Друзья и любовники

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Юдора Дживенс выгнала тебя за несколько дней до Рождества? — с осуждением произнес Рой Кортес.

Наблюдая за ним, Зоуи пыталась понять, почему, несмотря на это, его взгляд выражал удовлетворение. Родители Гранта приехали через час после того, как они вернулись в «Дабл-Си».

— Я не могу в это поверить, — сказала Лотти.

Зоуи улыбнулась пожилой женщине.

— Миссис Дживенс боится больших собак и ненавидит грызунов. Обнаружив Бада в ванной, она пришла в ярость.

— Бада? — удивился Рой. — Хомяка, которого отдал тебе Грант?

Лотти с неодобрением посмотрела на своего пасынка, и ей удалось вогнать его в краску.

— Да, — виновато ответил Грант, и Зоуи посчитала своим долгом за него вступиться:

— Хомяк не помешал бы миссис Дживенс, если бы у меня не было пяти животных помимо него.

— Но ничего этого не произошло бы, если бы ты позволила Гранту сдать тебе в аренду твой старый дом, — заметил Рой.

Зоуи сделала глоток кофе, приготовленного Лотти. Смакуя тонкий аромат корицы, девушка готовилась защищаться. Она ничего не возьмет у Гранта из милости, и точка.

— Я не могу позволить себе оплачивать аренду такого дома.

Рой сердито взглянул на нее. В этот момент он был так похож на Гранта, что Зоуи улыбнулась.

— Грант не заставил бы тебя платить больше, чем ты можешь себе позволить. Еще больше он обрадовался бы, если бы ты приняла дом от него в подарок.

Зоуи поморщилась, однако сохранила внешнее спокойствие. В том, что Рой Кортес смотрел на мир сквозь призму богатства, его вины не было.

— Я могу принять в подарок флакон дорогих духов, но не дом.

Нахмурившись, Грант посмотрел на своего отца.

— Зоуи не нужен этот дом.

Девушка с трудом сдержала негодование. Грант ошибался. Ей был нужен этот дом и стабильность, которую он собой представлял, но ей пришлось бы доказывать всем, что она в состоянии сама управлять ранчо.

Уж если собственные родители махнули на нее рукой, она не могла надеяться на заботу Кортесов.

— Ладно, Рой, оставь бедняжку в покое. Она хочет быть независимой, и в этом нет ничего плохого. — Лотти дружелюбно улыбнулась Зоуи.

Рой пожал плечами.

— Зоуи очень упряма, но, я уверен, Гранту было бы гораздо спокойнее, если бы она приняла от него в подарок этот дом. Ему было ужасно неловко советовать Дженсену продать ранчо.

От этих слов у Зоуи перехватило дыхание. Она повернулась к Гранту:

— Ты убедил моего отца продать ранчо?

Ни Грант, ни ее родители никогда не говорили ей об этом. Впрочем, это ее ничуть не удивило.

— Да.

— Ты также посоветовал ему продать дом, не дав мне возможности прежде поговорить с ним?

Грант поморщился. Его красивые глаза выражали разочарование.

— Нет. Я не советовал ему этого. Но что бы ты сказала ему, девочка? Ты все равно не смогла бы управлять ранчо.

Проигнорировав сочувственные взгляды Роя и Лотти, Зоуи спросила:

— Откуда ты знаешь?

Выражение его лица было красноречивее всяких слов. Он просто знал это. И все. Прямо как ее отец.

— Перестань, Зоуи. Ты же никогда не хотела быть фермершей. Ты учительница начальных классов и очень любишь свое дело. — Он наклонился вперед. — Ты можешь уверенно сказать, что была бы счастливее, управляя ранчо?

Конечно, нет, Но дело было совсем не в этом.

— Если бы мой брат не умер, отец не стал бы продавать ранчо, не посоветовавшись прежде с ним.

Грант вздохнул.

— Если бы он был жив, твой отец вообще не стал бы продавать ранчо. Но…

— Но он умер, и отцу пришлось маяться со мной, — перебила его Зоуи. — Из меня не получилось хорошей фермерской дочери, и он вбил себе в голову, что я не смогу управлять ранчо.

У нее в душе образовалась пустота. Она нуждалась в том, чтобы отец принимал ее такой, какой она была, но ей так и не удалось добиться этого. Ей хотелось, чтобы родные считали ее самостоятельной взрослой женщиной, а не капризным, неуправляемым ребенком. Но эти желания так и остались неудовлетворенными, а теперь еще и Грант признался в своей причастности к самому ужасному событию в ее жизни. Родители продали ему ранчо и купили недвижимость в Аризоне, сообщив ей обо всем, когда дело уже было сделано.

Грант встретился с ней взглядом.

— В шесть лет ты увела свою любимую корову в горы, чтобы спасти ее от продажи. В девять лет ты зарыла в саду орудия для клеймения скота. В тринадцать открыла ворота загона и выпустила скот, отобранный на убой. В шестнадцать ты стала вегетарианкой и отказалась приезжать домой на весенние каникулы, потому что они по времени совпадали с весенним загоном скота для клеймения.

Зоуи не могла опровергнуть ни одно из этих обвинений.

Грант вздохнул, и в его глазах промелькнула боль, причины которой она не поняла.

— Твой отец знал, что, передав тебе управление ранчо, он сделал бы тебя несчастной.

Он встал и подошел к Зоуи. Ей показалось, что он хотел к ней прикоснуться, и это было невыносимо.

Девушка поднялась.

— Мне нужно возвращаться домой. Я упаковала еще не все подарки. — Кроме того, ей требовалось время, чтобы подумать. Свыкнуться с тем, что идея продать ее родной дом принадлежала Гранту. — Я пока оставлю кошек здесь, если вы не возражаете.

Грант попытался ее остановить, но она увернулась и выбежала из комнаты.

Гранту захотелось запустить в своего отца чем-нибудь тяжелым.

— Какого черта ты сказал Зоуи, что это я посоветовал ее отцу продать ранчо?

— Я не знал, что это государственная тайна.

Грант стиснул зубы.

— Это никакая не тайна. Просто я не хотел рассказывать ей об этом, потому что знал, что она не поймет.

— Может, тебе стоит попытаться снова все ей объяснить, когда она успокоится? — Лотти взяла мужа за руку. — А тебе следовало бы научиться не лезть не в свое дело.

Рой покачал головой.

— Я и так слишком долго оставался в стороне, и поэтому у меня до сих пор нет внуков. Кстати, у Дженсена тоже.

Лотти застонала.

— Я должна была догадаться. Значит, ты считаешь, что, подвергнув их дружбу риску, ты толкнешь их в объятия друг друга?

— Разве не ради этого Дженсен продал ранчо и лишил родную дочь дома?

Внезапно до Гранта дошел смысл его слов.

— Ты хочешь сказать, что отец Зоуи продал мне ранчо, чтобы свести нас?

Рой пожал плечами.

— На его месте я бы поступил именно так.

Удивление на лице Гранта сменилось яростью.

— По-твоему, лучший способ свести нас с Зоуи — это поссорить нас?

— Я хотел как лучше, но, очевидно, мой сын слеп и не замечает, что влюблен в свою лучшую подругу.

Грант скрипнул зубами.

— Я не слепой.

— Значит, ты уже понял, что любишь ее? — не унимался его отец.

— Не знаю, любовь ли это, но Зоуи мне небезразлична.

— Черт побери, разве это не одно и то же?

Грант ничего не ответил.

— Вы встречаетесь? — спросила его Лотти.

— Мы и не переставали видеться друг с другом.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты ухаживаешь за ней?

После прошлой ночи ответ на этот вопрос мог быть только один.

— Да.

Рой нахмурился.

— Тогда в чем проблема?

— Как будто ты не знаешь! — вспылил Грант. — Зоуи никогда не будет счастлива на ранчо, а мое место здесь. Жизнь в крупном городе, где я провожу довольно много времени, ей тоже не по душе. Она провинциалка, но не создана для жизни на ранчо. Совершенно очевидно, что мы не подходим друг другу. К тому же по твоей вине Зоуи так на меня разозлилась, что я не уверен, захочет ли она вообще со мной разговаривать.

— Ты спишь с ней, сынок?

Этот вопрос привел Гранта в ярость. Зоуи убьет его, но для этого ей придется вытащить его из тюрьмы, потому что сначала он придушит своего отца.

— Это не твое дело.

— Полностью согласна, — произнесла Лотти авторитетным тоном, знакомым Гранту с детства. — То, что происходит между ними, касается только их двоих. Думаю, вы с мистером Дженсеном и так уже наделали дел.

Рой открыл рот, чтобы возразить, но, поймав на себе суровый взгляд серых глаз жены, промолчал.

Лотти переключила свое внимание на Гранта:

— А что важнее для тебя — ранчо или Зоуи?

— Кажется, аналогичный вопрос ты уже однажды задавала моему отцу. Ради моей матери он не бросил свою землю, но, когда ты предъявила ему ультиматум, ради тебя он пошел на это. Теперь я, кажется, начинаю понимать, как он смог сделать этот выбор.

Отец с неодобрением посмотрел на него.

— Лотти поставила меня перед подобным выбором, но вовсе не потому, что не хотела жить на ранчо.

— Тогда почему она это сделала? — удивился Грант.

— Потому что твой отец подрывал свое здоровье, управляя одновременно ранчо Кортесов и своими предприятиями в Портленде, — сказала Лотти. — За пару месяцев до того, как я предъявила ему ультиматум, у него случился сердечный приступ. Все обошлось, но доктора сказали, что чем-то ему придется пожертвовать.

У Гранта внутри все упало.

— Почему ты ничего мне не сказал?

— Я не хотел на тебя давить. У тебя были свои собственные планы на восточном побережье, и я не собирался их расстраивать, но тогда Лотти уехала в Портленд и поставила меня перед выбором: либо я перееду к ней, либо мы расстанемся.

— И я не шутила. — Глаза Лотти воинственно блестели. — Я не собиралась жить рядом с любимым человеком и спокойно смотреть, как он вгоняет себя в могилу.

Грант не мог с этим поспорить. Здоровье его отца было намного важнее, чем его прежний стиль жизни, а для самого Гранта Зоуи значила больше, чем что бы то ни было. Даже чем ранчо.

Черт побери, похоже, это любовь.

По дороге к Пэттерсонам Зоуи проигрывала в памяти разговор с Грантом и его родителями.

Грант посоветовал ее отцу продать ранчо, и она не могла его в этом винить. Рационально все взвесив, она поняла, что он был прав. Она не хотела быть фермершей, и продажа ранчо была единственно правильным решением, которое могли принять ее родители. Но ни Грант, ни они, кажется, не поняли, что она хотела участвовать в принятии этого решения. Хотела чувствовать себя полноценным членом своей семьи.

Все же окончательное решение принимал не Грант. Она крепко вцепилась в холодный руль и пожалела, что опять забыла надеть перчатки. Ей не следовало убегать из дома Гранта, не поговорив с ним. Должно быть, он думает, что она во всем винит его, хотя это было не так. Она даже не винила своего отца. Когда он потерял своего единственного сына, у него внутри что-то сломалось, и она не смогла это починить.

Да, она была трудным ребенком. Зоуи улыбнулась, вспомнив о своих детских проступках, о которых говорил Грант. Она была слишком привязана к животным и часто рисовала и писала рассказы вместо того, чтобы помогать родителям по хозяйству.

Грант не был виноват в том, что родители считали ее никчемной. Но старую боль из сердца Зоуи вытеснила новая. Совет Гранта, данный ее отцу, лишь подтвердил, что у них нет будущего. Грант не женится на женщине, непригодной для жизни на ранчо.

Возможно, он этого не осознавал, но три самых главных женщины, отказавшиеся разделить с ним его образ жизни, оставили в душе Гранта глубокую рану. Он не мог снова рисковать, женившись на той, которая ненавидела бы ранчо сильнее, чем любила его самого.

Последние четыре года Зоуи убегала от своей любви к Гранту, но так и не смогла убежать. Она любила этого упрямого фермера больше, чем кого бы то ни было, и верила, что он тоже ее любит. Она смогла бы жить хоть в змеином логове, если рядом будет Грант, значит, сможет жить и на ранчо.

Улыбнувшись собственной решимости, Зоуи остановила грузовик рядом с домом Пэттерсонов. Ее планы изменились. Упаковка рождественских подарков подождет. Грант пригласил ее провести праздники у него на ранчо, и она намерена принять его приглашение.

Грант с закрытыми глазами стоял под горячими струями воды.

Зоуи вернулась через два часа после своего ухода. Она снова воспользовалась парадным входом, но на этот раз это имело особое значение, потому что она привезла с собой все свои вещи.

Ему ужасно хотелось заключить ее в объятия и зацеловать до посинения, но Зоуи недвусмысленно заявила, что она не хочет демонстрировать его родителям физическую сторону их отношений. Днем он сдерживал свое желание, но, когда все ложились спать, он крался на цыпочках в комнату Зоуи.

Он потянулся за мылом, но дотронулся вместо него до чьей-то руки.

— Позволь мне тебе помочь, — послышался нежный голосок.

Обернувшись, Грант наткнулся на обнаженное женское тело. Открыв глаза, он заморгал, но ничего не увидел.

— Зоуи?

Ласковые руки заскользили по его торсу.

— А кого еще ты ожидал увидеть рядом с собой в душе?

— Никого. — Он протянул руку, чтобы найти Зоуи в кромешной тьме. — Что произошло со светом? — Нащупав ее грудь, он принялся ласкать затвердевший сосок.

Дыхание девушки участилось, руки продолжили намыливать его торс.

— Я его выключила. Мне не хотелось, чтобы что-то нарушало наше уединение. — Зоуи подошла к нему вплотную, и он содрогнулся, когда его отвердевшая плоть коснулась гладкой кожи ее живота.

— Дорогая…

Дальнейшие слова утонули в страстном поцелуе. В этот момент он перестал думать, почему Зоуи пришла к нему, рискуя быть увиденной его родителями.

Он слегка приподнял ее за бедра. Темнота создавала ощущение нереальности происходящего.

Они были одни в своем собственном мире, где ранчо и продаже скота не было места. Где никто и ничто не могло их разлучить. Где прошлое не имело над ними власти, а настоящее представляло собой переплетение двух тел в темноте.

Зоуи слегка расставила ноги и обхватила ими бедра Гранта, затем оторвалась от его губ, чтобы немного перевести дух.

— Грант! Возьми меня, — взмолилась она. — Я готова отдать тебе все. Все, Грант!

Растроганный ее словами, он нежно поцеловал Зоуи, чувствуя, что настал момент для чего-то очень важного.

— Включая свою любовь? Ты готова подарить мне свою любовь, милая?

Ожидание ее ответа было мучительным, но оно было для него важнее, чем удовлетворение своего желания.

Зоуи взяла в ладони его лицо.

— Я люблю тебя, Грант. Всегда любила и буду любить.

Это признание лишило его самообладания, и он больше не мог удержаться от того, чтобы выразить свои чувства к ней самым первобытным способом. Прижав ее к стенке душевой кабины, он стремительно вошел в нее.

— Я тоже тебя люблю, Зоуи, и всегда буду любить.

Их тела ритмично задвигались навстречу друг другу, пока они одновременно не закричали в экстазе освобождения. А потом Грант крепко держал любимую в своих объятиях, пока они восстанавливали дыхание.

— Нам не хватит ста лет, чтобы вдоволь этим насладиться.

— Ста лет? — неуверенно произнесла Зоуи.

Поцеловав Зоуи в лоб, Грант выключил душ, нащупал в темноте полотенце и в промежутках между поцелуями вытер ее. Зоуи отблагодарила его тем же, и он едва удержался от того, чтобы снова заняться с ней любовью.

Он хотел включить свет, но Зоуи его остановила.

— Пожалуйста, не надо. Мне нужно сказать тебе еще кое-что.

— И ты хочешь сделать это в темноте?

Она тихо вздохнула.

— Да. Нам ничто не должно мешать. Пусть будут только слова. Я хочу, чтобы ты услышал мои слова и поверил им.

Гранту показалось, что она сейчас заплачет, и он нежно обнял ее за плечи.

— Я поверю всему, что ты мне скажешь. Потому что люблю тебя.

Зоуи приложила палец к его губам.

— Спасибо, любимый. — Она снова вздохнула, и ее плечи поднялись и опустились. — Я знаю, ты думаешь, что я не смогу быть счастлива на скотоводческой ферме. Так вот — ты ошибаешься.

Он нежно убрал ее руку от своего рта.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу жить с тобой, любить тебя и быть любимой тобой. Жизнь без тебя была бы для меня настоящим адом. Пожалуйста, не покидай меня.

Грант крепко обнял ее.

— Никогда. Будь моей женой, Зоуи. Стань матерью моих детей. — Он взял в ладони ее лицо. — Я люблю тебя больше, чем это ранчо, чем свою свободу, больше, чем что бы то ни было в моей жизни.

Ее глаза наполнились слезами.

— Я люблю тебя и буду жить с тобой на ранчо и растить наших детей. Обещаю мужественно держаться во время ежегодных продаж скота.

Улыбнувшись, Грант нежно поцеловал Зоуи.

— Ради того, чтобы сделать тебя счастливой, я бы продал ранчо, но, кажется, мне не придется этого делать.

— Не придется, — подтвердила Зоуи.

Боже, как он любил эту женщину! У нее непременно все получится. Ради него Зоуи была готова приобщиться к тому образу жизни, который ненавидела, и Грант был глубоко убежден в том, что она никогда не попросит его отказаться от ранчо.

— Со своей стороны я готов пойти на уступки. Мы можем, например, разводить арабских скакунов. Я и раньше подумывал об этом, но мне было некогда претворить эту идею в жизнь.

— Лошадей? — прошептала Зоуи.

— Да. Что ты думаешь на этот счет?

У нее по щекам потекли слезы, но то были слезы счастья.

— Я думаю, что твоя любовь — это самый дорогой подарок, который я когда-либо получала.

— Любить тебя — вот настоящий подарок. — Грант накрыл ее губы своими, в глубине души зная, что, даже если бы ему и пришлось продать ранчо, он все равно был бы счастлив, если бы с ним была Зоуи.