Двойной обман

Глава 6

Люк опять опаздывал. Оливия раздраженно вытащила из духовки сковороду с филе меч-рыбы.

Почему он хотя бы раз не может прийти домой вовремя?

Приготовление для Люка особенных блюд было частью плана, по которому он должен был влюбиться в нее без памяти — по принципу «путь к сердцу мужчины лежит через его желудок». Но каким образом можно этот план осуществить, если мужчина никогда не приходит к обеду?

Она достала из холодильника салат, сделанный из подобранных по цвету овощей и выглядевший очень аппетитно.

Если бы только Люк не был столь придирчив в отношении стоимости продуктов. Это было так глупо — ведь она имела банковский счет, и отец был готов постоянно этот счет пополнять. Но Люк упрямо отказывался брать деньги отца и запрещал ей это делать.

— Если ты не была готова жить на мои доходы, не надо было выходить за меня замуж, — заявлял он, когда она пробовала возражать.

Оливия грохнула миску с салатом на стол, но легче от этого не стало.

Стоило ей снова сесть, как послышался звук открывающегося замка. Секундой позже ее муж показался на пороге, с всклокоченными волосами, блестящей от пота кожей и с черным грязным пятном на лбу.

Приветственная улыбка Оливии тут же растаяла.

— Где ты был? — требовательно спросила она. — Твой ужин давным-давно готов.

— Работал. Я же сказал, сейчас очень напряженное время. Заказчики висят у меня над душой; начальство ругается не переставая уже шесть недель — и в довершение всего в один из заливов, где нерестится рыба, сегодня утром обрушился кусок прибрежной дороги. А чем ты занималась?

Итак, сейчас неудачный момент для высказывания недовольства его опозданиями. Если бы он только мог бросить эту дурацкую работу!

— Я приготовила тебе замечательную рыбу, — нежно проговорила она. Стоит только сказать, что это меч-рыба, и он тут же начнет брюзжать, что это слишком дорого.

— Рыба? — пробормотал Люк. — Не хочу больше слышать это слово.

Ее разочарование было настолько явным, что он тут же смягчился и ободряюще похлопал ее по плечу.

— Извини, — сказал он, — конечно же, я с удовольствием поужинаю. Вот только помоюсь, и я весь твой.

Слушая, как шумит в душе вода, смывая с тела Люка следы напряженного рабочего дня, Оливия пришла к выводу, что поступила наилучшим образом. Ее огорченный вид возымел нужное действие, и Люк сразу почувствовал себя виноватым. Возможно, ей удастся усилить его чувство вины и убедить взять завтра выходной.

Она подождала, пока он с удовольствием съест меч-рыбу, потом кусок черничного пирога, и перешла к щекотливой теме.

— Завтра у нас юбилей, — объявила она, когда они пили кофе.

— Юбилей? Какой юбилей? — Он со стуком поставил чашку.

— Месяц. Завтра будет ровно месяц, как мы женаты. Как мы это отпразднуем?

— Не знаю. — Люк не выглядел особо обрадованным предстоящей перспективой праздника. — У меня сейчас очень мало свободного времени.

— У тебя будет достаточно времени, если ты возьмешь выходной.

От внимания Оливии не ускользнуло, как на мгновение окаменело его лицо.

— Сколько раз тебе говорить, что у меня не бывает выходных в это время года?

— Но ты можешь заболеть.

— Если бы я хотел лгать, то возможно. Но я не хочу.

Оливия вздохнула. Она должна была знать, что он откажется.

— Не сердись, — торопливо проговорила она. — Я всего лишь хотела провести этот день с тобой. — И она заморгала, но, к сожалению, на этот раз выдавить слезы не удалось.

Люк отодвинул свой кофе и встал.

— У тебя скоро начнутся занятия, — сказал он сухо. — Возможно, тогда тебе не будет так скучно. Думаешь, ты сможешь сдать экзамены в конце семестра?

— Сдать экзамены? А почему нет?

— Ты ждешь ребенка. Забыла?

— О да, конечно. Но не раньше января.

Люк, который уже было направился в гостиную, повернулся.

— Не пора ли тебе начать прибавлять в весе? — спросил он, грозно глядя на нее сверху вниз.

— Прибавлять в весе? Ты хочешь, чтобы я растолстела?

— Насколько мне известно, это естественный процесс.

— Ах да. Думаю, да. — Она одарила его ослепительной улыбкой. — Скоро уже я начну толстеть.

— Ты была у врача?

— Собираюсь на следующей неделе.

— Отлично. Значит, ты чувствуешь себя хорошо?

Оливия быстро прикинула. Может быть, это и есть выход, который она искала? Может, Люк будет более заботлив и мил, если будет думать, что она неважно себя чувствует?

— Меня тошнит чуть-чуть, — наконец решилась она произнести с улыбкой, как она надеялась, милой. — Но уверена, это пройдет.

— Да, — согласился Люк и, помолчав, спросил: — Он… малыш уже шевелится?

— О нет, еще рано.

Она не имела ни малейшего представления, когда ребенок начинает шевелиться в утробе, но он, скорее всего, тоже.

— Правда?

Она кивнула, и он, казалось, утратил интерес к этой теме, поскольку больше о ребенке не было сказано ни слова.

Этой ночью, когда Оливия потянулась к мужу в их огромной бело-голубой постели, он нежно положил ее голову себе на плечо и сказал, что им лучше сделать небольшой перерыв.

— Ты сказала, что тебя тошнило. Мы же не хотим навредить ребенку, — объяснил он.

Оливия хотела было поспорить, но решила этого не делать. Если бы Люк не был так измучен вечерами, когда возвращался домой, он, возможно, гораздо раньше начал спрашивать о ребенке. И сейчас, когда он уже спросил, следовало срочно что-то придумать.

На следующий вечер, когда Люк вернулся с работы, Оливия встретила его известием, что была у врача.

— Отлично, — сказал он, — и что сказал доктор?

— Что можно заниматься сексом.

— Заниматься сексом? Доктор Крамп так сказал?

— Ну конечно, сначала он долго откашливался и бормотал что-то об акте любви между мужчиной и женщиной.

Люк рассмеялся:

— Похоже на него.

— Но он сказал, что это совсем не повредит, — быстро добавила Оливия.

— Отлично, — сказал Люк, бросая на нее короткий заинтересованный взгляд. Он всегда смотрел так, когда не слишком доверял ее словам. — Погоди, сейчас я только разденусь…

Оливия присела на подлокотник своего любимого желтого кресла.

— Я не имела в виду сию минуту. Твой ужин…

— Подождет.

— Но ты весь грязный.

— Это поправимо.

Она все еще продолжала удивленно смотреть на него, когда он, приобняв ее, направился в ванную.

— Эй, что ты делаешь? — протестующе воскликнула она. — Это не мне нужно принять душ.

— Я просто хотел убить одним выстрелом двух зайцев.

— Ненавижу эту поговорку. Зачем убивать зайцев? И в любом случае это не имеет никакого смысла.

— Имеет, имеет. Мне нужен душ. Тебе нужен секс. Почему не удовлетворить оба желания сразу?

Одной рукой открыв дверь в ванную комнату, другой он ловко втолкнул Оливию внутрь.

— Но…

Не обращая внимания на ее возмущение, он начал снимать рубашку.

Оливия наблюдала за ним, кусая губы и пытаясь сообразить, как вести себя, как справиться с этим непривычным, странным Люком. Что это с ним случилось? Обычно он хотя бы старался быть любезным и милым. Но ничего милого не было в этом прагматичном мужчине, который ждал, что она сейчас прыгнет вместе с ним под душ и быстренько займется сексом. А когда наконец с досадной обязанностью будет покончено, он сможет спокойно поужинать.

Он сбросил ботинки, и Оливия приняла решение. Она медленно расстегнула свое облегающее летнее платье, и оно упало на пол. Затем включила душ и встала под прохладный поток, не потрудившись снять белье.

За ее спиной Люк пробормотал что-то, чего она не хотела слышать. И вдруг оказался рядом — его руки заскользили по ее телу, освобождая от остатков одежды…

Оливия тихонько вздохнула. Когда на его лице появилась знакомая пиратская улыбка, так возбуждавшая ее, она крепко обхватила руками его шею и, подпрыгнув, обвила ногами его бедра.

Люк ругнулся, не сдержавшись, и прижал ее спиной к кафелю. Струи воды стекали по плечам.

Он выглядел великолепно: мокрая шелковистая кожа, влажные волосы, горящие глаза.

Оливия провела ногтями по его спине и, рассмеявшись, услышала его удивленный вскрик. А потом наступила ее очередь вскрикнуть, когда его пальцы скользнули между ее бедер, нежно касаясь, лаская, приближаясь к точке, откуда нет возврата.

— Люк, — простонала она, — я…

Он не дал ей закончить. Его губы прильнули к ее рту в поцелуе столь эротичном, что, казалось, она сейчас умрет от желания. Вода струилась по их телам, и Оливия уже не понимала, изнутри или снаружи исходит жар, который она ощущает повсюду. И когда они вместе обрели тот рай, которого искали, из уст Оливии вырвался крик нечеловеческого восторга и удовлетворения.

А потом Люк был необычно молчалив и мрачен, и когда Оливия спросила его, что случилось, он сначала фыркнул было, а потом ответил:

— Ничего. А что такого?

Когда они занимались любовью этой ночью, все происходило как-то по-другому. Страсть присутствовала, но не было ни нежности, ни радости. И хотя, как всегда, он позаботился о том, чтобы она не осталась неудовлетворенной, Оливия чувствовала себя так, словно с ней в постели присутствует лишь тело Люка. А сердце его где-то далеко.

Засыпая, Оливия чувствовала себя опустошенной, измученной и, в конце концов, абсолютно неудовлетворенной.

Наутро, с ясной головой, она вспомнила, что Люк женился на ней только ради ребенка. В последние несколько недель она просто забыла об этом. Но тогда не бросит ли он ее вскоре?

Нет, конечно, нет. Рано или поздно она его бросит. Лучше бы, конечно, подождать, не спешить выяснять отношения по поводу ребенка — чтобы до него успело дойти, как безумно он влюблен. В конце концов он это поймет.

Как понимали все остальные.

В этот вечер Люк вернулся домой после семи. У Оливии, слава Богу, начались занятия в университете, и он надеялся, что она тоже устала за день. Скучающая отдохнувшая жена, требующая к себе внимания, — это то, без чего он предпочел бы обойтись сегодня вечером.

Это вовсе не значило, что он не смог привыкнуть к ней — так люди в конце концов привыкают ладить с милыми капризными детишками. А с точки зрения секса лучшей партнерши было не найти. Но в их жизни присутствовала некая внутренняя пустота; за милым лицом и сексуальными упражнениями в постели не было тепла, доверия и искренности. Ко всему прочему примешивалось подозрение, с каждой неделей становившееся все более отчетливым, что дела обстоят не совсем так, как представлялось в день свадьбы.

— Люк! Ты уже дома. Что случилось на этот раз?

— Просто работа, — ответил он, устало улыбаясь в ответ. — Но скоро будет легче. Нерест почти закончился.

— О, здорово! — Она просияла, и он тут же почувствовал себя гораздо более бодрым. — Я не успела приготовить ужин. Может, сходим куда-нибудь? Мы ведь так и не отметили свой маленький юбилей.

Люк подавил стон. Вот уж чего точно не хотелось, так это выходить из дому. Но Оливия была так заботлива и приветлива всю последнюю неделю. В конце концов, он не умрет, если сводит ее куда-нибудь поужинать.

— Хорошо, — сказал он. — Как насчет «Пьетро»?

— О, я думала…

— Я знаю, что ты думала. Мы не можем себе этого позволить.

— Ну ладно. Тогда «Пьетро», — вздохнула Оливия.

Она была разочарована. Дьявол! Люк пошел в ванную, включил душ и, не сдержавшись, стукнул кулаком в голубой кафель.

Неужели она не может понять, что он никогда не возьмет ни цента из денег ее отца просто потому, что хочет сохранить самоуважение? И что в следующем году, когда истечет срок аренды, они переедут в более скромное жилье, которое он сможет оплачивать?

Наверное, нет. Люк тихо выругался и принялся смывать с себя грязь и усталость рабочего дня.

Они вышли из ресторана, и Оливия взяла Люка под руку. Был теплый тихий вечер начала сентября, в воздухе уже ощущалось дыхание осени.

— Мне понравилось в «Пьетро», — сказала Оливия. — Я и не думала, что там так мило, так уютно.

— Мне тоже, — согласился Люк.

Вечер и в самом деле оказался приятным. Ресторанчик «Пьетро» был скромным и без претензий, но еда превосходная и внимательные официанты. Впервые с тех пор, как они познакомились, Оливия проявила искренний интерес к его работе. И оживленная беседа угасла только после того, когда он слишком настойчиво начал задавать вопросы о ее детстве. Она нехотя, вскользь упомянула о том злополучном дне рождения и вновь вернула разговор к обсуждению проблем Люка.

Бедная малышка, подумал он, с удивлением обнаруживая в себе сочувствие. Даже его тетушка и дядя всегда помнили о его дне рождения. В следующем году он непременно порадует ее праздничной вечеринкой. Это, конечно, не исправит прошлого, но может помочь будущему.

— Я вот все думаю, — говорила между тем Оливия, пытаясь приноровиться к его походке.

Люк слегка замедлил шаг.

— Все хорошо, Оливия. Не думай ни о чем.

Он совсем не хотел серьезных разговоров. Вечер удался, и не стоило его портить.

— Нет, в самом деле. — Она не собиралась уступать. — Я думаю, пора пригласить Розмари на обед.

Люк застыл как вкопанный:

— Я думал, ты не любишь Розмари.

— Не то чтобы очень, но ведь она твоя сестра. И потом, я ошибалась в ней. Она вовсе не такая беспомощная плакса, как я думала. Уверена, что смогла бы подружиться с ней, узнай я ее получше.

Люк изучал ее лицо в неверном свете уличного фонаря. Что она задумала на этот раз, его прелестная стервозная жена? Новый план, чтобы заставить его принять отцовские деньги?

— Розмари вовсе не плакса, — резко сказал Люк. — Оливия, не пора ли… — Он замолчал, поскольку она не слушала.

— Смотри, — проговорила она, показывая на темное пятно, скользившее в тени живой изгороди неподалеку. — Это не енот? — Пятно переместилось, и она воскликнула: — О нет, это всего лишь кот.

— Ага, — не стал спорить Люк, беря ее под руку, — пойдем. Похоже, дождь собирается.

— Да ничего подобного. Погляди, разве он не роскошен? — Оливия подбежала к громадному персу, который спокойно сидел на газоне, пошевеливая хвостом и разглядывая ее своими серебристыми глазищами.

— Это просто кот, — сказал Люк, испытывая непреодолимое желание как можно быстрее утащить ее домой. Он не думал, что ванкуверская полиция одобрит действия, которые квалифицируются как «непристойное и неблаговидное поведение под частным забором».

— Оливия, — повторил он, добавляя нотку строгости в голос, — я сказал, пойдем домой.

Но Оливия, не обращая внимания на то, что может испачкать свое роскошное черно-красное платье, опустилась на колени на пыльную траву и потянулась к коту.

Позже Люк не мог отчетливо припомнить последующие события, но очень хорошо помнил, что он в тот момент почувствовал.

Кот, недовольный тем, что кто-то вторгся в его владения, возмущенно мяукнул и выпустил когти. Оливия вскочила, отпрянула, и в этот миг серебристый фургон на полной скорости вывернул из-за угла.

— Стой! — воскликнула Оливия, когда кот метнулся прямо под колеса приближавшейся машины.

— Оливия! — взревел Люк, бросаясь за ней, но Оливия неслась вдогонку за котом.

Он сумел поймать ее буквально в последний момент, почти вытащив из-под колес. Водитель ударил по тормозам, и шины задымились; резкий скрежет разнесся по улице.

— Ты в порядке? — взволнованно спросил он.

— Я… кажется, да. Чуть задела бедром, и рука немножко болит…

— Ты что, сумасшедшая? — заорал водитель, выскакивая из машины. — Под колеса бросаешься!

Люк обнял дрожащую Оливию.

— Кто здесь сумасшедший, так это вы, — недовольно произнес он. — Вы всегда водите, как наркоман или алкоголик?

Водитель, молодой здоровый парень, готов был полезть в драку. Но должно быть, что-то в выражении лица Люка остановило его, поскольку, пробормотав несколько нецензурных выражений, он развернулся и полез обратно в машину.

— Кот, — пробормотала Оливия, уткнувшись лицом в грудь Люка, — с ним все в порядке?

Люк, который до сих пор сдерживался лишь чудовищным усилием воли, взорвался:

— Да плевать на этого чертова тупого кота! С ним все в порядке. Ты соображаешь вообще, что делаешь? Ты чуть не погибла из-за этого кота!

Оливия возмущенно отодвинулась от него.

— Не ори на меня, — сказала она голосом богатой властной маленькой девочки.

— Тогда не веди себя как идиотка.

— Почему? С чего это ты разволновался?

— Потому что ты моя жена. И ты носишь моего ребенка.

— Ах да, конечно, ребенок. — Голос Оливии стал еще более презрительным.

Люк постепенно успокаивался.

— Хорошо, — сказал он. — Сейчас мы пойдем домой, возьмем машину и съездим в больницу, чтобы убедиться, что все в порядке.

— Мне не нужно в больницу. Я в полном порядке.

— Давай убедимся в этом.

— Люк, — Оливия остановилась и повернулась к нему, — я не собираюсь ни в какую больницу, и точка.

— Нет, собираешься. И если не пойдешь добром, я потащу тебя силой. — Его глаза метали молнии. — Я не шучу, — сказал он.

Оливия продолжала молча смотреть. Люк ждал.

— Хорошо, — быстро проговорила она. — Если хочешь, я съезжу к доктору Крампу.

— Нет. Больница гораздо ближе, а он пожилой человек и, наверное, сейчас спит.

— Но…

— Не спорь со мной, Оливия. Бесполезно. Я не хочу, чтобы с тобой или с малышом случилось что-нибудь только потому, что я не принял разумных необходимых мер.

— Они вовсе не разумные…

Люк, еще не вполне оправившийся от шока, оставил попытки убедить ее с помощью логики и просто сказал:

— Замолчи.

К его удивлению и облегчению, Оливия послушалась.

Когда они двинулись наконец дальше по улице, дверь ближайшего дома отворилась, на пороге появилась женщина в домашнем платье и позвала:

— Кис-кис-кис. Котик, где ты?

Огромный серый перс проскочил мимо них и вбежал в дом.

Оливия ничего не сказала, но Люк почувствовал, как она с облегчением расслабилась.

Люк сидел в приемном покое и ждал Оливию.

— Я осмотрела вашу жену, мистер Харриман. — Голос доктора, стройной рыжеволосой женщины, вывел его из состояния задумчивости. — Она вернется через пару минут. Несколько царапин, порез на руке. Все остальное в полном порядке.

Люк поднялся.

— Благодарю, — сказал он, — а… что с ребенком?

— С ребенком? — Доктор приподняла брови.

— Да, моя жена ждет ребенка. Разве она вам не сказала?

— Нет, мистер Харриман. Наверное, срок очень небольшой. Думаю, вам не о чем беспокоиться.

— Ребенок должен родиться в конце января, доктор. — Люк удивился, почему это его голова внезапно стала горячей, в то время как все тело оставалось абсолютно холодным. Где-то в отдалении в коридоре раздавался детский плач.

— В январе, мистер Харриман? — Доктор покачала головой. — Нет-нет, маловероятно. Могу заверить, я осмотрела вашу жену очень тщательно.

Люк глубоко вздохнул:

— Понятно. Да, конечно. Спасибо, доктор.

Доктор ушла, несколько озадаченная, а Люк вновь опустился в кресло и взял какой-то иллюстрированный журнал, лежавший рядом. Но буквы прыгали перед глазами, не складываясь в слова. Тогда он свернул журнал, несколько раз нервно хлопнул себя по коленям и резко встал.

Женщина за стойкой регистрации подняла голову и хотела ему что-то сказать. Люк не обратил на нее внимания, поскольку в этот момент в дверях показалась Оливия. На лице ее сияла ангельская улыбка.

— Все в порядке, Люк, — сказала она и подставила щеку для поцелуя.