Его другая

Глава 8

Давид

— Иди — иди, не бойся, Ани.

— Но я не хочу навязываться. Вдруг Давид сам хочет побыть.

— О чем ты, девочка? Вам жить вместе, а вы едва общаетесь!

Возможно, моя мать и Ани считают, что я не слышу их приглушенные голоса за закрытой дверью, но разубеждать я их не намерен.

Ани права, вести диалог сейчас у меня нет желания. Собственно, как и ночевать сегодня здесь.

Я предлагал отцу уехать на ночь в Ереван. Я бы мог не пить, но он настоял на том, что мы обязательно должны заночевать в доме будущих родственников.

Зачем? Непонятно. Здесь места и нет на всех. Разве что нам с отцом на полу лечь, чтобы мать с Мари могли нормально выспаться.

Позади раздаётся скрип давно не смазанных петель.

— Давид, родной, что же ты тут в одиночестве скучаешь? — мамины руки ложатся мне на плечи и по-родительски сжимают их.

— Да я не скучал. Курю.

— Ну раз уж ты все равно здесь, составишь Ани компанию? А то девочка там в компании стариков зачахла совсем. Прогуляйтесь по селу, поговорите. Вы же так давно не виделись. Или вы списываетесь?

— Нет, — скромно отвечает Ани, подталкиваемая в спину моей матерью.

Не списываемся. Не созваниваемся. Разве что в праздники поздравляем друг друга.

— Ну и как это называется? — возмущённо разводит руками мать, — Так, идите гулять. Нечего вам коротать время здесь, ещё и по отдельности.

Также быстро, как и появилась, мама исчезает в доме, оставляя Ани стоящей рядом со мной.

— Ты прости, — Девчонка мнется, заламывает пальцы, не решаясь взглянуть на меня, — если тебе хочется побыть одному, я могу и сама прогуляться. Правда, мне совсем не сложно.

Глубоко затягиваюсь и выпускаю дым в сторону, чтобы не задымить её. Не повезло же Ани родиться в этом месте. С её ангельской внешностью могла бы развиваться в городе, а не тухнуть в извечной компании рыбы.

Тушу сигарету в консервной банке, стоящей у ступеней и поднимаюсь на ноги.

— Пойдём. Нечего тебе одной по темноте гулять.

Скрыть радость ей удаётся плохо. Карие глаза загораются, а на лице расцветает улыбка. Искренности ей не занимать, прямо как моей Мариам.

Они чем-то похожи. И дело не во внешности. Обе открытые, наивные, честные.

— Но только если ты хочешь. Это не обязательно, — произносит Ани, спускаясь по ступеням.

— Всё нормально, идём. Пройтись перед сном всегда полезно.

Киваю ей на выход, и открываю калитку.

Девчонка проходит вперёд, внимательно смотря себе под ноги, а я выхожу следом. Фонарей в селе раз два и обчелся, легко можно ноги переломать. Чтобы этого избежать гуляем неторопливо и… практически молча.

Мне зачем-то лезут в голову кадры того, как сейчас Олька греется в кино со своим "другом".

Наивная моя сестрёнка поверила в байку про друга детства. Мариам думает, что если у неё парни могут быть только в качестве друзей, значит и у других так. Вот только она плохо знает таких, как её подружка. В отличии от Мари и Ани, другие не ждут замужества, чтобы посвятить себя только будущему мужу. Раздвинуть ноги перед очередным "другом" некоторым ничего не стоит.

Холодок проносится вдоль позвоночника, а я челюсть сжимаю до скрипа зубов. Не хочу, чтобы Мариам общалась с Олькой. Мог бы, вытравил её из жизни сестры, вот только кроме неё у Мари никого больше нет. Другие одноклассницы вроде неплохо с ней общаются, но не настолько близко.

— Как твоя учёба?

Голос Ани вырывает меня из размышлений, заставляя вспомнить, что я не один.

Ночной мартовский холод начинает заползать под куртку, отчего девчонка обхватывает себя руками и трет плечи.

— Замёрзла? — скептически оцениваю её тонкий пуховик.

— Совсем немного.

— Если хочешь, можем вернуться.

— Нет, нет, все нормально, — часто мотает головой, продолжая упрямо идти вперёд, — пока не хочу возвращаться.

Понимаю. Я и сам не горю желанием присоединяться к празднику. Но Ани явно мёрзнет. Не думаю, что обычно её выпускают гулять в такое время. Вечером девушки по улице не шастают. В отличии от некоторых. Кое-кому и в пивбар наведаться после десяти это нормально. Да и в клуб тоже.

Скидываю с себя куртку и набрасываю Ани на плечи.

Большие глаза удивлённо распахиваются.

— Зачем? Ты же замерзнешь, Давид!

— Всё со мной будет в порядке. А ты простуду схлопочешь, потом к врачу ехать в областной центр.

К лицу Ани приливает краска, но за полы куртки она все же хватается, натягивая её посильнее.

— Спасибо тебе.

— Грейся!

Мы снова проходим несколько метров молча, а потом я вспоминаю, что она задавала какой-то вопрос.

— По поводу учёбы — все в порядке. Сложно, конечно, но это последний курс. Не удивительно, что нас гоняют больше обычного.

— Ужас, не представляю, как ты справляешься, — улыбается она.

— Да, как и все. А ты сама не надумала поступать?

— Нет, что ты, — смеётся, — об этом даже речи идти не может.

— Почему?

— У нас скоро свадьба.

— Можем отложить.

Ани резко останавливается. Секунду назад улыбающиеся глаза смотрят на меня с неподдельным ужасом.

— Отложить? Ты передумал на мне жениться?

Я тоже притормаживаю. Без куртки холодный воздух кусает кожу, но я этого даже не чувствую. Сосредотачиваюсь на её испуганных глазах.

— Нет, Ани. Просто если ты хочешь получить профессию, то я не против. Мариам, к примеру, очень хочет стать юристом. Зубрит вон днями и ночами, чтобы поступить в университет. И я уважаю её решение. Поэтому и говорю, что если тебе не хочется в восемнадцать лет посвящать себя семье, то я вполне это понимаю.

Ани выглядит растерянной. Опускает глаза вниз, съеживается вся, и несмело пожимает плечами.

— Но я умею всё, что мне нужно. Прекрасно готовлю, шью. Я столько детской одежды пошила для наших будущих детей, ты бы видел. Выбрала нейтральные цвета, потому что ещё не знаю кто будет. А если я поступлю, то не смогу полноценно заниматься домом.

— Поэтому я и предлагаю отложить.

Хоть на улице и темно, но не заметить того, как её лицо буквально на глазах бледнеет, невозможно.

— Но я не понимаю зачем? Родители не потянут мою учебу. А я и не готовилась к поступлению. Да и в принципе даже не думала о таком. Знала, что закончу школу и мы сразу с тобой поженимся. А за время учебы…

— За время учебы ты получишь новые знания. Возможно, познакомишься с кем-то, кого не знаешь с детства. Кто будет не просто другом, а…

— Зачем мне с кем-то знакомиться? У меня есть ты, и это не просто дружба. Но если ты передумал, или нашёл другую девушку… — на последнем слове её голос садится, как если бы она старалась спрятать образовавшийся в горле ком.

Выдохнув, крепко сжимаю её плечи.

— Я не передумал, Ани. Если ты не хочешь учиться, значит поженимся.

Вместо ответа её блестящие глаза расстреливают меня в упор.

— Ты влюбился в кого-то?

Сжимаю челюсть, внутри всё отчего-то канатами стягивает.

— Нет. Не влюбился.

Не заметить её выдоха облегчения невозможно.

— Просто родители этого не поймут, — продолжает она, — Они же так ждут нашей свадьбы. Внуков. И твоя семья тоже. Я не хочу ничего откладывать. Правда, Давид.

— Ладно, я услышал тебя, — успокаиваю её, убирая руки в карманы и отступая на шаг. — Как считаешь нужным.

— Правда? Всё в порядке?

— Да. Не бери в голову. Думал как лучше для тебя.

— Мне и так хорошо.

— Ну и отлично. Пойдём домой?

— Давай, а то тебе должно быть очень холодно.

Холодно. В районе грудины буквально замораживает, но вряд ли причина тому прогулка без куртки.

Гости расходятся ближе к двенадцати. Нам с отцом, как я и думал, стелят на полу, а Мариам с матерью занимают кровать в гостевой спальне.

Уснуть мне не удаётся от слова совсем. Мало того, что неудобно, так ещё и отец с Артушем на кухне продолжают беседовать. Решаю, что раз уж сна у меня все равно ни в одном глазу, то можно пойти перекурить. Встаю и стараясь не наступать на скрипящие доски, отправляюсь в коридор.

— Твои хозяйки сегодня превзошли сами себя, — пока обуваюсь, слышу хвалебную интонацию в голосе отца, доносящегося из-за приоткрытой двери.

— Да. Если бы не Ани, Гаянэ бы это всё три дня готовила, — с гордостью отвечает Артуш. — Помощница наша.

— Воспитали достойно!

— Да. Сына ещё бы, а то Ани приходится делать ту работу, которую я мог бы взвалить на парня, если бы он у меня был. Но Бог не дал.

— Ищи во всем плюсы! Зато Ани умеет то, чего другие девчонки в её возрасте не смогут сделать.

— Только жалко смотреть на неё порой, — с горечью тихо произносит хозяин дома.

Обувшись, я кладу ладонь на дверную ручку, но дверь не открываю. Невольно прислушиваюсь.

— Почему?

— Да зачахла она здесь с нами. Я сегодня посмотрел на руки твоей Мариам и аж сердце заболело. У моей они в мозолях, растертые от рыбы, стирки, работы по дому. Во всём матери безропотно помогает. Я уже так жду, когда она наконец в город с Давидом уедет. Нам вдвоём проще было бы. Что нам двоим надо? Кусок хлеба и стакан молока. А её и накормить надо и одежду какую-никакую купить. Девушка всё же, дочка единственная. Не в лохмотьях же ей ходить.

— Ну потерпи немного, — отвечает отец, — Сейчас забрать мы её не можем. Что люди скажут? Без свадьбы вместе жить не дело. Да и Давид сейчас занят сильно окончанием университета. Сам понимаешь, ему работу нужно получить прежде, чем семьей обзаводиться.

— Нет, что ты? Я её сейчас и не пущу. Потом не отмоюсь от молвы. Всё должно быть по закону. Отпускать буду только под руку с Давидом, и с кольцом на пальце.

— А пока пусть ещё поможет вам. Тебе же легче.

Шумный выдох отца Ани разносится по кухне, а потом слышится звук выливающейся из бутылки жидкости.

— Да. Ну, давай. За детей наших, — произносит Артуш. — Чтобы счастливы были.

— За это давай! Они у нас вон какие вымахали. Внуки будут загляденье, — смеётся отец, а я прекращаю слушать.

Дернув за ручку, выхожу из дома. Опускаюсь на крыльцо и поджигаю сигарету. Глубокий вдох, дым проникает в легкие. Травит, пока я запрокидываю голову назад и смотрю на рассыпавшиеся на небосклоне звезды.

Тишина вокруг звенящая настолько, что уши закладывает. Или это внутри. Хрен разберёшь.