Драконий жребий

Глава двадцать восьмая, в которой появляется тот, кто поставит всё на свои места

С этой стороны царства мёртвых — или правильно назвать это реальностью? — берег озера был такой же топкий. Как только мы с Шадом добрались до твёрдой земли, оба легли на спину и какое-то время пытались отдышаться, тупо пялясь в небо. Такое же серое, словно туман не исчез, а поднялся вверх.

Здесь всё было правильным. Луна — убывающей, а мизинец отсутствовал на правой руке.

Сумка осталась где-то в озере, но о сохранности вещей я переживала сейчас в последнюю очередь. Когда, плывя ко дну, внезапно вынырнула из воды, долго не могла сообразить, вышло ли, получилось ли, как надо, не перепутала ли ничего, потерявшись в тёмной пучине. И если бы не Шад, показавшийся над водой следом через мучительно долгий десяток секунд, я бы нырнула обратно, чтобы его искать.

А сейчас он лежал рядом. Я слышала тяжёлое дыхание, шуршание травы, чувствовала биение крови в висках, пыталась понять, не обманывает ли меня зрение вновь, не очередная ли это ловушка.

Чему в этом дурацком царстве мёртвых вообще можно верить?..

— Рита, — слабо позвал Шад и коснулся пальцами моей щеки.

Чем-то этот жест напомнил то, как сделал подобное его бывший хозяин, и до меня постепенно дошёл смысл сказанного волшебником. Шад заполучил не только его тело, но и эмоции, привычки, любовь к какой-то еде. И чем больше в фамильяре было человечности, чем лучше начинал разбираться в том, каким же стал, тем сильнее проявлялось то, что осталось от хозяина.

Я повернулась к нему, перехватила его руку и прижала ладонь к своим губам. Шад казался напуганным, совсем как тогда, когда поделился со мной ужасной тайной, за что же его наказали и сделали рабом. И я чувствовала, что от моих вопросов… от моей реакции многое зависит.

— Ты злишься, что он… буквально сделал тебя собой? — неуверенно, перекатывая на языке звуки, которые нехотя складывались в слова, спросила я.

Шад и так неустанно корил себя за то, что отнял жизнь хозяина, пусть тот и приказа ему сделать это. А теперь, когда он узнал, что волшебник изначально планировал таким странным и безумным образом «переродиться» и продолжить «жить», что он ещё мог чувствовать, кроме злости?.. Быть может, обиду, боль или отвращение…

Но сама бы я точно разозлилась. За меня решили, какой мне быть. Какие привычки у меня будут, каким человеком я стану.

— Нет, — Шад покачал головой и с улыбкой посмотрел на меня. — Я стал человечнее, я смог полюбить тебя… всё это благодаря тому, что я съел его.

И правда — никакой злости во взгляде. Обиды или печали — тоже. Словно встреча с хозяином позволила ему примириться с тем, что случилось когда-то давно.

— Шад, ты…

Он внезапно сел, подтянул меня к себе и положил голову на моё плечо, робко обняв. Ладонями, что упёрлись в его грудь, я ощущала не только мокрую одежду, но и гулкое биение сердца.

— Пожалуйста, скажи, что ты ещё… что твоё отношение из-за услышанного… не поменялось. Это всё, что мне нужно.

— Не поменялось, — подождав немного, сказала я.

Пауза нужна была для того, чтобы мой ответ не прозвучал слишком поспешно. Для того, чтобы понять свои чувства, мне не требовалось много времени. Возможно, я не сразу разложу в себе то, что узнала, но менять из-за этого отношение к Шаду?.. Нет, так нельзя.

Нельзя отметать любовь только потому, что что-то оказалось не так, как хотелось бы. Или было бы привычным. Да и трудно назвать привычными наши с ним отношения. Тут не закатишь истерику из-за того, что парень слишком уж открыто пялился на кого-то другого, не хлопнешь дверью во время ссоры, не нужно решать вопрос, можно ли уже съехаться или ещё рано, каким будет бюджет — общим или раздельным.

Возможно, эти отношения казались другими, потому что я сама вела себя иначе в них. На что обращала внимание, что считала важным, чего хотела — всё было не так, как привыкла.

Ко всему прочему, мне был незнаком ни волшебник-хозяин, ни тот Шад, что ещё не обрёл человеческое тело, не съел никого. Велика ли разница, есть ли она вообще? Какое мне дело до того, каким он был?..

— Ты — это ты, — твёрдо произнесла я. — Не важно, как ты стал таким, я знаю только такого тебя.

Шад облегчённо рассмеялся и прижался ко мне крепко-крепко, из-за чего я на миг забыла, как дышать. Обнять в ответ не вышло — руки были прижаты к телу с какой-то нечеловеческой силищей, словно фамильяр боялся, что я вот-вот передумаю и сбегу от него.

— Что имел в виду тот волшебник, когда сказал… про вашу общую мечту? — всё-таки спросила я.

Отпустив, Шад несколько мгновений изучал моё лицо. Покривив губы, он ответил:

— Идея освободить чародея… он этого хотел. И теперь… теперь мне кажется, что даже свою смерть он планировал с самого начала. Не может всё так удачно складываться, — вздохнул Шад.

— Но он же не знал, что ты встретишь меня? А как иначе ты бы попал сюда?

Скривившись, Шад ткнулся в меня опять, но на этот раз так крепко стискивать не стал.

— Я рад, что встретился с ним. И счастлив, что ты — со мной. Давай не будем про остальное?

Какое-то время мы сидели молча. Не знаю, о чём думал Шад, но я, положив ухо на его плечо, изучала склон, на который мы выбрались. С этой стороны царства Эрлика горы не казались такими зловещими, да и находились ближе. Озеро располагалось в долине, которую окружали хребты, а по опушке отчётливо вилась тропинка, ведущая как раз в ту сторону, где над редкой рощей змеился дым.

Прям-таки пасторальная картина, а не царство мёртвых.

— Пойдём, — предложила я, чувствуя, что ещё немного — и не смогу встать, не то что куда-то идти. — Нас же могут поймать, да?

— Хозяин… — Шад запнулся, видимо, не понимая, мог ли он так называть того человека, ведь его хозяйкой теперь была я. — Он же сказал, что поможет? Наверное, мы именно там, где нужно. Где бы это ни было.

— Думаешь, нам надо идти туда? — ткнула я в сторону рощи и вязи дыма над ней.

— Может, это Ананта или Варша… а может…

— Да. Может, — оборвала фамильяра я, прежде чем он хоть как-то обозначил того, кого мы искали.

Возможно, было опасно вслух говорить не только имя, но вообще как-либо упоминать чародея.

Тропинка оказалась хоженой — петляя по склону, она пролегла через рощу и вывела к двухэтажному бревенчатому дому, окружённому низеньким забором. Этот забор скорее носил декоративный характер, чем в действительности мог от чего-то защитить, но помня о существовании магия, я не спешила подходить близко. Благо, видно по ту сторону всё было прекрасно — ряды грядок, небольшой сарайчик, лавка и бочка рядом.

На огороде кто-то вовсю трудился, сгибаясь и разгибаясь, переходя от цветов к кустам то ли клубники, то и чего-то ещё, ягодного, потом — к тыквам. И чего здесь только не было! Невольно подивишься, как оно всё вместе уживалось.

— Доброго дня! — окликнула незнакомца я и, чем чёрт не шутит, перевесилась через забор.

Ситуация с посланником Эрлика определённо меня ничему не научила. Но интуиция подсказывала, что здесь нам бояться нечего и некого. А стоило мне приглядеться к незнакомому пареньку, то поняла — вот он, великий чародей.

Невысокий и щуплый, похожий на вчерашнего восьмиклассника, но никак не на короля фей и мага, которого боялся весь драконий совет разом. Как я его узнала? Рыжие жёсткие волосы торчали из-под зелёной косынки, а посмотревшие на меня глаза были синими-синими, как старые льды Антарктиды, таящиеся в глубине разломов. Именно эти глаза убедили меня в том, что паренёк не просто паренёк, а — чародей.

Почудилось даже, что я где-то его уже видела, только не получалось вспомнить, когда это произошло. Да и как такое могло случиться, если великий чародей всё это время находился в заточении?..

Вместо мантии мага или наряда под стать королю фей на нём были простая синяя рубаха и шерстяные штаны. На руках — плотные перчатки, в руках — тяпка, а не какой-нибудь магический посох. Не такую картину ожидаешь застать, пробравшись в темницу чародея, чьё имя произносили с потаённым страхом.

Но я не сомневалась в том, кто стоял перед нами. Как не чувствовала и разочарования, потому что внешний облик — просто облик. Из-за того, как выглядел чародей, он не становился слабее или глупее, и забавно было представлять того же Нериса, который в ужасе жался бы в угол при виде паренька, едва ли достающего Ананте до плеча. Мне макушка великого чародея упиралась бы куда-то в нос, смею предположить?..

— А, — отрывисто произнёс он. — Пришли. Ну, проходите, коли добрались. Калитка вон там, крючок — справа.

Сняв перчатки, чародей подошёл к стоявшей невдалеке бочке и скособочившейся лавочке. Сложил тяпку и ненужные уже перчатки на неё, поднял из травы деревянный ковшик и, зачерпнув воду, омыл руки и лицо.

— Тропинки, тут есть тропинки! — возмущённо вскрикнул чародей, когда Шад открыл калитку и первым зашёл. — Да что ж ты будешь делать!.. Под ноги смотрите, не топчитесь по грядкам.

От окрика Шад испуганно подпрыгнул на одной ноге, опустил голову и, бормоча извинения, на цыпочках направился к рыжему ворчуну. Я не стала, подобно фамильяру, осторожничать, но вниз всё-таки посматривала, беспокоясь о том, что вот, не понравимся мы чародею, и что делать потом?..

Нет, всё-таки невозможно поверить, что это — тот самый чародей! Он больше походил на весёлого брехливого корги, чем на волкодава или хотя бы стаффа, или утончённую гончую. С какой ещё породой сравнить волшебника? Ну, или короля фей. Из-за обманчиво безобидного вида не получалось бояться его или воспринимать как кого-то мудрого и великого.

Пока не встретишься взглядом с синими глазами, конечно. Тогда по спине тут же пробегали мурашки, а дыхание задерживалось само собой.

— Рэймо, — с широкой улыбкой представился чародей, когда мы с Шадом подошли к нему. — Ты — Шад, а ты… вестимо, Маргарита?

— Откуда вы?.. — удивилась я, а потом вспомнила, кто передо мной.

Он лишь загадочно ухмыльнулся и постучал указательным пальцем по виску.

— Ну, что ж, будьте гостями в моём доме, путники. Пройдёмте в дом! Не на улице же разговоры разговаривать? — взмахнул руками Рэймо и, стянув косынку с головы, вытер ею лицо. — Правда, вам бы трав каких заварить, а то вы мокрые все, заболеете ещё! Давайте-давайте, сейчас до колодца дойдём, воды наберём…

— Я мог бы помочь? — робко не то уточнил, не то предложил Шад.

— Ведро понесёшь, — кивнул чародей и хлопнул в ладоши. — Да не смотрите на меня так испуганно, не съем я вас!

Колодец находился за домом, и пока мы шли, я пыталась разглядеть окружение. Жил ли чародей один, но если один — почему в таком большом доме? Зачем ему огород, если вокруг — царство мёртвых? Чем ещё он здесь занимался? Почему тюрьма не походила на тюрьму? Сколько ему лет?..

У меня не вышло озвучить хоть какой-то вопрос, тем более Рэймо что-то насвистывал себе под нос, а Шад внимательно смотрел под ноги, точно стеснялся встречи с самим великим чародеем и со всей ответственностью выполнял задачу «не топтаться». Отчасти я его понимала — было не по себе ляпнуть что-то не то, чем-то разозлить или показать себя непроходимой тупицей.

— Если вы знаете, кто мы, то знаете и то, зачем мы пришли? — всё-таки набралась смелости я.

— Знаю, — мотнул головой Рэймо и поднял с земли ведро, стоявшее у колодца. — Отчего ж не знать-то? Но, прежде чем делать что-то, нам с вами надо поговорить.

Шад повесил протянутое чародеем ведро на цепь и крутанул ворот — дерево натужно заскрипело, и я невольно вспомнила детство в деревне у бабушки, когда ледяная вода из колодца становилась спасение в летний зной. Не хватало только стрёкота кузнечиков и щебета птиц, жужжания пролетающих мимо шмелей…

Только сейчас заметила, каким же тихим было всё кругом. Ни птиц, ни какой-то ещё живности. То ли само место такое, то ли во всём царстве Эрлика так, кто знает? Хотя, наверное, Рэймо знал. И Шад мог что-то знать.

Но спрашивать не хотелось.

Ведро достигло дна и звучно плюхнулось о воду. Чтобы вытащить его обратно, Шаду пришлось сильнее налегать на ворот, и тот заскрипел громче.

— Пусть мне и ведома причина, — продолжи тем временем Рэймо, — об обстоятельствах я ничего не знаю, да и вам…

Он прервался, снимая ведро с цепи, и неожиданно захихикал, точно мелкий проказник.

— Здравствуй, моя хорошая, — обратился чародей к чему-то в ведре, а спустя секунду я увидела, как он достал из воды лягушку и опустил её на землю.

— Так о чём вы хотели поговорить? — не вытерпела я, провожая взглядом донельзя молчаливую квакшу, деловито ускакавшую по своим квакушечьим делам.

Сразу подумалось о Рюдзине, но вспоминать о нём было неприятно, и я поскорее прогнала эти мысли из головы. А живность здесь, значит, водится?..

— Торопишься, — вздохнул Рэймо, но не возмущённо или чтобы отругать, скорее — попросту отмечая то, что времени у нас, по всей видимости, предостаточно. — А зачем?.. Хотя, ладно, томить не стану. Я о вас, милые мои, знаю достаточно, чтобы довериться. А вы мне — доверяете?

Судя по тону, вопрос бы риторический. Я переглянулась с Шадом — фамильяр вновь уставился вниз, а я поджала губы.

Не то чтобы не доверяла, но вопросов было слишком много, чтобы без сомнения и тревог делать то, что скажет чародей. Где гарантия, что он не станет использовать, как то пытались сделать драконы?..

Хотя, на эту тему я размышляла уже давно. Из двух зол, как говорится. А чародей нравился мне больше, чем драконий совет. После вопроса о доверии нравиться стал ещё сильнее.

— О чём и речь, — подняв указательный палец, нисколько не обиделся Рэймо. — С этими драконами дело иметь будешь — себе перестанешь доверять, куда уж до других.

— А откуда вы знали, что мы придём? — Шад тоже осмелел и начал что-то спрашивать.

— Судьба у меня такая, всё про всех знать, — рассмеялся чародей и передал уже полное ведро фамильяру. — А у вас судьба — оказаться тут. От неё не спрятаться и не скрыться, а поменять — дорого стоит. Вишь ли, порядок такой, и ему всё подчиняется.

— Вы о том порядке, о котором пекутся драконы? — хмыкнула я.

— Ага, — ответил Рэймо и, махнув рукой, чтобы следовали за ним, повёл к крыльцу дома. — Я вот свою судьбу изменил, за что здесь и очутился.

— Вы изменили свою судьбу, расколов мир и создав отражения? — Шад, похоже, совсем растерял благоговейный трепет — теперь в его глазах горел азарт дорвавшегося до знаний студента.

— Лучше уж уронить зеркало и иметь семь лет несчастий, чем становиться куклой в руках той, кому ради исполнения пророчества не жаль ни своей жизни, ни жизни своего дитя, — тяжело вздохнул чародей. — Да, я наказан — могущественные драконы собрались и ка-а-ак поставили меня в угол. Но что потом? Что им делать, когда я выйду из угла? Кидаться на своих надзирателей я, конечно, не буду, но и не поблагодарю за страдания.

Понятнее после его слов ничего не стало, разве что тот факт, что обиду на своих врагов Рэймо не затаил, хотя мог бы. Времени здесь ему хватило бы и план мести продумать, и особо изощрённые пытки персонально для каждого дракона.

— Вы же устроили настоящий бунт против порядка, — не сдержала хихиканье я.

— И чем это плохо, скажи? — вопрошающе поднял брови Рэймо. — Если назвать это бунтом чародея, что устал действовать по чужой указке, лучше будет звучать? Да и потом, разве я настолько страшный, как обо мне говорят? А этот порядок, так ли необходим? Скукота ведь, шагать в ногу со всеми…

Чародей скорчил рожицу и маршем, чеканя шаг, описал несколько кругов около меня. Я захохотала в голос, а спустя секунду ко мне присоединились и Шад, и сам Рэймо. Покончив с кривляньями, чародей ловко взбежал до середины лестницы, что вела ко входу в дом.

— Но вы раскололи мир не только из-за судьбы? — предположила я. — Разве вас… не влекла тьма по ту сторону Грани?

Он замер, занеся ногу над последней ступенькой крыльца, но после недолгой заминки всё-таки шагнул вверх и глянул на меня через плечо.

— Разве вы не рискнули всем миром из-за любопытства? — понесло меня дальше с вопросами, которые нельзя назвать удобными.

— И я же его спас, — заметил чародей и, открыв дверь, жестом пригласил нас в дом.

Прихожая оказалась крохотной — мы едва уместились втроём. Лавка, грабли в углу, подкова над дверным проёмом, занавешенным сшитой из разноцветных лоскутков тканью, обитый железом сундук, висящая на стене глиняная свистулька… от количества вещей кругом у меня рябило в глазах, и я с удовольствием бы упала на лавку, будь такая возможность. Но из-за нехватки места было не протолкнуться.

Рэймо показал, куда поставить ведро, и взял специальную щётку, чтобы отряхнуть грязь с ботинок, после чего смахнул её той же щёткой за порог. Нахмурившись, посмотрел на мою обувь, потом — на обувь Шада, и порывшись немного в угловом сундуке, протянул тряпку.

— Под крыльцом есть бочка с водой, приведите себя в порядок и поднимайтесь.

Чтобы оттереть с подошвы тину, пришлось приложить немало усилий. Я честно намеревалась справиться сама, но Шад усадил меня на крыльцо и опустился на колени передо мной. Приятно становилось от того, что эта забота не ощущалась наигранной или требующей чего-то взамен — она была естественной и ненавязчивой, как прикосновения руки. Как когда Шад закрывал меня собой, как старался держаться позади, если мы поднимались куда-то, или же впереди — если спускались.

Неприятно кольнула совесть. Фамильяр столько всего для меня делал, а что я сама? Всего того, что я могла ему дать или давала, казалось мало. Он и защищал, и ухаживал, и учил. Хотя… я ведь тоже его учила? Тому, что казалось ему сложным, а мне — легче лёгкого, вроде тех же эмоций. И не сказать, что я не заботилась о нём в ответ.

— Как он тебе? — шёпотом спросила я и мотнула головой в сторону двери, чтобы было понятно, о ком говорю.

— Странный, — скривился Шад и сел рядом, чтобы привести в порядок свою обувь. — Но… не кажется плохим.

— И мне тоже, — поделилась я. — Думаешь, он поможет остановить имперцев? Защитит меня от драконов?

— Не поговорим — не узнаем, — сощурился фамильяр и протянул руку, мол, подъём.

За занавеской в прихожей пряталась ещё одна лестница — дом стоял то ли на сваях, то и как-то ещё хитро, поэтому первый этаж находился выше, чем обычно. Из прихожей мы поднялись в общую комнату с напоминавшим печь очагом посередине. Шкафы с маленькими ящичками, несколько громоздких тумб, висевшие на крюках под потолком медные кастрюли и сковородки — начищенные до блеска, словно новенькие и ни разу не бывшие в применении. Связки трав, глиняные, латунные и стеклянные амулеты, плетёные корзины, даже парочка мечей в расписных ножнах — всё это тоже свисало с потолка.

Рэймо хлопотал у длинного стола, выставляя тарелки с печеньем, вазочки с вареньем, блюдо с нарезанным хлебом и ломтиками солёной рыбы… От вида еды слюна наполнила мой рот, но я вспомнила и о том, что есть в царстве мёртвых категорически запрещено, а не то останешься здесь навеки. Рюдзин же намекал, что в сказках не только выдумка, поэтому обрывочным воспоминаниям из детства стоило верить хотя бы наполовину. Или хотя бы учитывать их.

Опасливо косясь на приготовленные яства, я подошла, только когда чародей подозвал. Шад чувствовал себя более уверенно, и потому за стол сел первым.

За что и поплатился, как с тропинками в огороде до этого.

— Куда садишься, — рявкнул Рэймо и хлопнул фамильяра по плечу. — Рабочее место, не видишь, что ли? Тут, — он ткнул в правую часть стола, где не стояло ни одной тарелки, — зелья, травы и заклинания, там, — и ткнул вновь, но уже в левую, — трапезничать. Твой хозяин тебя ничему не научил? Ай, ладно, не прижимай так уши, не ругаюсь я. Научишься ещё, не плачь только.

Шад потерянно обернулся ко мне. Плакать он точно не собирался, но поведение чародея его ошарашило. Не понимая, что сделал не так, фамильяр походил на испуганного кота, которому прилетело только за то, что у хозяна было плохое настроение. Или Шад так терялся потому, что перед ним был сам великий чародей? Своего рода кумир и пример для подражания.

Я опустилась на лавку рядом с фамильяром и взяла его за руку. Лёгкость в поведении чародея не настораживала, как и внезапное повышение тона, но поспевать за ним было трудно. Словно он не озвучивал и трети того, что хотел сказать, но почему-то считал, что мы всё и так прекрасно понимаем.

— Вы кушайте, не отказывайтесь, — запричитал Рэймо и выставил на стол кружки с травяным отваром. Недолго думая, он плюхнул туда по ложке варенья, быстренько размешал и подвинул ближе.

— А… можно?.. — Я неуверенно взялась за ручку одной из кружек.

— Можно, ничего с вами не случится, — отмахнулся чародей, усевшись напротив и подперев щёку ладонью. — Иначе как мне гостей принимать?

— У вас бывают гости? — потрясённо выдохнул Шад.

— Сын вот недавно заходил, — охотно поделился Рэймо. — Мы с ним так замечательно в нарды сыграли… а из вас никто не умеет играть?..

— Так о чём вы хотели поговорить? — напомнила я, делая глоток из кружки. Из-за варенья травы практически не чувствовались, но был это точно не шиповник или иван-чай.

— Мнится мне, начать нужно со сказки, — загадочно улыбнулся чародей. — Поэтому — слушайте…