Двойной сюрприз от Джулии

ГЛАВА ШЕСТАЯ

После освежающего сна вчерашний разговор не имел для Джулии никакого значения. Она поняла, что он был лишь следствием напряжения, усталости и стресса, и поэтому решила за завтраком попросить у Тома прощения и обязательно прикоснуться к нему. Отдергивая шторы, Джулия невольно подумала, что, если погода хорошая, они могли бы позавтракать на свежем воздухе под большим зонтом от солнца, а потом…

А что было бы потом, она не успела додумать, потому что почувствовала себя очень странно: как будто на нее вылили ведро ледяной воды, а потом ведро кипятка. Все произошло так быстро и безболезненно, что Джулия сначала засомневалась, действительно ли это было. Вдруг, совершенно неожиданно, она почувствовала, что истекает кровью. Единственное, что она могла предпринять в этот момент, — замереть на месте. А когда Том постучал в дверь, Джулия ответила ему так тихо, что он вряд ли ее услышал. Борясь с головокружением, она увидела, как открылась дверь, и Том спросил ее:

— Джулия, с тобой все… — и вдруг замолчал. Джулия смотрела на него и безошибочно прочла в его глазах ужас и недоверие.

— Ты не беременна. Все это время ты лгала мне! Ты никогда не была беремен… — Том снова замолчал: страшная догадка, словно ножом, обрубила конец фразы.

Ее испуганное лицо показало ему, что он ошибся. Брак с Лореттой научил его отличать правду от лжи, и сейчас он был уверен, что Джулия не лжет, что она действительно беременна. Или была до этого момента. Может, она потеряла ребенка? От одной мысли об этом у него вдруг мучительно сжалось сердце, и он понял, что она сейчас чувствует.

— Джулия, прости меня, — прошептал Том, подойдя к ней. — Прости, что я сомневался в тебе.

— Ничего, — ответила она, склоняя голову ему на грудь и закрывая глаза.

Джулия выглядела такой одинокой, что сердце у него сжалось от сострадания.

— Отвези меня к доктору, пожалуйста, — тихо попросила она.

Позвонив знакомому акушеру, Том помог Джулии добраться до лифта, а потом бережно посадил ее в свой «БМВ». В это воскресное утро было мало прохожих. Как будто это могло чем-то помочь! Они оба молчали, говорить не хотелось — хотелось лишь, чтобы все поскорее закончилось. Они хотели выяснить, был ли это выкидыш или что-то другое. Том вырос в семье докторов и поэтому знал, что такое случается в двадцати случаях из ста, особенно если это первая беременность.

Его мать испытала это на себе еще до рождения Коннора. Тому было шесть, когда произошла эта трагедия, но он до сих пор помнил, сколько было пролито крови и слез, помнил, как мать отвозили в госпиталь. Через много лет мать призналась ему, что в той сложной ситуации их утешало одно: у них уже были дети. Но Том не поверил ей тогда, потому что помнил, как безутешна она была, потеряв этого ребенка, далеко не первого в их семье, но такого же желанного, как и остальные.

Зачать ребенка таким необычным способом, пожениться только ради малыша, чтобы через день после свадьбы потерять его? Нет, так не должно было случиться, это слишком ужасно!

Том вел машину очень неуверенно, и ему сказочно повезло, что движение было не таким интенсивным, как в будние дни. Кроме того, прожив в этом городе всю жизнь, Том почему-то путал названия улиц и мог легко заблудиться.

Акушер доктор Стерн приехал на работу незадолго до того, как автомобиль Тома и Джулии остановился у ворот больницы, поэтому как раз открывал кабинет, когда они подошли к нему.

— Вы достаточно быстро приехали, — сказал он. — Пройдите в соседний кабинет и разденьтесь, миссис Каллахан. Там вы найдете одноразовые простыни и хороший кондиционер — ведь с ним намного комфортнее, не правда ли?

Доктор Стерн оказался заботливым и добрым седовласым старичком с огромным жизненным и профессиональным опытом.

Подождав, пока Джулия разденется, Том прошел вслед за ней в комнату для осмотра. Джулия легла на стол, завернувшись в шуршащие простыни по пояс. В кабинете стоял какой-то тихо жужжащий прибор и ультразвуковой сканер. Джулия чувствовала себя в безопасности и поэтому была гораздо спокойнее. Деловая атмосфера медицинского учреждения с многочисленной техникой сменила утренний кошмар, успокаивая растревоженные нервы. Наконец-то они узнают правду, ведь доктор Стерн сталкивался с подобными случаями не раз, а значит, помогал многим парам преодолеть это трудное время, объяснял им, что нужно делать, как жить дальше… Том взял ее за руку, и они в один голос сказали:

— У тебя такие холодные руки!

Потом он не удержался и воскликнул:

— Черт побери, Джулия, это настоящий ад.

Вот то единственное, что он произнес за последний час. Джулия понимала, что Том ругается, потому что его мучают сомнения, потому что он втайне не доверяет ей.

Да, он не доверял ей, и у него были на то причины. Она погрузилась в свои собственные размышления и никак не отвечала на его старания сблизиться с ней, хотя он сидел так близко и так нежно сжимал и поглаживал ей ладони!

Неожиданно Джулия поняла: угроза потерять ребенка расставила все четко по своим местам. Она стояла перед выбором: либо позволить его недоверию перерасти в обиду и негодование, которые будут медленно разрушать все хорошее, что они успели создать, до тех пор, пока «основы» их взаимоотношений не рухнут, превратившись в пыль; либо предотвратить эту катастрофу заранее. И Джулия выбрала второй путь.

— Том, — медленно произнесла она, заглядывая ему в глаза.

— Да? Что такое?

Он наклонился к ней так близко, так сильно сжал ей руку, что Джулия видела и чувствовала тревогу в черных внимательных глазах и какую-то неуловимую нежность.

— Сегодня утром, когда ты вошел в комнату и увидел…

— О Джулия, — простонал Том, — я готов сделать что угодно, лишь бы вернуть назад эти ужасные слова. Все что угодно! Это было… я был…

— Я знаю, знаю, Том, — сказала она, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. — Давай забудем о них, хорошо? Их нет. Я понимаю, ты был… все в подобной ситуации отреагировали бы точно так же… Просто побудь со мной, пожалуйста! — И Джулия разрыдалась, не в силах больше сдерживать слезы.

В порыве сострадания Том поцеловал ей руку, которую по-прежнему сжимал в ладони, потом наклонился, чтобы ее поцеловать, и они замерли, наслаждаясь таким долгожданным, таким нужным им сейчас поцелуем. Тут открылась дверь, и вошел доктор Стерн.

— Давайте посмотрим, что тут у нас случилось, — мягко сказал он. — Сейчас я намажу ваш живот специальным гелем, проведу по нему специальным прибором, и мы увидим все, что должны увидеть.

— Вы полагаете, что ребенок выжил? — довольно бестактно вмешался Том, боясь поверить собственным словам.

— Давайте посмотрим. Есть очень хорошие признаки, но я ничего не обещаю.

На сканере появились какие-то искаженные, расплывчатые очертания, потом доктор настроил монитор, и среди общей серости и однообразности возникло нечто серповидное.

— Вот, мистер и миссис Каллахан, — сказал он тихо, — видите внутри серповидного тела смутные очертания? Это и есть ваш ребенок. А вот его сердцебиение: видите пульсирующее пятно в центре?

— Да, да! Я его вижу! — воскликнула Джулия. — Это… это так…

— Это самое потрясающее кино, какое я когда-либо видел в своей жизни, — выдохнул Том.

— Здесь есть еще один сюрприз для вас, будущий папаша… — пробормотал доктор Стерн. — Вот это да!

Джулия была так счастлива, что не слушала доктора, а потому сильно смутилась, услышав его последние слова. На мониторе снова проступило серповидное тело. Оно изменилось: стало толще на конце. Нет, погодите, это еще одно серповидное тело! Доктор Стерн возликовал, заметив, что в центре второго тела тоже пульсирует светлое пятнышко. Том догадался первым.

— Это… Боже, вы хотите сказать, что у нас близнецы?!

— Да, близнецы, — улыбаясь, подтвердил доктор Стерн. — Мои поздравления!

— Близнецы, — как эхо повторила Джулия. — А было столько крови.

— Кровотечения при беременности действительно очень пугают, — согласился акушер. — Но они не обязательно имеют столь печальный смысл. В вашем случае, скорее всего, произошел разрыв артерий матки, но ваш организм был к этому готов, потому что наступило время создавать новую, более крепкую плаценту.

— А когда кровотечение прекратится, все снова будет нормально? — спросил Том.

— Нормально для близнецов, — ответил доктор Стерн, — но не для матери. Это две разные вещи! Постарайтесь не перенапрягаться, миссис Каллахан. Вам придется навестить меня еще несколько раз, чтобы я мог осмотреть вас более тщательно. Я настоятельно рекомендую вам с мужем в течение следующей недели воздержаться от супружеских отношений.

И доктор Стерн строго посмотрел на них из-под очков. Том и Джулия молча кивнули.

— А теперь вынужден покинуть вас, скоро мне принимать роды.

— Никаких супружеских отношений целую неделю, — тихо повторил Том.

— Здесь поможет жесткий самоконтроль, — добродушно заметил доктор Стерн. — Уверен, вы справитесь.

— Да, конечно, — согласился Том. — Конечно, справимся. Я имею в виду, что…

Джулия посмотрела на него и увидела в его глазах тоску и страдание: обширнейшие возможности трактовки термина «супружеские отношения» накладывали вето на многое.

— Я подожду тебя в коридоре, Джулия, — пробормотал Том, а в голове вертелось одно: «Никаких супружеских отношений в течение недели».

Чтобы скрыть волнение, он даже сделал вид, что прочищает горло. Ну уж нет! — решил он. Том по характеру был упрямым бунтарем, непослушным ребенком: если ему запрещают делать что-либо, он немедленно поступает наоборот. Позже, когда родители говорили ему, что нужно каждый день ходить в колледж и изучать там делопроизводство и компьютер, прежде чем открывать с Патриком собственное дело, он чувствовал жгучую досаду, такую же, как сейчас. Том до сих пор не имеет диплома об окончании колледжа, хоть и умудрился закончить институт, и очень жалеет об этом. А тогда он сказал родителям и в шутку и всерьез, что это их вина: если бы они не давили на него и не говорили, что ходить в колледж необходимо…

Том считал, что испытывает сильнейшее давление на собственные чувства с тех пор, как Дон Жуан и… а может, Самсон и… Нет, он не вспомнил никого, кто, будучи в браке, позволил бы себе подобное сексуальное сумасбродство, причем навязанное извне. Том действительно хотел Джулию, хотел, чтобы его жена лежала рядом с ним, учащенно дыша от его прикосновений, хотел ощутить жар ее кожи, хотел, чтобы их тела сплелись в едином порыве, чтобы они испытали блаженство от нежности и страсти.

Неожиданная мысль вернула его к реальности: эта мука будет длиться не одну неделю, потому что они заключили брачный контракт, который не предполагает близких отношений между ними. Вообще никаких близких отношений. Том испытывал сильное искушение обвинить юристов в том, что они узаконили такую вопиющую глупость, но потом вспомнил, что это была его идея.

— Джулия, что случилось? — выдохнул Том, чувствуя, как внутри него все сжалось от страха, и бросился к ней, ругая себя за то, что оставил ее одну.

Днем он по срочным делам заехал в офис, а вернувшись, увидел, что Джулия, попивая сок, смотрит телевизор, подложив под себя диванные подушки и приподняв ноги вверх — очевидно, чтобы снять напряжение и усталость. Когда же Том подошел к ней, она неожиданно разразилась бурными рыданиями. «Если случилось что-то плохое, почему она не позвонила мне в офис? — сразу подумал он. — Она же знала, что я весь день буду там!»

— Ничего страшного. Это пустяки.

— Пустяки?! Ты же плачешь.

— Просто я беременна.

У Тома отлегло от сердца.

— Думаю, тебе и мне это давно известно.

Он сел на диван рядом с Джулией, чувствуя ее тепло.

— Нет, я имею в виду другое: беременность заставляет меня плакать без видимых причин. Гормоны. Сначала я чувствую себя такой счастливой, что готова воспарить к небесам (младенцы все такие милые!), а потом вдруг…

— И все-таки есть же какая-то причина…

— Я очень рада тебя видеть, — призналась Джулия. — Я очень… скучала по тебе, Том.

— О, дорогая!..

Он поцеловал ее, не смог удержаться. Сначала он ощутил мягкую солоноватость ее губ от недавних рыданий, а потом почувствовал сладость апельсинового сока, который она пила. Их поцелуй был долгим и нежным.

«Если она опять расплачется…» Сначала, услышав жалобные посапывания, Том решил, что так оно и случилось, но потом догадался, что она просто наслаждается поцелуем и не собирается ни плакать, ни протестовать. Том подумал, что Джулия, так же как и он, нуждается в подобной эмоциональной встряске, чтобы кровь быстрее побежала по жилам.

Ее тело чутко отвечало на его прикосновения. Джулия сцепила руки у него за головой, щекоча его шею дыханием, потом Том почувствовал, как ее руки нежно взлохматили ему волосы. Он сильнее прижал ее к себе, и Джулия блаженно откинулась назад так, что, целуя ее, он мог чувствовать восхитительную упругость ее груди. Том ощутил, как напряглись и набухли ее соски, и ему захотелось ласкать и гладить их без конца. Он плавно провел рукой вдоль изгибов ее тела и стал торопливо расстегивать маленькие пуговки на ее блузке, одну за другой, до тех пор, пока шелковая ткань сама не соскользнула с плеч.

Насладившись ее жаркими губами, Том немного отстранился, чтобы рассмотреть ее восхитительную, высокую, молочного цвета грудь, и понял, что после целого дня, проведенного в мучительных попытках не думать об ее сексуальности, не может противиться охватившей его страсти. Том неторопливо расстегнул бюстгальтер и начал ласкать ее потрясающую грудь.

Джулия смотрела на Тома как завороженная, не в силах перевести дыхание. Ей не следовало допускать такое развитие событий, но теперь уже нельзя было остановить этот вихрь страсти. Существовала дюжина весомых причин, объясняющих, почему ему нельзя ее целовать, так дразняще расстегивать пуговицы на блузке, прикасаться к груди, делая ее соски удивительно упругими. Он не должен, но делает это. И Джулия ничего не могла изменить, чувствуя, как напрягается каждый мускул тела, требуя ласки, требуя прикосновений его рук и губ.

Он снова наклонился к ее губам, и Джулия почувствовала, как его язык, лаская, дразнит ее нёбо. Оторвавшись от ее губ, Том начал целовать ей шею, потом снова нежно коснулся ее наполнившихся странной истомой сосков.

— Они восхитительны, — прошептал Том, ласково проводя пальцем по окружности сосков, — но почему-то смуглого цвета, я и не знал, что такое возможно.

— Раньше они не были такими, а сейчас темнеют с каждым днем, — ответила Джулия, чувствуя неземное блаженство от его прикосновений: никогда ни один мужчина не ласкал ей грудь так нежно и благоговейно.

Том вздрогнул, не в силах больше ждать. Он хотел немедленно подняться с ней наверх, снять наконец с нее всю одежду и заниматься любовью снова и снова. Эти смуглые соски, жаждущие ласки, ясно говорили, что он, Джулия и их ребенок сплелись сейчас в единое целое. Том знал, что Джулия хочет этого так же сильно, как и он. Все ее тело «кричало» об этом, и не нужно было никаких других слов: и жаркие губы с капельками влаги, и румянец на щеках, и чувствительная к его прикосновениям грудь. «А вдруг, отдавшись друг другу, мы спровоцируем еще большее кровотечение? — На Тома словно вылили ведро ледяной воды. — А если мы потеряем нашего ребенка, наших детей, то начнем ненавидеть и обвинять в этом друг друга. Нет, я не могу пойти на такой риск!»

— Джулия… — Том повернулся к ней спиной, не в силах заглянуть ей в глаза.

— Ничего не нужно объяснять, — сказала она хрипло, — я все понимаю.

Том словно блуждал во тьме в поисках выхода и наконец увидел тот единственный луч света, который мог ему сейчас помочь, — юмор.

— Говорю тебе, Джулия, это вредный доктор во всем виноват. И мы его накажем, правда?

— Конечно, — улыбнувшись, согласилась она. — Что он вообще за человек? У него в голове такие странные идеи?!

— Давай не будем о нем говорить. Никогда-никогда!

— Согласна.

— Может, нам найти другого доктора?! У Адама много знакомых врачей.

— Выберем такого, который разрешает заниматься сексом по крайней мере три раза в день.

— Шесть.

— Шесть так шесть, я не возражаю. Потом, возможно, не будет вообще никаких ограничений.

— Джулия, мне кажется, нам пора остудить наш пыл под душем, — сказал Том и нарочито медленно обернулся: Джулия уже надела бюстгальтер и застегивала последние пуговки на блузке.

— Иди, — она кивнула в сторону двери, — ты первый.

— Первый?

— Здесь только одна ванная, не забыл? — сказала она. — Поэтому иди первым. Только не забудь оставить холодной воды для меня! — крикнула она ему вслед.

Эту ночь они скоротали кое-как. Том был благодарен Джулии за спасительное чувство юмора. Он по достоинству оценил тот факт, что юмор способен прекрасно заменить холодный душ, и решил пользоваться этим надежным средством и впредь. Утром, насмотревшись сладких, волнующих снов, они вместе позавтракали в уютном открытом ресторанчике под сенью раскидистых деревьев, и Том, надо сказать, совершенно забыл обо всех волнениях вчерашнего дня.

В понедельник в девять часов утра они покинули гостеприимный отель.