Его другая

Глава 4

Оля

— Ось, если я прыгну ты меня удержишь?

Алиса крепко сжимает мою ладонь и намеревается перескочить лужу.

— Нет, конечно. Боюсь, мы тогда вместе с тобой грохнемся. Это когда тебе было два года я легко могла тебя за руку перенести, а теперь всё — плюшечка выросла.

Алиса расстроенно вздыхает и самостоятельно перепрыгивает озерцо из грязной воды.

Сегодня погода сжалилась, выглянуло яркое солнце, разогнав вчерашние тяжелые тучи. Ветер стих, на небе плывут белые кудрявые облака. Вот бы так до конца зимы продержалось, а потом и весна наступит. Три месяца и всё — прощай школа, привет, летние каникулы и поступление в юридический вместе с Мариам.

Не то, чтобы я не любила школу. С классом мне повезло, ребята нормальные. Не все, но общая масса точно. Просто, когда я поступлю, то смогу официально переехать в общежитие. Подальше от отца.

— Оль?

Позади слышится знакомый голос, как раз, когда мы с Алисой собираемся переходить дорогу.

Синхронно с ней оборачиваемся.

Мишка.

Мой друг детства подходит к нам и обнимает обеих за плечи.

— Привет, девчонки!

— Миша, привет, — приветливо улыбается Алиса.

Она его просто обожает! Мы с Помазовым познакомились во дворе, когда мне было семь, а ему восемь. Никто из друзей не вышел гулять и мне пришлось в полном одиночестве сидеть на карусели. Тогда-то и подошел Миша. Предложил меня раскрутить. Сделал он это на славу, я визжала, как сумасшедшая. С того дня мы начали гулять вместе. И сколько бы людей, компаний, симпатий вокруг нас не изменилось, одно остается неизменным — наше общение.

Потом родилась Алиса, и Мишка составлял мне компанию, когда я выходила, чтобы погулять с ней в парке. Прозвище «плюшка» придумал именно он, потому что сестренка просто обожает эти сладкие мучные изделия и постоянно извазюкивается в сахаре, когда их лопает.

— Привет, — клюю его в щеку, и мы все втроём идем вперед по зебре. — Ты чего здесь?

— Да вас заметил, решил проводить. Потом вместе пойдём на остановку.

Миша берёт Алису за другую руку, и мы с ним заговорщицки переглянувшись, поднимаем ее над землей, чтобы перенести через лужу.

Сестра счастливо верещит, довольная, что таки удалось полетать.

— Ещё, ещё! — требует, дергая нас за руки, а нам и не сложно.

Выполняем её желание и тоже заражаемся её заливистым смехом.

— Всё, плюшка, я выдохся, — после пяти минут таких полётов, сдаётся Мишка. — Пожалей старика.

— Лааадно, а ты вечером тоже придёшь? — заглядывает ему в лицо Алиса, и от меня не укрывается, как её щечки покрываются румянцем. — Заберёшь меня?

Вот это да! Девчонке пять лет, а она уже включает кнопочку, отвечающую за кокетство.

Миша тоже это замечает, поэтому приседает перед ней на корточки и заботливо поправляет широкий вязаный шарф на ее шее.

— Сегодня не смогу, плюш, давай на следующей неделе.

— Почему? — недовольно поджатые губы вызывают у меня умиление.

— Потому что сегодня у меня тренировка.

— А тебя заберет мама, — тормошу её бубон, — и вы поедете к бабушке.

— Не хочуууу!

Алиса как и я не любит ездить на другой конец города, потому что тогда ей приходится просыпаться намного раньше, чтобы мама успела привести её в сад вовремя. А ещё вместе с бабушкой живёт её ещё одна дочь от второго мужа. И этот человек настолько же завистливый и злой, насколько и лицемерный. Всегда норовит уколоть маму, или нас с Алисой по любому поводу. Сначала это было что-то вроде «вышла замуж за буржуя, потом плакать будешь», а теперь «А я говорила! Твой Витя ничем не лучше остальных. Сама теперь виновата во всём, нечего рыдать».

Бббрр, ненавижу!

— Верю, но зато поиграешь с бабушкой в лото, — стараюсь найти плюсы для сестры и хотя бы как-то подбодрить. Лото она просто обожает! — Так, малышка, пойдем, а то на завтрак опоздаешь! Пропустишь запеканку.

— Беее, — кривит мордашку Алиса, — пока, Миша.

— Пока, плюш, — машет он.

Через десять минут запарившаяся и вся мокрая, я выхожу из сада. Пока эту егозу разденешь, семь потов сойдёт.

— Погнали? Если поспешим успеем на семьдесят второй, — встречает меня Миша.

— Надо успеть!

Семьдесят второй идет прямо к школе. Очень удобно, не придётся проходить ещё квартал от другой остановки. А дальше этот маршрут едет прямо к «Университету», в котором как раз учится Помазов.

И Давид с ребятами тоже.

Мы не раз с Мари после уроков прогуливались туда. Она — чтобы как бы невзначай встретиться с Демьяном, а я… чтобы увидеть Давида.

На автобус мы успеваем вовремя. Людей отсюда едет немного, поэтому мы занимаем свободные места.

— Зачем Алиску к бабушке отправляете? Опять отец чудит?

Сочувственный взгляд друга касается моего лица, и я киваю. Опускаю взгляд на грязный пол.

— Да.

— Жесть. Как твоя мама справляется… я не представляю. И не ушла же еще от него…

Я тоже не представляю. И если бы раньше даже не допустила мысли о её уходе, то сейчас этот вариант отрицать не могу. Хотя мама очень любит отца. Любила… Он был для неё всем миром. Как она только не пыталась вернуть его к прошлой жизни. В клиники обращалась, тратя баснословные деньги, к психотерапевтам. Только напрасно всё. Папа сам, кажется, не желает возвращаться.

— Я не знаю на сколько её хватит!

— А ты сама как? Под глазами мешки опять. Не спала, Оль?

— Как и обычно в последнее время.

— Тебе надо развеяться. Давай как-то в кино махнём. Я плачу!

— Да не надо, Миш.

— Никаких не надо. Как будто я не знаю ваше положение.

Друг толкает меня в плечо, а я прикидываю, что на самом деле не прочь развеять мозг.

— Ладно, давай. Я за. Только заплачу за себя сама.

— Ну смотри.

— Ты сам как?

— Да норм. Грузят только конкретно по учебе. Бошка взрывается.

— Как Света?

— А никак. Мы расстались.

Отмахивается, а я закатываю глаза. Не удивительно даже. У него дольше, чем месяц отношения не длятся. Шило он, вечно тянет куда-то в другую сторону.

— Дурило ты, Мишка! Когда уже нагуляешься?

— Вон плюшка вырастет и тогда остепенюсь! — играет бровями, за что тут же получает от меня локтем в ребро.

— Только попробуй!

— А чё? Разница возрасте четырнадцать лет не так уж плохо!

— Даже вот не начинай!

— Мужчина в самом расцвете сил!

— Миша!

— И нежная двадцатилетняя плюша.

Последняя фраза заставляет его самого запнуться. Мы оторопело смотрим друг на друга, одновременно кривимся от отвращения, и начинаем смеяться.

— Блин, точно инцест. Она же мне как сестра!

Ну наконец на него снизошла умная мысль!

Следующие несколько остановок мы болтаем, а потом я, чмокнув его на прощание, выхожу из автобуса.

Мариам вижу почти сразу. Она как раз выбирается из автомобиля отца, рядом с которым на переднем сидении сидит Давид.

Мой взгляд безоговорочно цепляется именно за него. На парне кожаная куртка, а вокруг шеи небрежно наброшен черный узкий шарф. Он передает сестре перчатки и не замечая меня, что-то говорит ей.

А у меня пульс разгоняется, как самолет на взлетной полосе. От того, как легко улыбается, и как при этом собираются крошечные морщинки в уголках его глаз.

Разве можно влюбиться в улыбку? Господи, да. Можно. Отвечаю с полной уверенностью, потому что его улыбка — это то, что может заставить моё сердце дрожать. Подпрыгивать в агонии и мечтать, чтобы хотя бы раз он вот так улыбнулся мне.

— Оль, — заметив меня, Мариам машет рукой, подзывая к ним.

Медленно вдыхаю и выпрямляю спину. Глаза Давида перемещаются на меня, и лучистые морщинки исчезают. Улыбка стирается, а его губы плотно сжимаются. Пока иду к ним чувствую, как его взгляд придирчиво проходится по мне от головы до ног. Вечно он смотрит так, словно я оборванка какая-то. Чувствую себя насекомым под микроскопом и от этого всегда неуклюже себя веду. Вот и сейчас почти дойдя спотыкаюсь, но Мариам ловит меня за руку.

— Осторожно, — улыбается, обнимая меня.

— Привет, — сжимаю её в ответ и немного склоняюсь, чтобы поздороваться с её отцом, — Доброе утро, Тигран Арманович!

Перевожу взгляд на Давида.

— Привет!

В ответ он холодно кивает, даже не посмотрев в мою сторону. На лобовом стекле, должно быть, что-то гораздо более увлекательное, чем я.

— Здравствуй, Оля, — низким голосом произносит отец Мариам, — Мариам сказала, что ты сегодня к нам на ночь?

— Если это не будет проблемой?

— Нет, конечно. Лучше вы у нас подготовите свой доклад вместе, чем будете на телефонах висеть пол вечера, зрение себе портить.

Доклад? Не успеваю удивиться, как подруга несильно толкает меня коленкой по ноге. Доклааад…

— Спасибо за понимание, — тут же подхватываю её изощрённую ложь.

— Да не за что. Хорошего дня, девочки!

— Спасибо, и Вам!

— Пока, пап!

— Пока, дочь.

Давид не считает нужным ответить. Только сестре подмигивает и поднимает стекло.

— Фух, — с облегчением выдыхает Мариам, едва машина отъезжает.

Я же, стараясь не обращать внимание на режущее ощущение в груди, выдавливаю из себя улыбку.

— Я, если честно, не надеялась даже, что твои родители разрешат.

— Да ну. Папа нормально к тебе относится, ты же знаешь, — подхватывает меня под руку подруга, и мы направляемся к школе.

— А мама не была против?

— Нет конечно. Я же при папе спросила.

Ну вот, что и требовалось доказать!

— Так что сегодня после танцев Давид нас заберёт.

— Он тоже потом домой? — стараюсь звучать как можно безразличнее.

По сути какая мне разница домой он или нет. Для меня все равно ничего не изменится, но вопрос как-то сорвался быстрее, чем я его успела обдумать.

— Нет. Вроде с парнями договорился в бар пойти. Нас завезёт только сначала.

— Ясно.

— А ты почему грустная такая? — внимательный взгляд подруги оседает на моем лице, и она приостанавливается, потянув меня за локоть. — Случилось что?

Отрицательно мотаю головой, мысленно отвешивая себе затрещину. Мариам не знает ни о проблемах в моей семье, ни о том, что я безнадежно влюблена в её брата. Говорят, друзьям нужно рассказывать всё, а я не могу. По поводу родителей не хочу выглядеть так, словно жалуюсь, потому что у неё самой то ещё семейство, а Дав… я точно знаю, что она скажет если узнает:

«Он скоро женится, Оля! У него и невеста уже есть, а ты ему не нужна!»

И нет, это будет не потому что она захочет обидеть. Просто жестокая констатация факта.

Их семья относится к тем, кто слепо придерживается традиций своего народа. Давиду уже давно выбрали невесту. Ани. Так её зовут. Она наша одногодка и живёт в поселке, в котором выросли Мари с братом. Их родители давние знакомые и решили, что обязательно породнятся. Жениться на ком-то другой национальности у них строго запрещено. «Кровь должна быть чистой» как-то с горечью обронила Мариам.

Она тоже знает, что однажды выйдет замуж за армянина, несмотря на то, что может влюбиться в кого-то другого. Традиции их семьи — незыблемый закон.

Но хоть я и знаю, что моя любовь безответная и не имеющая перспектив, заставить своё сердце не биться чаще в присутствии Давида я не могу, как не пыталась. Оно несчастное сходит с ума всякий раз, стоит ему оказаться рядом.

— Уроки делала до самой ночи, — отвечаю, делая вид, что зеваю, и возобновляя наше движение ко входу в школу, — сейчас усну на физике!

— Ага, разбежалась. Тебя Инна Леонидовна быстро разбудит! — безоговорочно верит мне Мариам.

— А я постараюсь не храпеть! Если что пнёшь меня локтем.

Оглядываюсь на неё, и мы смеясь, заходим в школу.