Дзен и искусство быть вампиром.

Глава 5

Воспоминание об ужасах утреннего дыхания заставило меня держать рот накрепко закрытым, когда я перекатилась, чтобы посмотреть, проснулся ли Алек. К моему крайнему разочарованию – и если быть совершено честной, то и большому облегчению, так как я ломала голову, как попасть в ванную, не заработав с его стороны полноценный осмотр своей задницы – кровать была свободна от безумно красивого зеленоглазого мужчины.

– Дерьмо, – вслух сказала я, когда насторожив уши, вслушалась в звуки из ванной. Их не было, но дверь ванной была закрыта.

– Доброе утро, – оптимистично позвала я, пока выуживала свой купальный халат из ближайшего кресла и надевала его, прилаживая так, чтобы он покамест оставлял некоторую щель, показывая, почти не скрывая, аппетитные части. – Надеюсь, ты ничего не имеешь против того, что я одна из тех достающих по утрам людей. Я пыталась быть менее бодрой с утра, но боюсь, ничего не могу с этим поделать. Я только закажу нам что-нибудь на завтрак, о'кей?

Возражающих комментариев не последовало, так что я позвонила в обслуживание номеров и заказала на двоих перекусить.

– На завтрак кофе или чай, Алек? – спросила я, удерживая трубку одной рукой.

Я нахмурилась после еще одного мгновения тишины.

– Мадам? – Напомнил мне человек из обслуживания.

– Гм… как насчет одного кофе и одного чая, – сказала я, чтобы покрыть оба пункта, потом повесила трубку и пошла к двери в ванную. – Алек? Ты предпочитаешь кофе или чай?

В ответ я не услышала даже шума бегущей воды. Оттуда шел слабый царапающий звук, и что-то вроде странного шороха заставило меня внезапно запаниковать. Что если он поскользнулся и ударился головой о стойку?

– Алек, с тобой там все в порядке?

Мой вопрос встретило молчание, вдруг тишина была разбита звуком походившим на скулеж.

– Я вхожу. Надеюсь, ты не возражаешь, но если ты поранился, или застрял, или что-то вроде, я смогу помочь.

Комната выходила на юго-восток, и я знала из предыдущих рассветов, что она будет наполнена через потаенное окно утренними солнечными лучами. Я медленно открыла дверь, вздохнув с облегчением, что не увидела никакого мужчины, сгорбившегося в ванной, раненного или застрявшего. Облегчение тотчас же превратилось в ужас, когда дверь качнулась, полностью открывшись.

– О, милый Боженька! – Моя кожа пошла мурашками, я ринулась вперед при виде окровавленного тела, лежащего, сползши, у шкафчика рядом с раковиной, с рукояткой ножа, торчащей из груди. – О, мой Бог!

Тело не было мужским – это была женщина. Женщина, чьи глаза чуть приоткрылись, когда я присела на корточки рядом с ней, колеблясь, что я должна сделать. Вокруг было слишком много крови, забрызгавшей стену и дверь напротив, расплескавшейся по полу, раковине и стеклу душевой кабины.

– Не двигайтесь. Я вызову скорую, – сказала я женщине, потом вгляделась повнимательнее и тогда поняла, что знаю ее. – Анники?

Она издала ужасный мяукающий звук, ее руки дернулись по направлению к ножу, когда она произнесла:

– Заберите… это.

Я с отвращением смотрела на окровавленный нож, от которого была видна только рукоятка, с лезвием, явно глубоко погруженным в полость ее груди.

– Заберите…

Я коснулась рукоятки, делая легкие рывки. Если бы он не был так глубоко, как я поняла, возможно, у нее точно хватило бы силы выдернуть его.

Он не сдвинулся с места.

– Мне жаль, Анники, но я не думаю, что это хорошая идея. Полицейские в их шоу, которые я видела, всегда оставляют такие штуки в людях, пока не заберут их в больницу.

– Заберите… – Она задохнулась, ее глаза внезапно широко распахнулись. Ее руки вцепились в меня с силой, испугавшей меня, а ногти погрузились в мягкую плоть моих ладоней.

Я еле сдержалась от визга, когда боль пронзила мои руки.

– Позволь правосудию катиться как водам, – сказала она, ее голос принял странный, удаляющийся тембр, – и справедливости как нескончаемому потоку.

– Что..? Я не…

– Вы должны исправить ошибки, – попросила Анники. – Обещайте мне!

– Обещаю! – Поспешно сказала я, пытаясь вытянуть свою руку обратно, чувствуя более чем легкое отвращение при виде всей этой крови. От того, как ее ногти впились в мою плоть, я решила, что часть ее была моей. – Клянусь вам, я сделаю все, что вы хотите, только позвольте мне пойти и сначала позвать кого-нибудь на помощь.

Ужасный булькающий звук поднялся из глубины ее груди, когда она, выпустив мою руку, дотянулась до своей шеи, ее руки были такими скользкими от собственной крови, а пальцы неловкими с одеждой.

– Заберите это. Следуйте за светом. Сделайте все… правильно. Будьте потоком.

Булькающий звук вырос, когда она захныкала от расстройства, а ее пальцы, наконец, сомкнулись вокруг тонкой цепочки на ее шее. Она медленно вытянула ее, цепочка на секунду врезалась в ее плоть, прежде чем порваться.

– Помни свет. Всегда помни…

Ее рука сомкнулась вокруг моей, холодная и влажная от крови. Я смотрела в ужасе, которому, казалось, не было конца, как ее глаза закатились. Ее руки мягко опали на пол, и я знала с абсолютной убежденностью, что она только что умерла.

Каждый атом моего тела бился в истерике от отвращения, мозг вопил мне убираться подальше от мертвого тела. Не знаю как долго я смотрела с немым непониманием на ее бледное лицо, прежде чем мой взор, наконец, обратился к моим рукам. Они сейчас были покрыты кровью, глубокие темно-красные серповидные ранки на моей ладони показывали, насколько сильно девушка вцепилась в мои руки. Моя кровь смешалась с ее, а когда я в ужасе глянула вниз на себя – то не только кисти моих рук были в крови; руки и большая часть переда моего купального халата были багровыми.

Лунный камень с закладки, виденный мной раньше, теперь висел на окровавленной цепочке, что лежала поперек мой кровоточащей ладони. Это был камень, который Анники втиснула в мою ладонь, и мой мозг, оцепеневший от шока, медленно вынес себя обратно к реальности и понял, что только что произошло.

«Позволь правосудию катиться как водам», – сказала она. Я помнила это из детства, из классов Воскресной школы – это было в Библии. Анники умоляла меня последовать за светом, исправить ошибки, сделанные ею. Она хотела, чтобы я стала Зорей. И я поклялась в этом.

Время, казалось, остановилось, когда я стояла на коленях рядом с бренными останками Анники, слишком ошеломленная ее видом и лезущими в голову дикими мыслями. Почему она была в ванной? Кто убил ее? Что я собираюсь делать с предсмертным обещанием, которое я только что дала? И что важнее всего, где был Алек?

– Возьми себя в руки, Пия, – вслух сказала я и была потрясена, каким дрожащим оказался мой голос. И к тому же, я почему-то плакала, даже не осознавая этого. Подбодрив себя, я неуверенно потянулась к запястью Анники, мягко взяв его в надежде почувствовать пульс.

Конечно же, его там не было. Я в действительности не ожидала чего-то, не с тех пор, как была настолько уверена, что она мертва, но должна была убедиться. Я уставилась на тело и забрызганную кровью ванную, надеясь на чудо, что здесь должен быть какой-то ответ на все вопросы, что вращались по кругу в моем мозгу, но тут ничего не было. Анники каким-то чудом появилась в моей ванной, и была почти что убита, и оставлена умирать – все без моей, в какой-либо мере, осведомленности. Я быстро взглянула на дверь, ведущую в комнату Магды. Возможно, она или Рей… я покачала головой даже при мысли об этом. Дверь была закрыта с этой стороны. Я знала, что оставила ее незапертой, что означало, что кто-то еще закрыл ее.

Эта мысль заставила меня застыть как никакая другая и помогла послать меня вылететь из ванной. Я уставилась на окровавленный камень в своей руке, бросила его на кровать, пока бешено соображала. «Я должна вызвать полицию. Они захотят, чтобы я оставила все так как есть, но что я собираюсь делать с камнем? Думай, Пия, думай!».

Одеться. Мне необходимо одеться. Это была первоочередная задача – даже полиция может подождать, чтобы я не околачивалась рядом в окровавленном купальном халате, когда они прибудут. Дрожащими руками я сдернула с себя халат и быстро схватила одежду.

– Ик. – Мои руки все еще были влажными от крови. Я взглянула в сторону ванной, нерасположенная возвращаться туда, но иного выбора не было. Отведя глаза от неподвижного тела Анники и воспользовавшись мокрым полотенцем, я смыла с себя кровь. Я, было, собралась выйти, когда поняла, что невероятно бессердечна, и вынудила себя вернуться. Я встала на колени на полотенце и со слезами, текущими вниз по моему лицу, взяла руку Анники в свою.

– Я не религиозный человек, но поняла, о чем вы просили. Не знаю, смогу ли я нести правосудие, но приложу все усилия, – сказала я ей и, закрыв глаза, произнесла отходную молитву.

Печаль нахлынула на меня, печаль по утрате женщины, которая была так полна жизни всего несколько часов назад. Я, возможно, не знала ее слишком хорошо и слишком долго, но она заслужила лучшего, чем это. Она заслужила правосудия.

…И справедливости как нескончаемому потоку…

– Я сделаю, что вы просили, – сказала я, мой голос был наполнен слезами, когда я сжала ее пальцы. – Я не знаю как, но я исправлю ошибки сделанные вами. Вы можете быть спокойны на сей счет.

У меня не заняло много времени стереть слезы со своего лица и поспешить с одеванием. Я была рядом с Анники, не уверенная в том, должна ли я прикрыть ее одеялом, прежде чем вызвать полицию, когда раздался стук в дверь.

Застыв на секунду, я напугалась, что убийца вернулся. Но сообразила после мгновения бессвязных размышлений, что это должно быть завтрак, который я заказала.

– Пия, могу я позаимствовать у тебя немного ибупрофена?[21] У меня самая больная в мире голова…

Знакомый голос обвился вокруг меня.

Дениз остановилась в дверном проеме ванной, ее глаза и рот сделались огромными от ужаса, когда она уставилась на тело, распростертое на полу.

– Я не убивала ее, – выпалила я, видя обвинение в ее глазах. Я сделала жест непонимания, но глаза Дениз выпучились еще больше, когда она увидела мои руки. Они были красными от крови. – О, это. Это сошло с камня, который она мне дала. Я реально ее не убивала, – повторила я. – Я нашла ее такой. Ладно, она была жива, но сразу же умерла.

Дениз начала медленно отступать.

– Я похожа на человека того сорта, который ударит другого ножом в сердце? – Спросила я, следуя за ней из ванной.

Она приостановилась на мгновение, потом откинула голову назад и закричала самым сверхъестественным образом.

– Убийство!

– Адские колокола, Дениз, я только что сказала тебе…

– Убийца! – Снова заорала она, поднимая руку и указывая на меня.

Это как в старой поговорке, что твоя жизнь проходит перед глазами, когда вы близки к смерти. Я живое доказательство, что такая мысль совершенно ошибочна. Я не только сделала быстрый обзор всей своей жизни от начала до конца, промелькнувшей в мозгу в этот момент, но узрела и то, что последует в ближайшем будущем: я пыталась бы объяснить полиции такие вещи как Зорю, красивых мужчин, которые, по-видимому, баловались одноразовыми ночевками, прежде чем вульгарно исчезнуть, культ, посвятивший себя избавлению мира от зла, и как именно умерла женщина, которую я видела за несколько часов до этого, и как случилось, что она была убита буквально в нескольких шагах от меня.

В моей ванной. С моими отпечатками пальцев на орудии убийства.

И драгоценный камень, принадлежавший ей, теперь в моем владении.

Все это молниеносно пронеслось в моем мозгу за то время, что заняло у Дениз прокричать одно слово. К тому моменту, когда она всосала воздух нужный ей для заправки перед следующим криком, я пришла к решению – не было никакого способа, суметь объяснить любой из случаев накануне. Я должна буду искать помощи у людей, которые решат, что я сошла с ума.

Ничего больше не сказав Дениз, я просто схватила лунный камень и бросилась к открытой французской двери, ведущей на маленький балкон, и перелезла через перила, молясь чтобы не сломать ногу при падении на газон этажом ниже.

Я резко ударилась о землю, но не настолько сильно, чтобы пораниться. Крик Дениз, доносившийся из открытых дверей, послал меня выбежать из крошечного садика позади гостиницы. Я промчалась вокруг передней стороны здания, приостановившись на мгновение, чтобы сориентироваться. У фасада гостиницы стаяла знакомо выглядящая машина, пассажирская дверь которой открылась практически тотчас же.

– Алек, – вскрикнула я и побежала к убежищу, которое он предлагал.

Пораженный взгляд голубых глаз Кристоффа сказал мне, что не меня он ожидал снаружи гостиницы.

– А где Алек? – Спросил он, хмурясь, когда взглянул через мое плечо.

Позади меня вопила женщина. Я колебалась, не склонная довериться ему, но в равной степени неуверенная, представится ли мне лучший шанс с властями.

Воспоминания о светящемся в глазах Дениз удовольствии, когда она кричала на меня, было решающим пунктом.

– Не знаю, – ответила я, запрыгивая в машину, хлопком закрывая дверь и сползая на сиденье. – Но мы собираемся обзавестись компанией, поэтому если ты не хочешь объяснять полиции, почему твой приятель исчез, оставив убитую женщину в моей ванной, я предлагаю тебе убираться.

К чести Кристоффа – ему не нужно было говорить дважды. Он просто ударил по газам, сорвав машину с места.

– Оставайся внизу, – скомандовал он, воспользовавшись одной рукой, чтобы толкнуть меня на пол.

Я не собиралась оспаривать это указание. Я свернулась в такой маленький шар, какой смогла, и попыталась удержать голову от стуканья об пол или приборный щиток, когда он устремился сквозь улицы.

– Мы за городом. Можешь теперь подняться. Кто был убит? – Спросил он через несколько минут.

– Зоря. – Когда он слишком быстро припер меня к стенке, прихлопнув обратно к двери машины. – Нас преследуют?

– Ты – Зоря, – настаивал он, его лицо помрачнело, когда я отбуксировала себя на сиденье, быстро хватаясь за ремень безопасности.

– Теперь да, но не была час назад. На этой работе держалась женщина по имени Анники.

– Нет, – сказал он, воззрившись на дорогу, когда устремился из города. Я огляделась. В машине были сильно затонированные стекла, которые придавали всему унылый темно-синий вид, но я посчитала, что узнаю дорогу, ведущую к необычной маленькой рыбацкой деревушке на юге, которую моя группа посетила в наш первый день в Исландии.

– Эй, я знаю, что ты не поверил мне раньше, когда я сказала, что не Зоря, но я действительно не была ей. В то время.

– Нет, нас не преследуют, – сказал он, бросая на меня любопытный взгляд. – Ты знала Зорю?

– Оказывается знала, хотя и не понимала этого. – Я извлекла свое ожерелье со скромной маленькой гранатовой розой и надела на него лунный камень, обернув его вокруг своего запястья пару раз прежде, чем закрепить. А Кристофф знал, что Алек провел ночь со мной? Если он ждал своего друга снаружи гостиницы, то выходит – да. – Ты не знаешь, где Алек?

– Он сказал, что собирался быть с тобой. – Челюсть Кристоффа напряглась. Очевидно, он не одобрял интереса Алека ко мне.

– Он был. По крайней мере, он был там, когда я заснула. И не был, когда я проснулась. Что ты делал снаружи гостиницы?

Если он и услышал подозрение в моем голосе, то не прокомментировал его.

– Алек сказал мне подобрать его утром. Расскажи мне о Зоре.

Я поколебалась, неуверенная в том, будет ли мудро рассказать ему.

Он скользнул по мне еще одним взглядом.

– Боишься? – Спросил он, изогнув одну бровь.

– Честно? Прямо сейчас ты на верху моего списка подозреваемых, – ответила я. – Несмотря на факт, что ты с одной стороны божишься, а с другой стороны грубишь, ты никогда бы не навредил бедной Анники.

– Напротив, я был бы весьма счастлив, предать смерти жнеца, если бы это было в моих планах.

Холодный пот выступил на моих ладонях, но воспоминание об Анники, молящей о правосудии, было слишком свежо в моем мозгу, чтобы его игнорировать.

– Ты убил ее?

Слова вышли пустыми и самоуверенными.

Он взглянул на меня, его глаза были нечитабельны.

– А ты поверишь мне, если я скажу, что не делал этого?

– Это не ответ.

Молчание заполняло машину в течении нескольких минут.

– Ответ – спорная штука, если ты не веришь, что я говорю правду.

– Думаю, ты все равно сделаешь, как лучше для тебя, – прямо сказала я.

К моему удивлению он кивнул.

– Да.

– Включая убийство Зори?

Его губы сжались.

– Как факт, я не убивал ее.

Я расслабилась у стенки автомобиля, успокоившись.

Кристофф послал мне недоуменный взгляд.

– Ты поверила мне?

– Случаются и более странные вещи, – сказала я, пытаясь собрать свое остроумие.

– Это не говорит о том, что я не убил бы Зорю, если бы представилась возможность.

Я уставилась на него. Он выглядел убийственно серьезным.

– Полагаю тогда, учитывая тот факт, что только что пообещала Анники сделать ее работу, я должна быть очень обеспокоена.

На мгновение веселье мелькнуло на его лице.

– У меня на уме есть другой план для тебя.

– О, это заставляет меня чувствовать себя лучше, – сказала я, мой живот выворачивало от мыслей, какого сорта дьявольские вещи он мог бы проделать со мной. Я покачала головой от собственной глупости, наверняка полиция была бы лучшим выбором, чем безумец? – Почему ты убил одного из своих собственных людей?

– Я не убивал.

– Но, ты же, только что сказал… – пени упало с почти слышимым звоном[22]. – Постой секундочку – ты не часть Братства?

– Хотел бы, чтобы это было так, я увидел бы, как они расплатились за свои преступления, – сказал он, уязвляя каждым словом.

– Расплатились за что? – У меня все больше и больше было ощущение, что наш разговор идет по кругу.

Костяшки его пальцев на руле побелели.

– Они убили Анжелику.

– Твою подругу?

Он кивнул.

– Мне жаль. Алек говорил мне что-то о том, что ты потерял любимую несколько лет назад. – Вопреки лучшему суждению, у меня открылся маленький родничок симпатии к нему. Потеряв обоих родителей из-за пьяного водителя около восьми лет назад, я знала, как долго остается горечь от внезапной трагической смерти. Если это была вендетта против убийцы, я могла понять его желание увидеть, как кто-то расплатится. – Я так понимаю, ответственный за это человек не был пойман?

Он стрельнул в меня быстрым, непонятным взглядом.

– Я спрашивала не просто из любопытства – мои родители были убиты пьяным водителем с длинным списком нарушений и без прав. У моего брата и меня заняло четыре года юридических споров, прежде чем мы добрались до убийцы на колесах и отправили его за решетку, но я помню, сколько сил мы положили, чтобы увидеть правосудие в действии.

– Я убил жнеца, который провел над ней ритуал, – ровно сказал он, его голос был тверд, как кремень.

У меня от ужаса зашевелились волосы на затылке, от манеры, в которой он выплюнул слово «ритуал». Я вспомнила, Анники что-то говорила о том, как Братство выполняет ритуалы над вампирами…

Последнее слово эхом отдалось в моей голове с ужасающим озарением, тем, что оставило меня на мгновение с распахнутым от изумления ртом.

– Ты… ты… ты один из этих вампиров, не так ли? Тех, о которых мне рассказывала Анники. Как это бишь называется… Черные?

– Мы предпочитаем термин Темные, – сказал он без малейшего признака беспокойства о том, что он только что признался, что был вампиром.

– Святой Иосафат и волшебник Оз, – чертыхнулась я, страх пронесся по моей спине. – Вампир. Настоящий вампир. О, милый Боженька… а Алек знает?

Он скосил на меня взгляд, подразумевавший, что я была идиоткой, который в этот момент, вероятно, был заслуженным.

– Алек старше меня.

Я уставилась на него, мой мозг пытался охватить тот факт, что мужчина, сидевший рядом со мной, совершено нормально выглядящий мужчина, был, фактически, злой нежитью.

– Это имеет отношение к делу?

Он крутанул руль, юзом посылая нас прочь с главной дороги и спускаясь по извилистой тропе, что вела в маленький рыбацкий городок.

– Ты же не ждешь, что я поверю в то, что ты так наивна.

Я задохнулась, реально задохнулась, когда смысл сказанного им дошел до меня.

– Не хочешь же ты сказать, что Алек тоже из них?

– Я только что сказал тебе, что он старше меня. Я родился в 1623. Он, по меньшей мере, на восемьдесят лет старше.

Моя челюсть снова отпала, я была настолько ошеломлена, что то, что Кристофф остановил машину под сенью приземистого каменного здания, громоздившегося на вершине утеса, возвышавшегося над маленькой рыбацкой деревушкой, весьма смутно просочилось в мой мозг.

– Но… вампир? Алек? Нет. Я не верю в это. Ты просто пытаешься напугать меня.

– Если бы я хотел напугать тебя, я бы рассказал о том, о чем думаю в этот момент, – сухо сказал он.

– Алек не больше вампир, чем я, – сказала я ему, с абсолютной уверенностью в том, что говорила.

Кристофф поднял бровь.

– Скажи мне тогда вот что, Мистер Клыки – вампиры пьют кровь, верно? Так если Алек вампир, почему он не пил мою кровь? – спросила я тоном неоспоримой уверенности.

– Не сомневаюсь, что пил.

– В лучшем случае хилый ответ, – чопорно сказала я. – Я бы знала, если бы кто-то пил мою кровь.

Кристофф внезапно склонился ко мне, поворачивая мою голову, чтобы осмотреть дальнюю от него сторону моей шеи.

– Так я и думал, – сказал он после минутного молчания, отпуская мой подбородок и садясь обратно на сидение. – Ты ошибаешься. На тебе есть отметина.

– Что? – Я опустила солнцезащитный козырек, осматривая себя в зеркале, находившемся на его обратной стороне. Действительно, с боку шеи был небольшой синяк, прямо там, где, как я помнила, Алек ласкал меня. – Это не след вампирских зубов. Это – засос.

Я могла поклясться, что Кристофф боролся, сдерживая себя, чтобы не закатить глаза.

– Это та же самая ерунда.

Я осторожно коснулась пятна, вглядевшись, прежде чем повернуться к нему.

– Я всегда думала, что вампиры оставляют два небольших следа от зубов.

– Ты слишком много смотришь телевизор.

– Ты говоришь, что всегда остается след, когда ты кусаешь кого-то?

– Не всегда. Это требует большой концентрации, хотя, как правило, мы… отвлекаемся.

– На что? – Не могла не спросить я. – Чеснок?

Он все-таки закатил глаза.

– Навряд ли. Акт взятия крови может быть очень… сокровенным.

– О, этого вида отвлечение? – Я снова коснулась пятна. Оно не болело, просто ощущалось несколько онемелым. – Так питье чьей-то крови сексуально возбуждает?

– Да, такое может случиться. Не всегда, но так бывает, в зависимости от объекта.

Я вздрогнула от этого термина, бросив свои мысли назад к событиям вечера. Был момент, когда Алек прикусил мою шею, и я подумала, что он сделал это чуть слишком сильно, но это ослабло почти тотчас же.

– И человек, которого ты кусаешь, не знает, что ты делаешь это?

– Это зависит кое от чего, – сказал он, сверяясь с часами.

– От чего же?

– От, так или иначе, разделенного сексуального влечения.

Ладно, это определенно было там вчера вечером. Поэтому возможно, что засос, был не столько засосом, сколько показателем того, что Алек был чем-то большим, чем казался. Но если это было правдой, то он был не лучше Кристоффа.

– Нет, – сказала я, качая головой. – Я не верю в это. Алек – хороший. Он не злобный, как ты.

Бирюзовые глаза Кристофф повернулись ко мне, взгляд был преисполненный презрением настолько сильным, что это ужалило меня.

– Твои люди безжалостно, без предупреждения убивают моих, проводя самые непристойные ритуалы, которые можно вообразить, и ты называешь меня злобным?

Я вцепилась в ремень безопасности, выдергивая его прочь, когда рывком открыла дверь, в отчаянной попытке побега от угрожающего Кристоффа.

Он прорычал что-то и прыгнул за мной, прихлопывая меня к каменной стене здания. Мы были с теневой стороны, солнце еще не согрело камень, но не это было причиной, из-за которой я задрожала у холодной стены.

– Братство очищает людей… – начала говорить я, выхватывая из памяти то, что Анники сказала мне раньше вечером.

– Очищает? – Он выплюнул это слово, как будто оно было ядовитым, склонился ближе ко мне, так близко, что я могла почувствовать тепло его тела, но в его глазах были гнев и отвращение, которые оставили меня парализованной от страха. – Ты знаешь, как ваши драгоценные жнецы очистили Анжелику? Они начали с распятия на кресте, выпустив из нее почти всю кровь, заставляя ее мучиться от боли и почти невыносимого голода. После этого они призвали их очищающий свет. Ты знаешь, что это такое, Зоря?

Я покачала головой, слезы затуманили мое зрение.

– Совершенное жертвоприношение. Они привыкли просто сжигать людей у столба, но теперь используют какой-то вид электричества, выжигая тело изнутри.

Мой желудок перевернулся от ужасающего видения, поднявшегося в моем уме. Я закрыла глаза, слезы прожигали дорожки вниз по моим щекам.

– Впрочем, они не сожгли ее до смерти. Это было бы слишком легкой смертью для нее. Обряд очищения был завершен обезглавливанием… медленным, потребовавшим нескольких ударов, пока спинной мозг, наконец, не разорвался.

Я отпихнула его в сторону, метнувшись к маленькому чахлому кустарнику, и упала на колени с желанием поблевать, но мой желудок слишком восстал, чтобы сделать даже это.

– Они оставили ее голову рядом с телом, так, чтобы я мог увидеть выражение ее лица, – сказал он позади меня. – Они хотели, чтобы я знал о муках, которые она перенесла, прежде чем умереть. Это люди, которых ты представляешь, Пия. И ты удивляешься, что я охочусь на них.

– Если это правда, я ни в малейшей степени не виню тебя, – начала говорить я, но прежде чем я смогла закончить, он вздернул меня на ноги.

– Если это правда? – Его разъяренный взор обшаривал мое лицо. – Ты сомневаешься во мне?

– Я не знаю, что думать, – завопила я, слишком переполненная сумбуром в попытке разобраться во всех этих вещах. – Я не думаю, что ты лжешь, нет. Я узнаю горе, когда вижу его. Но Анники не того сорта человек. По крайней мере, я не думаю, что она была такой – она казалась сострадательной, как если бы в самом деле заботилась о людях.

– О людях, не о Темных.

Я открыла рот, чтобы оспорить это утверждение, но не знала что сказать.

– Это не имеет значения, – сказал он, выражение его лица стало жестче, когда он обернул руку вокруг моей и отбуксировал меня к фасаду здания. – Верь тому, чему хочешь. Я собираюсь гарантировать что ты, по крайней мере, не позволишь жнецам убить еще больше моих людей.

– О, милый Боженька, ты собираешься убить меня! – Заорала я, паникуя, когда он рывком открыл деревянную дверь и затащил меня внутрь здания.

– Если бы я хотел сделать это, то сломал бы тебе шею прошлым вечером. Помолчи, женщина! – Завопил он, пугая меня до молчания, последние отголоски моего визга постепенно угасли. – Священник здесь не должен говорить по-английски, так что будет бесполезно просить у него помощи.

– Священник! – Пронзительно вскрикнула я, вцепляясь в его руку в попытке освободиться. Все мое тело было пронизано страхом и пониманием, что я буду убита вампиром. – Для соборования[23]?

Маленький сморщенный человек, шаркая, вышел вперед из мрака, и я поняла, наконец, что была в крошечной церквушке. По какой-то причине это напугало меня еще больше. Что если у вампиров был где-то их собственный ужасающий культ для проведения их темных делишек?

– То, что я собираюсь сделать, гораздо, гораздо хуже смерти, – сказал Кристофф, притягивая меня так близко, что я смогла увидеть крошечные черные линии, что разбегались от его зрачка. Вдруг он улыбнулся, но это была нехорошая улыбка, совсем нехорошая. Это была того сорта улыбка, которой пантера награждает особенно сочно выглядящего кролика, прямо перед тем как напасть. – Мы собираемся пожениться, Зоря.

Я думала, мои глаза собираются выпасть из глазниц.

– Ты не собираешься меня убивать?

Его улыбка стала шире.

– Нет.

Я осела от облегчения, пока его следующие слова не ударили в меня.

– Но ты пожалеешь, что не умерла, до того, как я закончу с тобой.