобой. — Рубиз откусила от своего сэндвича с тунцом. — Ты вытащила голову из песка, рискнула, и только посмотри, как все отлично вышло.

— Думаю, вопрос пока остается открытым. — Иви открыла свою упаковку «Лэйс» на одну персону. — Ты будешь права, только если он перезвонит.

На вторую ночь после свидания? Ее воспоминания оставались острыми, но физические ощущения притупились, каждая мысль о Сайласе представляла лишь эхо от самой страсти. Но оптимизм оставался на высоте, и она ждала от него звонка в любой момент. И каждый перерыв, в который она могла проверить телефон, заставлял ее нестись сюда в комнату отдыха так, словно она выиграла в лотерею.

Сейчас, в третью ночь, в голову начали закрадываться сомнения, хотя Иви убеждала себя в их смехотворности. Дела есть у всех, даже у того, кто, по его собственному признанию, богат по жизни. К тому же, он ей ничего не должен.

Иви посмотрела на часы в другом конце облицованной плиткой комнаты. Еще пара часов, и очередная смена с восьми до четырех подойдет к концу. А потом она вернется в свою квартиру и займется стиркой. Ю-хуу.

— Значит, ты уйдешь к ВИПам? — спросила она, закинув очередной картофельный ломтик в рот. — Лишние деньги никогда не помешают.

Рубиз склонила голову набок.

— Переводишь тему?

— Не-а. — Она затолкала пальцы в крошечный пакетик. — Я просто буду скучать по тебе.

— Оой, я тоже буду скучать.

— Значит, да?

Рубиз кивнула.

— Я сказала Хэйверсу, что начну со следующей недели. Прибавка хорошая, хотя смена и дольше. Я буду здесь три ночи, потом четыре выходных.

— Ночевать здесь?

— В ночлежке. Но мне светит дополнительно по пять сотен в неделю.

Иви отшатнулась.

— Шутишь? Я даже представить не могла, что так много.

— Богатые не скупятся.

Хэйверс был единственным целителем, доступным расе, и в его подземной клинике — новое строение на другой стороне реки — лечили все, от ушибленного пальца и заусенцев до самых сложных случаев, включая роды, которые по определению отмечались высокой смертностью, и уход за пожилыми вампирами. Никому не отказывали, даже тем, кто не мог заплатить, и для всех действовал один стандарт: Хэйверс и его персонал работали на пределе своих возможностей.

Но было здесь специальное крыло для тех, кто благодаря кошельку или знатному роду мог позволить себе привилегии… и Иви догадывалась, что эта зона ограниченного доступа платила за всех, кто не мог оплатить себе лечение. Хэйверс заведовал клиникой, которая, в конце концов, требовала оплаты постоянных расходов, таких как медикаменты и заработная плата сотрудников, дорогостоящее оборудование, которое ломалось или нуждалось в обслуживании… к тому же никто не отменял счетов за отопление, освещение и кондиционирование.

Так что да, если богатые хотели здесь обслуживаться, потому что у них были проблемы, либо потому что они так думали, Хэйверс и его спецкоманда надевали лайковые перчатки и делали то же, что и для гражданских, но только за большие деньги.

Рубиз станет прекрасным дополнением к этой части клиники. Она была красивой, жизнерадостной и такой позитивной, что у тебя волей-неволей поднимается настроение. Она также была опытной, поэтому круглосуточная работа и сон урывками никак не повлияют на качество ее труда.

И да, аж две тысячи в месяц плюсом.

Целая куча пар из «Zappos».

— Иви, не беспокойся, я все равно буду рядом. Могу приходить сюда на перерывы.

— Было бы неплохо. — Иви сжала пустую пачку в руке и встала, скрипнув стулом по полу. — Я только за.

— А с тобой так и не пыталась связаться относительного того места?

— Нет, я этого и не жду.

Иви взяла пустую пачку от сэндвича и банку «Колы» и направилась к мусорному ведру. В комнате отдыха была мини-кухня и три круглых стола со стульями, раздевалки, диван перед ТВ, который редко включали, и библиотека со свежим «People»[21] и далеко не свежими книгами в твердых и мягких обложках. Дверь в конце комнаты вела к душевым и туалетам, а другая к спальным комнатам, по планировке расположенным одна за другой, как в гостинице.

— Как твоя пациентка из четвертой? — спросила Рубиз, поднимаясь и собирая свой мусор.

— Идет на поправку. Кость идеально срослась, а ее хеллрен приходил и снова кормил ее, чтобы ее выписали завтра ночью.

— Ты же любишь, когда все хорошо заканчивается.

— Да, Рубиз. Люблю.

***

Именно по этой причине нельзя позволять мужчине на первом свидании отвозить тебя домой.

Закрыв дверь своей квартиры и заперев на замок, Иви вспомнила волшебное чувство парения, с которым она вернулась домой после Свидания. Ага… не-а. Прямо сейчас, зависнув на противоположном полюсе от щенячьей радости, Иви волочила ноги в направлении своей спальни, спина отстегивалась после смены, в голове стучало, и тупой характер боли брал не частотой, а стойкостью.

— Все нормально, — сказала она тишине, плюхнувшись на кровать. — Все в порядке.

Сбросив туфли и отставив сумку в сторону, Иви упала на покрывала и уставилась в потолок. Блин, она определенно приняла верное решение не садиться в его машину. Между ними все искрило, и она могла сделать что-то глупое, например, пригласить его к себе, и как бы она себя потом чувствовала с этим его «не-звонит»…

В сумочке зазвонил мобильный, и Иви посмотрела на часы на прикроватной тумбочке. Как по расписанию, это точно звонил ее отец, чтобы узнать, что она в целости и сохранности вернулась с работы. И ее подмывало отправить звонок в голосовую почту, но это было бы жестоко, ведь он беспокоился.

Стиснув зубы, она села и запустила руку в сумку, пытаясь выловить мобильный….

Неопределенный номер. Не набор цифр, незнакомых ее телефону, а в прямом смысле Неопределенный номер, так и написано.

Она ответила на звонок:

— Алло?

— Я не могу больше ждать. Я старался как мог.

Иви улыбнулась так широко, что ей пришлось накрыть рукой одуревшее от радости выражение на лице, хоть она и была одна.

— Чтоб мне пусто было, да это же Сайлас, сын Мордаки.

Его низкий голос был обалденным в своей хриплости.

— Я боялся перестараться. Поэтому ждал. Собирался вытерпеть до завтрашнего утра, чтобы не выглядеть слишком жалким и прилипчивым, но в итоге сорвался.

— Я рада, что ты позвонил. И если тебе хватило храбрости признать, что ты не справился с задуманным, то я встречу тебя на полпути и скажу, что уже начинала беспокоиться о том, что ты вообще не позвонишь.

О, этот смех.

— Без шансов. Я не переставал думать о тебе… не в маньячном стиле, клянусь.

— Маньяк бы столько не продержался.

— Вот именно, поэтому я — безопасный вариант. Как дела на работе?

Иви откинулась на матрас, возвращаясь в горизонтальную плоскость.

— Хорошо. Одного из моих пациентов после сложной операции выписывают завтра ночью, поэтому я довольна проделанной работой. А как поживают богатые и беззаботные?

— О, ну ты знаешь — позолотил ногти на ногах, постриг когти своему леопарду и до кучи сжег в камине пару картин Пикассо. Одно и тоже, каждый день.

Повисла пауза, а потом его голос стал еще ниже.

— Я могу приехать?

Иви закрыла глаза, чувствуя, как тело расслабляется.

— Скоро рассвет.

— Я не останусь на день. Обещаю. Я просто хочу увидеть тебя, хотя бы на час. Ждать еще сутки — невыносимо долго.

— Я чувствую тоже самое. Дай мне пятнадцать минут.

К слову о спешке. Положив трубку, Иви вскочила на ноги и метнулась в душ, в адской спешке хватаясь за мыло, шампунь и кондиционер. Она вертелась как белка в колесе.

Двенадцать с половиной минут спустя она была сухой, в штанах для йоги и свободной футболке, заталкивала посуду после Первой трапезы в раковину и выложила в аккуратную стопку почту, накопившуюся за два дня.

Звонок раздался шесть минут спустя.

Она, разумеется, не считала.

Иви открыла дверь с домофоном, и ее сердце отбивало ритм как Мейвезер[22], когда она потянулась к дверной ручке.

— Да блин.

Она открыла дверь и выглянула в коридор, устланный ковром… и вот он, идет к ней, на его лице такая же широкая улыбка, как у нее. Тело такое же, каким она его запомнила, лицо не изменилось.

И запах тот же.

Сегодня не в костюме, и это хорошо. На нем был черный кашемировый свитер и темно-серые брюки. Сайлас выглядел ухоженно, дорого… восхитительно.

— Ну, здравствуй, незнакомец, — сказала она, когда мужчина остановился перед ней.

— Привет.

Они простояли так целую вечность, она — прижавшись к дверному косяку, он — на пороге.

— Не возражаешь? — прошептал он.

— Прости, что?

Но он просто обхватил ее лицо ладонями и опустил голову… и она притянула его к себе, желая в этом мире лишь одно — его губы.

Иви стонала, пока он целовал ее. Или же это был он, все возможно. И плевать.

Они завалились внутрь, и, закрыв за ними дверь, Иви прижалась к Сайласу, обхватывая руками его плечи. Они не скоро разошлись, и даже тогда разъединили лишь рты. И стояли, прижимаясь друг к другу.

Глаза Сайласа сияли из-под опущенных век.

— Привет.

— Привет.

— Похоже, на этом наш словарный запас исчерпал себя.

— Ммм-хмм. Значимость слов переоценивают, ты так не думаешь?

— Если я смогу целовать тебя всю ночь напролет? Тогда да, конечно.

Он снова накрыл ее рот в поцелуе, его язык прошелся по ее губам, спрашивая разрешение. Широкие, теплые ладони скользнули на ее талию, и Иви ощутила, как напряглись ее соски, когда она грудью прижалась к его груди.

Было очевидно его возбуждение.

А потом все стало еще жарче.

Да только он выругался и отстранился.

— Черт. Я обещал себе, что не буду…

— Похоже, что я против происходящего?

Сайлас улыбнулся, но не стал торопиться. Хватило его ровно до дивана. Повернувшись к ней спиной, он поправил понятное место в районе бедер.

Закрыв глаза, она содрогнулась при мысли о том, чтобы прикоснуться к нему.

— Ты для меня не девочка-на-раз.

Открыв глаза, Иви обнаружила, что он повернулся к ней.

— Удивительно, что аристократ вроде тебя знаком с подобным понятием. Это же сленг.

Он мгновенно стал серьезным.

— Я не понимаю.

— Сленг? Ну, просторечие.

— Да нет. — Сайлас подошел к ней. — Я не понимаю, как можно скучать по тому, кого встретил совсем недавно.

Протянув руку, она прикоснулась к его лицу, очерчивая пальцами линию подбородка, челюсть… яремную вену. Ей пришлось силой выкинуть мысль о том, каков он будет на вкус.

Если она умрет в следующую секунду, то никогда не узнает этого.

— Это называется «страстное увлечение», — пошутила она. — Так же известное как «химия», благодаря которой Дева-Летописеца гарантировала воспроизводство расы.

Когда по его лицу скользнула некая тень, Иви почувствовала себя скверно.

— Прости. Ты пытаешься быть романтичным, а я все порчу? Сайлас, у меня плохо с романтикой. Наверное, ты это тоже уже понял.

Он молчал долгое время, и она даже задумалась, а не испортила ли то, что даже не успело начаться. Но потом он покачал головой.

— Мне нравится твоя честность. И мне кажется, что я тоже должен быть с тобой честным.

А сейчас ее сердце забилось гулко, но уже не от сексуального предвкушения.

— И здесь ты собираешься сообщить мне, что на самом деле женат и…

— Нет, вовсе нет. Клянусь душой моей покойной мамэн, да здравствует она в Забвении, что я холост и не встречаюсь ни с кем кроме тебя. Могу я поцеловать тебя? Я не в силах думать ни о чем другом.

Она рассмеялась.

— Да. Прошу.

В итоге они оказались на диване. Как так вышло, Иви не понимала.

В одно мгновенье она стояла возле него, а в следующее лежала на спине, а Сайлас своим весом вжимал ее в диванные подушки. И потом, когда она раздвинула ноги, он принял приглашение и устроился между ними, прижимаясь жесткой эрекцией к ее лону сквозь одежду.

Поерзав бедрами, она выгнулась навстречу его телу, и своим животом ощутила его стон словно ласку.

Сайлас, тяжело дыша, отстранился, его взгляд был затуманенным и гиперсосредоточенным одновременно.

— Иви…

В том, как он произнес ее имя, звучал вопрос, и раз он был аристократом, то она решила, что спрашивает он О Том Самом.

— Я не девственница. — Она убрала его волосы с лица, густые пряди холодили ее пальцы. — Не знаю, имеет ли это значение для тебя, но дела обстоят именно так, и я не стыжусь этого.

Он улыбнулся.

— Как и я. Не девственник. Надеюсь, ты не изменишь свое мнение на мой счет.

— Вовсе нет. — Она рассмеялась. — За три-то столетия… ты был бы евнухом.

— Я не соблюдал целибат. Но моя спальня — не проходной двор.

— Если посмотреть в тот холл, — она указала налево, — ты заметишь, что у меня тут тоже не проходной двор.

— Еще одна общая черта. Что еще найдем?

— Уверена, что ты хочешь заняться сексом также сильно, как и я.

Он закрыл глаза.

— Женщина, ты…

— Слишком прямолинейная?

— Нет. Никогда. Я… больше всего мне нравится в тебе именно эта черта… и, позволь отметить, это о многом говорит. Потому что мне много что нравится в тебе.

Он по своей привычке окинул ее взглядом, словно пытался запечатлеть в памяти ее лицо… и, значит, он тоже запирал воспоминания о ней в снежный шар, как это делала она.

— Я думала, что люблю его, — выпалила Иви. — Хочу, чтобы ты знал.

— Мужчину, с которым ты была?

Она кивнула.

— Он был единственным, и я правда думала, что мы будем вместе всегда. Но вышло… ты знаешь, как бывает: два юнца влюбились друг в друга, только начав узнавать этот мир. Я была с ним год и нисколько не жалею. Он — достойный мужчина, просто не для меня в долгосрочной перспективе. Он сейчас живет в Южной Каролине, и если он приедет в Колдвелл навестить семью, то я встречусь с ним и пожелаю всего хорошего. Между нами просто… просто ничего нет.

Сайлас потерся губами о ее губы.

— Хочешь сказать, что я могу не волноваться о сопернике?

— Боюсь отвечать на твой вопрос.

— Почему?

— Угадай.

Чтобы закрыть тему, она положила руку на его шею и вернула к своему рту, снова целуя его, и страсть снесла все ограничения, хотя было много поводов быть… ну, благоразумнее.

Иви никогда не занималась случайным сексом. Но будучи взрослой, независимой женщиной, она не позволит ограничивать себя социальными ожиданиями, сохраняющего консервативность вампирского общества. В конце концов, она не могла забеременеть, потому что сейчас не жаждущий период. И Сайлас сто процентов не знал ее родителей… и если она сама не познакомит их, то никто не узнает. Да, он видел Рубиз в ночь знакомства, но если сама Иви не проболтается, то и кузина не станет сплетничать.

Это — только между ними.

— Я хочу увидеть всю тебя, — сказал он. — Прошу… позволь мне…

Не нужно было просить дважды. Когда Сайлас отстранился, именно она стянула свободную футболку через голову… открывая простой хлопковый бюстгальтер, потому что ей даже в голову не пришло озадачиться насчет белья.

Не то чтобы у нее было много шелка и кружев.

Сайлас не сводил глаз с ее груди. А потом он наклонил голову и скользнул губами по ее ключице.

— Какая же ты красивая.

— Я все еще одета, — простонала Иви.

— Неважно, как ты выглядишь. — Подняв голову, он посмотрел ей в глаза. — Детали, размеры и форма не имеют значения для меня. Сам факт, что это ты… вот почему ты прекрасна в моих глазах.

Время замедлилось, а потом и вовсе остановилось.

Покачав головой, она прошептала.

— Почему ты всегда говоришь такие правильные вещи?

Он пробормотал что-то, но Иви не расслышала.

— Что? — выдохнула она, когда он спустился к ее груди.

— Ничего.

А потом она забыла все слова, когда его губы прошлись по тонкому хлопку ее бюстгальтера, прикоснулись к напряженному соску и втянули его сквозь ткань.

— О, Боже… Сайлас…