ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Том стоял и ждал ее. Проведя с Томом Каллаханом один изнурительный день, Джулия не видела его потом несколько суток и была готова к тому, что представление об этом человеке, которое она составила для себя в прошлую пятницу, ошибочно. Но сейчас, стоя в дверях терминала аэропорта Олбани, она поняла, что это не так. Небольшая группа людей встречала в аэропорту столь же немногочисленный рейс, и Том выделялся среди них высоким ростом. Он приковал к себе ее взгляд словно магнит. Наконец Том заметил ее и явно узнал, но тут же лицо у него стало каменным. Наверно, и у нее такое же неподвижное и напряженное выражение лица, подумала она. Все, что между ними произошло несколько дней назад, сейчас выглядело чем-то нереальным. Том не шел к ней навстречу, а просто стоял как скала, словно ждал чего-то. Джулия шла к нему, не в силах оторвать взгляд от его лица, и поэтому не заметила цветов, которые он держал в руках. Наконец Том протянул их ей. Розы. Дюжина персиково-розовых, уже распустившихся цветков.

— Я знаю, что, согласно традиции, они должны быть красными, — сказал он, извиняясь, и Джулия поняла, что ему так же нелегко, как и ей. — Этот персиковый оттенок внутри каждого цветка напомнил мне о твоей коже, вот я и…

— Они прекрасны, просто прекрасны, спасибо.

Джулия взяла цветы, наклонилась, чтобы вдохнуть их аромат — легкий, освежающий, а когда она подняла взгляд и посмотрела на Тома, то ей в голову пришла странная мысль: неужели он намеренно подарил ей цветы, создав очень хрупкое, но колючее препятствие между ними, чтобы у них была объективная причина не прикасаться друг к другу? Если это так, то она ему очень благодарна, потому что в памяти до сих пор жили воспоминания об их поцелуе, который они позволили себе поздней ночью в пятницу, и даже мысль о том, чтобы прикоснуться к нему, была небезопасной.

Джулия пробиралась сквозь толпу, баюкая на руках букет роз. Она почти физически ощущала присутствие Тома, чувствовала спортивную легкость его походки, слышала, как шуршит джинсовая ткань при каждом его шаге. И она не могла не думать о том, что это просто какое-то сумасшествие.

— Устала? — спросил он, и это слово, несмотря на краткость, прозвучало очень участливо.

— Нет, — ответила она, — я чувствую себя замечательно. Марси почти ничего не позволяла мне делать.

Три последних дня они с Марси завершали незаконченные, отнюдь не самые приятные дела Лоретты: разбирали ее одежду, просматривали неоплаченные счета и широкий ассортимент купленного на одном дыхании имущества. Весь вчерашний день Джулия провела в квартире, которую арендовала на четыре месяца, приехав в Филадельфию в конце марта. Джулия планировала подыскать себе постоянное жилье, но сейчас это уже не имело значения: она должна жить в доме Тома, делить с ним свободное время где-то между Филадельфией и Нью-Йорком.

— Это хорошо, — протянул он, — значит, она добросовестно выполняла мои указания. Как твоя тошнота? Ты ела регулярно? Принимала витамины?

Неожиданно Джулия почувствовала раздражение: вопросы сыпались один за другим как из рога изобилия! Если бы несколько минут назад при встрече они прикоснулись друг к другу, она бы не злилась, а теперь Джулия чувствовала себя одинокой — ее и ребенка, которого она носит, отделял от Тома этот довольно тяжелый букет.

— Не паникуй, Том, — съязвила она, — я делаю все, что в моих силах, чтобы выносить твоего ребенка наилучшим образом. А что касается цветов…

— Эй! — Том внезапно остановился и заставил остановиться Джулию. Он повернул ее за плечи и заглянул в лицо: его черные глаза полыхали гневом. — Я не имею в виду ничего такого! Я о тебе забочусь! Я не хочу, чтобы в ближайшие месяцы ты испытывала те же негативные ощущения, что и в прошлую пятницу. Я хочу, чтобы ты заботилась о себе так же тщательно, как и о здоровье малыша. Что, черт побери, не так с цветами?

— Ты ведь подарил мне их не только для того, чтобы создать барьер между нами? — спросила Джулия. — Чтобы мы не могли… чтобы нам не пришлось прикасаться друг к другу?

— Это нелепо, Джулия!

— Прости, — сказала она, — но у меня сложилось именно такое впечатление.

— Я покажу тебе, насколько это нелепо!

И прежде чем Джулия успела что-то понять, Том легонько хлопнул по темно-зеленой оберточной бумаге, в которую были завернуты цветы, и букет роз оказался на мраморном полу, отлетев к противоположной стене, где и остался лежать, никем не замеченный. В следующую секунду Том поднял Джулию на руки, и его губы оказались в дюйме от ее губ.

— Ты думала, что мы должны были поцеловаться при встрече, не так ли? — Джулия чувствовала его теплое дыхание на своих губах. — Я должен был отложить цветы в сторону и… что же дальше? Ах да! Поднять тебя на руки и слиться с тобой в страстном поцелуе, не так ли? Ты мечтала о чем-то таком?

— Нет, Том, я…

— Ты права. Ты абсолютно, совершенно права: конечно, мы должны были поцеловаться. — Его губы находились так близко от ее губ, что не было никакой возможности уклониться. — Я немедленно исправлю это непростительное упущение, — пробормотал он хрипло, в его голосе слышалась легкая угроза.

И его губы соединились с ее губами.

Последние дни Джулия все время думала о том, что тот их первый поцелуй настолько живо запечатлелся в ее памяти, что она уже не может отличить его от реальности. Действительно, это воспоминание заставляло ее просыпаться среди ночи, оно подстерегало ее среди бела дня, и каждый раз все внутри у нее сжималось. Переживая сейчас снова этот волнующий момент, она неожиданно поняла, что ошибалась. Воспоминание — ничто в сравнении с реальностью. Этот поцелуй… Неужели это всего лишь умело и обдуманно разыгранный спектакль? Том обнял Джулию, одна рука ласкала ей талию, другая смело гладила ее чувствительные бедра. Его губы уже не пробовали, а просто поглощали ее губы. Он прерывисто дышал, и из груди его вылетали непроизвольные звуки, говорящие о том, что он испытывает неземное блаженство, о котором только и мечтал все эти дни.

— Том, не надо! — пробормотала Джулия, оторвавшись наконец от его губ.

Изогнувшись, она попыталась освободиться, но получилось совсем наоборот: она еще теснее прижалась к нему. Тогда Джулия откинула голову назад и плотно сжала губы, чтобы он не смог ее поцеловать, но Том потянулся за ней своими жаркими губами и запустил дрожащие пальцы ей в волосы, чтобы откинуть назад непослушные пряди. Джулия ощутила трепет во всем теле. Она гневно выдохнула и на какое-то время отдалась чувствам, бушевавшим внутри нее, но она не собиралась сдаваться. Что именно он хочет доказать этим поцелуем? Джулия попыталась еще раз, и ей удалось наконец разомкнуть их уста. Но Том воспринял ее движение как призыв к еще более страстному поцелую. Из последних сил она выдохнула и со стоном произнесла-таки его имя:

— О, Том…

— Думаю, пока этого достаточно, — хрипло, едва слышно произнес он, совершенно забыв, где он и что с ним. Наконец он взял себя в руки. — Я сохраню это в памяти. Но если ты по-прежнему чувствуешь, что цветов недостаточно и мое приветствие не соответствует обстоятельствам… — Его взгляд заставил ее похолодеть: что же будет дальше? — Думаю, сейчас подходящий момент, чтобы вручить тебе это.

Он засунул руку глубоко в карман джинсов, достал маленькую коробочку, обитую черным бархатом, и открыл ее. У Джулии опять перехватило дыхание — на атласной подушечке лежало кольцо. Одинокий бриллиант в середине, казалось, сверкал сам по себе, своим внутренним светом, а основа, сделанная из белого золота, была отполирована до блеска и горела словно пламя.

— Это… Я… я… не могу этого принять, — сказала, а вернее, прошептала она. — Я не могу принять такую красоту.

Но Том проигнорировал ее слова. Он достал кольцо, ласково взял ее за руку и надел его ей на палец. Размер был выбран с такой скрупулезной тщательностью, что кольцо сразу же плотно село на палец и Джулия поняла, что снять его будет не так-то просто. Кольцо словно знало, кому оно должно принадлежать. Нет, все было не так уж и нелепо! Джулия завороженно смотрела на подарок, держа Тома за руку.

— Я не очень оригинален, — проговорил он, явно волнуясь, Джулия была готова поклясться в этом. — Кольцо почти того же цвета, что и розы. Но этот цвет так идет тебе.

Он погладил указательным пальцем ее ладонь так легко и нежно, словно у него в руке была кисть художника с мягким пушистым кончиком.

— Том, я не могу принять…

— Не говори так! Мои родители наверняка захотят увидеть обручальное кольцо у тебя на пальце, понятно? Ведь ты не хочешь, чтобы хоть кто-нибудь усомнился в нашей помолвке?

Значит, он сделал это только для того, чтобы порадовать своих родителей!

Она должна была догадаться. Джулия убрала руку, чувствуя жгучее разочарование. Как она могла не разгадать такую простенькую шараду!..

— Я не могу принять его! — сказала она ледяным тоном.

— Но тебе придется! — сказал он, и глаза у него гневно вспыхнули.

Конечно, Том был прав, и Джулия знала это. Он был прав во всем. Нет никакого смысла начинать эту авантюру, если они не намерены все делать по правилам. Почему же она чувствует себя такой раздавленной и разозленной?

Джулия собиралась с мыслями, чтобы достойно ответить Тому, когда услышала чей-то голос:

— Извини, милая, эти цветы твои, не так ли? Я подняла букет, пока его кто-нибудь не растоптал. — Седая пожилая женщина настойчиво совала цветы ей в руки.

— Я… да, — взволнованная Джулия взяла розы и начала покачивать цветы в правой руке, — большое спасибо.

— Розы просто прекрасны. Очевидно, только обручальное кольцо могло заставить тебя уронить такой букет, — довольно прозрачно намекнула женщина, выказывая тем самым жгучее желание взглянуть на него.

Совершенно растерявшись, Джулия показала ей левую руку и услышала восхищенные вздохи пожилой леди. Том положил руку ей на плечо, совсем как нетерпеливый, гордящийся своими новыми правами жених. Последовала недолгая пауза, и Джулия вдруг поняла, что пожилая женщина была отнюдь не единственным свидетелем недавней сцены: несколько человек старались скрыть улыбку, кто-то тактично опустил глаза и внимательнейшим образом разглядывал собственные руки, другие, напротив, открыто улыбались, некоторые даже позабыли закрыть рот. Том тоже это заметил.

— Прости, но тебе придется с этим смириться, — прошептал он, отведя Джулию в сторону и убрав руку с ее плеча. И тут же добавил: — Давай проверим твой багаж, идет?

Джулия слабо кивнула — у нее не было сил протестовать. Она наконец взяла себя в руки, алые, распухшие от поцелуя губы постепенно остывали.

Том абсолютно прав насчет кольца: люди наверняка захотят посмотреть на него. Он слегка поддерживал ее за спину, пока они шли к камерам хранения, но этот заботливый жест не произвел на Джулию никакого впечатления — она слишком хорошо понимала истинное значение слов, сказанных им после поцелуя. Джулия решила больше, не возражать Тому, чтобы не нарваться на что-нибудь похуже.

Том взял тележку для багажа и поставил на нее чемоданы. Джулия не могла не заметить, как при этом напрягаются у него бицепсы. Кроме того, она обратила внимание, что Том приковывает взгляды незнакомцев — и женщин, и мужчин. Это обстоятельство ее нисколько не удивляло: в нем было что-то необычное, какая-то непринужденность, уверенность в себе. Где бы Том ни находился, он пробуждал в людях любопытство и живейший интерес.

По тому, как умело и уверенно ее вещи были поставлены на тележку, было ясно, что Том проделывал это уже не раз во многих аэропортах мира.

«Полагаю, скоро я привыкну к этому», — подумала Джулия и тут же с удивлением поняла, что всего несколько минут назад Том высказал похожую мысль.

— Что-то не так? — неожиданно спросил он.

Джулия отрицательно покачала головой, а когда они направились к выходу, решилась-таки спросить:

— Что ты имел в виду, сказав, что мне придется смириться с этим?

— Всеобщее внимание, — ответил Том. — Когда люди уверены, что в воздухе витает сказочная романтика, что перед ними разыгрывается импровизированное шоу. Моя мама — замечательный человек, но мои кузины…

— Кузины?

Том виновато пожал плечами:

— Я прекрасно понимаю, что сейчас нам меньше всего нужны шумные празднества, но у матери и отца очень дружные семьи, и я представляю, что произойдет, когда они услышат про свадьбу. Они сразу же ухватятся за такую редкую возможность и примут в этом событии самое активное участие.

— Самое активное участие, — как эхо повторила Джулия.

— Я сделал несколько звонков, — наконец признался Том. — Сейчас самое время для свадеб, Джулия, и поэтому в солидных офисах и фирмах, занимающихся организацией такого рода торжеств, очень плотный график. У нас, насколько я могу судить, есть два варианта: во-первых, мы можем пожениться тайно, но такой поступок очень обидит моих родителей и вызовет множество вопросов с их стороны; во-вторых, мы можем устроить семейное торжество, накрыв шведский стол на заднем дворе дома моих родителей.

— Ты это серьезно? — засмеялась Джулия. — Да ты же… — И она вовремя замолчала, понимая, как неуместно сейчас то слово, что чуть было не сорвалось у нее с языка.

Но Том обратил на это внимание.

— Я… что? — спросил он.

— Богат, — поспешно закончила Джулия. Слово прозвучало действительно очень плохо, даже еще хуже, чем она предполагала.

— И что из этого следует? Ты мечтаешь о стильной жизни? — Том говорил спокойно, но Джулия чувствовала его раздражение и неожиданно возникшее недоверие.

— Нет, конечно, нет, — искренне ответила она. — Я не это имела в виду. Я просто испугалась, что на нашей свадьбе будет много народу. Я думала, твоя семья…

— Мой отец — доктор, частный семейный доктор. Он помогает соседям, которые не могут позволить себе тратить деньги на медицинское страхование. Мать раньше работала медсестрой, но, как только родился мой старший брат, бросила работу. Так дела обстояли тридцать лет назад. Мои родители отнюдь не из богатых семей. Да, сейчас у нас есть деньги, благодаря нашей с Патриком компании по разработке новых программ обеспечения для компьютеров, остальные члены семьи участвуют в делах по мере сил, а мой брат Коннор работает вместе с нами с утра до позднего вечера. И скоро ты поймешь, что я не ношу шнурков для ботинок от Армани и не сморкаюсь в носовой платок с золотой монограммой. Если для тебя это имеет значение…

— Для меня это не имеет значения, — тихо, но твердо сказала Джулия. — Прости, мне не следовало вести себя так самоуверенно и говорить глупости. Я одобряю твою идею насчет шведского стола для нашего свадебного банкета. Если я и напугана (а это действительно так!), так только потому, что знаю: все будут смотреть на нас, улыбаться (так же, как та пожилая леди) и строить разные предположения о нашем будущем, наших чувствах друг к другу, о ребенке… Не повредит ли это нашему союзу? — Она с мольбой в глазах посмотрела на Тома. — Никаких других мыслей мне и в голову не приходило.


Наступил вечер пятницы. Том отдохнул и был счастлив. Они с Джулией замечательно провели эти три дня. Словно сговорившись, они ни разу не упомянули ни о чем, что могло бы потопить «корабль безмятежности» (пожалуй, это самое подходящее определение), на котором они плавали сегодня весь день по озеру: ни о свадьбе, ни о брачном договоре, над которым уже работали нанятые им юристы, и даже о ребенке они говорили мало. Каким-то шестым чувством оба понимали, как важно для них сейчас провести несколько дней вдали от настоящих и будущих проблем.

Такая бездумная жизнь напоминала медовый месяц, своеобразную идиллическую прелюдию будущей семейной жизни, когда не принято говорить о быте.

Но, с другой стороны, их отдых был далек от настоящего медового месяца, хотя Том и Джулия очень старались приблизиться к идеалу. Их «медовый месяц» имел свои особенности, отражающие единственную в своем роде жизненную ситуацию, и порой Том жалел, что это выражение однажды пришло ему в голову, поскольку оно вызывало слишком уж яркие и заманчивые образы. Это была еще одна область, которая не обсуждалась вслух.

С того самого дня в аэропорту они не прикасались друг к другу, а что уж говорить о поцелуях! И Том задавал себе вопрос: зачем же он ее поцеловал тогда? Воспоминание действовало ему на нервы, он постоянно мысленно возвращался в тот день, когда ждал ее прилета в аэропорту, вспоминал, о чем он тогда думал.

Та знаменательная пятница — день откровений, всплеска эмоций, принятия решений — была такой шокирующей, такой нереальной… Суббота была потрачена на поиски адвоката, заключение различных договоров…

Когда наконец показались первые пассажиры, прилетевшие тем же рейсом, что и Джулия, он жадно искал ее глазами, опасаясь, что не узнает, потому что она вряд ли осталась такой, какой он ее запомнил. И вдруг она появилась, такая же элегантная, длинноногая, и он протянул ей цветы.

Джулия была права, полагая, что он специально подарил ей цветы, чтобы избежать ее прикосновения. Хотя тогда Том не отдавал себе в этом отчета. Да и покупал он эти цветы, руководствуясь совсем другими соображениями.

А когда Джулия разозлилась на него, он вдруг понял, что она высказывает его собственные мысли.

Том действительно ощущал, как в нем вновь просыпается недоверие к ней, и это было неприятно. Очень неприятно! Поэтому он и разыграл тот шумный спектакль, отбросив розы в сторону, подняв ее на руки и поцеловав, а потом вручив ей обручальное кольцо. Он все верно рассчитал: тот поцелуй заставил его потерять контроль над собой, а значит, забыть свою неприязнь и почувствовать внезапный жар, в очередной раз вспомнив, как страстно она прижималась к нему еще совсем недавно. А так как сейчас Том не имел ни малейшей возможности прикоснуться к ней, то всеми силами старался отвлечь ее и себя самого от воспоминаний о той встрече в аэропорту.

Они решили рассказать обо всем сначала его родителям, а потом ее матери. И этот момент неумолимо приближался.

Джулия очень устала, катаясь на лодке, и поэтому, как только они вернулись с прогулки домой, сразу же поднялась наверх, чтобы немного поспать.

Услышав, что Джулия проснулась и собирается спуститься вниз, Том вдруг вспомнил, что мама обещала приехать к семи часам, а было уже почти семь. Видимо, Дон уехал на старом катере встречать гостей.

Но что это: неужели он уже возвращается?

Том забегал по комнате, прислушиваясь к шуму воды наверху, а снаружи… Чьи это голоса? Тома беспокоило одно: удастся ли им с Джулией убедительно сыграть свои роли? Только бы обойтись без вопросов и советов родных, хотя и любимых, но все же…

Том сообщил родителям о смерти Лоретты по телефону сразу, как только узнал об этом от Джулии. Родители не доверяли Лоретте и не любили ее, поэтому ему очень не хотелось посвящать их во все подробности. Эту тайну нужно пока хранить.

Звуки становились все отчетливее. Том слышал, как Джулия вышла из ванной, прошла в комнату, а снаружи уже гудел мотор и даже можно было различить голос отца, который пенял младшему сыну: «Лайам, ты не забыл захватить сумку?»

«Поторопись, Джулия», — пробормотал Том.

Он не мог объяснить, почему ему так хотелось хоть немного побыть с ней наедине, прежде чем они предстанут перед глазами родни. Он хотел этого так сильно, что даже начал подниматься по лестнице, чтобы найти Джулию, взять за руки, заглянуть ей в глаза и спросить в последний раз: «Ты действительно этого хочешь?»

Но Том опоздал: входная дверь распахнулась и он услышал голос матери:

— Том, мы приехали!

Он нехотя обернулся и пошел встречать прибывших.

Когда Джулия спустилась вниз, все весело смеялись и болтали, окружив Тома. Он возвышался над отцом и младшим братом, подростком Лайамом.

— А вот и Джулия, — сказал он, и голос у него прозвучал немного хрипло от волнения. Черноволосая женщина, мать Тома, обернулась.

— Джулия? — удивленно спросила она.

— Здравствуйте, миссис Каллахан, доктор Каллахан, — произнесла Джулия, подходя к ним. — Привет, Лайам.

Джулия и Том интуитивно встали рядом, и получилось это у них так, как надо: его рука легла ей на талию, а она положила руку ему на плечо. Они стояли очень близко друг к другу, и выглядело это так естественно, что Том почувствовал острую потребность сказать что-то простое и такое же естественное.

— Мама, папа, Лайам, это Джулия — женщина, на которой я хочу жениться.

— Жениться? — растерянно переспросила Бет Каллахан. — Томас Эдвард Каллахан, не мог бы ты предложить мне стул и стакан воды, прежде чем сообщать подобные новости?

— Ты права, мама, — усмехнулся Том, — мне надо было вас подготовить. Однако по твоему лицу я понял, что ты для себя уже сделала определенные выводы.

— Джулия, — растерянно обратилась к ней миссис Каллахан, — вы поставили меня в ужасно неловкое положение, но позвольте я вас поцелую. — И она быстро коснулась теплыми губами ее щеки, а потом повернулась к Тому. — Сынок, даже не знаю, что и сказать.

— Ничего не говори, дорогая, — вмешался доктор Каллахан, — просто молчи, вот как я, — добавил он сухо.

Родители Тома оказались точно такими, как на семейном фото: Бет Каллахан — пожилая, очень сердечная женщина, а ее муж Джим смотрит несколько рассеянно и удивленно: неужели это он умудрился стать отцом восьмерых взрослых сыновей?

— Не понимаю, к чему вся эта суматоха? — заметил Лайам. — Они хотят пожениться, ну и что? Обычно такое сообщение считается хорошей новостью. Рад познакомиться с тобой, Джулия. Поздравляю вас обоих.

— Лайам, — одернула его миссис Каллахан. Но он не собирался останавливаться.

— Я заметил, что обычно размер бриллианта в обручальном кольце прямо пропорционален размаху свадебного банкета. Покажи-ка нам свою левую руку, Джулия.

Джулия, улыбаясь, протянула руку. Том пристально наблюдал за ней, ему было интересно, найдет ли она общий язык с Лайамом. И они здорово поладили! Его бойкие замечания разрядили обстановку, и все стало просто и легко. Лайам еще не оформился, и его смешливое лицо было пока невыразительным, но Джулия справедливо полагала, что, созрев, он займет достойное место среди своих красавцев братьев — гордости семейства Каллахан.

Лайам невольно присвистнул, увидев довольно внушительный бриллиант в оправе из белого золота, и объявил:

— Внимание! Это кольцо говорит, что на свадьбе будет не менее двухсот человек гостей, свадебный стол украсят гравированные соломинки для коктейлей, а главным блюдом будут омары.

— Ошибаешься, — заметил Том, — все будет по-другому. Об этом мы и хотели с вами поговорить. Мы с Джулией не хотим больше ждать, и нам не нужна шикарная свадьба. Она состоится через неделю.

— А мне нельзя было сообщить? — простонала Бет Каллахан.

— Мамочка, дорогая, я уже большой мальчик, мне скоро тридцать четыре года.

— Я знаю…

— Кроме того, я узнал у секретаря насчет папиных консультаций, которые он запланировал на несколько недель вперед.

Джим Каллахан, не торопясь, достал свой ежедневник и заглянул в него.

— Утро или полдень? — спросил он, бросая на сына чуть рассеянный взгляд из-под очков.

— Полагаю, лучше устроить церемонию в полдень, — ответил Том. — Этого мы с Джулией еще не обсуждали, ждали вас, чтобы окончательно утрясти все детали.

Мать Тома подняла глаза к небу.

— Спасибо за такую милость!

— Полдень? — задумчиво протянул доктор Каллахан, сверяясь со своим ежедневником. — Мой секретарь был прав: я свободен после одиннадцати. Так, значит, я отмечаю его как выходной?

— Мудрое решение, — согласился Том.

— А теперь, Бет, — спокойно добавил его отец, — нам всем не мешало бы чего-нибудь съесть, иначе мы будем не в состоянии обсуждать дальнейшие приготовления к свадьбе. Надеюсь, Том, твоя экономка приготовила что-нибудь вкусное?

— Нет, я дал ей несколько выходных дней.

Том ничего не говорил ей, но Джулия знала, что он сделал это, чтобы подольше побыть с ней наедине. И она незаметно для себя начала ценить его чуткость и считаться с его решениями.

— Поставим замороженную пиццу в духовку? — спросил Том. — Этого достаточно?

— Что я слышу! — воскликнула Бет Каллахан. — Том, ты видишь эти седые волосы? — Она провела рукой по волосам. — Могу поклясться, что еще пять минут назад их не было. Джулия, вам не мешает узнать, что Том имеет ужасную привычку сообщать важные новости в самый неподходящий момент. Например, они с Патриком сообщили нам, что их компания после девяти лет неудач начала наконец приносить доход, вручив чек об оплате нашей закладной стоимостью в шестьдесят тысяч долларов, в то время как я ночей не спала, думая, сумеет ли их компания оплатить счет за электричество.

— И у тебя были все основания для беспокойства, — бодро вмешался Том. — Хватит о делах, давайте поедим. Мама, возьми еду на себя, а? — И Том жестом пригласил присутствующих пройти на кухню и оставить их с Джулией вдвоем.

— Ведите себя тихо, — предостерег их Лайам.

— В случае чего можешь воспользоваться огнетушителем, он висит на стене там, на кухне, — быстро нашлась Джулия и ощутила блаженство, услышав за спиной одобрительный смех Тома.

Лайам расхохотался и скрылся в дверях кухни.

Том немного подождал, потом подошел к ней и обнял. Он ждал от нее чего-то, но чего? Ясно, что спектакль, который они с Томом разыграли, удался. Игра есть игра.

— Полагаю, все прошло хорошо? — спросил он, когда все вышли.

— Все было просто замечательно, — ответила Джулия и почувствовала, как к горлу подкатывает комок.

— Последнее время Лайам много болтает, ему нравится быть в центре внимания. Прости ему его дерзость.

— Лайам был искренним. Мне он и твои родители очень понравились.

Она улыбнулась. Том наклонился поцеловать ее, как бы благодаря за хорошие слова о его семье, и Джулия инстинктивно ответила. Однако, вместо того чтобы оторваться от ее губ, он начал целовать ее еще более жадно.

Наконец они разжали объятья. У Джулии бешено колотилось сердце. Ему ничего не стоит повергнуть ее в трепет каким-то мимолетным поцелуем! Избегая смотреть на Тома, Джулия подняла глаза и заметила, что его мать стоит в дверном проеме.

— Я только хотела спросить насчет салата, Том, — виновато проговорила Бет, еле сдерживая улыбку.

Джулия покраснела от стыда и смущения: мать Тома могла подумать, что они специально разыграли этот спектакль, чтобы показать, как страстно любят друг друга.

— Конечно, я помогу, — ответил Том, направляясь на кухню.

Десять минут спустя все уже ужинали за большим столом, обсуждая семейные новости, и в частности идею Тома насчет устройства неформального банкета по поводу их с Джулией свадьбы. Новость о ребенке Том приберегал на конец, когда они с родителями останутся одни, без Лайама, — тот мог прокомментировать ситуацию весьма своеобразно.

Сразу после ужина Джулия захотела позвонить матери.

— Позвони из моего кабинета, — предложил Том, поднимаясь из-за стола.

Тем временем Бет Каллахан убирала со стола, а ее муж делал кофе.

— Спасибо.

Предложение Тома было очень кстати — Джулии предстоял трудный разговор с матерью.

Полтора года назад мать вышла замуж за Мэтта Кэйди. Несмотря на их, казалось бы, безумную любовь, Джулия не верила в этот брак, считая его узаконенным сожительством любовников. Джулия вспоминала, как мать обожала фантазировать о дне ее свадьбы, готовя дочь к этому событию чуть ли не с подросткового возраста: «В церкви будет много цветов, и ты, наряженная в шикарное пышное белое платье, с роскошным букетом из белоснежных лилий и роз, пойдешь к аналою, где тебя будет ждать сказочный принц. Я буду в сиреневом платье с корсетом, и если вдруг заплачу, это будут слезы счастья. Моя доченька, моя единственная доченька, выходит замуж…»

Реальность оказалась иной. Хотя сейчас это было уже неважно. Джулия хотела воспользоваться свадьбой, чтобы вновь сблизиться с матерью. Она мечтала рассказать ей о ребенке именно в тот момент, когда та будет помогать ей одеваться для церемонии.

Джулия чуть не расплакалась, услышав родной голос. Запинаясь, она сообщила ей о свадьбе.

— В следующую субботу? Милая, я…

— Не сможешь приехать? — догадалась Джулия, чувствуя горькое разочарование. Неожиданно у нее заболел живот, но она не обратила на это внимания: как можно думать об этом сейчас, когда тебе сообщают такое!

— Дорогая, ты должна меня понять. Мэтту просто необходима моя помощь, его пригласили на прослушивание. — Она взволнованно начала рассказывать об этом, но потом все-таки вернулась к главному: — У меня никак не получится приехать на твою свадьбу. Мне очень жаль, — слащаво проворковала она. — Мне правда жаль!

«Почему именно я? — снова и снова спрашивала себя Джулия, положив трубку. — Как я могла подумать, что моя свадьба для нее важнее прослушивания Мэтта? Неужели он имеет над ней такую власть?» Ей стоило огромного труда взять себя в руки. Если только Том узнает, как ей больно, если только миссис Каллахан начнет ее утешать… Подсознательно Джулии очень хотелось оправдать мать в их глазах. И в своих тоже. Может, она действительно судит о повторном браке матери слишком предвзято?

— Они не смогут приехать, — спокойно проговорила она, появившись в дверях кухни, — сейчас они работают над новым фильмом.

— Над новым фильмом? Ух ты! — воскликнул Лайам с юношеской бесцеремонностью.

— Полагаю, у них просто нет ни малейшей возможности изменить график работы, — мягко заметила миссис Каллахан.

— Боюсь, так оно и есть, — согласилась Джулия.

Том беспокойно дернулся, и Джулия внимательно посмотрела на него. За последние дни она научилась хорошо понимать язык его движений и знала, почему он чувствует себя неуютно. Том боялся, что его мать предложит Джулии отложить свадьбу до тех пор, пока ее родители не смогут приехать, и тогда подходящий момент, чтобы сообщить о беременности Джулии, будет упущен. Поэтому он торопливо сказал Лайаму:

— Лайам, иди в мой кабинет и попробуй новую игру, только не забудь написать свои комментарии и пожелания. Я сказал Патрику, что базовая графика проработана недостаточно, но он не согласен… Надеюсь, это займет его на какое-то время, — добавил он, закрывая дверь и обращаясь к тем, кто остался на кухне.

Компания «Каллахан систем», помимо всего прочего, выпускала компьютерные игры, и последняя выпущенная игра вызвала множество споров.

Налив кофе, Бет выжидающе посмотрела на Джима: они договорились, что он будет говорить, а она — молчать. И тот начал тихо:

— И что же вы хотите нам сообщить?

Том не стал придумывать цветистые предисловия, а просто сел рядом с Джулией, нежно взял ее руку, положил себе на колено и осторожно накрыл своей ладонью.

— Мы ждем ребенка, — сказал он наконец, — и мы очень взволнованы по этому поводу.

— Но если бы не было этого ребенка… — снова спросил Джим, — вы бы не решили жениться так скоро?

— Нет, конечно.

— Или вы не собирались официально регистрировать свои отношения?

Джулия заметила, как Том вздрогнул и его взгляд ожёг ее словно молния. Том растерянно поднялся, подошел к камину и прислонился к нему спиной. Выражение лица у него было серьезным и напряженным.

— Я не могу ответить на этот вопрос, отец, — честно ответил он. — Могу сказать только, что мы оказались в данной ситуации совершенно неожиданно и поступили так, как должны были поступить, так, как нам подсказывало сердце. Мы очень счастливы и очень взволнованы, ожидая ребенка, не правда ли, Джулия?

— Да, — ответила Джулия, — раньше я и представить себе не могла, что такое возможно.

Бет Каллахан засыпала Джулию вопросами о ней и ее семье. Вопросы были порой бестактны, но Джулия не обижалась. Джим Каллахан начал делать жене знаки, чтобы та прекратила свое дознание, достойное детектива. Заметив это, она рассмеялась и попросила прощения.

— Джулия, — сказала миссис Каллахан, — вы можете, не стесняясь, сказать, что это не мое дело. Я не настаиваю на ответе.

— Но это ваше право, — серьезно ответила та. — Я с удовольствием отвечу на все вопросы.

Джулия вспомнила недавний разговор с матерью и только сейчас сообразила, что та даже не поинтересовалась, кто такой Том, что он за человек и почему она, ее дочь, собралась замуж.

— Я рада, — сказала Бет, — что вы так думаете. Ваш ребенок заслуживает того, чтобы появиться на свет будучи членом семьи, чтобы чувствовать себя в безопасности. О… дорогая… я не хотела вас расстроить.

— Вы меня совсем не расстроили, — сказала Джулия, доставая носовой платок и торопливо вытирая глаза. — Простите, это глупо. Я абсолютно с вами согласна. Очень приятно знать, что кто-то разделяет твою точку зрения.

— А Том разве не…

— Ну что вы… Том тоже трепетно относится к семейным узам. Поэтому я и… — сказала Джулия и сама испугалась собственных слов. Она чуть было не произнесла: «Поэтому я и полюбила его». Но такого не может быть, это невозможно.

Но Бет, кажется, ничего не заметила.

— Семья — это очень важно, — сказала она, сжимая руку Джулии. — Том не рассказывал о том, что произошло с его братом Адамом?

— Совсем немного.

— Дело в том, что Адам — идеалист. Он связался с Чэри, думая, что сможет ей чем-то помочь, но слишком поздно понял, что не в состоянии ее изменить; хотел жениться на ней, но эта особа ему отказала. Она дважды пыталась покинуть город, уже будучи беременной, но каждый раз возвращалась. Адам присутствовал при рождении Эмми; малышка была слабенькой и хрупкой, потому что родилась на три месяца раньше срока. Чэри отказалась от малышки и бросила ее в больнице, а когда Адам решил воспитывать ее самостоятельно, эта особа неожиданно вернулась, забрала девочку и исчезла в неизвестном направлении. Можете себе представить, какой это был удар для Адама и для всех нас! Причем Чэри такой человек, что мы даже не можем быть уверены, что малышка в безопасности. Могу вполне допустить, что ее одну запирают в машине… плохо кормят или забыли где-нибудь и не ищут… — Миссис Каллахан замолчала, не в силах продолжать, потом все-таки собралась с мыслями. — Спасибо вам обоим за то, что сообщили нам хорошие новости! И берегите то, что сейчас имеете…

— Обещаю вам, что мы… — Джулия посмотрела на Тома: он беседовал с отцом у камина и, конечно, не мог слышать их разговора, — мы будем беречь, — уверенно закончила она. Но имеет ли она право давать такое серьезное обещание за него?

Загрузка...