Дракон всегда прав (СИ)

26. Помолвка

Маша старалась не подавать виду, что что-то происходит. Она всё так же была мила и любезна. Всё так же предавалась со всей страстью любовным утехам. Но бескрылый постоянно нашёптывал Алексу: «Усиль охрану. Маша хочет сбежать».

«Зачем и куда ей бежать? — отмахивался Алекс. — Она же не дура. Прекрасно понимает, что без меня она обречена на гибель».

«Алекс, ты можешь хоть раз поверить моей интуиции? Или я донесу на тебя Великому».

«Тогда Машу у нас сразу заберут», — думал Алекс, а сам проводил пальцем по позвоночнику девушки.

Он положил руку на плечо и притянул к себе:

— Маша, посмотри мне в глаза.

Девушка повернула голову в сторону и искоса взглянула на него. Она понимала, что он утащит её волю и разум в свою глубину, и она выдаст свой план побега. Поэтому старалась не смотреть прямо.

Леся очень способствовала Машиному страху. Она постоянно рассказывала то ужасы про инкубатор, то о том, как идёт подготовка к празднованию дня рождения и помолвке. Она передала Маше что слышала или то, что хотела, чтобы Маша услышала. Зная, что у девушки нет возможности проверить правдивость информации, кроме как спросить у Алекса. Пользуясь большей, чем Маша, свободой, Леся могла исчезнуть из дворца, принести какой-нибудь новый артефакт. А Маша пропадала в библиотеке, где с исследовательским голодом искала информацию о магических предметах, которые помогут ей скрыться от Алекса. Что она будет делать потом и как разрешится от родов, она не задумывалась. В крайнем случае, заявится к Великому накануне разрешения, а там будь что будет.

— Маша, ты что-то скрываешь? — и Алекс развернул её лицо к себе. — Посмотри мне в глаза, — зашелестел его голос, лишая воли. Но купленный артефакт, который Маша теперь всегда носила при себе, не позволил взять её под контроль.

Девушка обняла мужчину за шею и потянулась к его губам.

«Ты видишь, она не подчиняется тебе», — убеждал его бескрылый.

Однажды за завтраком Маша вдруг спросила:

— Алекс, я могу сама выбрать платье для твоего дня рождения?

— Да, а почему ты меня об этом спрашиваешь? — удивился он.

— А Киру ты тоже пригласил?

— Киру? — Алекс отставил стакан в сторону. — Маша, а про какой день рождения ты говоришь?

— Твой. Ты же устраиваешь праздник. Я тоже хочу там быть.

— Тебе нельзя. Мы с тобой вдвоём отпразднуем. Хорошо, моя дорогая? — и он потянулся к ней, чтобы поцеловать.

Неожиданно для него Маша вскочила, оттолкнула стул и зло выкрикнула:

— Потому что там будет Кира? Да? Ты объявишь её своей невестой? Не трогай меня! Не смей ко мне прикасаться. Никогда! Ты слышишь? Это будет мой ребёнок и только мой! Ему не нужен такой отец, как ты!

— Ты всё сказала? — Алекс внешне казался очень спокойным. — Конечно, это будет твой ребёнок. Но и мой тоже. Тебе нельзя на мой день рождения. Да, там будет Кира. И она и так моя невеста. И ты это знала. Но дело не в Кире. Там будет моя мать. Понимаешь, там будет моя мать. Она уже несколько раз наведывалась сюда, в моё крыло. Ты ни разу не спрашивала, почему я никогда тебе не показываю зал, а мы проводим всё время в спальне. Потому что я не хочу, чтобы встречалась с драгиней.

— С кем? — переспросила Маша, услышав незнакомое для себя слово.

— Моя мать драгиня. Это высший титул после Великого.

— А ты драгин? — рассмеялась невесело Маша.

— Нет, я наследник. Маша, я хочу знать, что происходит. Ты в последнее время какая-то дёрганная.

У Маши задёргались губы. Будешь тут дёрганной, если твой любимый скоро объявит о свадьбе с другой.

— Алекс, а ты как нас с Кирой будешь… — она хотела сказать «любить», но вместо этого вырвалось: — Трахать. Составишь график?

— Маша, при чём здесь Кира? Я не собираюсь с ней спать. Маша, ты одна у меня. Понимаешь, одна. Девочка моя, тебе нельзя нервничать. Дай я тебя обниму.

И он, сделав большой шаг, поймал девушку и прижал к своей груди. Она плакала. Её слёзы смочили его рубашку. Он обхватил обеими ладонями её лицо. Провёл языком по солёным дорожкам на щеках:

— Милая моя, пожалуйста, верь мне. Мне нужна только ты. Я люблю только тебя. Что мне сделать, чтобы ты поверила?

— Разорви помолвку, — прошептала она. — Женись на мне. Я хочу умереть твоей женой. Я не хочу умирать курочкой. Пообещай, что разорвёшь помолвку.

Но увидев, что Алекс отрицательно качает головой, оттолкнула его:

— Отныне я буду спать одна.

— Нет, моя дорогая, — куда девалась нежность из его голоса? Спокойный властный тон господина. — Спать ты будешь рядом со мной. Малыш должен постоянно чувствовать, что его отец защищает и его самого, и его мать.

Теперь ей стало понятно, почему каждый раз она засыпала, будучи прижатой спиной к его животу. А его рука поглаживала её живот. И от этого простого жеста по всему телу разливалось тепло. Иногда она сама, интуитивно, когда снился плохой сон, брала его руку и прижимала к себе. И сразу все тревоги и печали покидали её.

С этого времени отношения между Машей и Алексом всё больше и больше накалялись. Он старался уйти от прямых вопросов. Всё реже и реже появлялся в спальне, чтобы не раздражать любимую женщину.

«Бескрылый, ищи, что происходит!»

«Не знаю, Алекс, но она обвешена кучей артефактов. Если ты не избавишься от них, мы её вскоре не сможем отследить».

Вскоре Алекс пропал на несколько дней. Вернулся он накануне своего дня рождения.

Маша встретила его радостная. Она бросилась на шею, целовала и обнимала, как будто не было тех ссор.

«Бескрылый, это были капризы беременной», — сказал он своему дракону.

«Нет, Алекс, это усыпляют твою бдительность. Или она не женщина, или я не дракон».

Наступила последняя ночь этого года дракона. Завтра он станет старше. Голубое марево втягивало девушку. Она обнимала его руками и ногами, целовала и лизала, царапала и гладила. Она купалась в его любви. Её неистовство было таковым, словно она проживала последний день и хотела получить всё сполна.

Он держал её в своих объятиях. Накануне Стася сказала, что у Маши раны от ожогов затянулись, но как врач она не рекомендует выпускать своего дракона даже на полсантиметра. И Алекс-человек сделал всё, чтобы Маша стонала под ним, умирала и возрождалась, просила о пощаде, и сама же потом атаковала.

Их ночь была бурной, их ночь была страстной. Их губы припухли от поцелуев. Низ животов ныл. А по венам носился безумный огонь желаний. Они так и уснули: в объятиях друг друга не разъединившись. Словно завтра их должны разлучить навсегда.

***

Маша проснулась поздно. Ей хотелось увидеть серые тучи, но солнце в этих краях редко пряталось за ширмой из облаков. И девушка вдруг поняла, что ей так не хватает предчувствия первого снега. Пышная зелень уже не радовала. Не хватало голубых искрящихся теней на снегу.

Алекса рядом не было. На столе стоял ещё завтрак, хотя пришло время обедать.

Леся уже крутилась рядом. Она вытащила заготовленную одежду монаха.

— Маша, тебя будет ждать дракон. Не бойся, это мой любовник. Он вывезет тебя за пределы Зоммера, в Центральную часть. Там тебя уже будет ждать врач.

— Зачем? — испуганно спросила девушка и прижала к ещё плоскому животу свои руки. Ей показалось, что она уловила под ладонью горошину. Ту самую горошину, которая потом превратится в яйцо.

— Маша, — укоризненно сказала Леся, — один укол, и ты спасена. Яйцо скинешь, и твоей жизни ничего не угрожает.

— Но я… Но я не хочу убивать его, — ответила она.

— Тогда он убьёт тебя. Я же для тебя старалась… — и, увидев замешательство девушки, добавила: — Хорошо, ты скажешь врачу, что хочешь сделать кесарево, когда яйцу исполнится девять месяцев. На этом сроке примерно и делают кесарево. Дальше драконята начинают приобретать крылья и у них вырастает хвост, и яйцо начинает расти. Ты мне верь.

Маша ничего не ответила, но для себя решила, что прежде чем согласиться на что-либо, она убедится, что малышу ничего не угрожает.

Ей надо в Хивернию. Там магии нет. Маша читала, что были случаи, когда зачатые драконами в Хивернии рождались обычными малышами. Из Центральной части она обязательно проберётся домой.

Девушка смотрела, как быстро темнело за окном. Алекс зашёл в спальню:

— С тобой всё в порядке? Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Нет, почему ты спрашиваешь? Ты пошёл на праздник. Дай, поправлю ворот, — она подошла и дрожащими пальцами провела по вороту. Потом прижалась к нему, вдохнула его запах.

— Маша, что с тобой? Всё будет хорошо. Ты мне веришь? Я скоро вернусь за тобой. Мой вертолёт уже наготове, — и он ушёл.

— Он благородно поступает. Сам тебя отвезёт. Так проще. Дыхнул, и ты согласная на всё, — подбросила Леся «дровишек» в огонь недоверия.

«И в самом деле. Если бы он хотел меня взять на праздник, то сделал бы это сразу. Для того чтобы пройти в зал, вертолёт не нужен. Он нужен, чтобы отвезти в инкубатор. Прости, малыш, я не отдам тебя. Мы переедем с тобой в холодную Хивернию. Ты станешь человеком, как и я. Когда-нибудь я расскажу тебе про твоего отца», — она положила руки на живот. Пусть он будет только её и больше ничьим.

«Алекс, она подготовилась к побегу, — бескрылый наблюдал изнутри за подготовкой к празднику. — А чего зал маловат? Или ты решил меня не выпускать? Так нечестно».

«Всё честно, — отмахнулся Алекс. — Для тебя заготовлено плато. Бескрылый, а ты уверен в своём плане? Ты знаешь, она не запечатана. Она не потеряет ребёнка? Если что случится с малышом, она же потом сама себе не простит».

Пришла голограмма от Киры. Она спрашивала, в каком платье ей прийти на бал. Потом позвонила матушка, поздравила с днём рождения. Великий отделался телеграммой, которую зачитают во время торжества «когда те, кто дорог тебе, будут рядом с тобой».

«Оригинал, — усмехнулся Алекс. — Деду миллион лет в обед, а он всё играет в загадки и мистику. То Машу выкупил, то целовал её вместо меня, теперь эта телеграмма. А его иллюзорные замки? Не иначе как у Великого старческий маразм».

И тут же невидимая рука сначала дала подзатыльник, а потом схватила за ухо и приподняла над землёй: «Мальчишка!»

Невидимые пальцы разжались, и Алекс рухнул с высоты собственного роста. Хорошо, что никто, кроме бескрылого, не видел его позора. А бескрылый хохотал.

«Слушай ты, ящерица, он что, все мои мысли читает?»

«А ты двулапый, — парировал бескрылый. — Я ему передаю только то, что его касается».

Всё та же публика, что была во время праздничного ужина накануне ритуала, собралась во дворце драгини и её семьи. Чествование старшего сына. Вот и Кира. Только братца не видно.

— Алекс, ты хочешь, чтобы Стальной прилетел после своего позора? Скажи спасибо, что он меня отпустил на праздник. Поздравляю, — на Кире была короткая юбка, обтягивающий топ. Волосы то ли отросли, то ли наросли, ядовито-розового цвета, взбиты. Сбоку бантик.

— Могла бы и одеться, как приличная девушка из приличной семьи, — пробурчал Алекс, оглядывая невесту.

— Если бы моя семья была приличной или я. Ты же прекрасно знаешь, что добрая половина присутствующих побывала у меня в качестве любовников. Странно, а ведь мы с тобой так и никак, — и Кира повисла на его руке. — Давай, в честь праздника, так и быть, я сделаю тебе подарок.

— Кира, уже успокойся. Ты знаешь, что у меня на тебя не стоит, а у тебя от меня не течёт.

Но Кира отмахнулась от него и направилась в сторону свиты Лианы.

— Амелинда, родная! — услышал Алекс за своей спиной. Чмоки, чмоки.

«Полундра, спасайся, кто может!» — завопил бескрылый, но было поздно.

— Сын, ты не хочешь поздороваться? — мать постучала по плечу Алекса.

— Мамочка! Ты замечательной выглядишь! — он улыбнулся и поцеловал руку женщине.

Мать выглядела, как всегда, ярко и великолепно.

— А где твоя кукла Маша? Надеюсь, ты не догадался притащить её сюда? А то с тебя станется.

— Ну что ты, мама. Мои люди, как это и полагается, сейчас грузят её в вертолёт, чтобы перевезти в инкубатор. Ты ведь этого хотела! — и он собрался идти, как мать схватила его за руку.

— Уж мне-то ты не ври! Алекс! Ты сам не понимаешь, что творишь!

От матушкиных нотаций и разборок спасли друзья. Макс, Эд и Серый, смеясь и дурачась, словно пацаны, потащили Алекса сквозь толпу.

— Дорогой, я с тобой! — Кира раскрыла свои крылья и кинулась вдогонку. Её голые ляжки мелькали над головами. Старики краснели, старухи морщились, а молодёжь таращилась. Ну ей-богу, срамота. Когда юбочка приподнималась, то взорам открывались шортики. Старики кряхтели, старухи неодобрительно кивали, а молодёжь разочарованно вздыхала.

Две тени бесшумно двигались по коридору, который вёл к морскому причалу. В этом месте Маша ещё ни разу не была. От воды шёл запах рыбы и соли. Мелкие капли покрывали лицо.

— Это вы? — услышала она знакомый голос.

— Да, ты принёс? — спросила Леся.

— Принёс. Ты надела ей артефакт на браслет дракона? — в свою очередь спросил тот же голос.

Страх подлой удавкой сжал горло. Маша поняла, что она попала в ловушку. Её предали, передав в руки врагам Алекса. Какая же она была дура! Как она могла поверить! Девушка попыталась пошевелиться, но руки и ноги отказались двигаться. Что-то мерзкое и липкое поднималось, заворачивая её словно в кокон.

Мужчина вышел из тени. Красные рубины глаз свернули в темноте. Лунный свет скользнул стальным блеском по его светлым волосам.

— Я говорил, что меня надо было выбирать. Ты просчиталась, Маша. Я избавлю тебя от его помёта.

Стальной подхватил Машу, перекинул её через плечо и понёс по настилу к рыбацкой лодке, которая была привязана у самого его края.

— Уйххи, давно так не веселилась! — раздался прямо над головой похитителя голос Киры. — Стас, ты далеко понёс мою наседку?

— Кира, что ты тут делаешь? — Стас обернулся. Дело плохо. Кира кружила прямо над головой и не давала ему пройти. — Слушай, откуда ты взялась?

— Как откуда? Ты разве не знаешь, что я теперь невеста Алекса. Ах да, ты же не знаешь, — и Кира щёлкнула огромный розовый пузырь из жвачки, которая была у неё во рту. — Ты же не пожелал явиться на помолвку. Всё! Я теперь на правах собственности защищаю свою несушку.

Маша всё видела и слышала, но не могла говорить. Весть о том, что помолвка состоялась, острой иглой пронзила её сердце. Она знала, знала, что так будет. Но не верила в это до конца. Ей бы поплакать, да слёз нет. Ей бы закричать, да рот заклеен.

— Вот что, сестрёнка, ты опустись на землю, да помоги мне. Мы сейчас эту куклу спрячем до поры до времени. Как только Великий сместит Алекса, появлюсь я, будто нашёл. Я стану наследником, а ты моя сестра.

Стас уворачивался от пузырей, которые его сестра щёлкала прямо у него над ухом.

Маша, увидев драконью морду, усиленно жующую жвачку, а потом надувающую пузыри, не могла не рассмеяться.

— Леся, помоги мне. Приворотное зелье на дне лодки. Прыгай туда, принимай Машу, забирай свою траву и на этом расстанемся, — быстро проговорил Стас, сталкивая Лесю с помоста.

Девушка не удержалась и полетела в воду. Она попыталась уцепиться за край лодки, но парень ногой оттолкнул её. Голова Леси ушла под воду, потом показалась на поверхности. Что-то сильное утянуло её обратно в тёмную жидкость. Над поверхностью появились пузырьки последнего вздоха Леси.

Маша почувствовала, как тело, на котором она лежала, стало изменяться. Оно остывало. Перед глазами замелькала серебристая чешуя.

«Дракон двух стихий», — вспомнилось ей из учебника биологии.

И действительно, Стас быстро превращался в рептилию. Перехватив челюстями замотанную огромной медузой девушку, он нырнул в воду. Маша была как в пузыре. Она видела рыб вокруг себя. Она могла дышать, несмотря на то, что волны задраили люки.

Сильный удар заставил Стаса выпустить свою добычу. Маша увидела, как он извивался, пытаясь сбросить что-то со своего хвоста.

Медуза, попав в родную стихию, включила свои огоньки, освещая вокруг себя. Она, избавляясь от лишнего груза, перекатила Машу на край своего покрывала и быстрым движением швырнула в лодку.

Сидя в лодке и приходя в себя, девушка смотрела, как вода словно кипит. Лодку качало, и она то и дело хваталась то за один, то за другой край лодки.

Вдруг из тёмных вод взмыла вверх стальная туша, которая на ходу расправляла крылья. И Стальной улетел бы, если Кира не щёлкнула в очередной раз пузырём около его морды.

Где-то рядом завыла полицейская сирена. Акватория осветилась мощными прожекторами. Стас рухнул в воду, но тут же был выброшен на помост сильной струёй воды.

Всё это произошло настолько быстро, что казалось кадрами из кино.

Стас лежал на помосте, на нём восседала его сестричка, а рядом… О, нет. Рядом стоял Алекс с Максом. И взгляд, который кидал Алекс в сторону Маши, не сулил ей ничего хорошего. Из воды вылезал мокрый Эд.

— Стас, ты решил похитить мою женщину? Так понравилась Маша или захотел стать поближе к Великому? — Алекс скрестил руки на груди.

— Алекс, — Стас мотнул головой, и капли полетели во все стороны. — Твоей женщине настолько хорошо с тобой, что она согласна удрать от тебя, — усмехнулся он.

— Алекс, — Маша подала голос, — Там Леся, она утонула, — она ещё хотела что-то добавить, но замолчала под его неодобрительным взглядом.

— Твоя Леся давно на берегу. Её сразу утащили водолазы, чтобы она не мешалась во время взятия вашего дружка. Если бы не команда Эда, Леся точно ушла бы на прокорм рыбам. Стас, чем не угодила тебе танцовщица? Чем ты её приманил?

— Тем, что ты не мог дать Маше. Я Лесе пообещал счастливое будущее. Только я никогда не думал, что моя дорогая сестричка меня предаст.

— А я своё защищала, — усмехнулась Кира. — Машку я хоть знаю. А то найдёт вместо неё себе такую же Лесю, что я потом делать буду с такой родственницей?

Алекс наклонился над лодкой, протянул руку девушке. Он чувствовал её страх. Но не торопился утешать. Маша заслуживала наказания. А кто может наказать сильнее, как не сам себя.

Жестом он приказал ей следовать за ним. Он шёл молча. Впереди. Она плелась позади, быстро перебирая ногами, поддерживая полы монашеской робы. В голове крутились мысли от: «Теперь точно в инкубатор» и до: «Какого дракона он здесь делал?»

Следом зашла в спальню. Робко глянула, как девочка, которую вызвали к директору за то, что она смотрела неприличный журнал. Алекс прошёл до окна. Поднял руки. Сцепил их на затылке. Набрал полную грудь воздуха. Развернулся на каблуках:

— Мне привязать к твоим ногам по гире, чтобы ты перестала сбегать? Маша?! — грозно выдохнул он. Голубой дымок повали из ноздрей. — Мне казалось, что между нами всё хорошо.

— Я не хочу в инкубатор, — прошептала девушка, прикрывая руками живот, словно её собирались туда ударить.

— Разве хоть раз я тебе сказал, что отправлю тебя туда? Маша, хоть раз было такое? — Алекс подошёл к ней и властно положил руки на плечи. — Скажи, было?

— Нет, но сегодня у тебя помолвка, — она повела плечами. — Ты сказал, что твой вертолёт готов. Куда ты меня собираешься деть, когда приведёшь сюда Киру?

— Маша, ты мне надоела с помолвкой. Разве я обещал привести Киру в свой дом? Я тебе говорил, что она будет жить здесь? Ты думаешь, что я буду одновременно спать с вами обеими: одна справа, другая слева? Маша? Почему ты молчишь? Почему ты мне не рассказала про Лесю? Почему ты у меня не спросила? Сама себе придумала, и сама же себе доказала, что это правда.

— А разве это неправда? Разве Кира не твоя невеста?

— Кира моя невеста, но помолвки не было.

— Неправда! — крикнула Маша и заплакала. — Я слышала, как она говорила Стасу, что защищает своё.

«Болван, вот сейчас она точно скинет яйцо. Довёл девушку до истерики», — высказал своё «фи» бескрылый.

Алекс прижал к себе плачущую женщину. Поцеловал в макушку:

— Кира защищает свою свободу. Пока я с тобой, она мне не нужна. Понимаешь? Я готов тебя поклясться клятвой дракона, что мне нужна только ты. И я готов воевать с целым светом, чтобы ты была рядом со мной. Маша, посмотри на меня. Посмотри мне в глаза. Найди в них ложь.

— Не буду, — буркнула девушка, а сама еле сдерживала счастливую улыбку. Ей стало спокойно и хорошо оттого, что сердце дракона билось ей в ладошку. — Ты меня утащишь голубым маревом. Алекс, а в чём заключался ритуал? Я так и не поняла. — прошептала она, расстегнув пуговку на рубашке и коснувшись языком его кожи.

— Маша, — выдохнул он, — Не надо, иначе гости не дождутся. Ты моя колдунья. Ритуал заключался в том, чтобы ты мне поверила и доверилась. Голубое марево не утянуло бы тебя, если бы в тот миг в тебе была хотя бы капля сомнения.

В зале никто не заметил отсутствия именинника. Зато когда он вошёл в зал вместе со своей человечкой, заметили все. Реакция была неоднозначной: человек на празднике двуликих. Неслыханная наглость! Ладно бы министр какой или бизнесмен, а то суррогатка, курочка.

На Маше было платье-сарафан, которое держалось на тонких лямках, открывая белоснежные плечи. Никакой причёски. Просто расчёсанные волосы. Из украшений по браслету на руках.

Но главное украшение — это её глаза. Они сверкают как два бриллианта. Маша словно светится изнутри. И от неё исходит такая тёплая и светлая аура, что каждому хочется к ней прикоснуться. Аура счастья. Её можно пить и вдыхать, и она не уменьшается. Наоборот, пара щедро делиться со всеми своим счастьем.

— Ну, здравствуй, кукла Маша, — Амелинда вальяжно подошла к сыну. Окинула оценивающе Машу. — Алекс, ты мне ничего не хочешь объяснить? Ты не запечатал свою курочку?

— Мама, это не курочка. Это моя женщина. И я прошу уважать её.

— Да? — женщина изумлённо подняла одну бровь. — А ты-то сам её уважаешь? Здесь твоя невеста. Сегодня у тебя помолвка.

Машу при этих словах бросило в жар. Она хотела сделать шаг в сторону, но Алекс прижал её к себе.

— Я очень надеюсь, что ты знаешь, что творишь, — произнесла с сомнением Амелинда и неожиданно приложила руку к животу Маши: — Как там поживает наш малыш? Не беспокоит тебя?

— С чего бы такая забота вдруг? — Алекс придвинул Машу к себе поближе, но в этот миг услышал голос бескрылого: «Алекс, Амелинда запечатала её».

«Но как? — Алекс нахмурился. Он смотрел на мать не отрываясь. — Это могу сделать только я».

«Не только. Это может сделать Великий и его драгиня».

— Мама? — Алекс оттеснил Машу за спину. — Это правда? Ты её…

— Давай не здесь. Завтра вечером мы ждём тебя с твоей Машей, — и она выделила голосом имя девушки, — к нам на ужин. Там обговорим всё. Сын, не вздумай отлынивать. Не беси моего дракона.

Она повернулась и направилась в другой конец зала.

— Маша, ты завтра придёшь? Правда? Мы будем играть в машинки? — Ник счастливо улыбался. — Алекс, ты позволишь поиграть мне с твоей куклой?

— Она не кукла, — отрезал Алекс. Он до сих пор ещё не пришёл в себя от известия. Стоило ли сообщать его Маше или нет, он не знал.

— А кто она? — обиженно спросил Ник.

— Я… сестра. Хочешь, я буду твоей сестрой? — девушка пришла на помощь любимому.

Они вышли на балкон. Тёмное ониксовое небо раскинуло свои крылья над их головами. Тонкий золотой серп вышел собирать урожай звёзд. Соловей заливался песнями о любви. Хор цикад ему создавал фон. И где-то в глубине ночной дали плескалось море.

— Тебя отвести к нам или останешься? Ты сегодня перенесла такое потрясение. — Алекс стоял позади девушки. Его руки скрещены у неё на животе. Он дышит ей в макушку, он втягивает в себя её запах.

— Останусь. Знаешь, странно. Я должна чувствовать себя не так, — она замолчала, подыскивая слова. — Ну, в общем, говорят, что когда мать твоего парня с тобой разговаривает, то себя чувствуешь выжатым. Я и была такой. А как она только коснулась моего живота, мне стало немного щекотно и приятно. Почему? Она, должно быть, добрая женщина. У плохой не мог бы родиться такой замечательный сын, как ты. — Маша не видела, как Алекс нахмурился, услышав, что ей стало щекотно. Как теперь быть? Рассказать Маше правду? Но она и так пережила потрясение. И потом, что теперь можно изменить? Он завтра спросит у Стаси. Ведь бывают случаи, когда вскрывают защиту. А Маша тем временем щебетала: — Ты когда узнал про меня и Лесю? Ты… ты простишь меня? — она повернулась к нему лицом, заглянула в его глаза.

— Машенька, я хочу, чтобы ты поняла одну вещь: мы не будем счастливы никогда, если не научимся доверять друг другу. Я с первой минуты знал, что тебе наговаривает Леся. И даже пытался тебя отговорить. Но ты не слушала меня. Ты верила ей. Что я мог поделать? А потом я понял, что ею кто-то руководит. Тогда мы подключили полицию. Все твои артефакты я подменил. Я ещё сегодня спрашивал у тебя, а ты по-прежнему молчала. Неужели ты настолько мне не веришь?

— Алекс, я очень сильно люблю тебя. И если бы это касалось только меня, я бы рассказала, но я боялась за нашего ребёнка. Я хочу, чтобы он был счастливым. Понимаешь? Разве можно быть счастливым, если тебя разлучают с матерью? — она снова положила руку на живот. — Я всё думаю, а поехали в Хивернию. Будем жить втроём: ты, я и наш малыш.

— Я не хочу втроём, — он обнял её. — Я сказал тебе, что у нас будет много детей. — Он положил ей руку на затылок. Она приподнялась на носочках, обняла его за шею.

Только тёмное небо над головой. Только песнь соловья. Только нежность губ. Только танец языков.

— Эй, влюблённые, там посланец от Великого, — кто-то грубо вторгся в это таинство поцелуя.

Их уже ждали в зале. Они шли по импровизированной дорожке, по обе стороны которой стояли нелюди и хлопали в ладоши. Маше казалось, что она идёт к алтарю, и ведёт её самый прекрасный на свете мужчина. И не беда, что на ней сарафан. И неважно, что он не наденет на палец кольцо. Разве это венчает настоящую любовь?

Они поднялись на сцену, на которой стоял посланник. Ансамбль, игравший до этого, оттащил свои инструменты в сторону. Барабанщик подбадривал толпу, выбивая ритм.

Посланник поднял руку вверх, прося тишины.

— Амелинда и Драйк, с днём рождения вашего сына! Вы вырастили достойного дракона.

Маша смотрела на говорящего. Это был мужчина среднего роста. Нос с горбинкой. Рыжеватые волосы. На пальце печатка. Где-то она уже видела эту печатку. Мужчина ей был явно знаком. Она посмотрела на Алекса. Он улыбнулся, поцеловал её в щёку:

— Алекс, это он, — прошептала она. — Великий. Я уверена.

— Маша, ты в каждом мужчине теперь будешь его видеть? — и он улыбнулся.

А глашатай продолжал:

— Алекс, тебе просили передать эту грамоту. Но зачитать её ты сможешь лишь тогда, когда рядом с тобой будут стоять только те люди, которые дороги твоему сердцу и за которых ты готов погибнуть. Называй их, а они пусть поднимаются и встают рядом с тобой.

— Я думаю, что все со мной согласятся, если я скажу, что самые родные и близкие люди — это мои родители и мой брат. Это моя кровь. Я с ними связан. Я прошу их подойти ко мне.

Мать, отец и Ник под аплодисменты поднялись на сцену, встали рядом с Алексом. Молодой человек поцеловал руку матери:

— Амелинда, ты всегда вызывала у меня восторг своей хваткой. Ты возилась со мной, когда я болел, и штопала своей магией мои крылья, когда я, неудачно зацепившись, болтался на дереве. — Он обнял отца. — Драйк, ты всегда меня поддерживал втайне от матери. Ты не наказывал меня за мальчишеские шалости. Ты помог мне стать крылатым, научив управлять вертолётом, — он ударил ладонью в ладонь брата. — Ник, ты не даёшь мне забыть, что мы все родом из детства, заставляя меня играть с тобой в машинки.

— Теперь мы будем играть втроём, — довольно произнёс Ник. — А когда у вас появится малыш, я его тоже научу играть и всегда-всегда буду с ним делиться.

От этих простых слов на лицах людей засветились улыбки.

Алекс замолчал.

— Это всё? — спросил глашатай.

Маша стояла, прикусив губу. Ей так хотелось, чтобы Алекс при всех сказал ей то, что говорил наедине: что она его любимая женщина и что без неё он не представляет себе жизни. Она вздрогнула, когда услышала имя:

— Кира, — он повернул голову к девушке, которая стояла рядом с Зарой. — Кира, ты моя подруга с детства. Мы вместе с тобой носились по полям, разбивали коленки. Ты, как маленькая медсестра, накладывала на них какую-то траву, которая ужасно пекла, а ты спрашивала, не больно ли мне.

Кира приблизилась к сцене, но не поднялась. Она повернулась к публике и помахала ей рукой.

— Кира, милая моя, ты мне как сестра. А на сёстрах не женятся. Ты всё знаешь сама. И ты сама разрешила мне это произнести при всех. Прости меня, Кира, но в моём сердце живёт другая женщина. Ты свободна и вольна выбирать, кого душа пожелает.

— Алекс, да неужели ты созрел, — фыркнула девушка, утирая украдкой слезу. Впрочем, не только она прослезилась. Дамы то и дело подносили платочки к глазам. — Я думала, что это уже не случится никогда. Сколько я просила тебя расторгнуть эту дурацкую помолвку? Неужели Великий дал добро? Алекс, я чего-то не знаю.

— Да, я был у Великого и просил за нас. Он обещал подумать. Я очень надеюсь, что в этом послании и есть его главный подарок: наша с тобой свобода.

И она оба обернулись к глашатаю. Тот раскрыл конверт, и в воздухе заискрилась надпись: «Волей Великого Кира и Алекс свободны друг от друга!».

— А-а-а-а, — заверещала Кира, она поднялась в воздух и сделала кувырок.

— Алекс, сколько просьб у тебя было к Великому, когда последний раз ты был у него?

Лицо Алекса просияло. Он вдруг отошёл от Маши, порылся в карманах. Потом встал перед девушкой на одно колено, протянув в руке раскрытую коробочку, в которой лежало кольцо с голубым сапфиром и жёлтыми бриллиантами.

— Маша, я прошу тебя стать моей женой.

В зале повисла тишина. Наследник драконов просит человека стать его женой… Потолок должен обрушиться. Великий должен проклясть всех в этом зале. Но ничего не происходило. Не сверкали молнии, не валились кирпичи. В конце концов, глашатай не выдержал. Девушка смотрела, не понимая, что же от неё хотят. А по лицу струились слёзы счастья.

— Мария Невинная, ты не хочешь стать госпожой де Касьян Софьян? — прервал затянувшуюся паузу глашатай.

— Хочу, очень сильно хочу. А разве так можно? — спросила девушка, покраснев с пяточек до макушки.

— А мы сейчас узнаем. Драгиня Амелинда, ты даёшь своё благословение?

— Никогда! — фыркнула женщина.

— Это ещё почему? — опешил мужчина.

— Вот когда Алекс полетит на своих крыльях, тогда пусть и женятся. А пока он бескрылый, никогда! — и её глаза грозно сверкнули.

— Все слышали условие? Как только Алекс поднимется в небо на своих крыльях, тогда и объявят о дне свадьбе. А пока именем Великого я благословляю помолвку Маши и Алекса. Целуйтесь, что ли! А может и не дождёмся, пока бескрылый полетит, — хмыкнул глашатай. Спрыгнул со сцены и вылетел в окно ониксовым драконом.