Души в клочья (СИ)

Глава 16. Допрос с применением силы

Люций

Я, конечно, знал, что Филипп не самый лучший из представителей высших, но не думал, что он способен опуститься до предательства. Результатом его низкого поступка стало то, что я оказался в плену у фракийцев, не имея представления, жив ли Дуэйн и смогу ли я отсюда выбраться.

Вот уже который час смертные солдаты неприятеля пытали меня всевозможными способами, старательно изводя резерв на регенерацию. Особого ущерба мне их старания не наносили, но на заживление каждой ссадины или пореза расходовалась магия, восполнить которую было нечем. В итоге меня связанного и истекающего кровью оставили в каком-то бараке. Я был этому даже рад, так как избивать перестали, испытывать на мне остроту заточки своих мечей тоже, и, наконец, оставили в покое, давая возможность собраться с мыслями. А подумать было о чём.

Старательно отгонял от себя мысли о том, что, избавившись от меня, Филипп поспешил вернуться во дворец, чтобы похвастаться тем, как хитро он обвёл противника вокруг пальца, и непременно продолжил начатое в купальнях с Дафной. Мне нужна была трезвая голова, так как провернуть предстояло нечто очень важное.

Я не просто так настоял на поездке к границе. Знал, что фракийцы этого так не оставят. У них был свои интерес в этом деле, и мне необходимо выяснить, какой именно. Не могла страна, столько лет мирно соседствующая с Иперворией, ни с того ни с сего пойти на неё войной. Северное государство населял простой народ, их диалы были схожи по силе с материалистами торговой страны, которой правил отец Филиппа. Я навёл справки, но никак не мог поймать ниточку, ведущую к разгадке.

Смертные солдаты ничего не знали о планах своего руководства, можно даже не тратить на это магию. Но диалы — другое дело. Они-то точно были в курсе, зачем их отправили к границе и что Фракия планирует получить от этой миссии. Жаль, что на поле боя мне не хватило времени расспросить того высшего. Узнал лишь, что явились они за наследным принцем. Затем всё завертелось с такой скоростью, что стало уже не до их планов. Выжить — вот какая задача стояла передо мной тогда.

Мне нельзя было умирать. Слишком многое зависело от того, выберусь ли я живым. Во-первых, нужно найти брата. Он получил ранение, а это плохо. Регенерация у него работала не так хорошо, как у остальных. Во-вторых, во мне нуждалась Дикея. Как бы то ни было, прежде всего я диал, существо, созданное Богами для заботы о своей земле и знающее, что такое долг и уважение к демиургам. Не мог я подвести свой народ и отца. И, конечно же, Дафну.

Нужно вытащить её из Ипервории, забрать у Филиппа. Её слёзы до сих пор стояли у меня перед глазами. Каким бы я был мужчиной, оставив любимую с ним. Пусть мои чувства не взаимны, пусть я нарываюсь на открытый конфликт, который не принесёт мне славы, а лишь унизит в глазах правителей других стран. Я не могу оставить её одну. Должен помочь, защитить и, убедившись, что на её губах снова играет обворожительная, согревающая обе мои души улыбка… уйти.

Зная, что она счастлива, я смог бы отпустить чувства, что не один год не давали мне покоя. Думал, что смог бы. Заверял себя в том, что не ревность движет мной, а лишь давнее обещание выручить девушку в трудной ситуации. Да, именно так.

— Здравствуй, Люций, — от моих мыслей меня отвлёк голос вошедшего в барак.

Я поднял на него взгляд и узнал того самого огненного генерала с поля боя. Диал стоял поодаль, не приближаясь. Похоже, ему доложили о том, что мой дар имеет ограничение и, чтобы применить его к кому-то, меня и объект дознания должны разделять не более двух метров.

— Извини, что не кланяюсь. Сейчас титулы не играют роли. Ты мой пленник, так уж вышло.

Высший обращался ко мне так, будто мы были знакомы. И я вспомнил его.

— Приветствую, генерал Хардвард. Давно не виделись. Кажется, год, если верно помню.

Вояка приезжал в Дикею с дипломатическим визитом. Я ещё тогда отметил, что этот диал очень силён. А уж когда узнал, что он управляет пламенем, решил для себя, что ни за что не хотел бы столкнуться с ним в бою. Но судьба распорядилась иначе.

— Не стоило вам приезжать в Иперворию, сынок, — тяжело вздохнув, сказал фракиец. — Зачем заявились? Сидели бы себе в своих шахтах, добывали берит и не знали горя. Мы сами бы здесь разобрались.

— С чем же?

— Не твоё дело, — резко оборвал меня он. — Не нарывайся, наследник Милдора. Уходи подобру-поздорову. А как доберёшься до дома, вели прислать нашей армии тонну берита, заряженного силой. В знак доброй воли и поддержки Фракии.

— Не могу. — Теперь я смотрел ему в глаза, пытаясь угадать мотивы генерала.

Он имел в этом деле личный интерес. Но какой?

— Это я не могу оставить тебя в живых, если не согласишься. На кон поставлено слишком многое. А ты, — выставил он вперёд указательный палец, — мешаешься под ногами.

— Видимо, придётся меня убить, — усмехнулся я ему в лицо. — Я не оставлю того, кто нуждается в моей помощи. Более того, я связан данным словом, а это, как вы знаете, держит покрепче якоря.

— Дурак ты, Люций. А жаль, я был о тебе лучшего мнения, — Медноволосый вояка пожал плечами и щёлкнул пальцами.

В то же мгновение в мою сторону полетел небольшой огненный шар. Я откатился в сторону, но руку всё же задело, заставив скривиться от боли.

— Отвечай, зачем явился?

— Нет. — Нужно было стоять на своём. Я был так близко к цели, что не мог сейчас дать слабину.

В месте удара шара кожа сильно обуглилась, и запах палёного ударил в ноздри. Двигаться было почти невозможно, множественные ранения на теле никак не хотели заживать, но регенерацию использовать я не мог.

Мгновение — и в руке генерала возник огненный клинок. Пугающее и в то же время потрясающее зрелище.

— Убью ведь, не сдержусь. Нрав у меня горячий, сам видишь. — Высший отступил на шаг, кивая на своё «оружие».

Он злился. На себя ли, на меня ли, я не понимал. Но мне это было на руку.

— Уходи и выполни наши требования добровольно.

Я наконец смог подняться и стоял теперь перед ним на коленях. Даже представлять не хотелось, насколько жалко я выглядел. Хорошо, что в бараке, кроме нас, никого не было.

— Какая же вы скотина, генерал, — снова усмехнулся я, глядя ему в глаза. — Скотина и трус. Боитесь меня, да? Иначе почему не подходите?

Лицо моего собеседника приняло хищное выражение. Я смог-таки зацепить его за живое.

— Да что ты знаешь, менталист? — закипел высший. Меч в его руке полыхнул алым.

— То, что уже где-то видел этот взгляд и то же самое надменное выражение лица. Ах да! И медные волосы. Где же? Не у того ли, кто вёл себя так же трусливо, как и вы сейчас, и предал нас недавно на поле боя. Если я прав, то сходство ваше неслучайно. А я прав, не так ли? — Я выдал свой главный козырь.

И это сработало. Огненный кинулся на меня, явно намереваясь заставить замолчать навсегда. Я вовремя уклонился, но не рассчитал, и пламенное лезвие вошло мне под рёбра, заставляя цепляться за реальность, так как болевой шок чуть не лишил сознания. Перед глазами потемнело, тело свело судорогой.

— Умри, догадливый гадёныш! — Хардвард рванул меч обратно и сделал ещё один замах. Но, чтобы не дать мне уклониться, схватил за шею, вынуждая запрокинуть голову и посмотреть ему в глаза.

— Попался. — Победная улыбка коснулась моих губ, и я наконец дал волю дарованной душе.

«Давай, Люций! Сделай это! Ты сможешь!» — обратился я к самому себе, ощущая, как мощный поток магии устремился от меня к генералу.

Высший замер, а огненный меч растворился в воздухе.

— А теперь вопросы задавать буду я, — борясь с тошнотой, вызываемой мерзким запахом собственной палёной плоти, сказал я. — Сядь! — приказал я своей жертве.

Генерал тут же плюхнулся на колени, готовый вывернуть передо мной обе души наизнанку. И я задал ему всего два вопроса. На большее магии не хватило бы. Нужно было приберечь её для того, что я сделал после.

— Спасибо за информацию. — На этот раз уже я обвил его шею рукой и прислонился своим лбом к его. — Слушай меня. Внимательно слушай, потому что то, что я сейчас тебе скажу… станет для тебя правдой, в которую ты будешь свято верить до конца своих дней.

Высший кивнул, а я надавил магией настолько, насколько позволял резерв. Мало кто знал о второй стороне моего дара. Использовать её я зарёкся ещё в юношестве, но получалось это у меня из рук вон плохо.

Это был уже третий раз, когда я менял убеждения другого. Второй был с ней, а о первом даже вспоминать не хотелось. Главный урок, вынесенный мной из прошлого, заключался в том, что, чем сильнее противник, тем труднее изменить его «правду» на мою.

Я говорил долго. Непозволительно долго для того, кто вот-вот мог отправиться к Пресветлым из-за магического истощения. Выкладывался по полной. Знал, для чего это нужно. Когда реальность поплыла перед глазами, слуха достиг громкий лязг металла.

Снаружи барака кто-то дрался на мечах. Крики и грохот стояли такие, будто на полк фракийцев напала-таки армия Ипервории.

Но отвлекаться было нельзя. В этот день я понял, что Пресветлые крайне мне благоволят. Да, я попал в плен, да, стерпел побои и пытки, но они привели ко мне того, кто был мне нужен. Не просто диала, руководящего полком, а высшего, из-за которого всё и началось. Того, кто способен прекратить конфликт, так хитро развязанный им же самим.

Уже многие годы правитель Фракии не интересовался политикой и передал всю полноту власти в руки своего лучшего друга — генерала Хардварда. Тот большего не хотел, помогал товарищу и купался в роскоши и славе. Вот только душам его не было покоя. На сердце лежал неподъёмный груз, который с каждым годом давил всё сильнее, мешая наслаждаться жизнью. Именно он и сподвиг его на то, чтобы ввязаться в эту авантюру с нападениями на границу.

Теперь у меня был очень весомый аргумент, который помог бы мне забрать любимую из Ипервории. А конфликт с Фракией? Его я уже разрешил.

— Надеюсь, мы друг друга поняли, генерал? — спросил я у диала, давя из последних сил магией.

Я истратил почти весь резерв. Раны, что успели зажить, открылись и теперь нещадно кровоточили. Болело всё, даже кости. Но нужно поставить точку. Успеть сделать это до того, как потеряю сознание.

— Да, мальчик мой. Я по гроб жизни тебе обязан и никогда больше не подниму на тебя руку. Приду на выручку по первому зову, будь уверен, — закивал высший, вставая с колен.

— Люций!

Услышал я отчаянный крик Дуэйна. Именно он устроил заварушку в лагере и теперь искал меня.

— Где ты? Отзовись!

И снова лязг металла, грохот и крики.

— Останови своих людей. Мой брат не враг вам, — хриплым несвоим голосом попросил я Хардварда.

Он вышел из барака, что-то выкрикнул, и стало тихо. Очень тихо.

«Мы перестарались, Люций. Я отдал всё, что было. И крови потеряли много, не могу остановить её…»

Как сквозь сон, услышал свою вторую душу. Уже заваливаясь на бок, увидел, как в барак ворвался Дуэйн. Перепачканный в крови, саже, но целый и невредимый. Это обрадовало настолько, что я даже успел ему улыбнуться, перед тем как провалиться в темноту.

В себя пришёл рывком. Будто меня с того света резко выдернули и вернули в собственное тело. Болело всё, особенно рёбра в том месте, куда генерал всадил огненный меч.

— Твою ж, Люций! Я думал, ты уже не очнёшься. Живой?

Первым, что увидел, было обеспокоенное лицо брата, нависающего надо мной и тормошащего меня, словно куклу.

— Не тряси так, больно же. И пить хочется. Вода есть? Где мы вообще? — Я сделал над собой усилие и осмотрелся.

Я лежал в повозке, которую медленно тащила за собой кляча какого-то крестьянина, сидевшего рядом.

— Едем домой, подальше от этой проклятой страны. Здорово ты того генерала обработал. Он не только остановил своих солдат и показал, где ты, но и обещал не преследовать, выдал мне пару камней берита и помог уговорить этого смертного отвезти нас к границе с Дикеей. Во Фракию я ему тебя забрать не дал, а к этим снобам иперворийцам мы больше ни ногой. Не стоит женщина того, чтобы ты ради неё умер или и того хуже… второй души лишился…

— Стоять! — выкрикнул я что было сил, вынуждая тем самым Дуэйна замолчать, а возницу осадить кобылу. — Поворачивай обратно, — как можно твёрже и убедительнее велел я крестьянину. — А ты, — ткнул я брата пальцем в грудь, — не смей решать за меня.

Из-за накатившей тошноты снова повалился на повозку и застонал. Проклятье! Как же всё болело. Меня будто в руднике завалило валунами, а смерть забрать не пришла. Ощупал себя и понял, что это почти правда. Раны не затягивались, та, что беспокоила больше остальных, и подавно.

Но нужно отдать должное Дуэйну, позаботился он обо мне знатно. Обработал, перевязал. По себе знал, каково это, когда каждый порез заживает месяцами, вот и расстарался.

— Прости, брат. Я вспылил. Спасибо тебе за то, что цел, и за то, что пришёл за мной, несмотря на то что забрали меня прямо в лагерь к врагу. — Я подал руку младшему Алмору и улыбнулся краешками губ. На большее сил не было.

— А разве могло быть иначе?

— Нам нужно обратно. Мне нужно. Ты же понимаешь, что я не сдамся, пока не доведу дело до конца. Да, Фракия больше не нападёт, но то, ради чего я приехал… та, ради которой ввязался во всё это, возможно ждёт меня. И, если это так, я не хочу обмануть её надежд. Даже если это всего лишь самообман, и всё у неё хорошо. — Поняв, что провалялся без сознания не одни сутки, я не смог сдержать разочарования.

— Держи. — Дуэйн протянул мне пару камней берита. — Больше нет. Используй разумно, а то я еле разглядел в твоих глазах вторую душу.

Он был прав: я перегнул палку и чуть не лишился дарованной половины. Жадно поглотил запас магии, имевшийся в камнях, и направил всё на поддержание резерва. Регенерацией можно заняться и позднее. Когда увижу её и пойму, что с ней всё в порядке. Когда снова услышу её голос.

— Проклятье! Я болен, брат. Неизлечимо.

— Оно и видно. — Дуэйн указал на бинты, которые снова окрасились в красный.

— Я не об этом.

— Я понял, — вздохнул он обречённо. — Ладно. Как сможешь ехать верхом, дай знать. Найду нам пару коней. А то на этой повозке мы ещё неделю будем до столицы Ипервории добираться.

Лошадей он нашёл без труда, но в седле я держался плохо. Хотел пуститься в галоп, но физически не мог этого сделать. Рвал и метал, осознавая собственную беспомощность. Успокаивало лишь одно, я точно знал: Дафна там больше не останется. Никто и ничто меня не остановит. Информация, которую я получил от генерала, давала мне преимущества по всем фронтам, даже несмотря на ранения и слабость. Я заберу её, а дальше… будь что будет.