Эльф: брат или возлюбленный?

Золотая клятва любви…

Золотая клятва любви…

Я стояла позади палатки и с трудом могла унять дрожь во всем теле. Я была рада, что на меня никто пока не обращал внимание, потому что у меня было слишком взволнованное и растерянное выражение лица.

Мы вернулись с Оливом в лагерь всего час назад. Мужчины, едва «отшкарябавшие» себя от земли после атаки терракотовым воем, с трудом ползали по лагерю, пытаясь прийти в чувства. Мне удалось дотащить братца к палатке и уложить его на перины. Уже вовсю суетился лекарь — благо, его взяли с собой из дворца, хотя это и не был умудренный сединами Брахман. Лекаря звали Ванух. Он как-то легче пережил неожиданную атаку, поэтому двигался почти, как обычно. Он был моложе главного эльфийского врачевателя, но казался вполне компетентным.

Почти сразу же он поспешил к Оливу и наспех сварганил ему пару рецептов восстанавливающего чая, после чего исчез за пределами палатки.

Я быстро взяла уход за братом в свои руки. Меня жгло чувство вины и глубокая о нем тревога, поэтому я тут же начала сама выставлять на столик тарелки с едой и охлаждать в чаше только что приготовленный лекарем отвар.

Олив выглядел бледным и очень задумчивым. Даже отстраненным. Меня это мучило. Мои чувства к нему, утроившиеся из-за этого случая с амазонками, все еще сжимали сердце и не на шутку бередили душу.

Я постаралась подать ему лекарства с улыбкой, и, казалось, Олив немного потеплел. Он выпил его, поморщился и устало закрыл глаза.

Ему, очевидно, была нужна ванная, потому что белые волны волос были все еще перемазаны в кровь, но об этом нужно будет подумать чуточку позже. Возможно, даже придется посетить замок князя, чтобы создать Оливу более комфортные условия. Если, конечно, братец согласится. Он парень, смотрю, боевой, настоящий вояка, не изнеженный и упрямый. Может просто не согласиться на чрезмерную заботу о себе.

Он незаметно уснул. По крайней мере, двигаться перестал и задышал равномерно. Я с болью в сердце залюбовалась его прекрасным лицом с идеальными мужественно-нежными чертами. Никогда не думала, что мужчина может выглядеть так… противоречиво. Не будучи человеком, он обладал очень утонченным идеальным лицом с большими небесно-голубыми глазами, длиннющими завитыми ресницами и аккуратным, слегка припухлым ртом. Но при всей этой очевидной женоподобности черт в каждом миллиметре его красоты проступала потрясающая мужественность. Может, это из-за силы воли, упрямства или отваги, но… он был самым ошеломительным образчиком мужчины, которого только можно вообразить. Даже в мечтах.

Как мое сердце могло не растаять? Ведь, несмотря на вполне определенный внешний облик, я все равно оставалась молодой девушкой Александрой, у которой в сердце уже торчал любовный кол! То бишь, попала я! Сражена наповал! Мне кажется, что навсегда! О доме уже совсем не думаю. Думаю только о нем…

Олив слегка нахмурился во сне и вздрогнул, но не проснулся. Я тут же стремительно к нему подползла и начала аккуратно трясти за плечо.

— Олив! Олив! Тебе не хуже?

Схватила его за руку от беспокойства, сжала двумя ладонями…

Меня сильно трухнуло мощным импульсом чувств. Это было уже очень привычно: у меня очень часто происходили такие «встряски» с первого же дня появления в этом странном мире. Но Олив резко вздрогнул и посмотрел на меня ТАК… испуганно! Тут же грубовато выдернул руку и задержал дыхание.

У меня все внутри оборвалось. Прямо-таки разорвалось на части. Сердце, наверное. Я остро ощутила: ему были неприятны мои чувства и прикосновения!

Я испугалась. Испугалась так сильно, что перестала дышать. Что-то изменилось? Я выдала себя? Я насторожила Олива своими безрассудными действиями? Ну конечно! Я ведь совсем голову потеряла! Я совершенно обезумела от… любви.

— Прости, я ненадолго выйду, — пробормотала я в ударе и выскочила из палатки.

И вот теперь стояла позади нее и не могла понять, в какой стороне у меня сердце.

Дура набитая! Пришибленная! Безголовая!!! Что же я натворила???

На меня как будто вылили ушат холодной воды. Я широко распахнула свои эльфийские глаза и переосмыслила последние несколько дней. Нет, я очевидно совершенно сошла с ума! Я ведь сейчас как бы Алекс! Стал бы настоящий Алекс прижимать ладонь брата к своему лицу? Нет! Однозначно, нет! Стал бы Алекс таращиться на Олива с таким обожанием во взгляде, как я сделала только что? Нет!!! Он же парень! Парни не ведут себя так!

Значит, отторжение Олива — это признак того, что я крупно прокололась! О нет! Меня же могут раскрыть, и тогда…

Лицо мое побледнело, руки задрожали. Я резко представила, как Олив смотрит на меня яростным взглядом и с ненавистью кричит:

— Что ты сделала с моим драгоценным братом??? За это ты поплатишься жизнью!!!

А потом секира у шеи и…

У меня по коже пробежали мурашки. Что же делать? Как все исправить???

Первое: перестать к нему липнуть! Эмоции — в узду! Вести себя осторожно и обдуманно, как мужчина! И…

На меня вдруг нахлынуло чувство пустоты и некоторого отчаяния. Увлеченная глупой влюбленностью, я как-то незаметно для себя вообще перестала думать о своей судьбе. Так как происходящее, очевидно, вовсе не было сном, то мне надо было разузнать, как вернуться обратно, в свой мир. Вот моя истинная цель! Выжить здесь и вернуться домой! А Олив… о нем нужно забыть! Я ведь в этом мире ЕГО БРАТ! О какой такой любви вообще может идти речь???

Но мое сердце сжалось до боли, и я подавленно сползла вниз по стенке палатки и плюхнулась на траву. В глазах неожиданно защипали слезы.

«Возьми себя в руки! — закричала я сама себе. — Ты же сейчас мужчина. Мужчины не плачут! По крайней мере, не сидя на травке на глазах у возможных прохожих…»

Но в тот момент я справиться с чувствами еще не могла. Потому что я женщина, а не грубый скалообразный мужик. Потому что любовь к Оливу все еще трепыхалась во мне, как выброшенная на берег рыбина, которой я собралась немилосердно размозжить голову о прибрежную скалу суровой реальности…

На мгновение прикрыла лицо ладонями, пытаясь взять себя в руки, успокоить дыхание, как вдруг…

Чьи-то сильные руки подхватили меня под локти и заставили встать на ноги. Я тут же уперлась грудью в грудь Олива, а он болезненно посмотрел на мои слезные потеки на лице. Потом резко обнял меня, прижал к себе и зашептал:

— Прости меня, брат! Прости, пожалуйста! Я… я не хотел отталкивать тебя! Это… просто от усталости. Прошу, не плачь, Алекс! Я больше никогда не отвергну тебя, обещаю!

Я ошеломленно смотрела перед собою, ощущая мощное тепло, исходящее от тела эльфа и окутавшее меня незримой лаской. Вдруг вокруг нас прямо в воздухе начали появляться странные красноватые линии, начавшие выплетаться в яркий и очень сложный рисунок, как будто кто-то невидимый водил ярко-красными чернилами и оставлял такой великолепный след.

Я изумленно таращилась на это магическое великолепие, а потом удивленно прошептала:

— Что это?

Олив отодвинулся от меня и сам немного изумленно посмотрел вокруг.

— Это… моя клятва! — произнес он. — Я пообещал, что никогда не оттолкну тебя…

Он посмотрел мне в глаза, улыбнулся, но я догадалась, что клятва у него вышла непреднамеренная, то есть неожиданная…

И хотя его объятия должны были утешить меня от моей глубокой сердечной боли, все же этого не произошло. Я теперь твердо помнила, что я подделка и что должна быть осторожна, чтобы не выдать себя.

Именно поэтому я ответила Оливу сдержанной улыбкой и не смогла долго выдержать его любящий тревожный взгляд.

Еще через час Олив собрался идти купаться в озеро неподалеку. О чанах с водой даже слышать не захотел. Я пошла с ним, смущаясь, но желая быть рядом, чтобы поддержать при необходимости, потому что он был еще слаб.

Олив быстро разделся до подштанников и тряхнул длинной по пояс шевелюрой. Я едва не раскраснелась, скользнув взглядом по его совершенному телу, словно вылитому из мышц, но потом постаралась придать лицу бесстрастности. Я мужик! Мне просто надо отыскать дорогу домой и свалить из этого мира!

Олив поманил меня присоединиться к нему, и я решилась: мужик, значит, мужик! Решительно сбросила с себя всю одежду, борясь с рефлексом прикрыть оголенную грудь, и осталась в одних подштанниках.

Так и забралась в холодные воды озера вслед за братом, тщательно выжигая из сердца любое проявление женской ипостаси.

«Сейчас ополоснешься! Выползешь на берег, обсохнешь и оденешься с достоинством, как настоящий королевский отпрыск! — это я себе твержу. — И никаких взглядов на Олива, как будто тебе вообще все равно, что он так красив и почти обнажен!».

Немного помогло. Я почувствовала себя увереннее, трезвее.

Когда мы через время вдвоем сидели на берегу и сохли в лучах солнца, я осторожно поинтересовалась.

— Олив, а что будет, если ты нарушишь клятву?

Он, продолжая задумчиво смотреть вдаль, ответил:

— Нарушить клятву невозможно! Она не даст это сделать. Она заставит тебя сделать то, что ты пообещал…

Я изумилась.

— Но ведь тогда это так страшно — давать клятвы! А вдруг ты со временем передумаешь?

— Да! — подтвердил Олив с некоторым вздохом, показавшимся мне печальным. — Волеизъявление эльфа в таком случае уже не имеет значения.

— Но возможно ли отменить клятву? — не унималась я.

— Да, возможно. Если тот, кому поклялись, освободит от обязательного исполнения обещания через пролитие капли своей крови.

Я не сразу въехала в смысл его слов, но потом дошло: я могу освободить Олива от его клятвы, если объявлю ему это и пролью свою кровь. Как все… серьезно!

— А одной капли крови действительно должно быть достаточно? — продолжала я сыпать вопросами, но Олив резко повернулся ко мне и приблизил свое лицо, заглядывая мне в глаза.

— Алекс? Ты задумал расторгнуть мою клятву? — голос его прозвучал немного напряженно. — Ты… не простил меня?

Я, наверное, побледнела, а слова застряли у меня в горле. Наконец, я возобладала над собой и тихо ответила:

— Нет, Олив! Мне не за что тебя прощать. Это ты меня прости. Прости, если мое поведение было неуместным и навязчивым… Я постараюсь… быть сдержаннее.

Лицо Олива отчего-то исказилось мукой.

— Ты не простил меня, — пробормотал он болезненно, бессильно отворачивая лицо. — Ты боишься меня…

И в этот момент я действительно испугалась. Испугалась, что снова поступлю не на созидание, а на разрушение отношений Олива и Алекса. Поэтому я схватила брата за руку и, заставив его посмотреть на меня, горячо произнесла:

— Олив! Поверь мне! Я… искренне люблю тебя и очень тобой дорожу! Я готов сделать все, что угодно, чтобы ты был счастлив. И, чтобы ты успокоился, я скажу это: я простил тебя! Я не боюсь тебя, но всем сердцем люблю тебя!

Вдруг вокруг нас что-то засверкало, и снова полились удивительные письмена, но на сей раз не красные, а золотые. Они вились лозами, превращаясь в элегантный рисунок, а Олив смотрел на них с не меньшим изумлением, чем я сама.

— Что это? — пробормотала я, не в силах отвести взгляда от этой странной магической красоты. — Снова клятва?

— Да, — пробормотал Олив. — Это твоя клятва…

Он на мгновение задумался, потом побледнел и странно посмотрел мне в глаза.

— Это твоя клятва любви, Алекс… — проговорил он и почему-то смущенно опустил глаза.

Я не поняла его реакции, а, наоборот, постаралась улыбнуться.

— Значит, теперь ты поверишь, что я не обижаюсь? — проговорила я, а он поднял на меня свой лучезарный взгляд.

— Хорошо, брат! — он слегка вымученно, но искренне улыбнулся. — Я рад. Пойдем в лагерь. У нас еще много дел…

* * *

Олив

Я стоял на небольшой, затерянной среди деревьев поляне и прижимал указательный палец к запястью, на котором проступал едва различимый витиеватый рисунок. Мышцы напряглись от титанического усилия, на лбу проступили капельки пота: попытки связаться с кем-то на таком большом расстоянии всегда требовали огромных затрат энергии, а ее у меня после последнего столкновения с амазонками было совсем немного.

Но мои старания были вскоре вознаграждены, и прямо в центре полянки появилась неясная, но вполне живая фигура лекаря Брахмана.

— Да, Ваше Высочество! — вскричал он взволнованно. — Я весь во внимании! Что-то случилось? Вы так редко используете этот способ связи!

— Да, случилось, — мрачно проговорил я. — Я очень сильно волнуюсь за Алекса. У него стали проявляться очень странные и даже… дикие наклонности.

— Какие именно? — тут же уточнил лекарь, поправив на переносице маленькие круглые очки.

— Он… — мне было трудно произнести это вслух, — он постоянно окутывает любовными феромонами… меня! Меня, понимаете??? Не девчонок вокруг, хотя раньше за ним и такого не наблюдалось, а МЕНЯ! Так я еще и его брат!!! У меня просто… разрывается сердце от недопонимания!

Лекарь, брови которого изумленно и растерянно поползли вверх, на несколько мгновений задумался.

— Что еще? Есть ли еще странности? — наконец, задумчиво спросил он.

— Да, он весь немного странный с тех самых пор, когда был ранен после соприкосновения с артефактом. Но многие его странности я списывал на потерю памяти, однако изменилось и его поведение. Он стал намного мягче, эмоциональней. Он смотрит на меня так… — я смутился и опустил взгляд, — как на свою избранную! Но, что хуже всего, он сегодня… дал мне клятву. Клятву… любви!

— Что??? — изумился лекарь и даже снял с носа свои очки. — Вы имеете в виду клятву вечной любви, которую дают своим избранницам???

— Да! Именно эту! Она полыхнула позолотой, поэтому я не сразу догадался, но… у меня такое впечатление, что он делает все это совершенно неосознанно. Исчезла не только его память, но и навыки. Выброс феромонов он совершенно не контролирует! Он даже не знает, что это такое! А ведь привычки, доведенные до автоматизма, просто невозможно забыть! И клятву он создал явно непреднамеренно, то есть просто искренностью своих чувств, хотя… я тоже немного натворил из-за своих эмоций….

Лекарь замер в ожидании продолжения.

— Я тоже неосознанно сплел клятву, гласящую, что я никогда его не оттолкну…

— Но… разве это плохо, Ваше Высочество? — лекарь как-то оживился и очень посерьезнел. — Я бы даже сказал, что вы поступили очень правильно!

— Объясните, — попросил я, чувствуя, что в моем сердце начинает зарождаться крохотная надежда.

— Всё, что вы рассказываете, весьма странно, но… нужно не забывать, что Алекс — первый в этом мире эльф, которого начала захватывать проклятая болезнь. Это все совершенно не изучено. А вдруг эта хворь временно блокирует его личность, делая его женоподобным, так как доселе это была исключительно болезнь женщин? Скорее всего, это просто симптомы этой болезни и не более того. Но мы также знаем, что ухудшение состояния Алекса может быть спровоцировано тяжелыми эмоциональными переживаниями или стрессами. Если вы сейчас не отнесетесь с пониманием к нему и начнете подсознательно отвергать его со всеми этими странностями, то, возможно, он погибнет быстрее! Так что ваша клятва может стать его спасением и помощью для вас, Ваше Высочество!

Он замолчал, а мне стало почти физически плохо. Какой я дурак! Какой недальновидный и глупый! Я начал подсознательно напрягаться от действий Алекса и отталкивать его сам в себе. А ведь это действительно может его погубить!

Я вздрогнул и посмотрел на лекаря немного печально.

— Да, я вас понял, — пробормотал я. — Я не осознавал, как все серьезно! Мне нужно просто принимать Алекса со всеми его странностями, пока мы не найдем Предназначенную Деву и не сможем победить проклятие! Я должен набраться терпения! Я должен всё понять и перенести! Спасибо! Ваш совет мне очень помог!

С этими словами я убрал палец со своего запястья, и фигура лекаря Брахмана растворилась в воздухе.

Я обессиленно присел на траву и вытер тыльной стороной ладони пот со лба.

Тут мне в голову пришло еще одно подтверждение, что проклятая болезнь делает Алекса женоподобным: он не поддался вою терракотов! Эти животные особенным образом могли нейтрализовать любых мужчин, но женщины всегда оставались в безопасности. Алекс… был как женщина! Он смог побежать за амазонками и изгнать их из нашей долины!

Это открытие еще больше укрепило меня в мысли, что лекарь Брахман прав: ко всем причудам и переменам Алекса сейчас нужно относиться крайне снисходительно, чтобы не травмировать его, потому что его болезнь остро прогрессирует!

Что ж! Нужно поспешить! Чем быстрее мы достигнем Бланширского Герцогства, тем больше шансов как можно скорее отыскать свою невесту и разрушить нависшее над нами проклятие.

Выезжаем сегодня же! Я поднялся на ноги и уверенным шагом отправился к палаточному городку…

* * *

Князь Рэмбрандс выглядел хмурым и даже дерзостно неприветливым, хотя и расплылся в фальшивой улыбке при приближении Олива. Я ощущала нависшую над нами бурю, потому что история с амазонками все еще не закончилась для нас.

— Ваше Высочество! — начал князь разговор с льстиво подобострастного тона, хотя его глаза сверкали очень агрессивно. — У меня назрела целая проблема, и мне нужна ваша помощь.

Олив казался хмурым и немного воинственным, поэтому я внутренне сжалась от некоторого страха.

— Я вас слушаю, — проговорил брат, зачем-то красноречиво положив ладонь на рукоятку болтающегося на поясе меча.

Князь скользнул взглядом вслед за его движением и сразу же более напряженно застыл, обдумывая, наверное, другой вариант заготовленной речи.

— Ваше Высочество! О нападении амазонок гудит уже все королевство. Наши законы требуют тщательного разбирательства и наказания виновников, из-за которых все это произошло. Вы ведь знаете, как дорого нам обошелся мирный договор с ними, и, если все оставить, как есть, это чревато волнением народа и трениями среди князей…

— Так расследуйте! — небрежно бросил Олив, высокомерно отвернувшись к окну. — Это ваша прямая обязанность!

— Я уже провел расследование, — оживился князь и зачем-то бросил в мою сторону недобрый взгляд, заставивший меня сжаться от переживаний. — Однако, это… очень щекотливый вопрос…

— Мне нужны все свидетели и доказательства прямо сейчас! — безапелляционно заявил Олив, чем заставил князя нервно сглотнуть.

— Я предоставлю вам все отчеты… — попытался оспорить он, но принц резко вскинул руку вверх, словно останавливая его ничтожные попытки настоять на своем…

— Я лично опрошу свидетелей! Я должен проверить все сам!

Князь что-то пробормотал, как будто надеялся, что Олив будет попокладистей, ведь во всем, очевидно, виноват его брат, то есть я. Но братец пошел в бой!

Мне стало легче от мысли, что Олив, при любом раскладе, на моей стороне, но… опасения остались.

Нам пришлось отправиться в замок к князю, где он самолично собрал всех своих отпрысков, которые в тот день были со мной на стрельбище. Мне стало страшновато. Если докажут мою вину, что произойдет тогда?

Начавшие выходить вперед княжеские продолжатели фамилии Рэмбрандс очень самоуверенно и твердо доказывали тот факт, что именно я своей стрелой устроила всю эту огромную проблему, метко угодив прямо в тотем воинственных амазонок. Один за другим они свидетельствовали о моем промахе, не дрогнув ни одним мускулом на лицах. В конце концов, то же самое повторили эльфийки и даже один из наших воинов, который незаметно в тот день последовал за всеми, «чтобы проследить за порядком».

Олив был весьма напряжен, я виновато опустила голову. В какой-то момент поняла, что придется отвечать за свою странную «меткость» и собралась прилюдно признать свою вину, как вдруг Олив резко поднялся с кресла, в которое был до этого любезно усажен князем, и, сцепив руки за спиной, выровнял свою и без того прямую, как клинок, спину.

— Я внимательно выслушал свидетелей и пришел к выводу, что ошибка моего младшего брата действительно имело место…

Он произнес это таким равнодушным тоном, что я немного приуныла, чувствуя, как сильно его подвела. Мне стало стыдно. Сразу отчего-то вспомнилось детство, когда я, после множества предупреждений от тети Глаши и просьб быть осторожной, все-таки разбила ее любимое зеркало и сбежала из дому от страха быть наказанной дядей Толей, который никогда не жалел для меня своего крепкого кожаного ремня. Тогда мне было так стыдно и так страшно, что это ощущение я помнила до сих пор. И вот наплыло на меня все это снова, хотя странно мне было воскрешать в памяти свой прежний цивилизованный мир на фоне этих сказочных существ.

— Так как вина моего брата доказана, — продолжил Олив с невозмутимым видом, — то за сим должно последовать соответствующее наказание…

Эльф неожиданно пристально уставился в самодовольное лицо князя, словно приглашая его озвучить соответствующую экзекуцию самолично.

— Э-э-э… замялся князь Рэмбрандс, — что ж, я думаю, мы последуем написанному в законе нашего королевства и… позволим принцу Александру самому выбрать себе наказание из трех заявленных в законе…

Я вздрогнула и подняла глаза. Десятки голубых глаз смотрели на меня с самым разным выражением. Большинство с торжеством и насмешкой, особенно, Амир, во взгляде которого было больше всего ненависти. Некоторые смотрели со страхом и даже жалостью, и это были, в основном, эльфийские девчонки. Сам князь Рэмбрандс, глаза которого постоянно беспокойно бегали, очевидно нервничал, и лишь только Олив выглядел предельно спокойным и серьезным.

— Постойте! — вдруг прервал он князя, решившего зачитать мне три установленных законом наказания за подобный серьезный промах.

Все недоуменно обернулись к наследному принцу.

— Так как Алекс мой младший брат и находится под моей личной опекой, то, согласно указу Ульриха Третьего, моего деда и славного основателя королевства Андрагон, я имею права присвоить его преступление себе и нынче объявляю, что наказание за его проступок ложиться на мои плечи! Я выбираю тридцать ударов плетей!

Все присутствующие просто ахнули. Князь Рэмбрандс побледнел и схватился за грудь в том районе, где у людей находилось сердце.

— Олив, нет! — едва смогла выдавить из себя я, но он жестом запретил мне открывать рот.

— Наказание приму сейчас же! — твердо сказал он. — А завтра утром мы отправимся в путь дальше!

Громогласно объявив об этом, Олив грациозно развернулся и, величественно приподняв подбородок, отправился прочь и зала. Я, потеряв свое сердце где-то в пятках, поспешила за ним, чтобы… его переубедить. Я совершила ошибку — мне и отвечать!

Догнав его уже за пределами замка, я тронула Олива за плечо.

Он развернулся ко мне, все еще сверкая хмурой суровостью, но, увидев мое взволнованное лицо, тут же смягчился.

— Олив, давай поговорим… — попросила я, но он отрицательно мотнул головой.

— Тут не о чем разговаривать, Алекс, — ответил он и собрался идти дальше, но я схватила его за локоть.

— Нет, брат! Я не могу так! Пожалуйста! Позволь это наказание принять мне!

Мои глаза предательски наполнились слезами. Я никогда не считала себя героиней или супервумен и по жизни довольно-таки боялась боли, но сейчас страх перед плетьми просто потускнел от мысли, что Оливу придется страдать по моей вине.

Принц повернулся и немного печально взглянул в мое лицо. Он увел меня чуть в сторону и, остановившись под кроной высокого раскидистого дерева, развернул к себе. Он взял меня за плечи и очень внимательно посмотрел в глаза.

— Алекс! — мягко, но уверенно произнес он. — Это наказание приму я!

— Нет…

— Перестань! — прервал он мой протестующий возглас. А потом аккуратно смахнул с моей щеки все же скатившуюся слезу. — Ты должен просто послушаться меня!

— Но это нечестно! Виноват я!!!

— Ты вообще не виноват! — Олив немного жестко остановил мою тираду. — Ты что не понимаешь, что это обычная ловушка? Тебя подставили, Алекс! Они добивались лишения тебя титула! Только взяв твое наказание на себя, я полностью разрушу их планы!

Я замолчала, изумленно глядя ему в лицо.

— То есть… это все подстроено???

Олив кивнул, а потом привлек меня к себе и обнял.

— Не волнуйся, брат! Я воин и все переживу. Но мы не должны нашим врагам давать ни малейшей надежды на победу!

— А у нас есть враги? — прошептала я, крепко прижимаясь к его теплой груди.

— Да, Алекс! И очень много…

* * *

Очень старый морщинистый эльф в длинной зеленой тунике и с молочно-белой редкой бородой поднял свой деревянный гладкий посох и с неожиданной силой опустил его на плечо почтительно склоненного в поклоне князя Рэмбрандса.

— Идиот! Как ты мог такую прекрасную возможность так быстро уничтожить??? — голос старика звучал так остро и скрежещуще, словно открывали столетиями нетронутую дверь.

— Простите, Великий Мотандорр! Я… совсем не ожидал, что наследный принц решит понести наказание вместо принца Александра!

— Вот потому ты и идиот! Ты что не знал, что Оливентиус за своего братца жизнь свою отдаст??? И ты думаешь, что он позволил бы ему пострадать???

— Простите!!! — затараторил князь и склонился еще ниже. — Я… наверное, недооценил наследного принца!

Старик поднялся со стула и начал осторожно прохаживаться по комнате.

— Обязательно пошлите за ними шпионов! — скомандовал он. — Разузнайте, что Оливентиусу понадобилось в землях князя Бланширского. Докладывайте немедленно и следите, также за принцем Александром. Ваши отчеты жду ежедневно!

— Слушаюсь! — трепетно проговорил князь Рэмбрандс и, пятясь, покинул комнату Лунной Башни своего родового замка…