Кевин стоял в глубине тускло освещенного зала, где воздух был сизым от табачного дыма. Остальные посетители, в том числе шумная компания возле стойки бара, не обращали на него внимания. Впрочем, это и к лучшему: он ведь тоже не замечал окружающих.
Кевин знал, что как только женщина, стоящая на невысокой эстраде в противоположной части зала, запоет снова, толпа в тот же миг позабудет о еде, выпивке, — обо всем на свете, перестанет галдеть и безмолвно застынет, слушая музыку. Он уже наблюдал это во время исполнения предыдущих песен. Певица находилась на эстраде уже около получаса и, как только начинал звучать ее голос, воцарялась такая тишина, что упади на пол булавка, ее звон показался бы грохотом.
Публику можно понять. Певица была хороша, очень хороша. Она была так же великолепна, как раньше. Дразнящая чувственность ее голоса задевала потаенные струны в сердце каждого из присутствующих.
Женщина пела о поруганной любви, но в каждой ноте ее песен звучала надежда, звенела радость жизни.
Значит, она счастлива?
С кем?
Последний вопрос мучительно терзал Кевина, пока он молча всматривался в ее прекрасное незабываемое лицо.
Певица начала перебирать струны гитары, и вокруг снова воцарилась тишина. Даже не просто тишина, а выжидательное молчание, словно все в зале вдруг одновременно затаили дыхание.
И Кевин понял, почему. Эти вступительные аккорды он знал слишком хорошо. Женщина играла мелодию, которую он не слышал очень-очень давно. Их песню…