3

— Боже, ты подстриглась! — воскликнул в удивлении Ник, когда увидел Лиз, выходящую из ялика.

— Тебе нравится?

— Не знаю… Мне надо привыкнуть к этому. Теперь ты выглядишь совсем по-другому и мало похожа на русалку.

— Не могу же я быть ею до конца своих дней. Рада видеть тебя, — сказала она, подставляя ему щеку для поцелуя.

Он обнял ее за плечи и трижды поцеловал в щеки.

— И я рад видеть тебя, Лиз.

— Ты уже был у герцогини?

— Я заезжал в клинику сразу же по прибытии в Венецию. Ей нравится быть в центре внимания после многолетнего заточения в четырех стенах собственной спальни. Я слышал, Джек улетел в Англию. Надолго?

— На неделю.

— Почему он не взял тебя с собой, чтобы ты познакомилась с другими его родственниками?

— Кроме умершей сестры у него никого нет.

— Не думаю, что он оставил тебя одну со спокойным сердцем, — нахмурившись сказал Ник.

— А почему? Ведь я уже взрослая девочка.

— Вот именно поэтому. Кругом полно разных людей, и, если они узнают, что ты на яхте одна, могут быть неприятности. Ты убираешь на ночь трап?

— Мы поступаем так, даже когда дядя на борту. Здесь это не обязательно, но в некоторых местах, где мы бросаем якорь, вещи воруют, даже если хозяева на яхте.

— Ты можешь пожить на вилле до его возвращения. Конечно, я мог бы спать в каюте Джека, но ему может это не понравиться. А в палаццо живет Луиза, так что все вполне благопристойно.

Мысль о том, чтобы Ник провел ночь на яхте, много раз приходила ей на ум. Лиз часто мечтала, как они вдвоем плывут куда-то.

— А почему присутствие Луизы так обязательно? — спросила она, делая вид, что не понимает, о чем идет речь. — Я читала, что в США и других странах молодые люди часто живут в одной квартире и никого это не смущает.

— Это совсем другой случай. Речь идет о совместном проживании в целях экономии. К тому же девушки старше тебя. Однако я еще не поздравил тебя с днем рождения. Мой подарок остался в палаццо, на террасе.

— Как мило, что ты помнишь.

— Ты надевала платье с тех пор, как я видел тебя в нем в последний раз?

Лиз отрицательно покачала головой.

— Тогда ты сможешь надеть его сегодня, когда мы поедем в клинику к Терезе. Мы побудем немного с ней, а потом пойдем в ресторан. Как тебе такая программа?

— Превосходно!

Герцогиня встретила их в больничном халате нежно-голубого цвета, из-под которого виднелась ночная рубашка с отделкой из ручных кружев. Седые волосы локонами обрамляли ее лицо, придавая вид ангела, спустившегося на грешную землю.

— До того момента, когда начинается сеанс иглоукалывания, мое пребывание здесь приносит мне удовольствие, — жизнерадостно сообщила она. — Вот тебе небольшой подарок ко дню рождения. Настало время пользоваться косметикой. Только очень умеренно, у тебя от природы прекрасная кожа и большие, лучистые глаза. Чуть-чуть губной помады и легкий аромат — вот и все, что тебе необходимо в настоящее время.

Тереза взяла с ночного столика маленькую коробочку и протянула девушке. Лиз открыла: в ней была губная помада и духи.

— Это духи модной фирмы «Нина Риччи». Они называются по-французски «Фаруш», что означает «дикий, яростный», а также «пугливый». По-моему, последнее определение вполне подходит к образу русалки. С моей точки зрения, их аромат сравним с пьянящим запахом дикого клевера. А сейчас открой и попробуй сама. Кстати, Ник, как тебе новая прическа Лиз?

— Мне нравилось больше, когда у нее были длинные волосы, — буркнул он и обратился к девушке: — Тебе помочь?

Он взял у Лиз коробочку, вскрыл прозрачную пленку и открыл флакон. Затем закрыл пальцем горлышко флакона, перевернул его вверх дном и обратно и, осторожно приподняв волосы Лиз, смазал влажным пальцем кожу за ее ухом. И снова повторил всю процедуру, но на этот раз с другим ухом.

— И на запястье, где пульс, — подсказала герцогиня.

Возбужденная нежным прикосновением его пальцев, Лиз хранила молчание, и лишь ее сердце бешено колотилось. Она послушно подняла и перевернула руки, как сказала Тереза.

— Когда ты опробуешь помаду, мы узнаем, кто ты на самом деле: пугливая русалка или опьяняющий клевер, — поддразнил Ник ее.

Помада оказалась бледно-розового цвета. Она удачно сочеталась с легким загаром ее кожи и оттеняла природный цвет губ, подчеркивая их красоту и чувственность.

В общей сложности они провели в клинике около часа, когда вдруг герцогиня задремала. Они тихонько покинули ее комнату.

— Интересно, сколько стоит обед здесь? — поинтересовалась Лиз, когда они проходили мимо сверкавшего кристально чистыми огромными окнами ресторана.

— Очень много, но тебе не понравится его интерьер.

— Почему?

— Не в нашем с тобой вкусе. — Он пожал плечами.

Ей польстило, что он понимает и разделяет ее вкусы и взгляды. Признание Ником существующей у них общности интересов грело ей душу, но живший в ней неугомонный журналистский дух заставил ее спросить:

— Почему ты так уверен? Ты был там?

— Нет, но достаточно взглянуть на разодетого в бархат и шелк швейцара у входа, чтобы составить себе полное представление об интерьере. Мне больше нравятся маленькие уютные ресторанчики с дарами моря где-нибудь на тихой набережной. Они напоминают мне… — Он внезапно остановился и, притянув к себе Лиз, понюхал ее волосы. — Гм… А эти духи тебе подходят.

Они пошли дальше. Тот вечер стал для нее особенным: она не только ни в чем не уступала своим сверстницам, но и находилась рядом с человеком, привлекавшим к себе взгляды почти всех присутствующих женщин. Разница в возрасте с каждым годом становилась все менее ощутимой, а в скором времени вообще нивелируется, с удовольствием подумала Лиз. Девушка только страстно молилась Богу, чтобы он не влюбился в кого-нибудь, пока она не созреет для любви. Ведь ей всего семнадцать, и она понимала, что это еще очень мало. Вот восемнадцать лет — совсем другое дело, тогда можно будет подумать о замужестве. Мысль о том, что через год с небольшим они будут прогуливаться с Ником, нежно взявшись за руки, и до захода солнца он сделает ей предложение, полностью овладела Лиз. Заметив отсутствующее выражение ее лица, он сказал:

— Говорят, русалкам свойственно мечтать.

— Да… или строить иллюзии. А что?

— Пьянящий аромат клевера, навевающий сладкие грезы, очень подходит тебе. По-моему, ты почти всегда пребываешь в таком мечтательном состоянии.

— Ну нет… не всегда, лишь иногда. А разве не все люди мечтают?

— Думаю, в семнадцать лет все. Кстати, я пригласил одну знакомую, живущую в Венеции, присоединиться к нам. Ее зовут Брижжит.

Лиз поняла, что ее радужные мечты лопнули как мыльный пузырь.

— А как ты познакомился с ней?

— Мне нужны были кое-какие детали, а ее отец владеет большим магазином электротехнических товаров. Она учится в колледже на верстальщика журнальных и газетных статей. Такое знакомство будет полезно и тебе.

Едва девушки познакомились, как Лиз поняла, что она так же антипатична Брижжит, как и та ей. Удивительно, что Ник не замечал столь явной враждебности между ними.

Вечер был тихим и теплым. Брижжит и Ник сидели рядом, а Лиз напротив них, что создавало у нее ощущение «третьего лишнего». Ни великолепная еда, ни чудесная обстановка не доставляли ей удовольствия. Самой большой радостью для нее было бы, если бы она и Ник остались вдвоем.

Он и Брижжит пили вино, а специально для Лиз Ник заказал безалкогольный коктейль. Брижжит сухо поздравила ее с днем рождения. Вполне возможно, что, познакомься они при других обстоятельствах, когда не надо делить кавалера, девушки подружились бы.

По разочарованному виду Брижжит было понятно, что она рассчитывала на другое окончание ужина. Но Ник решительно усадил ее в такси, предварительно оплатив его стоимость. Она жила не в самой Венеции, а в отдаленном пригороде. Затем они с Лиз сели на поезд и поехали домой.


Ник не приехал на ее восемнадцатилетие, но Лиз не огорчило это обстоятельство, так как позднее он должен был присоединиться к ним в Римини, чтобы дальше уже всем втроем поплыть к греческим островам.

Лиз заранее предвкушала радость оттого, что Ник проведет с ними весь свой отпуск и вновь вернутся те счастливые дни, когда они уже плавали втроем по этому маршруту. Это было несколько лет назад, когда Ник еще был студентом. Скоро и она начнет самостоятельную жизнь на континенте. Где именно, Лиз еще не решила.

— На этот раз я умру, — говорила Тереза, сжимая ладонь девушки. И через пять минут, забыв про то, что уже неоднократно повторяла эти слова, добавила: — Я взяла от жизни все самое лучшее. Очень тяжело быть старой и беспомощной. Как я завидую тебе, милое дитя, что у тебя еще все впереди: любовь, замужество, дети…

Лиз молчала, внимательно слушая пожилую женщину, но в душе не соглашалась с ней. Да, любовь, замужество, дети — это очень важно, но недостаточно для того, чтобы сделать свою жизнь по-настоящему счастливой. Она принадлежала к новому поколению женщин, не мысливших счастья без успешной карьеры.

Девушке хотелось посоветоваться, обсудить с кем-нибудь свои планы на будущее. К сожалению, дядя отказывался признавать ее достаточно взрослой для начала самостоятельной жизни и считал такие города, как Лондон, Париж или Женева, современными монстрами, завлекающими в свою пасть невинных юношей и девушек. Лиз надеялась, что, пока Ник будет с ними, он сможет уговорить дядю позволить ей начать самостоятельную жизнь. Она понимала, что нежелание Джека отпустить ее частично связано с боязнью одиночества, которое заставит его пить еще больше.

Но здравый смысл говорил ей, что из-за этого нельзя откладывать свой отъезд. Да, он заменил ей отца и мать, вырастил и воспитал, и Лиз искренне любила его. Но он еще вполне дееспособный и может позаботиться о себе сам. А вот ей надо крепко встать на ноги для того, чтобы, когда он состарится, обеспечить ему безбедную жизнь. Только так она могла отблагодарить его за все, что он сделал для нее.

За две недели до приезда Ника Лиз получила деньги за свою статью. Она оплатила все накопившиеся счета и с радостью обнаружила, что еще осталась кое-какая сумма, позволяющая купить себе обновки. Она приобрела джинсовую куртку и нарядную футболку с аппликацией.

За четыре дня до своего прибытия Ник позвонил в палаццо и попросил Луизу передать на яхту, что приедет не один, а с подругой. Услышав эту новость, Лиз пришла в ярость.

— Какой наглец! Ему следовало бы сначала спросить разрешения, а не уведомлять нас в столь категоричной форме!

— Он знает, что у нас есть свободная каюта.

— Если эта девица такая же, как Брижжит, то с ней будут одни мучения.

— Возможно, эта новая девушка окажется намного лучше. А вдруг на сей раз это серьезно? Откуда же он узнает, какая ему подходит, если у него не будет возможности выбора? Когда он был студентом, то все время посвящал учебе и своему хобби. Впрочем, он и сейчас увлечен всей этой электроникой. Но он живой, нормальный и весьма привлекательный молодой человек. Не может же он всю жизнь оставаться холостяком!

Слова дяди буквально сразили ее наповал. Если вдруг выяснится, что Ник любит эту девушку? Она уже не считала дни до его приезда, а пыталась заранее найти какое-либо подтверждение тому, что его сердце принадлежит другой. Где-то, в самых потаенных уголках своей души, она чувствовала и верила, что Ник — ее и всегда принадлежал только ей. Возможно, они были вместе и в их прежних жизнях, хотя она и не вполне верила в реинкарнацию. Одно Лиз знала точно: он и она созданы друг для друга и сама Судьба привела Ника к бельведеру в тот день, когда их яхта бросила якорь в водах тихого залива у палаццо «Сан-Пьетро».

Лиз находилась в спальне герцогини и читала ей вслух, когда приехал Ник со своей подружкой. Услышав голоса и шаги в коридоре, она замолчала. Минутой позже раздался знакомый стук в дверь и вошел он, сопровождаемый рыжеволосой особой. С болью в сердце Лиз отметила, что его подруга весьма привлекательна.

Он подошел к герцогине, поцеловал ее в щеку и, улыбнувшись Лиз, представил свою спутницу:

— Тереза, это Джулия Майлз, правнучка твоей старой приятельницы из Америки Изабель Майлз… Ты была знакома с ней, когда она еще носила фамилию Мартин.

Известие о том, что прабабушку его спутницы и герцогиню связывали когда-то узы дружбы, ввергло Лиз в уныние. Но, совершив героическое усилие, она улыбнулась ей.

Спустя два дня, большую часть из которых Ник провел в обществе Терезы, предоставив Джулии возможность поближе познакомиться с Лиз и ее дядей и освоиться на яхте, они снялись с якоря и отплыли в южном направлении.

— Спасибо, что приглядывала за Джулией, — сказал Ник, когда они с Лиз спустились в кают-компанию, в то время как Джек и молодая американка остались на палубе. — Мне хотелось провести как можно больше времени с Терезой. Она здорово постарела, правда?

— Да, боюсь, ей осталось жить совсем немного, — с грустью подтвердила Лиз.

— Когда я увидел, в каком она состоянии, то захотел отменить путешествие и остаться с ней. Джулия не возражала бы. Но Тереза и слышать не желала об этом. Она так сильно расстроилась, что я не стал спорить с ней.

Лиз знала настоящую причину столь странного поведения герцогини: его прадедушка попросил руки Терезы, когда они плыли на роскошном американском лайнере. Возможно, старушка надеялась, что к моменту возвращения домой Ник и Джулия окончательно определятся в своих отношениях.

— Когда ты сообщил, что приедешь с подругой, мы решили, что вы летите вместе из Америки. Позднее Джулия пояснила мне, что живет в Женеве. Надеюсь, ей удастся убедить дядю, что в случае если я получу работу там, то не буду рисковать своей головой, всякий раз выходя из дома.

— Джулия живет в Женеве уже два или три года. Полагаю, она сообщила тебе, что работает в одном из крупнейших швейцарских издательств. Мы с ее братом дружим еще со студенческой скамьи, но не виделись несколько лет, пока как-то случайно не столкнулись в Вашингтоне. Тебе она понравилась?

— Кому же она не понравится? — буркнула Лиз.

— Как продвигается твоя журналистская деятельность?

Она подробно рассказала ему о своих достижениях, а потом попросила:

— Ты не посмотришь мое резюме и не скажешь, что нужно исправить или дополнить?

— Джулия — лучший советчик в этом вопросе. Мы с ней оба просмотрим его.

— Спасибо.

Но Лиз вовсе не стремилась к такому коллективному обсуждению. Она не желала видеть их недоуменные или критические взгляды либо слушать одобрительные отзывы. Лежа ночью в своей постели, она прислушивалась к каждому шороху. Представляя, как они занимаются любовью, она густо краснела и зарывалась головой в подушку. Она не была знакома со всеми его подружками и предполагала, что их у него было немало. Но Джулия была действительно очаровательной. Учитывая ее происхождение, возраст и внешность, она была достойной парой Нику. Вопрос только в том, любит ли она его так же сильно и беззаветно, как Лиз? Готова ли она пройти с ним сквозь огонь, воду и медные трубы?

Адриатическое море было неспокойным в те дни. Недалеко от Пескары их настиг шторм. Для Лиз, ее дяди и Ника, закаленных моряков, он не представлял никакой опасности. А вот у Джулии началась морская болезнь, и, хотя Джек дал ей специальные таблетки, они не помогли. Она очень испугалась, ей все время казалось, что яхта вот-вот потонет, ее тошнило и рвало. Лиз не могла оставить ее в таком состоянии одну и находилась с ней постоянно. Она убеждала Джулию, что ее дядя опытный яхтсмен, а помощником у него Ник, тоже весьма надежный, проверенный во многих круизах моряк.

Постепенно буря утихла, и измученная Джулия наконец уснула. Лиз с облегчением покинула ее каюту и, надев штормовку, поднялась на палубу, с наслаждением вдыхая полной грудью свежий морской воздух, пахнувший йодом. Дядя и Ник стояли на корме.

— Как Джулия? — спросил Ник.

— Спит. Она очень тяжело перенесла шторм и сейчас не в лучшем виде. Не думаю, что ей захочется увидеть тебя до того, как она полностью придет в себя.

— Как только мы встанем на якорь в ближайшей гавани, ей сразу же полегчает, — сказал дядя Джек. — Морская болезнь, говорят, сродни беременности. Сначала очень тяжко, а когда все заканчивается, то скоро забываешь об этом. — Он с улыбкой посмотрел на Лиз. — Ты доставила своей маме много «приятных» моментов, но, увидев тебя в первый раз, я сказал ей, что ты заслуживаешь того, чтобы помучиться. Когда мы приплывем в Пескару, Джулия забудет все свои треволнения. Это очень красивое место, и ей должно понравиться.

Они провели два дня в Пескаре, и Джулия, казалось, пришла в себя. Но вечером перед отплытием она вдруг заявила, что не хочет продолжать путешествие. Этот разговор состоялся в одном из прибрежных ресторанов.

— Извините меня, но мне не следовало приезжать вообще. Я представления не имела, что такое морская болезнь… и очень сожалею, что доставила вам столько хлопот. Я не хочу плыть дальше, я просто не выдержу.

— Вряд ли нам грозит еще одна буря в открытом море, — заверил ее дядя.

— Я не хочу рисковать. Прямо отсюда я собираюсь улететь в Женеву.

Решив, что Ник полетит вместе с ней, Лиз пришла в отчаяние. Она с трудом удержалась, чтобы не разрыдаться. Все шло кувырком, все рушилось. У нее было странное предчувствие, что видит его в последний раз.

Но Джулия вдруг добавила:

— Ник, тебе нет необходимости сопровождать меня. Я не боюсь летать, и в самолете меня не укачивает. В отличие от вас троих, из меня никогда не получится настоящий моряк. По правде говоря, я вообще боюсь воды.

Ожидая от него бурных возражений и решительных действий, Лиз была потрясена, когда он равнодушно согласился:

— Хорошо. Извини, что все так вышло.

— Ничего не понимаю, — растерянно пробормотала она, когда Ник отправился в аэропорт провожать Джулию. — Мне казалось, они влюблены друг в друга.

— А с чего ты взяла?

— Зачем же было привозить ее на яхту?

— Об этом спроси у него. Я не смогу тебе помочь разобраться в этом, — раздраженно ответил дядя. — У нее, видать, кишка тонка. Никаких больше бурь и штормов не предвидится, я уверен. Море тихое и спокойное как омут.

Лиз подумала, что, возможно, бегство Джулии напомнило ему о той самой девушке, которая много лет назад отказалась разделить с дядей все тяготы нелегкой жизни моряка.

Джек отдыхал, когда вернулся Ник. Лиз решила больше не гадать на кофейной гуще и прямо сказала:

— Я решила, что Джулия твоя близкая подруга.

— А я думал, что угожу ей, взяв с собой, — сухо откликнулся Ник. — Мы оба оказались не правы. — Он сел в шезлонг и вытянул ноги. — Джулия находилась на грани нервного срыва из-за несчастной любви. Я полагал, что со временем все забудется и ей надо просто отвлечься от переживаний. Мне казалось, что морское путешествие великолепно подходит для такого случая. Но кто же знал, что у нее морская болезнь начинается даже в полный штиль?!

— А кто разбил ей сердце?

— Один ублюдок, забывший предупредить ее, что женат. — Он в задумчивости посмотрел на Лиз. — Не понимаю, почему ты решила, что она моя девушка. К тому же яхта таких размеров, как «Морская звезда», далеко не идеальное место для влюбленной парочки, желающей остаться наедине. Койки узкие, как гробы, прости за сравнение, а в каюте Джека вообще установлено, по-моему, настоящее прокрустово ложе. — Его глаза засияли озорным блеском. — К тому же доносящиеся прозаические звуки наподобие залихватского храпа из соседней каюты или характерного бульканья из уборной не располагают к романтическим отношениям.

— Вот об этом я не подумала, — рассмеялась Лиз. — Естественно, если всю жизнь провел в доме, к условиям яхты привыкнуть нелегко.

— Когда ты получишь работу, тебе придется научиться жить в доме. Ты просила меня посмотреть твое резюме.

А дальше все было так, как в старые добрые времена. Дядя проснулся в хорошем расположении духа, и они поплыли дальше, держа курс на Керкиру. Бросив якорь, они высадились на берег небольшой живописной бухты. Пока Лиз и Ник ныряли и плавали, Джек удил рыбу с прибрежных камней.

В вечер перед отплытием они собрались поужинать в каком-нибудь ресторане. Лиз намеревалась надеть свою новую футболку. Джек поджидал их на берегу в своем излюбленном ресторанчике, потягивая пиво.

— Сомневаюсь, что журналистика вообще подходит тебе, — сказал Ник, прочитав ее резюме.

— Ты говоришь какие-то странные вещи. Это единственное, что мне подходит.

— Журналистика очень изменилась со времен твоего дедушки и даже отца. Все газеты и журналы превратились из романтических в агрессивные, став злобными и жалящими, как дикие пчелы. Такие понятия, как честь и достоинство, давно забыты. Любой известный человек и шагу не может ступить, чтобы его не атаковали досужие репортеры и не фотографировали вездесущие папарацци. Не могу себе представить тебя, сующую диктофон под нос какому-нибудь бедолаге, чья жизнь пошла прахом.

— А я и не собираюсь быть репортером. Мне ближе амплуа очеркиста.

— Тоже весьма сомнительная работа. Преуспевшие на этом поприще журналисты публикуют материалы под своим именем, остальным же позволяют лишь печатать безымянные комментарии. Для тебя будет интереснее работать, скажем, в каком-нибудь академическом издании.

— Как ты можешь так говорить? Откуда ты знаешь, какие у меня способности и наклонности?

— О, я прекрасно знаю их. Мы познакомились с тобой не вчера.

— Ты все еще считаешь меня ребенком. Но ты ошибаешься, я взрослая… женщина!

— С одной оговоркой. Ты рассудительна и отлично ориентируешься в любой, знакомой тебе ситуации, как, например, вчера вечером, когда Джулии было плохо. Но я не уверен, что ты так же легко справишься с акулами, которые вальяжно плавают в большом городе. В гонках на выживание побеждает сильнейший.

— Я выживу. Только не вздумай объяснять все это дяде. Я никогда не прощу тебя. Мне надо, чтобы ты был союзником.

— Я и так на твоей стороне. Мне хорошо известно, что такое жизнь в большом городе и какие опасности она таит.

— Ты прекрасно разбираешься в проблемах электроники, но это не дает тебе права решать за других людей, какую им карьеру выбирать. Герцогиня думала, что ты станешь банкиром, и, как я понимаю, все твои родные считают, что ты напрасно расходуешь свой интеллект.

— Человечество стоит на пороге эры электронных технологий и открытий, а они этого просто не понимают. Во всяком случае, сейчас мы обсуждаем твою карьеру, а не мою.

— Моя карьера определена моим прошлым. У нас все в роду были журналистами. Ты видел мой архив, все эти очерки были приняты в крупнейших журналах, и если бы они были плохими, то зачем же платить мне за них деньги?

— Вокруг полно внештатных корреспондентов, и многие из них едва сводят концы с концами. Устроиться на работу в штат сложнее, чем тебе кажется.

— Я понимаю это. И избавь меня от нравоучений. Мне хватает дяди. То, что мне нужно от тебя, так это поддержка.

К этому моменту они подошли к ресторану, где сидел Джек и разглядывал праздношатающихся местных жителей и туристов. Ник заказал официанту красное вино для Джека, пиво для себя и фруктовый сок для Лиз.

— Нет, мне, пожалуйста, не сок, а бокал белого вина, — твердо сказала она.

Дядя, казалось, не расслышал ее слов, а Ник бросил на нее любопытный взгляд.

— Когда это ты успела пристраститься к вину?

— О, давным-давно.

Иногда она украдкой отпивала вино из бокала дяди, но первый полный бокал был впервые выпит ею в палаццо на Рождество. Герцогиня позволяла себе немного вина или шампанского каждый вечер, так сказать, пропускала по рюмочке. Шампанское Лиз не понравилось, совсем не сладкое.

В ресторане, где они сидели, было много семей. Одна из них разместилась за соседним с ними столом. Молодой человек, по всей видимости сын состоятельных греков, внимательно следил за Лиз, стараясь перехватить ее взгляд. Поначалу она не обращала на него никакого внимания, но затем, возмущенная до глубины души тем, что Ник целиком и полностью поглощен разговором с Джеком, подарила ему кокетливый взгляд. Она с сожалением отметила, что этот ее маневр остался незамеченным Ником, который, казалось, вообще не видел ничего из того, что творится у него под носом.

Как выяснилось позднее, Ник замечал и фиксировал каждое движение и каждый взгляд. Когда дядя спустился в свою каюту, Ник строго отчитал девушку.

— С твоей стороны было крайне опрометчиво и неблагоразумно дарить столь кокетливые взгляды незнакомцу. Ты прекрасно знаешь и понимаешь, к чему это может привести. И если бы мы завтра не отплывали, то тебя атаковал бы не только этот юнец, но и все его дружки. Подобные молодые люди состязаются между собой в победах над девушками.

— Полагаю, ты говоришь так, исходя из собственного опыта. Я имею в виду Брижжит и иже с ней.

Лицо Ника словно окаменело. В этот момент на палубе появился дядя.

— Лиз, ты не вскипятишь чайник? Съеденная свиная отбивная требует хорошего чая. В противном случае я не засну.

Спустя полтора часа он уже громко храпел. Но не это обстоятельство мешало ей заснуть, к дядиному храпу она давно привыкла. Ей не давала покоя перепалка с Ником, в которой виновата была она сама. Как она могла так глупо поступить, когда их отношения стали налаживаться?!

На следующее утро они вели себя так, будто накануне ничего не случилось. Лиз выжидала удобного момента, чтобы, как она выражалась, навести мосты. Но сделать ей это не удалось, потому что оба мужчины сошли на берег по своим делам: дядя, чтобы постричься, а Ник зайти на почту, куда на его имя «до востребования» могла поступить корреспонденция.

В их отсутствие Лиз занялась уборкой. Когда они стояли на рейде в какой-либо гавани, всегда находились желающие полюбоваться старомодным парусным судном, грациозностью своих линий затмевавшим многие современные яхты.

Выйдя на палубу, она с удивлением услышала, как кто-то окликает ее. Лиз обернулась и увидела вчерашнего юношу-грека, который широко улыбался ей. Она улыбнулась в ответ и поздоровалась с ним. Это была ее вторая грубая ошибка.

Загрузка...