Досадная ошибка

10

Когда он прервал наконец поцелуй, они некоторое время молча смотрели друг на друга, потрясенные силой своих эмоций. Лиз видела и чувствовала, что Ник возбужден до крайности и его не волнует то, что садовник или кто-то другой, проходя мимо бельведера, может услышать их возню и вздохи. Он был прав, утверждая, что может овладеть ею прямо здесь и сейчас.

У нее не было ни физических, ни душевных сил бороться с ним. Его поцелуй заставил ее забыть все на свете, оставляя единственное желание — почувствовать себя слабой женщиной в объятиях сильного мужчины. Решение было за ним. С одной стороны, она презирала себя за то, что так легко сдалась, а с другой — хотела продолжения.

Первым пришел в себя Ник. Отпустив ее и отступив на шаг, он хрипло сказал:

— Я был заранее уверен в результате, как, впрочем, и ты. Но ты до сих пор не знаешь, приглашу ли я тебя сегодня разделить со мной ложе или нет. И не старайся изображать возмущение и уверять меня, что скорее умрешь, чем ляжешь со мной в постель. Ты будешь на вершине блаженства, как было всегда, и тебе это известно. — Дав ей время переварить услышанное, он продолжил: — И, несмотря на то что тебе хочется поскорее удрать отсюда, ты останешься, ибо знаешь, что в противном случае не получишь от меня такого важного для твоей карьеры интервью.

Она уже хотела было дать ему отповедь, как до их слуха донеслись шаги. Появился мужчина в темном костюме и галстуке, по всей видимости дворецкий. Он обратился к Нику:

— Простите, что побеспокоил вас, сэр. Срочный звонок из Америки. Подробности я записал. — Он протянул ему бумажку. — Они просили позвонить им, как только освободитесь.

Ник прочитал записи и кивнул. Затем он учтиво обратился к Лиз:

— Извини. Мы продолжим наш разговор позднее.

Вновь обретя самообладание, Лиз направилась к вилле. Она поднялась в свою комнату и закрыла дверь на ключ на тот случай, если Ник надумает прийти к ней. Ей нужно было собраться с мыслями и принять решение, как вести себя дальше. Она долго сидела в кресле на балконе, глядя на знакомое с детства побережье, и размышляла. По сути дела, размышлять было не над чем.

То, чего она не осознавала раньше, но видела сейчас ясно, так это свое одиночество после отъезда из Женевы и нежелание признаваться себе в слабости духа и трусости. Случившееся в бельведере было сродни рецидиву заболевания, когда один поцелуй заставил ее понять, что она по-прежнему тоскует по Нику и остро нуждается в близости с ним. Она не знала, серьезны ли его слова о том, что ей предстоит разделить с ним ложе. Единственное, в чем она была уверена, так это в том, что не сможет сопротивляться его желанию. Глубоко в душе она осознавала, что всегда принадлежала ему и всегда будет принадлежать.

Лиз не верила, что все еще дорога ему. Даже если по какой-то необъяснимой причине, будь то месть или наказание, он намерен овладеть ею и провести с ней всего одну ночь, она не сможет отказать ему. И не потому, что он сломил ее волю. Просто в их истории не хватает заключительной сцены, логического завершения их отношений.

Когда-то давно она отказалась подчиниться его воле, и они расстались. Победа осталась за ней. Но это был фиктивный триумф: Лиз обрела независимость ценой отказа от подлинного счастья. С точки зрения окружающих, она сделала прекрасную карьеру и, возможно, в скором времени станет одной из самых популярных женщин-журналисток. Но разве этот успех может сравниться со счастьем обычных женщин, проводящих ночи рядом с любимыми мужчинами?

Может быть, Лиз упустила свой шанс на полноценную семейную жизнь? Она отказала Полу, предлагавшему ей выйти за него замуж. Несмотря на сильное физическое влечение к ней Ника, она не была уверена, что оно перерастет в нечто значительное, как было много лет назад. Да, тогда его сердце было отдано ей, но она отвергла его любовь. Вряд ли Ник полюбит ее вновь.

Лиз стояла на террасе, где были расставлены напитки. Желая сохранить ясную трезвую голову, она выбрала минеральную воду со льдом.

— Что я вижу? А как же джин с тоником? — спросил неожиданно возникший рядом Ник.

В белом смокинге он был просто неотразим.

— В отличие от многих своих коллег, я не люблю крепкие напитки.

— Понимаю, женщины, злоупотребляющие выпивкой, быстро пьянеют. — Он придирчиво осмотрел Лиз. На ней был белый шелковый топ и длинная черная юбка с разрезами до колен. — Ты всегда одевалась со вкусом. По крайней мере хоть это осталось прежним.

— Благодарю. — Лиз понимала двусмысленность этого комплимента, но предпочла не уточнять. — Этот вечер посвящен какому-то особому случаю или является традиционным развлечением?

— На побережье меня считают почти отшельником.

— Сегодня утром ты не производил такого впечатления, открыто наслаждаясь обществом очаровательной вдовы.

— Твои слова звучат как ревнивый упрек, Лиз. Но ревность — чувство, присущее собственникам. Ты же в последний раз, когда мы виделись, дала понять, что не хочешь ни обладать сама, ни чтобы обладали тобой.

— Надеюсь, ты не собираешься препираться со мной на глазах у гостей. В противном случае я покину прием.

На его лице промелькнула садистская улыбка, делавшая его похожим на палача, выбирающего изощренную пытку для своей жертвы.

— Но не покинешь палаццо. Цена такого поступка была бы слишком велика для тебя.

Ей захотелось плеснуть водой в его красивое, самоуверенное лицо, но она сдержалась.

— Я бы на это не рассчитывала.

Ник рассмеялся в ответ, показывая этим, что он уверен в своей правоте.

— Кажется, приехали первые гости. Извини, я пойду встречу их.

И он ушел, оставив Лиз в смятении.

Будь это в другом месте и с другим хозяином, вечер был бы прекрасным. Все друзья Ника были состоятельными и женатыми людьми. Их очаровательные жены с большой теплотой отнеслись к Лиз.

В свое время Лиз опасалась, что богатство изменит прежние жизненные принципы и ориентиры Ника и он окружит себя людьми, почитающими положение в обществе главным в жизни. Но все приглашенные на ужин принадлежали к другой категории. Они понравились бы ее дяде.

Всякий раз, представляя Лиз, Ник упоминал о ее книге о сеньоре Санчесе, но никто из гостей не читал ее и, казалось, не понимал, что перед ними известная журналистка. Это несколько задело ее самолюбие, хотя она отдавала себе отчет в том, что только популярные телеведущие могут рассчитывать на повсеместное признание. Пишущие же журналисты вынуждены трудиться годами, чтобы их имя стало известным всему миру.

Еда и вино были превосходными, и по окончании ужина все переместились на открытую террасу, куда подали кофе, напитки и сладости.

Первым гостем, собравшимся уйти, был престарелый генерал Харви. Перед тем как попрощаться с хозяином, он подошел к Лиз, одиноко стоявшей в стороне и смотревшей на залитое лунным светом море.

— «Вино, вселяя резвость, не заполняет пустоты. Нужна любовь…» — процитировал генерал строки великого Бомарше, считая само собой разумеющимся, что Лиз знает их источник. — Когда нас с вами познакомили, я не сразу вспомнил, что уже видел вас раньше. И хотя об этом пока не объявлено официально, позвольте мне сказать вам, что человек, женой которого вы станете, один из самых достойных и порядочных, каких я встречал в своей долгой жизни. Возможно, вы не представляете границы его доброты и щедрости. Я вхожу в организацию содействия ветеранам войны, оказавшимся в настоящее время в нелегком положении. Мистер Вернон оказывает неоценимую помощь в финансировании медицинских учреждений, обслуживающих ветеранов.

— Генерал, а что заставляет вас думать, что между мистером Верноном и мною существуют какие-либо отношения?

— Он сказал мне об этом, но даже без его признания я бы догадался сам. Неоднократно на протяжении сегодняшнего вечера я видел, какими глазами он смотрел на вас, а вы на него. Это послужило лишним доказательством его слов.

— А что именно и когда он сказал вам?

— Это случилось несколько месяцев назад. Он пригласил меня к себе, чтобы показать свою коллекцию акварелей. Среди рисунков мне вдруг попался портрет молодой красивой женщины. Ваш портрет. Когда я поинтересовался, кто вы, мистер Вернон сказал, что этот рисунок случайно попал в папку. А затем, чуть поколебавшись, добавил, что он искренне надеется, что изображенная на портрете девушка станет его женой и будет жить в этом доме. Увидев вас сегодня на приеме, я подумал, что скоро вы объявите о своей помолвке.

Лиз не знала, что и ответить. По-своему истолковав ее молчание, генерал дружески похлопал ее по руке и сказал:

— Вы можете доверять мне. И если по каким-либо причинам не желаете раскрывать своей тайны, уверяю вас, я буду нем как рыба. Мне просто хотелось выразить свое восхищение вашим будущим мужем. Покорить сердце такого благородного человека может только женщина под стать ему. Надеюсь, мы еще с вами встретимся. Доброй ночи, мисс Адамс.

С этими словами генерал ушел, оставив Лиз в полном замешательстве. Неужели все, о чем он говорил, правда и Ник по-прежнему верит, что они смогут снова жить вместе? Откуда взялся ее портрет, ведь она никому не позировала? Возможно, портрет был написан с фотографий, которые сделала Джейн на свадьбе Агнесс. Если так, то Ник испытывает к ней совсем другие чувства, нежели те, которые он продемонстрировал сегодня днем.

После ухода генерала вечер продолжался почти до полуночи. К этому времени Лиз была эмоционально измотана, тщетно пытаясь разрешить загадку. Перед тем как покинуть прием, она подошла к Нику, увлеченному беседой с каким-то мужчиной. Приблизившись к ним, Лиз сказала:

— Я очень устала сегодня и хотела бы отдохнуть. Надеюсь, вы простите меня.

— Конечно-конечно. Спокойной ночи.

Взгляд, который бросил на нее Ник, был настолько равнодушным, что она немедленно усомнилась в правдивости слов генерала. Правда, она не могла отрицать, что во время ее оживленной беседы с какой-нибудь женщиной он украдкой бросал на нее нежные взгляды. Но сейчас во всем его поведении наблюдалась лишь вежливость и ничего более.

— Спокойной ночи. — Она улыбнулась собеседнику Ника и ушла к себе.

Некоторое время Лиз задумчиво мерила комнату шагами. Ей на ум пришли слова, сказанные Джейн во время их встречи в Лондоне: «Безысходность, тупик, патовая ситуация». Все осталось по-прежнему, если только не…

Осознав, что есть только один способ сломать нарочитое презрение с его стороны и мнимую неприязнь с ее, она нетерпеливо ждала окончания приема.

Было ясно, что Ник все еще любит ее и никогда не ворвется в ее комнату и не принудит к близости. Все эти угрозы были сделаны им в состоянии сильного гнева. Именно она должна сделать первый шаг к примирению. Как только гости разъедутся и Ник поднимется в свою комнату, она придет к нему и спросит, правда ли все то, о чем рассказал ей генерал.

Был уже час ночи, когда двери закрылись за последними гостями. Подождав еще немного, Лиз покинула свою спальню и направилась к бывшей комнате герцогини, где теперь, как она предполагала, спал Ник. На ней была короткая батистовая ночная рубашка, купленная во время поездки в Венецию. Сверху она накинула шелковый халат, ноги сунула в шлепанцы.

Она шла по коридору, по которому столько раз ходила когда-то, и ее сердце бешено колотилось. Никто не ответил на ее стук, и, решив, что Ник, должно быть, принимает душ и не слышит ее, она вошла в темную комнату. Включив свет, она удостоверилась, что попала именно туда, куда хотела. Это была его спальня. Кровать была застелена, на столике стояли фотографии Агнесс с мужем и детьми и лежало несколько книг. Но где же сам обитатель комнаты?

Лиз нашла его там, где и предполагала: Ник сидел у бассейна, освещаемого только лунным светом. Вероятно, он недавно вылез из воды. На нем был халат, и он с ожесточением вытирал волосы.

Он не привстал, когда она подошла к нему, и остался сидеть в складном кресле. Влажные всклокоченные волосы придавали ему диковатый вид. Смуглое от природы тело ночью казалось бронзовым, а голубые глаза, в которых отражались водяные блики, смотрели пристально и настороженно. Рядом стояла полупустая бутылка шампанского и бокал. Лиз заинтересовало, сколько же он выпил за вечер? Она видела его злым, но никогда пьяным. В эту ночь он напоминал опасного дикаря.

— Ты сказала, что устала, — насмешливо произнес он. — Что же ты делаешь здесь, внизу?

— Я полагала, что ты осуществишь свою угрозу и придешь ко мне.

— Я передумал, — отрезал он. — Возвращайся в свою спальню. Я не потревожу твоего сна.

— Каждую ночь, с тех пор как мы расстались, я сплю беспокойно. Когда я сказала, что устала, это не означало физической усталости. Я устала жить, постоянно обманывая себя. Мне надоело притворяться и убеждать себя, что я могу жить одна, без тебя. Нет, не могу и никогда не смогу. Я бы хотела вернуться к тебе, если ты, конечно, примешь меня.

— Почему ты хочешь вернуться? — голосом, выдававшим волнение, спросил он.

— Потому что я люблю тебя. Ты — часть меня самой, и, если верить генералу Харви, я — часть тебя. Он поведал мне, что у тебя есть мой портрет и ты сказал ему, будто намерен на мне жениться. Выходит, он неправильно понял тебя?

Ник вскочил с кресла и в мгновение ока оказался рядом с ней, крепко схватив ее за плечи.

— Я бы мог свернуть тебе шею, что доставило бы мне огромное удовольствие. Теперь ты понимаешь, сколько лет счастья ты потеряла? Если ты осознала, что совершила ошибку, почему не вернулась ко мне? Почему мне пришлось пойти на хитрость, чтобы заманить тебя сюда? Или ты считаешь, что я разлюбил тебя и навсегда вычеркнул из своей жизни?

Она неподвижно стояла, не пытаясь возражать или протестовать.

— Я лгал тебе сегодня днем, — скрежеща зубами, сказал он. — У меня не было ни одной женщины, ни разу. Все эти пять лет я хранил тебе верность. Даже монаху тяжело соблюдать целибат. А ведь я не монах! Но что мне было делать, раз женщина, которую я желал всем сердцем, решила выйти замуж за карьеру?

Затем, издав звериный рык, он, словно хищник, кинулся на нее, приподнял и с силой бросил в бассейн. Все произошло неожиданно, но Лиз успела сделать глубокий вдох и закрыть рот, прежде чем погрузиться в воду. Вынырнув, она обрушила на него поток брани, но и он не остался в долгу. Потом он внезапно громко расхохотался, скинул халат и прыгнул в бассейн, подняв при этом мощный фонтан брызг. В два счета он оказался рядом с ней.

— Так-то лучше. Когда ты в воде, то снова превращаешься в мою русалку.

Ник притянул ее к себе и стал целовать. В далеком детстве ей нравилось бороться с ним в воде, отчаянно сопротивляясь. Но сейчас ей не нужны были сражения, Лиз жаждала мира и спокойствия, нежных ласк и горячих поцелуев.

Чуть позже они вышли на берег. Короткая ночная рубашка прилипла к ее телу, обрисовывая все изгибы ее совершенного тела.

— Тебе она больше не нужна, — решил он, срывая с нее тонкий батист.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Капельки воды на их обнаженных телах искрились и сверкали в лучах лунного света.

— А сейчас я намерен наверстать то, что было упущено за все эти годы, когда я сгорал от желания, а ты была далеко…

Потом они вместе принимали душ в одной кабинке.

— Извини, что я был так груб с тобой в бельведере. Я не хотел, но ты была такой надменной, самоуверенной, и это взбесило меня.

— Неважно. Ты был абсолютно прав: я действительно хотела тебя, впрочем, как и сейчас.

Они не пошли в дом. Тихая ночь, мириады сверкающих звезд на бархатном небе над головой, благоухание цветов — разве это не лучшая обстановка для любви? Они расстелили полотенца на широком лежаке, стоявшем в павильоне, и отдались во власть любви. Истосковавшись друг по другу за долгие пять лет, они вновь испытывали то, что казалось им давно забытым и невозможным блаженством.

Уснули они в объятиях друг друга: Лиз нежно склонила голову ему на плечо, а Ник бережно сжимал возлюбленную в своих руках, словно боялся, что она может ускользнуть.

Когда Лиз проснулась, то обнаружила, что завернута в огромные мягкие полотенца, по своим размерам сравнимые с простынями. Было раннее утро. Неподвижная зеркальная гладь бассейна отражала солнечные лучи. В саду не было слышно ни шагов, ни голосов. Только мелодичное птичье пение разносилось по парку.

Зачарованная волшебными трелями, она лежала и слушала, понимая, что такая тихая и спокойная жизнь невозможна в большом городе, где дома сотрясаются от шума, а улицы затянуты устойчивой пеленой выхлопных газов. В детстве она умела ценить эту великую благодать — тишину. Но, повзрослев, утратила эту способность. Ник же не утратил, и волшебная, чарующая тишина была частью его жизни.

Ник… Воспоминания безумной ночи любви захлестнули ее. Она знала, что это не было сном или наваждением, плодом больного воображения. Лучшим доказательством реальности всего случившегося с ней было то, что проснулась она там, где разворачивались события прошлой ночи. Но где же Ник?

Лиз села и увидела множество корзин с цветами. Корзины с дивными красными розами окружали ее импровизированное ложе. Откуда они взялись? Как же она крепко спала, что ничего не слышала! Интересно, он сам расставлял их или только руководил? В последнем случае у него должны были быть помощники. Наверное, они были поражены такой экстравагантностью, никак не свойственной мужчинам двадцатого века.

Она выбралась из кокона, образованного полотенцами. Чтобы скрыть свою наготу, она закрутила одно из полотенец вокруг тела наподобие индийского сари. Успешно покончив с этим занятием, она обнаружила, что кроме роз на полу лежат и другие цветы. Например, гвоздики были положены так, что образовывали стрелки, указывающие направление. Надев шлепанцы, она пошла по этим стрелкам, гадая, куда они ее приведут в конце концов. Лиз не терпелось поскорее найти своего возлюбленного.

Стрелы вели вниз, в сторону моря. Дойдя до бельведера, она бросила взгляд на море. Небольшая яхта мирно покачивалась на волнах. Неужели у нее галлюцинации? Это же «Морская звезда»! Но что она делает здесь?

Лиз стремительно сбежала на берег. Едва она достигла кромки воды, как до нее донесся запах яичницы, видимо жарившейся на яхте. Она сложила рупором руки и крикнула:

— Эй, там, на «Морской звезде»!

И тотчас на палубе появился Ник.

— Доброе утро. Мне можно зайти на борт?

— Если ты не разучилась плавать.

Она весело рассмеялась, скинула полотенце и, широко взмахнув руками, нырнула. Вода была прохладной, и она почувствовала, будто в нее вонзилось несметное множество булавок. Ритмично работая руками и ногами, она быстро согрелась. Она не сразу взобралась по трапу, а несколько раз оплыла вокруг яхты, словно инспектировала ее состояние. Лиз делала вид, что не замечает, как Ник неотрывно следит за ее перемещениями.

— Видишь, я не забыла, — сказала она и, сделав кувырок в воде, блаженно улыбнулась ему.

— Я надеялся на это. Но, пожалуйста, прекрати хвастаться своим великолепным телом и иди завтракать.

Когда она поднялась на борт, он уже ждал ее с большим махровым халатом. Она просунула руки в рукава и запахнула полы. Не утерпев, Ник нежно поцеловал ее.

— Когда я проснулась и увидела розы, то вспомнила строчку из одного стихотворения.

— Какого?

— Я не помню, кто это написал, но несколько строчек помню: «Любовь, как роза красная, цветет в моем саду…» — Она прижалась к нему. — А когда же ты встал, чтобы украсить мое пробуждение?

— Не так уж рано. Мне надо было чем-то занять себя, чтобы удержаться от соблазна разбудить тебя.

— Но я бы не возражала.

— Нам предстоит серьезный разговор, Лиз, и я хотел, чтобы ты хорошенько отдохнула. Садись за стол, я принесу кофе.

Он ушел. Лиз огляделась вокруг и не могла не отметить, что яхта отремонтирована и выглядит как новая. Интересно, а как теперь внутри нее?

— Где ты разыскал яхту? — спросила она, когда Ник вернулся с подносом.

— Она у меня уже давно. Вчера я попросил парня, который следит за ней, вывести со стоянки и поздно вечером бросить якорь в заливе. Мне хотелось сделать тебе сюрприз, и, по-моему, это удалось. Вот если получится и остальное…

— О чем ты говоришь?

— Давай поговорим об этом чуть позже, я страшно голоден.

Он поставил кофейник и чашки на стол, а сам вернулся на камбуз. Обычно завтрак Лиз состоял из молочного йогурта и яблока или банана. Но когда Ник поставил перед ней аппетитно пахнувшую яичницу, бекон и теплые круассаны, она не удержалась и принялась за еду.

Они завтракали молча. Еще не было решено много вопросов. Но ответ на главный был дан вчера, когда они вновь соединились вместе, как две половинки одного целого.

Кто-то из древних сказал, что весь мир держится на гармонии мужского и женского начал. Раньше Лиз считала, что все это ерунда. Однако годы, проведенные ею в разлуке с любимым, были неполноценными — всегда чего-то не хватало. Теперь все изменилось, жизнь вновь обрела краски и запахи.

Они закончили завтракать, и Ник встал, чтобы убрать со стола. Лиз поднялась, желая помочь, но он остановил ее.

— Сиди спокойно, я все сделаю сам. Мытье посуды может подождать. Сначала самое главное.

— У тебя найдется для меня футболка? Просто солнце начинает припекать, и мне становится жарко в этом халате.

— Конечно. — Он на минуту исчез внутри яхты, а потом вернулся с белой футболкой в руках.

Она сняла халат и некоторое время наслаждалась солнцем, оставаясь нагой. Но потом испугалась, что, возможно, где-то за кустами скрывается папарацци, и быстро надела майку, на груди которой красовалось имя яхты.

— А ты не боишься, что можешь попасть в объектив досужих фотографов? — спросила она.

— Яхта стоит так, что ее нельзя заснять, не перейдя границу моих владений, — возразил Ник, расставляя бокалы и наливая шампанское.

— Но они могут влезть на стену.

— В таком случае сработает электронная сигнализация, и через секунду охрана будет на месте. Кроме того, непрошеных гостей ожидают сюрпризы в образе двух сторожевых собак весьма свирепого вида. Съесть они их не съедят, но напугают здорово.

— Неужели тебе нравится жить постоянно под присмотром охраны?

— Они хоть раз потревожили тебя за все время твоего пребывания здесь?

— Нет, только когда попросили мое удостоверение личности при въезде на виллу. Но если бы они были здесь во времена герцогини, мы с тобой вряд ли бы встретились.

— Но наша встреча произошла слишком рано, — заметил он, подавая ей бокал. — В этом и кроется причина всего. С самого первого дня нашего знакомства, когда ты сидела в бельведере и разговаривала сама с собой, и до момента расставания мы постоянно находились на разных стадиях становления наших характеров. Если бы мы встретились с тобой только вчера, все было бы намного проще.

— Но тогда бы мы с тобой не занимались любовью. Это стало возможным лишь потому, что я уже знала тебя. Людей может влечь друг к другу с первого взгляда, но настоящая любовь рождается в муках.

— Согласен. Когда я понял, что влюбился в тебя, ты была совсем юной и не готовой к серьезному чувству. Мне не следовало соглашаться с тобой и жить вместе в Женеве. Ты только что оперилась и расправляла крылья, а я стремился посадить тебя в клетку. Я хотел подавить твою волю, а этого нельзя было делать. У мужчин и женщин могут быть общие интересы, но им необходимо при этом всегда сохранять свою индивидуальность. Теперь я это понимаю. А тогда мне все это казалось просто блажью. За то, чтобы у нас все получилось! — провозгласил он тост.

Не совсем понимая, о чем именно он говорит, Лиз подняла бокал и сделала глоток. Ник поставил свой бокал на стол и взял ее за руку.

— Лиз, дорогая, ты выйдешь за меня замуж? Если ты согласна, я обещаю, что никогда не буду чинить препятствий твоей карьере. Я люблю тебя, и ты нужна мне… на любых условиях. Если мы не сможем быть вместе все время, то пусть так и будет. Даже несколько минут, проведенных с тобою, для меня подлинное счастье.

От его страстных слов ей захотелось плакать.

— Мне тоже было плохо без тебя. Я думала, что между нами все кончено, и пыталась заставить себя полюбить кого-нибудь другого. Но сердцу не прикажешь. — Ее голос дрогнул, и по щекам потекли слезы. — Я впервые счастлива за последние годы и почему-то плачу.

Ник бережно усадил ее к себе на колени.

— Ты не ответила на мой вопрос. Ты выйдешь за меня замуж?

— Да, конечно.

Она глубоко вздохнула и прильнула к его груди. Минутой позже послышался ее ехидный смешок.

— Над чем ты смеешься? — спросил Ник.

— Представила себе, как вытянется физиономия Чарли, когда я позвоню ему и сообщу, почему интервью не состоялось. Он решит, что я сошла с ума, ведь он даже не подозревает, что мы с тобой знакомы.

— Зачем же отказываться от интервью? Ведь это было целью твоего приезда сюда.

— Нет, не это. Я просто убедила себя в том, что оно важно для моей карьеры и, как бы мне ни хотелось избежать встречи с тобой, служебный долг превыше всего. На самом же деле я прилетела к тебе, потому что должна была увидеть тебя вновь… Мне нужно было хоть несколько минут побыть с тобой рядом. — Лиз распрямилась и положила руки ему на плечи. Глядя ему в глаза, она поинтересовалась: — Ты сказал мне, что тебе было любопытно посмотреть, какой я стала. И это единственная причина?

— Ты же знаешь, что нет. Я тайком наводил о тебе справки, и когда узнал, что ты можешь выйти замуж за парня, с которым часто встречаешься, то понял: пришло время действовать. У меня был единственный козырь, и я вызвал тебя сюда.

— Но почему же ты не воспользовался им раньше?

— У тебя тоже был козырь на руках, и я ждал, когда ты используешь его. Ведь именно ты разорвала наши отношения. Долгое время я надеялся, что ты сделаешь первый шаг к примирению. Джейн раскрыла мне глаза, обвинив меня в тупости и упрямстве. Она поведала мне, что Эллис и Ричард были влюблены друг в друга много лет, прежде чем решили открыться.

— А я думаю, что Джейн сама влюблена в тебя. Надеюсь, я ошибаюсь. Несчастную любовь не пожелаешь даже злейшему врагу, а мне она очень симпатична.

— Не волнуйся за нее. В юности у него был печальный опыт, но она сумела оправиться от удара. С тех пор пошло много лет, у нее были романы, но ничего серьезного, простые увлечения. Она еще молода и обязательно встретит своего единственного мужчину. А тебе не хочется посмотреть, как отремонтированы каюты? — лукаво спросил Ник, лаская под футболкой ее живот и бедра.

Час спустя они сошли на берег и, взявшись за руки, прогулялись по парку. Оказалось, что Ник стал настоящим садовником, он прекрасно разбирался в растениеводстве и знал все названия цветов и деревьев, растущих в парке. Проходя мимо старого оливкового дерева, которому, по преданию, было более пятисот лет, он невзначай заметил:

— По-моему, ты не в восторге от «Сан-Пьетро». Тебе он больше нравился таким, каким был раньше?

— Это шокирует, когда не сразу узнаешь такие знакомые и любимые места и предметы. Я думала, что и ты изменился… но, как оказалось, в лучшую сторону, — задиристо сказала она. — А что касается дома и парка, то, с моей точки зрения, они слишком совершенны. В них явно не хватает шустрых детишек, бегающих, прыгающих и кричащих, что было бы вполне естественно.

— Ты действительно хочешь детей? Я не желаю, чтобы ты делала что-то против своей воли. Мне будет достаточно, даже если мы будем вместе с тобой не все время. У меня были годы, чтобы подумать над всем этим. Теперь я понимаю, что для счастья человеку нужны хорошее здоровье, приносящая радость работа и преданный супруг. К этому можно добавить и многое другое, но это уже второстепенно.

Лиз прижала палец к его губам, заставляя умолкнуть.

— Невозможно любить мужчину и при этом не желать от него детей. Я тоже долго размышляла над этим. Как-то я работала над биографией известного художника, очень мудрого человека. Он писал: «Учись шутить вовремя. Всему свое время». Я хотела сделать карьеру как журналистка, и в то время это было правильным. Сейчас я намерена стать женой и матерью. Если мне удастся продолжить свою карьеру и воспитывать детей одновременно, хорошо. Если нет, ничего страшного не случится. В конце концов, я могу избрать иную стезю и заняться историей «Сан-Пьетро» и других парковых ансамблей Италии.

Они шли по тенистой аллее парка, вдыхая аромат диковинных цветов и наслаждаясь удивительным пением птиц. Вскоре они оказались у бельведера и поднялись на него.

— Я часто сидел здесь один и мечтал о том времени, когда ты будешь рядом со мной. Тебе обязательно возвращаться в Лондон сегодня? Не можем ли мы пожениться прямо сейчас? Мне так не хочется снова расставаться с тобой.

— Мы столько раз прощались с тобой, и каждый раз я сильно переживала разлуку.

— И я тоже. Ты не представляешь, как трудно вести себя, изображая старшего брата, и делать равнодушный вид, глядя, как ты растешь и хорошеешь на глазах.

— Мне все еще не верится, что мы снова вместе. Сколько же времени упущено и какая я была дура, что бросила тебя!

— Но теперь все позади. Мы не можем изменить прошлое и исправить допущенные ранее ошибки. Сейчас мы вместе, а это самое главное.

Она с нежностью и восхищением посмотрела на Ника, глаза которого сияли от любви. Он наклонился и трепетно поцеловал ее.