Друг без друга

12

Стоя под дверью Кевина и дожидаясь, пока он откроет, Линда уже не ощущала прежней уверенности. Возможно, он не сразу поехал домой, а…

— Ты? — Кевин открыл дверь. Судя по всему, он ожидал увидеть на своем пороге кого угодно, только не ее.

Что ж, ничего удивительного. Когда они расставались, никому и в голову не могло прийти, что Линда когда-нибудь вновь захочет его видеть. И вот, пожалуйста, она здесь, в его доме, явилась по собственной воле.

Линда была несколько удивлена. Она ожидала, что Кевин поселился в какой-нибудь роскошной квартире, но оказалось, что он владеет трехэтажным викторианским особняком в респектабельном районе Лондона. Судя по тому, что Кевин сам открыл дверь, у него не было ни экономки, ни кого-либо еще, кто следил бы за домом. По-видимому, он предпочитал заниматься хозяйством сам.

И вот теперь, когда все колебания были уже позади, Линда не знала, что сказать!

Молчание затянулось. Кевин вопросительно поднял брови.

— Войдешь в дом или уже передумала?

— Я… — голос внезапно осип, и Линде пришлось откашляться. — Ничего, если я войду?

— Милости прошу. — Он с утрированной галантностью отступил в сторону, пропуская ее в дверь. Потом вошел сам и провел ее в комнату слева от прихожей.

Линда осмотрелась. Вдоль стен стояли шкафы, битком набитые книгами, стол был завален пластинками, на удобных креслах, расположившихся вокруг журнального столика, тоже лежали книги и газеты. Линда догадалась, что попала в «берлогу» Кевина.

Он неспешно прошел к одному из кресел и убрал газеты, чтобы Линда могла сесть.

— Извини, у меня не прибрано, — холодно произнес Кевин.

Когда-то они шутили, что в один прекрасный день Линда найдет его погребенным под горой мусора.

Она села в кресло.

— Красивый дом.

Что она здесь делает? Кажется, она попала в дурацкое положение!

Кевин игнорировал ее попытку завязать вежливую беседу. Казалось, он, как всегда, прочел ее мысли.

— Что ты здесь делаешь?

Она сглотнула слюну и грустно призналась:

— Я… я и сама толком не знаю.

Кевин остановился рядом с креслом, глядя на нее сверху вниз.

— Ты говорила с Элис? — сурово спросил он.

Линда отважно посмотрела ему в глаза.

— Говорила, но не в том смысле, который ты имеешь в виду.

— Тогда с отцом, — не сдавался Кевин. — Ты говорила с Морисом?

Линда покачала головой, нахмурившись.

— Я приехала сюда прямо от Элис. Кстати, она очень приятная женщина и, по-видимому, твой хороший друг. — Губы Кевина сурово сжались, и Линда решительно добавила: — Я имею в виду именно то, что сказала. Но я тебя не поняла: о чем мог говорить со мной отец, и при чем здесь ты?

Кевин отвернулся.

— Я уже говорил, это не важно.

— Для меня — важно. — Когда Линда сидела, Кевин возвышался над ней, как скала, и она чувствовала себя в крайне невыгодном положении. Она встала. — Кевин, мне было нелегко решиться сюда приехать, но раз уж я здесь, нам нужно поговорить. Действительно обсудить все, а не затевать очередной спор.

— Как ты думаешь, кто виноват, что мы все время спорим?

Линда вздохнула и выразительно посмотрела на него.

— Сейчас — ты!

Он метнул на нее свирепый взгляд, но удержался от резкого выпада.

— Дориан знает, что ты здесь?

Дориан? При чем тут он? Ах да, конечно. Кевин все еще думает, что у нее романтические отношения с его бывшим другом.

— Ты отстал от жизни, — начала она ровным голосом. — Через три недели я собираюсь петь на свадьбе Дориана…

— Бог мой, я вижу, вы не теряете время даром! — в сердцах выпалил он. — Ты так убедительно заявляла, что не собираешься за него замуж, и вот пожалуйста, не успеют высохнуть чернила на свидетельстве о разводе, а ты уже готова к свадьбе!

— …В качестве подружки невесты, — перебила его Линда. Она без труда выдержала взгляд Кевина. — Дориан уже больше года помолвлен.

Казалось, Кевин на миг лишился дара речи. Целая гамма чувств отразилась на его лице.

— Но он говорил… ты говорила…

— Это ты сказал, Кевин. Ты всегда считал, что у нас связь, — решительно поправила его Линда, — но я никогда не давала повода думать, что у нас с Дорианом что-то серьезное.

— Но ты никогда этого не отрицала, да и он тоже! — сердито воскликнул Кевин.

— Ты всегда с такой легкостью верил в самое худшее, а я… да что уж там, мне было проще, когда ты продолжал так думать.

Кевин прищурился.

— Почему?

Они стояли в противоположных концах комнаты, как два дуэлянта. Линда совсем не рассчитывала на такой поворот событий. Между ними и так накопилось достаточно противоречий, зачем же еще усугублять положение?

Она заставила себя продолжать.

— Скажи, Кевин, как ты себя чувствовал три года назад, когда я потеряла ребенка?

Он окаменел. Помолчав несколько секунд, он мрачно произнес севшим голосом:

— Линда, это давняя история.

Его волнение прибавило Линде храбрости.

— Это наша история, Кевин, и я хочу ее знать. Это важно для меня, ведь именно тогда начались наши проблемы. — Она тоже говорила с трудом.

Кевин тяжело вздохнул.

— Когда мы потеряли ребенка, я был раздавлен.

У Линды упало сердце: она так и думала. Значит, именно это было главной причиной перемен в их отношениях.

— Но не так, как если бы потерял тебя, — продолжал Кевин. — Конечно, это было очень больно и страшно. Я знаю, как сильно это на тебя повлияло, но пойми, во время беременности для мужчины ребенок не так реален, как для женщины. Когда он родится, другое дело, но пока он еще в утробе матери, пока мужчина не может взять его в руки, он не так остро ощущает с ним связь. Это был наш ребенок, и мы лишились его, еще не имея. Это было ужасно… — Кевин уронил голову на грудь. — Но если бы умерла ты… — Губы его дернулись и искривились в горькой усмешке. — А потом оказалось, что я все равно тебя потерял.

— Почему?

Линда затаила дыхание. Она чувствовала такое стеснение в груди, что просто не могла дышать.

Кевин устало вздохнул.

— Я это понял. Ведь ты не могла выносить мое общество. Всякий раз, когда я тебя навещал, твое состояние — и физическое и душевное — ухудшалось на глазах, так что врачи в конце концов решили, что для твоей же пользы мне лучше держаться от тебя подальше.

— И поэтому… — у Линды внезапно пересохло в горле, и стало трудно говорить, — поэтому ты переключился на Хильду Голд? — Его лицо угрожающе потемнело, и она поспешила добавить: — Кевин, я тебя не виню, мне просто нужно знать правду.

— Да будет тебе известно, я никогда не «переключался» на Хильду Голд, и не знаю, с чего ты это взяла! Да, мы пели вместе, но и только.

Линда облизала пересохшие губы.

— Я с ней говорила. Она сказала… сказала, что вы…

— Ну, что она сказала? — торопил Кевин. Но потом, взяв себя в руки, добавил уже спокойнее: — Когда ты с ней говорила?

— На следующее утро после того… когда ты не вернулся домой ночевать после концерта. Тогда еще была сильная метель, дороги замело. Я… — онемевшие губы плохо ее слушались. Линде пришлось замолчать и сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем она наконец смогла договорить. — Я позвонила в отель, где ты остановился. Меня соединили с твоим номером. Трубку сняла Хильда. — Линда замолчала и подняла на него полные слез глаза.

Он казался озадаченным.

— Хильда подошла к телефону? Но…

— Она сказала, что ей очень жаль, но такое случается сплошь и рядом, когда постоянно работаешь с кем-то в тесном контакте. — Линда всхлипнула и почти шепотом призналась: — У меня возникло такое ощущение, будто наступил конец света.

Кевин все еще непонимающе смотрел на нее.

— Ты говоришь о той ночи, когда снегопад задержал меня в Лондоне? Да?

— Ты сам знаешь, — выдохнула Линда. — Ты не пришел домой. Утром я позвонила в отель, просто чтобы поздороваться с тобой и узнать, сможешь ли ты приехать днем. Но с тобой я так и не поговорила. После того, что рассказала Хильда, я… я просто не могла! — Линда покачала головой. — В ту ночь мне показалось, что ты меня предал. Но с тех пор я стала старше, я уже не так ранима. Кевин, я понимаю, так иногда бывает…

— Но только не со мной! — отрезал Кевин. — Ни тогда, ни позже. Я хочу знать…

— Ни позже? Что ты хочешь этим сказать? — Теперь настала очередь удивляться Линде: не может быть, чтобы за все это время у Кевина не было ни одной женщины. Неужели он…

— Сейчас не это важно, — нетерпеливо отмахнулся он.

— Но для меня важно! — Не мог же Кевин все три года вести монашеский образ жизни? Это невероятно…

Кевин кивнул.

— Хорошо, мы обсудим это в свое время. Но сейчас важнее разобраться с Хильдой Голд. С какой стати она оказалась в то утро в моем номере? Погоди-ка, дай подумать, — задумчиво произнес Кевин, и его лицо немного просветлело. — Мы встретились внизу в холле, чтобы вместе пойти в ресторан завтракать. Я задержался у стойки портье, а она поднялась наверх, чтобы принести из номеров наши гитары — из разных номеров, заметь, Линда. Во сколько ты звонила?

— Точно не помню. — Она задумалась. — Было довольно рано, ночью я не могла уснуть… А, вспомнила, я звонила в половине восьмого. Да, так и есть, я еще ждала до этого времени, чтобы быть уверенной, что не подниму тебя с постели. Ты так много работал, поэтому мне хотелось, чтобы ты поспал подольше. — Когда на ее звонок к телефону подошла Хильда, Линда испытала потрясение, от которого так и не оправилась.

— Ты бы меня не разбудила, дорогая, мне так и не удалось заснуть, — с сожалением сказал Кевин. Он выглядел печальным. — Всю ночь думал, как ты, беспокоился за тебя. Когда я приехал в дом твоих родителей, твои слова подействовали на меня, как пощечина. Помнишь, ты сказала, что все кончено, что у нас не осталось ничего общего?

Да, она тогда действительно наговорила ему много неприятного, но только потому, что…

— Кевин, у тебя был роман с Хильдой Голд?

Их взгляды скрестились.

— Нет.

Линда ахнула. Она внезапно почувствовала слабость в коленях и рухнула в кресло.

Кевин наблюдал за ней из-под нахмуренных бровей.

— Ты мне веришь?

Линда решительно посмотрела на него.

— Да.

Кевин с прерывистым вздохом опустился на корточки рядом с ней.

— Это была единственная причина, по которой ты сказала мне те страшные слова три года назад? — хрипло пробормотал он. — Ты только поэтому хотела, чтобы я ушел?

Линда опять готова была расплакаться.

— Нет… не только. — Во взгляде Кевина появился вопрос. — Было много всего: я не могла ходить, не могла больше иметь детей… я стала совсем не той женщиной, на которой ты женился.

— Ты помнишь, любовь моя, мы обещали друг другу быть вместе в горе и в радости, в болезни и здравии. — Кевин взял обе ее руки в свои теплые ладони. — Я произносил эти клятвы всерьез, я и сейчас от них не отказываюсь, — мягко добавил он. — Линда, я всегда был верен супружеским обетам. — И он многозначительно добавил: — Всем до единого.

Значит, за последние три года в его жизни не было никакой другой женщины!

Линда испытующе всмотрелась в его лицо.

— Но ты не вернулся, — тихо сказала она. — Не пришел навестить меня или хотя бы узнать, не переменила ли я свое мнение…

— Морис заверил меня, что ты не передумала. Да, все эти три года я поддерживал связь с твоим отцом, — ответил Кевин на ее молчаливый вопрос. — Он говорил, что ты по-прежнему считаешь наш брак ошибкой и даже запретила упоминать в вашем доме мое имя.

Да, так и было, но она же не знала…

— Я и не представляла, что ты общался с отцом.

Морис тоже ни разу об этом не упоминал. Не потому ли он так хотел поговорить с ними обоими, когда лежал в больнице? Возможно даже, что нервное напряжение, вызванное необходимостью хранить эту тайну, и стало причиной его болезни! Теперь, оглядываясь назад, Линда припоминала, что отец стал хуже выглядеть как раз в то время, когда узнал, что она встретилась с Кевином на гастролях.

— Линда, я не мог оставаться в неизвестности, мне нужно было знать, как ты.

— А я отказывалась говорить о тебе, потому что это причиняло слишком сильную боль! Это была своего рода самозащита! — воскликнула Линда.

— Мне тоже было больно слышать, что в мое отсутствие твое выздоровление пошло гораздо быстрее, — напомнил Кевин, — но я должен был знать, что тебе лучше!

— Почему? — Линда задержала дыхание, с трепетом ожидая ответа и одновременно боясь его услышать.

— Я надеялся, что как только ты достаточно поправишься… я собирался встретиться с тобой, независимо от того, желаешь ты этого или нет! — Выражение его лица смягчилось. — Я знаю, ты считала меня высокомерным гордецом, да, да, не отрицай, — пробормотал он, когда она попыталась было возразить. — Но когда дело касалось тебя, у меня не было никакой гордости. Я люблю тебя, Линда. Всегда любил и буду любить.

— Ах, Кевин! — Она уткнулась лицом в его руки, и из глаз ее хлынули слезы. Через какие муки он прошел за эти ужасные три года! Она тоже страдала, но не так, как Кевин… — Это я во всем виновата, — всхлипнула Линда. — Я думала, ты разлюбил меня, нашел себе другую, и эта мысль была для меня невыносимой. Иногда мне даже казалось, что я тебя ненавижу, — призналась она.

— Твой отец не сомневался, что так оно и есть, — осторожно заметил Кевин. — Он очень за тебя переживал и старался защитить. Но я знаю, он жалел и меня, поэтому и не оттолкнул. Однако Морис не подпускал меня к тебе. В тот день, когда Морис приехал ко мне домой, он, по-моему, догадался, что кое-что изменилось. — Кевин нахмурился. — К сожалению, еще до того, как мы смогли все обсудить, с ним случился приступ.

Линда тяжело вздохнула, проклиная свою гордыню. За последние три года эта черта характера приносила ей одни лишь несчастья. Она отказалась от мужчины, которого любила, закрывала глаза на правду. Именно гордыня делала особенно невыносимой мысль, что она не может ходить, — было проще прогнать Кевина, чем жить с ним, чувствуя себя калекой.

— Да, отец, наверное, догадывался… — от переполнявших ее чувств голос стал хриплым, — он понял, что все три года я лгала всем, и себе в том числе, хотя на самом деле по-прежнему тебя любила. Потому что это правда, — торопливо проговорила Линда, — я всегда тебя любила и буду любить. — Она невольно повторила слова Кевина.

Пока она говорила, выражение глубокой боли постепенно исчезало с лица Кевина, сменяясь откровенным обожанием.

— Достаточно, чтобы выйти за меня замуж?

Линда улыбнулась сквозь слезы.

— Мы же еще женаты. Окончательное решение о разводе может вступить в силу только через несколько недель.

— Ответь, ты согласна снова выйти за меня замуж? — не сдавался Кевин. — Готова ли ты любить, уважать…

— И слушаться? — насмешливо подсказала Линда, все еще не до конца веря, что судьба дает ей еще один шанс.

— И слушаться! — Кевин встал и легко поднял ее на ноги. — В таком случае, нам не грозит в будущем повторение страшных ошибок. Я просто никуда не отпущу тебя, пока мы вдвоем не разберемся во всех проблемах, какие бы ни возникли! Впрочем, не думаю, что у нас будет много недоразумений, со мной очень легко ужиться, — добавил он лукаво.

— Безусловно, — согласилась Линда и счастливо улыбнулась. Кевин издал победный смешок и привлек ее к себе.

— Так может говорить только человек, который по-настоящему меня любит, — прошептал он и в следующую минуту жадно прильнул к ее губам.

В этот поцелуй они вложили всю полноту чувств, три года сдерживаемых и наконец получивших возможность вырваться на свободу. Пламя страсти вспыхнуло с новой силой, грозя поглотить их обоих.

— Я больше никуда тебя не отпущу, любовь моя, — прошептал Кевин, опускаясь в кресло. Линда села ему на колени. — Ни на минуту. Сегодня ты останешься здесь ночевать. А завтра с утра мы все начнем заново.

— А я и не спорю, — прошептала Линда, склоняя голову на его плечо.

— Это что-то новое, — пробормотал Кевин.

— Неужели? — Она тихонько рассмеялась, поудобнее устраиваясь у него в объятиях. — Как же это прекрасно, Кевин. Мы так долго спорили с тобой по любому поводу!

Она уткнулась ему в плечо, счастливая уже тем, что ощущает его тепло и запах.

— Линда, по-моему, тебе не нужно бросать запись сольного альбома. Ты его заслужила.

— А что потом?

Кевин пожал плечами.

— На твое усмотрение. Я тебя ни к чему не принуждаю. Ты вновь вошла в мою жизнь, и этого достаточно.

— Кевин, я хочу, чтобы мы опять пели вместе. Очень хочу!

Линда почувствовала, как его руки напряглись.

— Нам с тобой никто не нужен, только ты и я, правда?

Линда подняла голову и заглянула ему в лицо.

— Означает ли это, что ты не хочешь иметь детей?

Его лицо помрачнело.

— Я и в этом вопросе не хочу торопить события. Даже несмотря на то, что у Элис и Рональда усыновление прошло очень удачно.

— А как насчет собственного ребенка? — Линда снова поймала себя на том, что затаила дыхание в ожидании ответа.

Выражение лица Кевина смягчилось.

— Ты же не знаешь, возможно ли это.

— После аварии врачи сказали, что это маловероятно, слишком серьезны внутренние повреждения, — призналась Линда. — Но с тех пор меня не раз обследовали, проводили всякие анализы, и… в общем, они сказали, что шансы хотя и невелики, но есть. Не смотри на меня так, Кевин, — поспешно воскликнула она, когда он опять нахмурился. — Элис рассказала, как она была одержима идеей иметь собственного ребенка. Я не хочу повторить ее ошибку. Но на самом деле… может быть, я уже беременна, — стыдливо добавила она. — С тех пор, как мы занимались любовью, прошло пять недель, а я… а у меня… — она замолчала, залившись краской.

— Линда, я же твой муж, не стесняйся. Я близко знаком с твоим телом, помнишь? — поддразнил он.

Линда села прямо, смущенно улыбаясь.

— До сегодняшнего вечера я об этом даже не задумывалась. И вдруг до меня внезапно дошло, что может быть — только может быть, это еще не точно! — может быть, у нас будет ребенок, — неуверенно закончила она.

— Линда, я буду очень рад, если это так, — хрипло прошептал Кевин. — Но если ты не беременна, я все равно счастлив. Мне нужна только ты, я хочу любить тебя и знать, что ты отвечаешь мне тем же. Больше мне ничего не нужно.

— И я тоже, Кевин. Я так люблю тебя, — прошептала Линда, и их тела и губы слились в прекрасной и вечной симфонии любви.

Когда Линда уснула безмятежным сном, обессилев от наслаждения, ей вновь приснилась девочка на карусели. И в эту ночь, пробудившись от радостных светлых слез, Линда наконец-то поняла вещий смысл загадочного сна. Она не сомневалась, что носит под сердцем дочь, которая унаследует лучезарные глаза Кевина.

Линда интуитивно чувствовала, что стоит лишь на пороге счастья, хотя уже сегодня ощущала себя на вершине блаженства.