Эпоха героев

Веледа прокашлялась.

— Которые не смогут нам ничего сделать, если мы войдём туда в день Ламмаса. Или Лугнассада.

Девять пар глаз разом устремились на неё. Она тяжело выдохнула.

— Вот почему я и сказала, что это безумие.

— Нет. — Я вспомнила дворец, ту мраморную роскошь стен и колонн, в которой я провела три из худших дня своей жизни. — Нет. Ты права. Это возможно. Мы можем пойти и вернуть голос Никсы — и Эпоху Богинь.

Ронан фыркнул, и его усы заходили ходуном.

— Вижу, безумие заразительно. Даже если вы туда явитесь и Бран, соблюдая традицию, не прикажет казнить нас на месте, скажи-ка: как вы собираетесь проскользнуть в зал трофеев, чтобы вас никто не заметил, и уйти оттуда с двумя священными реликвиями?

Я улыбнулась.

— Потому что красть их буду не я. Кто-то должен отвлекать Брана и Двор, пока другие воспользуются этими такими удобными тайными ходами. — Я взглянула на Мэддокса. — Ведь именно так ты тогда так тихо проник в зал трофеев, не так ли?

— Да. Можно войти, забрать сосуд и книгу и уйти, не будучи замеченными.

Выражение Ронана померкло.

— Так во дворце есть тайные ходы, и я узнаю об этом только сейчас?

Морриган машинально гладила себя по груди, задумчивая. Когда заговорила, её взгляд был устремлён в пол.

— Даже если моя мать вернёт себе голос, это может ничего не значить. Манан-лир уже слишком давно живут без всякого правления. Они могут отказаться вновь склониться перед своей королевой, и тогда всё окажется напрасным.

Но это было не той причиной, по которой следовало вернуть голос.

— Это её голос. Он принадлежит ей. Что делать с ним дальше — восстанавливать ли суверенитет или нет — решать ей. Но вернуть силу Никсе, той, что единственная сумела внести проблеск надежды во всю грядущую войну, — это малое, что мы можем. И не забудем про книгу. В Эпохе Богинь мы можем найти знания, которые помогут бороться против Теутуса и демонов.

Пвил поправил очки.

— Не говоря уже о том, что мы увидим принца лично и сможем понять, что на самом деле происходит.

Мой разум уже разгонялся, хватаясь за этот безумный план. Опыт подсказывал: именно такие планы обычно оказывались лучшими. Настолько абсурдные, что застают врасплох всех.

Моя сестра смахнула все фишки с доски и вскочила на ноги.

— Я хочу пойти.

Инстинкт велел мне запретить, ответ уже рвался с губ. Но Каэли посмотрела на меня — её изумрудные глаза были полны решимости и спокойствия, губы плотно сжаты. Да, она была моей младшей сестрой, но уже не ребёнком. Она пережила не меньше моего, а то и больше — особенно от рук принца.

Я кивнула.

— Хорошо.

В её лице вспыхнула искра восторга. Она переплела наши пальцы.

Я обвела взглядом всех вокруг: Мэддокс, Гвен, Сейдж, Морриган, Ронан, Пвил и Абердин.

— Если мы не появимся перед Браном в полном составе, он может заподозрить неладное. Он знает, что Мэддокс, Гвен и Сейдж всегда держатся вместе. Моя сестра и я — то же самое. А Морриган заденет его гордость. Так что именно мы будем отвлекающим манёвром. — Я позволила тьме растечься и окутать подбородок и руки. — Великой, великой отвлекающей приманкой.

Мэддокс смотрел на меня так, что в его взгляде читалось нечто невероятное: обожание.

Может, это куда более сильное чувство, чем обожание? — прошептал мой разум. Не думаешь?

Но я знала одно: сейчас было не время думать об этом.

Я повернулась к нашему хозяину.

— Ронан, можешь устроить специальный выпуск своей сплетни-корреспонденции к рассвету?

Он благоразумно изобразил недоумение.

— Не знаю, о чём ты говоришь. У меня нет никакой газеты, и уж тем более сплетен. Но да, смогу.

Я торопливо перебирала в уме варианты. Возможности.

— Нам также понадобится скромный модист, кареты и твои девицы.

— Как пожелаешь. Всё это пойдёт в счёт нашей сделки.

Фионн ввалился в гостиную, держа по бутылке в каждой руке.

— Шо я прапустил? — пробормотал он.

Глава 39

Аланна

Больше никогда не стану устраивать Лугнассад,

если только Ширр, Фионн и Дикая Охота

не поклянутся не пить.

Знаете, сколько манан-лир просыпались на моих берегах,

не помня, что накануне венчались?

Они оказывались женатыми — и не помнили, на ком!

Никса Красная, более пятисот лет назад

На закате следующего дня великолепная карета — ронановская добыча, на дубовых колёсах и с блестящей росписью — грохотала по улицам Эйре. Она следовала тем же маршрутом, что я проделала вместе с герцогиней во время Теу Биад. Мощёные камнем улицы, фонари, мраморные перила, золотые ставни и кофейни с изящными железными столиками и стульями. Всё пустое, тихое. Но до боли знакомое — и сердце кольнуло при воспоминании о герцогине и о том упорстве, с каким она боролась за Гибернию.

«Мой дед всегда говорил: умные люди сосредотачиваются на том, что у них в руках, а глупцы тратят время, жаждая большего. Братство выживало всё это время, не ожидая помощи от какого-то чудесного рода. Сказки не спасают жизни».

Как жаль, что она не дожила до того дня, чтобы узнать: Каэли и я — часть того самого чудесного рода. Я отдала бы всё, лишь бы услышать её язвительные комментарии.

Наша карета была единственной, катящейся по Кальсаде Луахра, потому что большинство знатных семейств, принявших странное приглашение принца, уже прибыли во дворец. Многие из них решились в последний момент, когда по городу поползла дикая молва: бывший наследный принц, ставший драконом, и его спутница, владеющая мечом короля-демона, посетят праздник.

Тем, кто ещё колебался, это перевесило чашу весов.

Лишь немногие любопытные видели, как проезжала карета. Большинство жителей столицы предпочитали в эти дни сидеть по домам.

Карета миновала изгороди из бирючины и ворота из гематита. Когда лошади остановились у дворца, его уже окружали два десятка солдат, наставивших оружие на экипаж.

Их изумлению не было предела, когда двери распахнулись, а зелёные бархатные подушки оказались пустыми.

Сверху раздалось фырканье Мэддокса.

— До смешного предсказуемо.

Мы предпочли, чтобы Бран потратил силы на карету, а сами устроили настоящее появление. Крылья Мэддокса раскинулись, когда он снизился с башен здания на крышу длинного зала. Оттуда доносились приглушённые звуки музыки и голосов, а сбоку я различала сады, где меня когда-то допрашивал Дугалл. Танцевальный зал. Я помнила, какой он огромный.

Мэддокс отпустил меня лишь затем, чтобы с силой ударить кулаком по мрамору. Всё вокруг загрохотало. Голоса внутри взвились, музыка оборвалась.

— Это то, что ты сделал, когда пришёл спасать нас из башни?

Ещё один удар. Толстые трещины расползлись по мрамору.

— Тогда я был куда менее деликатен, узнав, что ты в опасности.

Я изогнула брови. Это он называл деликатностью? Ветер на высоте играл моим платьем, и я, невозмутимо, пригладила складки. Мне понравилось его надеть, в отличие от других. Ронановскому портному пришлось немало потрудиться, чтобы смириться с моим отказом от корсетов и удушающего белья, но в конце концов он сдался.

После ещё пары ударов в крыше танцевального зала раскрылся пролом, и я позволила Мэддоксу подхватить меня на руки и вместе со мной ринуться вниз.

Крики. Вскрики. Беготня. Запах еды, духов и напряжения.

Мы приземлились в самом центре зала вместе с облачком мраморной пыли и рывком оранжевого света. Мэддокс аккуратно поставил меня на ноги и тут же обнял за талию. Его золотые глаза выхватывали каждый дюйм пространства вокруг в поисках угрозы, но пока что элемент неожиданности сработал.

В зале не было такой толпы, как на Теу Биад. Наоборот — среди платьев, фраков и длинных столов с яствами витала гнетущая, напряжённая атмосфера. Ни тканевых драпировок с потолка, ни колонн, обвитых искусственными лианами. Всё выглядело поспешным сборищем — в лучшем случае.

Прямо перед нами, на другом конце зала, поднималась красная лестница, ведущая к трону из белого мрамора. Я прищурилась, заметив на спинке вырезанный символ — меч, имитация настоящего, который висел у меня на бедре.

А под парящей черепной маской Ширра за нами наблюдал неподвижный юноша — настолько светловолосый, что казался белёсым. В одеждах принца, он вцепился одной рукой в подлокотник.

Я кивнула в сторону гостей по правую руку:

— Добрый вечер, господа, дамы.

Новые восклицания. Лица, искажённые ужасом, слишком много, чтобы разглядеть каждого, но госпожу Болг я не увидела. Честно говоря, надеялась, что Реанн воссоединилась с родителями и сбежала из столицы.

Мэддокс расправил крылья, и кто-то оступился в попытке отступить назад.

— Можете продолжать в том же духе, — лениво произнёс он. — Мы всего лишь пришли поздороваться с моим дорогим братом.

Мы двинулись к трону. Несколько женщин ахнули, когда подол моего платья раскрыл свою тайну. Оно было из шифона цвета полуночи, держащееся на двух тончайших бретелях, едва заметных на коже. Декольте падало в вырез до нижней границы груди, выставляя напоказ не только больше, чем позволял придворный этикет, но и узоры узлов на ключицах. Без корсета, без камисольки — я была уверена, что кое-кто из дам вот-вот упадёт в обморок.

Но самое любопытное скрывалось внизу: многочисленные слои шифона, по краям которых портной вплёл золотые, алые и янтарные нити. При каждом движении от подола вспыхивали искры, словно это был настоящий огонь.

Огонь дракона. Тьма же весело плясала по всем точкам — на локтях, в вырезе, на костяшках пальцев, между золотых нитей.

Мэддокс застыл, заворожённый моим видом. Сам он выбрал чёрное с головы до ног: наплечники, наручи с выступающими шипами, ремни, пересекавшие грудь, оружие в каждом укромном месте. С копьём за спиной и тяжёлыми сапогами, гулко ступавшими по полу. Огромный, грозный, устрашающий.

Все взгляды то и дело скользили к его дымящимся рогам и крыльям, к моей тьме и к мечу, то возникающему, то скрывающемуся в складках платья.

Ворон каркнул, и воцарилась общая пауза. Холодный вихрь пронёсся над столами, по всему залу, погасив часть свечей. Из ниоткуда, прямо у нас за спинами, закружился вихрь, и толпа взвыла, когда из него вышли четыре фигуры.

Морриган подняла руку, и ворон сел ей на пальцы, а затем переместился на плечо. Рядом с ней стояли Каэли, Гвен и Сейдж, оглядывая зал с подчеркнутым равнодушием. Все они были в лучших нарядах — тёмные, струящиеся, соблазнительные шелка. Сейдж одним взглядом своих звёздных глаз едва не довела графа до обморока.

Я поймала взгляд Каэли. Наглая девчонка подмигнула мне.

Морриган объясняла, что может перемещаться на небольшие расстояния — как это было, когда она появилась на доках Гримфира и увела Каэли. Мы бы использовали её силу для кражи, если бы не видеру: они почувствовали бы её. Морриган они знали, и столь мощная магия во дворце сразу привлекла бы внимание.

Пусть уж лучше Ронан и его девушки займутся этим делом.

Мы с Мэддоксом остановились у подножия лестницы. Отсюда прекрасно было видно выражение лица Брана — и я начала понимать, почему он так и не взошёл на трон.

Принц был нездоров.

Его идеальная алебастровая кожа поблекла, став пепельно-серой. Щёки впали. Он съёживался на один бок, уменьшаясь, съёживался всё сильнее. Именно в тот бок, куда я ударила его гобийской сталью. Рубцы поднимались выше воротника рубашки к подбородку и сползали вниз — к здоровой руке.

Я приоткрыла губы, поражённая.

Рана продолжала разъедать его. Если вся эта сторона тела покрыта шрамами, неудивительно, что он не мог держаться прямо. Кожа изменилась, стянулась, мешая двигаться.

Я посмотрела на культю, устроившуюся у него на коленях. Она была аккуратно забинтована, но мне что-то подсказывало: и там заживление не произошло. Тело принца оказалось не готово к подобной утрате, а если он медлил с целителями или видеру…

И вот они — в глубине помоста. Три тени, укрытые с головы до ног чёрными рясами. Под их капюшонами — только мрак, и моя собственная тьма соблазняла меня заглянуть туда.

Я удержала её.

Не сейчас, — прошептала я.

— Впечатляющее появление, не спорю, — прохрипел принц. Боль. Чистая, неразбавленная боль звучала в его голосе. — И вижу, ты пришёл не один. Предательница, две шлюхи, которых я всегда подозревал… И кто эта новенькая?

Рука Мэддокса судорожно сжалась у меня на талии. Видеть того самого мальчишку, которого он пытался вырвать из гнили Двора, теперь таким, должно быть, было невыносимо.

Каэли шагнула вперёд.

— Вот как? Не помнишь меня? После того, как мы так «сблизились» в той башне? Давай посмотрим, освежит ли это твою память…

Вспышка света, искры — и посреди бального зала на четыре лапы встала огромная медведица. Несколько дам, несомненно, рухнули без чувств. Когда Каэли зарычала, задрожали колонны, державшие своды.

Бран в ужасе вжался в спинку трона.

Каэли вернулась в человеческий облик и изобразила извиняющуюся улыбку.

— Я немного подросла, прости. Но я бы с радостью позволила тебе снова попытаться заковать меня в цепи, чтобы выплеснуть свою гниль. Уверена, теперь было бы куда веселее.

Бран онемел. Я чувствовала яростную гордость за свою сестру.

Голос Мэддокса прозвучал ледяным металлом:

— Мы решили, что лучше явиться сюда по своей воле, чем войти в кандалах вместе с твоими солдатами. Кстати, извини за карету. Понимаешь же, между нами есть причины для недоверия.

Бран скривился в улыбке, и сухожилия на его шее натянулись поверх шрамов. Если эта гниль продолжит распространяться, от его красивого лица скоро ничего не останется.

— Конечно. А почему бы тебе было доверять мне? Я лишь годами следовал за тобой и боготворил, подражая великому Сетанте. Потрошителю. Лучшему убийце сидхи. — Он фыркнул, брызги слюны сорвались с губ. — Твои дружки в курсе, сколько таких, как они, ты перебил собственными руками?

Это была примитивная попытка выставить себя жертвой и указать на Мэддокса как на злодея. И самое отвратительное — он верил своим словам.

С другой стороны, то, что он говорил, играло нам на руку.

Нам нужно было выиграть время. Как минимум двадцать минут.

— Моё имя — Мэддокс, — спокойно ответил дракон. — Это имя, которое дали мне настоящие родители. Я бы с радостью рассказал тебе об этом. В своё время я даже думал так поступить. Но потом ты стал именно тем, кем хотел тебя видеть король, — и я потерял надежду.

Лицо Брана вспыхнуло гневом, он покраснел. Даже сидя, пошатнулся. Что-то подсказывало мне: ходить ему теперь очень тяжело.

— Твои настоящие родители? Кто они? — выкрикнул он. — Где, по-твоему, могли прятаться эти долбаные драконы последние пятьсот лет?!

По залу прокатился ропот. Это был один из главных вопросов, что муссировали по всему королевству с тех пор, как Мэддокс снял маску. Если он — дракон, то откуда взялся? Разве Теутус не утопил Огненные острова в море после того, как отсёк голову Ширру?

Но это были не те вопросы, на которые нам следовало отвечать.

Я склонила голову набок, привлекая внимание Брана. Его голубые глаза блеснули. Он всё это время избегал смотреть на меня. И я знала почему. Он испытывал ко мне подлинный интерес — или к Плюмерии Сутарлан — во время Теу Биад. А я назвала его сраным садистом и неопытным девственником, да ещё и оставила калекой.

— А, по-моему, куда интереснее, если ты объяснишь нам и своим верным подданным, почему до сих пор не состоялась коронация. — Его ноздри раздулись, а я улыбнулась. — Ах да, извини. Ты же устроил весь этот фарс, чтобы народ Гибернии забыл, что Королевский Дом уже не тот с тех пор, как умер король, верно?

Шум прокатился по бальному залу, когда в дальние двери ворвалась толпа солдат. Гости, уже перепуганные, прижались к стенам и окнам, освобождая место, чтобы войско сомкнулось вокруг нас полукругом, загоняя между собой и помостом.

Я едва не закатила глаза. Они потратили вечность, чтобы организоваться и явиться.

Хотя на нас уже были нацелены мечи, копья и стрелы, нападать никто не решался. Но это не имело значения: они уже нарушили правила Ламмаса. И я видела недовольные лица многих аристократов.

Не замечая собственных ошибок, Бран ухмылялся ядовитым торжеством.

Мэддокс вытащил из-за пазухи лист бумаги.

— Подожди минуту. Кажется, ходят слухи… Ага, вот. Несколько. — Он откашлялся. — Сначала говорили, что ты погиб в Долине Смерти вместе с королём. Что, как видишь, неправда. А потом кто-то осмелился намекнуть, что, возможно, с твоей кровью что-то не так. После того, что случилось со мной, кто может винить людей в сомнениях? — Его кривая улыбка обнажила клык. — Мне в голову приходит только один способ развеять сомнения твоего народа, брат.

— Не называй меня так! — взвизгнул Бран.

Он подался вперёд так резко, что едва не соскользнул с мраморного трона. Пришлось вонзить единственную руку в подлокотник, чтобы удержаться.

В памяти всплыло: король Нессия, обезумевший, когда увидел Мэддокса. Сломленный собственной кровью, наследием, паранойей и непониманием.

Бран шёл той же дорогой.

— Знаешь что? Плевать, что ты скажешь. Плевать на все эти грёбаные слухи и плевать на то, что думают эти сучьи дети, — принц презрительно махнул рукой в сторону гостей, за спинами солдат, — которые только и ждут малейшей слабости, чтобы наброситься на меня. И знаешь почему? Потому что Теутус придёт. И он вознаградит тех, кто остался верен и удержал его королевство. Спроси у Морриган, она его знала. Она знает, как далеко заходит его жестокость. Так что эта ваша игра — ты, шлюха с мечом, предательница Морриган или те сидхи с запада, которые мнят себя умниками, — всё это скоро не будет иметь значения. Потому что вы все будете мертвы, и он лично возложит на мою голову корону, о которой вы так беспокоитесь.

Его слова разлетелись по залу и осели в сердцах всех, кто слушал, включая моё. Страх, что Теутус действительно явится, был слишком реальным. Гиберния и так стала кошмаром, но хотя бы здесь мы могли что-то делать. Сражаться. Плести интриги. Выживать.

Когда он придёт…

Бран щёлкнул пальцами — и за троном возник Старый Ник. Даже видеру незаметно отступили при его появлении. Тёмный Всадник, чьи кости, мышцы и сухожилия были обнажены, держал корону Нессиев, зажатую в зубах своего коня. Смрад, принесённый им, был настолько невыносим, что глаза заслезились, а Мэддокс задержал дыхание. Для драконьего чутья это было пыткой.

Принц вздрогнул, будто и для него соседство с Нукелави было ужасающе.

— Забирайте себе Дуллахана и Никого. Забирайте себе Призрачную Королеву. А у меня — убийца Гоба и Паральды, тот, кто за одну ночь истребил тысячи сидхи одной лишь чумой. Вы пришли посмеяться надо мной? Да пошёл ты в ад, братец!

Я посмотрела на Мэддокса. Его лицо и мысли оставались скрыты, но узы непрерывно пульсировали, и в животе у меня всё сжималось.

Я коснулась его руки у своей талии. Время вышло. Мы могли уходить.

Мэддокс помедлил.

— Этот трон и эта корона отравлены. Ты знаешь это. Ты видел, что они сделали с твоим дедом и твоим отцом. Союз Теутуса и Луахры был всего лишь способом заставить людей повиноваться демонам. А он, — Мэддокс указал на Нукелави, — вырвет тебе голову с плеч, если Теутус прикажет. Ты для него ничто. Ни для видеру, ни даже для этих «нелояльных ублюдков», как ты их сам назвал. Будь я на твоём месте, я бы волновался о планах Теутуса, когда он вернётся в Гибернию. Может, ему уже не нужно, чтобы людьми продолжали править.

— Враньё! — выплюнул Бран.

Мэддокс пожал плечами, но в его движении была жёсткость.

— Может быть. Но если нет — у тебя ещё есть шанс. Сойди с трона, Бран. Откажись от кровавого клятвенного обещания Нессиев. Спаси себя.

В его голосе звучала плохо скрытая мольба, от которой у меня сжалось сердце. Я знала, каким будет ответ Брана, и всё равно ждала, как идиотка.

Подбородок принца дрогнул. И на миг в его голубых глазах мелькнуло нечто: одиночество. Заброшенность. Разочарование.

А потом исчезло.

— Где наш отец, брат? Это правда, что ты сжёг его, как собаку?

Мэддокс выдохнул.

— Как хочешь.

Он подхватил меня на руки — знак, что пора уходить, — и когда мы взмыли, на нас обрушился град гематитовых стрел и копий. Я накрыла нас тьмой. Боль вспыхивала в теле маленькими взрывами, я застонала, но удерживала щит, пока мы не вырвались через пролом и не поднялись к последним отблескам заката.

Морриган и девушки уже исчезли в другом вихре.

Дворец охватил хаос, когда многие фигурки выбежали в сады и наружу, чтобы проводить нас взглядами. Мэддокс взмыл выше, пока облака не скрыли нас.

Его объятия были каменно-тугими.

Я провела ладонью по его шее.

— Мне жаль.

Он прижал меня ещё крепче.

— И мне.

На рассвете трое всадников прибыли к дому на окраине Реймса. Мы ждали их уже пару часов. Даже не переоделись, и разговоров почти не было — только самое необходимое, чтобы рассказать Пвилу, Абердину, Вел, Фионну и Ойсину о случившемся. В воздухе висело напряжение. Мрачное и одновременно радостное в какой-то странной смеси.

Ронан приехал в сопровождении двух своих девиц. Одну я узнала сразу: короткие тёмные волосы, кастеты на руках. Она называла себя Арпия и когда-то показала мне самые грязные приёмы в драке один на один.

Она узнала меня кивком.

Ронан осторожно водрузил на кухонный стол тканевый мешок. Тот глухо бухнул, и я сразу догадалась: Эпоха Богинь внутри.

Затем он вынул из жилета сосуд, и мы все затаили дыхание. Внутри мерцало нечто, извиваясь, словно комок тумана, пойманный в ловушку.

Он протянул его прямо Морриган. Бледные пальцы женщины дрожали, когда она брала его. Никто не проронил ни слова, пока я не подошла ближе.

— Отнеси это своей матери. Скажи ей, что мы будем счастливы вновь увидеть Никсу Красную во всей её славе. А если нет — скажи, что я всегда буду благодарна за то, что она спасла меня в тот день, и желаю ей жить счастливо.

Морриган не отрывала взгляда от содержимого сосуда. Я понимала её. Было немыслимо, что в столь малом пространстве заключена сила той, что когда-то была величайшей королевой, сумевшей подчинить себе манан-лир.

— Спасибо, — прошептала она.

— Не благодари. Я сделала это, чтобы ничего тебе не быть должна.

Она не улыбнулась, но её ворон нежно клюнул меня в плечо, прежде чем отлететь.

И с новым внезапным вихрем Морриган исчезла.

Глава 40

Аланна

Друи известны своей великой мудростью

и обширными знаниями о традициях и зельях.

Если у друи на доме висит белая дощечка — он целитель.

Если красная — он умеет манипулировать разумом.

Если чёрная — берегитесь.

Они слишком заигрывают со смертью.

Из запрещённой книги Искусство быть друи

Когда Фионн предложил выпить по кружке в честь того удара, который мы только что нанесли Двору, все согласились охотно. Даже Мэддокс. И правда, у нас всё получилось, а поводов для настоящего праздника в последнее время почти не было.

Проблема в том, что одна кружка обернулась двумя, четырьмя, восемью — и так далее. Каэли впервые попробовала виски, и мы дружно рассмеялись её сморщенной гримасе. Но, как и все, она постепенно распробовала напиток, глоток за глотком. А я едва могла поверить, что сижу рядом с ней пьяная. Всегда думала, что до этого ещё много лет.

Веледа ушла наверх с Эпохой Богинь, куда меньше заинтересованная в выпивке, чем в том, чтобы скорее начать разгадывать тайны её страниц. Для нас же это могло подождать до утра. Эта ночь была нашей.

Спустя пару часов сильная рука обвилась вокруг моей талии и усадила меня на колени дракона, с румянцем на щеках и блеском в глазах. И дело было не в его драконе.

— Привет, красавчик, — прошептала я.

Он широко улыбнулся. От него веяло теплом, виски и огнём, и этой ночью он выдержал ещё одно испытание во всей этой истории. Ронан выводил на волынке неприличную песенку; Гвен и Каэли были его восторженными зрительницами.

— Привет.

Он втянул меня в глубокий, жадный поцелуй, от которого я очень скоро заёрзала на его коленях. Я застонала, не отрывая губ от его губ, и вцепилась пальцами в его волосы вокруг рогов. Почувствовала, как он напрягся подо мной, и заметила, как его свободная рука скользнула вверх по моим рёбрам к груди. Платье, всё ещё на мне, оставляло её почти открытой, и требовалось лишь несколько ловких пальцев, чтобы коснуться моей кожи.

И я этого хотела.

О, как хотела.

Мэддокс отстранился, и я недовольно зарычала. Он рассмеялся.

— Моя нетерпеливая sha’ha… — Его пальцы нашли изгиб под моей грудью, и вдруг стали такими горячими и тяжёлыми, что это было почти невыносимо. — Ты моя. Ты знаешь это?

— Ммм.

Я поцеловала уголок его губ и слегка прикусила зубами мочку уха. Его эрекция дёрнулась у меня под ягодицами.

Алкоголь туманил голову, я упивалась этой короткой передышкой счастья, но всё ещё была достаточно в здравом уме, чтобы поддеть его:

— Не требуй от меня больше, чем готов дать сам, дракон.

Его большой палец поднялся выше, очерчивая круг.

— Я твой. Всегда был твоим. Наид нак спит в нас с рождения. Так что с той самой минуты, как смелая женщина родила меня на Огненных островах, до того момента, когда я вошёл в ту пекарню, я уже был твоим.

Я вглядывалась в его лицо. Я не заслуживала этого. Столько преданности. Столько уверенности в нас.

— Я твоя, Мэддокс. Я…

Хотела сказать тысячу разных вещей. Рассказать о чувствах, которые для меня всегда были загадками и головоломками, которые я никогда не пыталась разгадать. Я знала, что чувствую рядом с ним, но выразить это словами было трудно, и виски тут был ни при чём.

В конце зала Ронан распевал о весёлой девице, которая любила скакать (и явно не на лошади).

— Мы справимся, — хрипло сказал Мэддокс. — Со всем. И когда больше не будет угроз над нашими головами, станет легче.

Я почесала основание его рогов и увидела, как янтарь вплетается в золото.

— Ты правда веришь? Что всё разрешится?

— Пвил сказал мне кое-что, когда мы прощались в Долине. Что они знали: им никогда не придётся прощаться со мной после того, как Ширр благословил меня, потому что судьба готовила для меня нечто большее. И этим «нечто» оказалась ты.

Я отчаянно хотела ему верить. И в глубине души — верила. Та Аланна, что рассказывала Каэли легенды и истории, чтобы подарить искру надежды в её глазах, верила. Та Аланна, что замирала от восторга, находя запрещённые книги и открывая новые чары, тоже верила.

— Сколько было шансов, что мы встретимся, ты и я? — прошептала я. — Я знаю, что это судьба. Знаю, что Ширр связал нас сквозь века и века непостижимой магии. И это должно значить что-то хорошее.

Он утробно зарычал от одобрения и снова поцеловал меня — открыто, глубоко, с избытком чувств. Его пальцы больше не блуждали, и мне было всё равно.

Вдруг меня рывком сорвали с его колен.

— Никаких нежностей здесь! — гаркнула Гвен.

Ни за что бы не подумала, что именно Гвен окажется той, кто окатит меня и Мэддокса ушатом холодной воды, но так и вышло. Она сунула мне ещё один стакан виски, подтолкнула к Каэли, и моя сестра увлекла меня в какой-то безумный танец, где наши ноги едва касались пола. Я смеялась, пока живот не заболел, когда эта блондиночка уговорила Морриган присоединиться, а позже — когда Ойсин застучал копытцами по земле, словно настоящий плясун с реймсских театров.

Орна надрывалась с каминной полки, подпевая Ронану, а Хоп тщетно пытался накормить нас хоть чем-нибудь среди этого моря алкоголя, чтобы мы не свалились совсем. Безуспешно, и это приводило брауни в ярость.

Всё кружилось вокруг, когда Каэли отпустила меня и ушла в уборную. Я оглянулась — и сразу ощутила пустоту от отсутствия чёрно-золотых волос Сейдж. Опять она от нас ускользает? Нет, только не снова.

Пол качался, как палуба корабля, когда я нашла её снаружи, под вязом. Она увидела, как я приближаюсь, и я удивилась, почему не сбежала. Я рухнула рядом, раскалённая, с сердцем, колотившимся в груди.

Прислонилась к стволу.

— Спросила бы, не радуешься ли ты тому, чего мы добились, но ты ведь никогда не радуешься. — Я оглядела её профиль. Надменный, неподвижный, прекрасный. — Так радуешься?

— Ты же сама только что сказала, что я никогда не радуюсь.

— Ну, может, я ошибаюсь. Люди вообще ошибаются. А ты?

Я знала, что слова у меня путаются, что я веду себя по-детски, но выпивка странным образом избавляла от стыда и тормозов.

— Ты невыносима, — выплюнула она.

— Ага.

Мы молчали довольно долго. Отсюда, несмотря на нашу личную какофонию, слышалось кваканье лягушек и стрекотание стрекоз в болотах неподалёку, даже шум волн Ваха, бьющихся о берег. Если бы не вонь тухлых яиц — было бы чудесно.

И тут Сейдж заговорила.

— Когда я была маленькой, я мечтала только об одном — сбежать из Анисы, из Вармаэта, от герцогов. Я воображала мир, в котором мой отец не был сожран и вылеплен ненавистью, где, может быть, моя мать всё ещё жива, а братья были бы просто большой обузой. Но такого мира никогда не существовало, и… Мне всегда было трудно это принять. До сих пор трудно. И хотя Гиберния враждебна и жестока, и я видела ужасные вещи, я всё ещё верю, что мы можем её изменить. Что это наш долг — попытаться.

Я кивнула, и на миг мне показалось, что у меня четыре ноги вместо двух.

— Согласна.

— Да? — Она перебирала травинки, прилипшие к сапогам. — Хочу, чтобы ты знала: я не поддерживаю то, что сделал мой отец в Анисе. Богини знают, как я ненавидела герцогов, и многие из анийской знати превращали мою жизнь в ад, пока я служила в их особняке, но…

— Сейдж, я знаю. — Я коснулась её руки, стараясь ничего не втянуть. — Тебе не нужно оправдываться. И да, я помню, что ты сказала в день нашей первой встречи, знаешь? Что мы так яростно сражаемся только тогда, когда есть что защищать. Ты всегда была на стороне Гибернии. Я в этом не сомневаюсь.

Она тяжело выдохнула. Её тело чуть осело, хотя горечь всё ещё клубилась вокруг.

— Вот как. — Пауза. — Как ты думаешь, что будет, когда Теутус придёт?

— Твой отец задал мне тот же вопрос. Что, мол, он снова влюбится, остепенится и на этот раз не прикончит собственных детей?

Она сухо усмехнулась.

— Это всё равно что ждать, что Мьюрдрис изменит направление.

Я уткнулась подбородком в колени. Ночь у моря была куда прохладнее, чем в чёртовой пустыне, и моё пылающее тело это приветствовало.

— Не знаю. Вот в чём беда. Даже если мы и родня, я его не знаю. И знать не хочу. Он придёт за мной — и мне придётся надеяться, что Орна и я будем достаточны.

— Ты не будешь сражаться одна, — сказала Сейдж, глядя в пустоту. — Вся Герман… — поправилась, — вся Германдия… — и тут же скривилась. — Вся ГерманДия … —

(❗️ Остановлюсь — здесь, очевидно, ошибка в оригинале или рассинхрон. Продолжим точно по испанскому: Toda la Hermandad estaría contigo…)

— Вся ГерманДия … —

— …будет рядом, — закончила она. — Все сидхи и люди, которые не хотят второй войны. Брауни из Спорайна и лепреконы из Робабо. Твоя сестра. Множество, множество жизней на твоей стороне.

Холодный, разъедающий камень осел у меня в животе от этой картины.

— Я бы сделала это в одиночку, если бы могла.

Через несколько секунд я ощутила её взгляд.

— Но беда в том, что ты не можешь. Он бог, командующий армией демонов. А ты…

— Осторожнее, Сейдж, мы только что помирились. Не порть всё.

Она прикусила губу, потом сдержанно улыбнулась.

— Прости.

— Ничего. Мне всегда нравилась твоя прямота.

Она вздрогнула.

— Моя…? — откашлялась. — Мэддокс говорит, что мои слова ранят сильнее сотни стрел.

— Я с ним согласна. Но мне это всё равно нравится.

Она шумно выдохнула и порылась в карманах. Она единственная успела переодеться и избавиться от роскошного золотого платья, сшитого наспех.

Она протянула мне небольшой мешочек.

— Что это?

— Подарок. — Увидев моё ошарашенное выражение, она смутилась. — Не смотри так, я дала такие же Гвен и Вел.

В мою ладонь соскользнул серебряный браслет. Прекрасный. Шириной всего в сантиметр, с вырезанными по поверхности вечными узлами и трискелем в центре. На концах — штырёк и петля для застёжки.

Я улыбнулась, проведя пальцем по браслету. Должно быть, я и вправду была навеселе, раз грудь так сжалась.

— У твоего отца случился бы инфаркт, если бы он это увидел.

— Что? Почему?

— В Анисе он завалил меня подарками, а я отвергла всё до последнего. Надеюсь, кто-нибудь нашёл их в корзине для грязного белья. — Но если они там сгнили, то тоже неплохо. — Поможешь надеть?

Она помогла. Старалась не касаться меня, но я сделала вид, что не заметила. Сейдж была такой. Едва терпела бесконечные объятия Гвен, и я была уверена, что любила её.

Серебро обожгло кожу холодом. По телу пробежала непроизвольная дрожь. Мне почудилось, что тьма что-то пробормотала, но очень приглушённо.

Я поднялась.

— Думаю, мне нужно ещё виски. Особенно пока Фионн, Гвен и Мэддокс всё не прикончили. Пойдём?

Её глаза всё ещё были прикованы к моему запястью. Наверное, она сомневалась, приму ли я браслет, прежде чем мы заговорили.

Наконец она глубоко вдохнула и кивнула.

— Пойдём.

***

Всё было смутно.

Я была почти уверена, что заставила Ронана поклясться — он не воспользуется информацией о тайных проходах дворца, а он в ответ только изогнул брови.

Но я что, и правда поцеловала Гвен в губы?

И надеялась, что всё-таки не ворвалась в комнату Веледы. Было бы до ужаса стыдно склониться над Эпохой Богинь и прошептать ей:

— Я всё знаю. Орехи и чёрные ягоды? Это для новичков. Вот почему тебя скрутило, когда мьюрдрис залил тебя в подземелье. Хочешь совет? Замени ягоды на какао. Не благодари.

Мэддокс нашёл меня где-то в коридоре и впечатал в стену, прямо под светильником с нурелом, что вытягивал из его лица опасные тени. Он целовал меня, пока всё тело не стало невесомым, и лишь когда кто-то нас разнял и сказал, что мы перебрали, нас уложили в постель.

Опасность, — шепнул мне на ухо слабый, но знакомый голос, словно мой собственный.

***

Что-то меня разбудило.

Нет, я всё ещё спала. Поэтому конечности казались ватными, голова полной опилок. Качка вокруг. Даже запах солёной воды, резкий и въедливый, ударил в нос, и я улыбнулась. Будто я и правда на корабле.

Настолько правдоподобно, что желудок скрутило, и изжога поднялась к горлу.

— Нет, — услышала я чьё-то рычание.

Я приподнялась, и к моим губам прижали что-то холодное. Рвота отступила, но тошнота осталась.

Кто посмел ворваться в мои сны этой ночью? Керридвен или фианны? Если уж выбирать, я предпочла бы видеть замок Сутарлан и его библиотеку. Или На Сиог в ночь Белтейна. Каменный мост через Мьюрдрис. Или…

Тьма всхлипнула.

Я прислушалась, но она ничего не сказала.

Я ощущала странное давление на руках, словно…

Я заёрзала. Меня удержали крепче. Да, кто-то тащил меня. В памяти вспыхнули обрывки.

Чей-то тихий совет — взять Орну.

Фигура, подсаживающая меня в седло.

Мы пересекаем Мьюрдрис на баркасе, направляясь к…

Это были эхо и скрежещущие звуки, что разбудили тревогу в моём теле. Адреналин подстегнул тьму, и она пробежала по моим жилам, щипля и будоража. Разве не так же было в Анисе, на пиру у Волунда? Тогда я тоже выпила, но…

Я застонала, когда сознание стало просачиваться в тело и обрушило в мозг всю информацию сразу. Холод. Чьи-то руки, волочащие меня. Запах моря. Под ногами не пол дома. На мне всё ещё платье.

Я рванулась, и удерживавший меня человек разжал хватку. Я повалилась на колени. Слишком слабая. Головокружение мутило. Я взглянула на кончики пальцев — и сглотнула тошноту.

Ты знаешь, что с тобой. Ты видела это в Анисе.

Отравлена. Каким-то образом. Но ведь я была невосприимчива…

— Чёрт, — пробормотал кто-то.

Но когда я подняла взгляд — рядом никого не оказалось.

И я узнала это место.

Туман застилал всю бухту, поднимался по утёсам, будто поглотил Толл Глойр. Я пересекла мост и теперь стояла всего в нескольких шагах от последнего места, где мне хотелось бы оказаться. Даже на Теу Биад я не подбиралась так близко.

И тут что-то шевельнулось в тумане. Высокая фигура, силуэт которой я узнала мгновенно.

Мэддокс. Я различила рога и крылья, но что-то было ужасно не так.

Это был он, но…

Помоги, помоги, — взмолилась я тьме.

Она старалась изо всех сил выжечь яд из моей крови, боролась, пока не раздался хруст в моём запястье, и что-то упало на землю у ног. Я всё ещё шаталась, но поднялась. Ветер и эхо донесли до меня странный звук. Свист?

Я побежала, закричав:

— Мэддокс!

Он стоял на самом краю разлома. Сердце сжалось в болезненный узел. Один неверный шаг, один порыв ветра сильнее обычного — и он рухнет туда, откуда я не знала, смогу ли его вернуть.

Я добежала. Протянула руку, ухватившись за его локоть, и коснулась…

Ничего.

Моя ладонь прошла сквозь его одежду и кожу.

Сила бега вынесла меня вперёд. Жуткая пустота кольнула в живот, когда вся эта тьма, бездонная, хлынула на меня. Или я — в неё.

Я вцепилась каблуками в землю и взмахнула руками, выравнивая равновесие. С трудом откатилась назад. Но стоило поднять ногу, чтобы сделать шаг и отпрянуть, как что-то мягкое, но неотвратимо сильное вновь потянуло меня вперёд.

Прямо в бездну.

Тьма рванулась со всех сторон, когда я оказалась в воздухе, падая в эту чудовищную пустоту. Она создала когти поверх моих пальцев, вонзившиеся в земляные стены, и я осталась висеть. Грудь и бёдра ударились о склон, щёку обожгло от камня, о который я соскользнула.

Я не могу упасть. Это было единственное, о чём я думала, пока паника разливалась по телу, полностью смывая остатки дурмана.

Тьма была согласна, но в самой атмосфере вокруг было что-то натянутое. Оно тянуло нас вниз. Не как физическая сила, схватившая и тащившая, а будто я сделана из металла, а внизу, в этом провале, был огромный магнит. Сопротивляться казалось противоестественным. Абсурдным.

— Держись изо всех сил, девочка.

Я резко вдохнула. Орна. Она была у меня на бедре, в моём тахали.

Послышался треск. Я подняла голову насколько смогла. Край разлома был меньше чем в метре, но казался недостижимым. Впереди показались тёмные сапоги. Сердце сжалось, когда я различила знакомую массивную фигуру Мэддокса, но стоило всмотреться в его лицо… Там ничего не было.

Всё его тело рассыпалось на клочья тумана, смешиваясь с мглой. И тут его место заняло другое, настоящее тело. Ещё пара сапог скользнула по кромке, осыпав на меня землю и камешки. Я зажмурилась.

До меня донёсся печальный голос:

— Прости, Лан. От всего сердца.

Я моргнула, стряхивая пыль, и дыхание перехватило. Передо мной было прекрасное лицо Сейдж. Ветер хлестал её волосы, темные и золотые пряди спутались в одну гриву, острые уши торчали, словно горные пики.

Её глаза сияли, как ещё две звезды в небе за её спиной.

— Сейдж, — прохрипела я, тщетно ища опору ногами. Они скользили по стене, раскачивая меня всё сильнее. Дно продолжало звать меня. — Когда я сказала, что ты никогда не бываешь довольна… я не имела это всерьёз.

Губы её тронула грустная улыбка. Она присела, двигаясь медленно — и явно без намерения протянуть мне руку.

— Я бы всё отдала, чтобы вернуться в прошлую ночь и остаться там навсегда. Честно. — Она подняла руку и едва заметно пошевелила пальцами. Потекла её фейская магия. — Жаль, что именно ты вытащила меч из камня. Не ты.

Тьма взвыла, когда земля, за которую мы цеплялись, начала сыпаться. Камень рассыпался в крошево. Я захлебнулась криком, когда одна рука сорвалась, и я осталась висеть на другой.

Я встретилась взглядом с пустотой, что ждала меня внизу.

Я никогда не боялась темноты…

До этого момента.

— Сейдж, прошу!

— Если она тебя не убьёт — убью я! — верещала Орна.

В отчаянии я рискнула коснуться уз.

Мэддокс! — позвала я. — МАДДОКС!

Ничего.

По ту сторону не было никого, и это сводило меня с ума.

Я создала новые когти, искала опору. Без толку. Стена обращалась в песок. Сейдж разъедала её своей магией.

— Мы не можем позволить этому безумцу снова прийти в Гибернию. Ты сама сказала — ты не знаешь, что делать, и не можешь бороться одна, — продолжала Сейдж, с ужасающе спокойным голосом. Будто не видела, как я рву себе кожу, лишь бы зацепиться хоть за что-то и не сорваться. Будто не понимала, что в её власти спасти меня. Это был тот же голос, что у её отца, когда он объяснял свои «разумные» доводы. — Так что лучше отправить ему то, чего он хочет.

— Если ты хоть пальцем тронула Мэддокса…

— Если твои намерения и правда были благородными, когда ты взяла меч, то это всего лишь другой способ спасти королевство. — И тогда Сейдж, моя подруга, фейри, которую я начала ценить за её упорство и здравый смысл, та, кому Мэддокс доверял безоговорочно, подняла вторую руку. Наши взгляды встретились, и я увидела подлинное отчаяние в её тёмных глазах. — Сдерживай Теутуса в Ином Мире. Царствуй там с мечом, если захочешь, но демоны и всё, что носит его кровь, должны оставить Гибернию в покое. Навсегда.

Потом она резко взмахнула руками, и часть края разлома обрушилась, расширяя пропасть. Я оказалась прямо посередине.

Тьма сомкнулась вокруг меня и Орны, словно кокон — единственное, что могла сделать, чтобы помочь. Последнее, что я увидела, — сгорбленный силуэт Сейдж и туманное небо бухты Эйре.

Глава 41

Мэддокс

Пособие по распознаванию начала рьястрада.

Последняя фаза: изменение черт лица. Увеличение клыков.

Температура тела сильно повышена. Постоянное мерцание в драгоценных камнях.

В некоторых случаях: нижняя мембрана твердеет до состояния режущего лезвия.

Почти всегда: непроизвольные эрекции.

Из запрещённой книги «О народе драконов»

Как только я пришёл в сознание, эмоции обрушились на меня, словно град ударов и пинков. Я едва мог их поглотить, задыхаясь: голова не справлялась с потоком. Тревога, тоска, ужас, разочарование…

Это было похоже на борьбу с невидимым противником, да ещё и со связанными руками и ногами.

Надо мной склонились фигуры, что-то говорили, пытались успокоить, но я не мог ни понять слов, ни сфокусировать взгляд.

В конце концов перегрузка вышла за все пределы, и я согнулся пополам, извергая всё, что не в силах был выдержать. Судороги вывернули меня так, что я скатился вниз — откуда бы там ни лежал, — и остро почувствовал холодный укол пола под крылом.

Меня рвало, пока внутри не осталось ничего, кроме жгучей, густой жёлчи, что смешалась с лужами прочих жидкостей под моими руками.

Зрение то приходило, то уплывало, размытое. Кто-то усадил меня, заставив опереться крыльями и спиной, а потом поднял подбородок. Меня вытерли, и я попытался уловить слова в бормотании.

— Пей, сынок, — раздался голос Пвила, когда он прижал к моим губам что-то холодное и твёрдое. Я открыл рот, и тёплая, но горькая жидкость скользнула по языку. Горло саднило и сжималось, но пальцы фейри разминали сухожилия на шее, помогая проглотить. — Вот так. Сейчас полегчает.

Голова начала проясняться. Руки дрожали, тело отзывалось, будто я долго был под пыткой напряжением и стрессом. Но ведь… Я лёг спать сразу после праздника. Или так думал. После разговора с Сейдж всё стало расплывчатым. Помнил, как поднялся из-за стола, поцеловал Аланну в коридоре. Её ладонь в моей. Потом…

Пустота. Дальше память отказывалась идти.

Снадобье Пвила сработало быстро, как всегда. Его зелья были точны, а умение друи в чарах подводило редко.

Я откинул мокрые от пота волосы со лба. Пальцы были неуклюжие. Когда попытался встать, на меня разом обрушились голоса, требуя оставаться на месте.

— Аланна… — прохрипел я. — Где она? С ней всё в порядке?

Тишина тянулась слишком долго, и нервы натянулись до предела. Пвил стоял на коленях рядом, взъерошенный, с расстёгнутой рубахой, выбившейся из брюк. Абердин за его спиной наклонился вперёд, вглядываясь в меня.

И сказал:

— Каэли, Фионн, Ронан… Они ищут её.

Ищут? Словно она… пропала?

Узы.

Я коснулся их и чуть не содрал кожу, не чувствуя ничего.

Sha’ha. Аланна. Пусто. Ни её щекотки, ни её энергии. Аланна!

И тут в зал вошёл кто-то, и всё стало хуже.

Это была Гвен. Уничтоженная Гвен, с глазами и губами, распухшими от слёз. Они катились непрерывно, заливая ей шею и верх платья.

Она тащила за собой кого-то. После всхлипа дёрнула за цепь, соединённую с наручниками. Человек за её спиной споткнулся и вошёл в комнату.

Мы все затаили дыхание, увидев Сейдж. Её взгляд был устремлён в пол, губы плотно сжаты, а вид… На щеке расползался лиловый синяк. Её ударили. Одежда тоже была испорчена, порванная в нескольких местах, будто её хватали и дёргали.

— Нет, — выдохнул Пвил. — Что произошло, Гвен? Освободи Сейдж!

Подбородок Гвен дрожал безумно, но голос её был твёрд:

— Она сама сдалась. Она… — слова застряли, рот беззвучно двигался, словно сама она ещё не могла поверить в то, что собиралась сказать. — Сейдж сбросила… сбросила Аланну в расселину. — Наконец её глаза встретились с моими. Покрасневшие, полные боли. — Она столкнула её в Толл Глóир.

Сбросила…

Расселина…

Аланна…

Толл Глóир…

Слова Гвен зазвучали в голове эхом, снова и снова, пока все прочие звуки не заглушил рёв дракона внутри меня.

И не просто рёв.

Он взбесился. Встал на четыре лапы и зарычал, наполнив мешки в горле ферментом, что сжигает всё дотла. Он требовал движения, ответа. Наказать тех, кто причинил вред нашей спутнице, и затем броситься её искать.

Жар его гнева смешался с моим, и скоро пламя разлилось по груди, рукам и ногам. Я почувствовал, как огонь поднимается по рогам, вспыхивает в кулаках и пожирает пальцы. Смутно осознал, что Пвил отскочил прочь.

Сбросила. Аланна. Толл Глóир.

Что-то на моём запястье зашипело. Браслет, который Сейдж подарила мне после извинений за поступки Волунда, треснул и раскололся пополам, упав на пол со вспышкой. Из него вырывались искры света.

Магия.

Браслет.

Я поднялся на ноги без труда и расправил крылья. Маленький голосок в голове нашёптывал, что нужно выйти из дома, чтобы взлететь, но дракон…

Дракон не собирался ждать и тем более прощать.

Я вперил взгляд в фейри, которая отняла у нас её. Её глаза больше не были устремлены в пол — теперь они смотрели прямо на меня. Она не произнесла ни слова, но попробовала сделать шаг назад. Наручники и железная хватка Гвен не позволили.

Я склонил голову набок и подумал, сколько же времени понадобится, чтобы расплавить её кожу и обнажить кости. И что-то из этих мыслей, должно быть, проскользнуло в моём выражении, потому что Сейдж заметно сглотнула. Она знала: одного моего движения хватило бы, чтобы её жизнь закончилась. Никто в этой комнате не смог бы встать, между нами, да и захотели бы ли?

Будто понимая и принимая это, она глубоко вдохнула и вскинула подбородок. Не был уверен, что видел в её глазах: гордость или смирение. Возможно, и то и другое.

Аланна, — прорычал дракон. — Толл Глóир.

Да, моя спутница была абсолютным приоритетом. Предательница могла подождать.

— Нужна холодная вода! — крикнул кто-то.

Последнее, что я увидел перед тем, как прорвать крышу и вырваться навстречу сияющему утру, — это свирепое выражение Гвен. Вместо того чтобы попытаться меня остановить, она едва заметно кивнула и крепче сжала цепь.

«Иди за ней. Я разберусь сама», — говорил её взгляд.

Глава 42

Аланна

Кузина зятя моей жены говорит,

что встретила демона прошлым Имболком.

Тип был пьян и проболтался, что

один день в Ином Мире равен тридцати здесь.

Говорит, это рассказал брат племянника другого демона,

который служит лично Теутусу.

Если спросите меня,

у демонов паршивая выносливость к пиву.

Из запрещённой книги «Легенды и заблуждения», раздел 8: Интервью с народом

Я падала сквозь небеса и земли, небеса и земли. Снова и снова.

Воздух вонял и врывался в ноздри и рот силой. Впервые я подумала, что можно умереть от избытка воздуха. Зацепиться было не за что, всё вокруг сливалось в движущийся хаос расплывчатых форм и красок. Иногда ярких, словно горящие закаты, иногда гаснущих, как гнилые леса.

Мне показалось, что я увидела зубцы замка, прежде чем провалилась сквозь очередной слой земли.

Горный хребет с заснеженными вершинами.

Тёмное морское дно.

Пока я не ударилась о что-то твёрдое, и всё движение не прекратилось мгновенно. Я упала на бок, и на этот раз поверхность не поддалась. Конец пути? Дно расселины?

Оглушённая, я провела ладонями по тому, на чём лежала. Холод впился в кожу. Я пыталась соединить воедино сознание и тело. Всё ещё чувствовала себя так, будто продолжаю кувыркаться в воздухе. Сдержала порыв вывернуть желудок прямо здесь.

То, что я видела в падении… Это были другие миры? Ощущение было до жути похоже на то, что Орна показала мне в первый раз, часть её воспоминаний о Теутусе.

Я огляделась.

Лёд и ещё лёд. Здесь не было ничего больше. Даже не похоже на Хелглаз с их заснежёнными соснами и рябинами.

Это был мир, где существовал лишь лёд, куда ни глянь.

Орна тяжело вздохнула у меня на бедре.

— О нет.

Я опустилась на колени и закрыла глаза. Что за чёрт сейчас произошло?

— Звучит совсем не обнадёживающее.

— Может, потому что, если у зачарованного предмета и могут быть желания, я желала изо всех сил только одного — чтобы меня больше никогда не притащило сюда.

Я стиснула рукоять.

— Где мы, Орна?

— Добро пожаловать в королевство Тир на Ног, то, что вы называете Иным Миром.

Она запнулась, и я ждала. Я знала — есть продолжение. Чувствовала в её вибрации, в мягком пульсе под пальцами.

— Тир на Ног, — осторожно повторила я. В этом названии было что-то…

— Это истинное название, на языке, что существовал только здесь и умер давным-давно. В Гибернии, не сумев правильно произносить и писать, его исказили. Вы знаете его как… Тинтаджел.

Тинтаджел.

Тинтаджел.

Проклятый Тинтаджел. Как тот холм, где Орна была вонзена в камень, в честь…

Но это не имело ни малейшего смысла.

— Это невозможно. Тинтаджел — это дом Триады.

— Так и есть.

— Но они упали со звёзд вместе с Ширром.

— Упали с небес… точно так же, как мы с тобой только что?

Сбившимся дыханием я снова подняла взгляд на эту бескрайнюю серость. Никакой трещины, туннеля или дыры. Никаких следов того, что я прошла что-то, кроме облаков. Если богини и дракон проделали тот же путь, что и я, то тоже не оставили никаких улик.

Но если это правда…

Я прижала руку к ноющему животу.

— Священный лосось… Значит, Триада, Ширр и Теутус происходят из одного мира?

— Не совсем. Двигайся. Кто-то из здешних мог заметить наше появление, и можешь быть уверена — гостям здесь не рады.

Идти по этому миру, имея на себе только жалкое платье на тонких лямках, было настоящим испытанием. Наконец пробудившаяся тьма обволокла мою кожу, стараясь согреть или хотя бы защитить от ледяного воздуха, что гулял по этим заснеженным степям, но толку было мало. Она никогда не была тёплой, с самого начала.

Я отошла от жуткой трещины, что рассекала равнину и была полна острых, как ножи, льдин, и направилась к видневшимся вдали горам. Подозревала, что и они всего лишь груды снега. Небо того же цвета, что и всё вокруг, серое и ледяное, облака без конца кружили, вдали гремели грозы.

Слева высились два огромных утёса. Мне подумалось, что когда-то здесь был океан или озеро. Между ними темнело нечто.

Молния вспыхнула, озарив ландшафт, и я отпрянула, охваченная ужасом.

Там, замёрзший меж утёсов, будто когда-то пытался бежать, лежал целый скелет дракона. Сердце колотилось в ушах, кровь гудела в висках.

Дракон.

Конечно, если Ширр родом из этого мира, значит ли это, что здесь есть и другие чистокровные драконы? Почему этот погиб? Могут ли драконы выжить в таком холодном мире?

— Продолжай идти, — рявкнула Орна.

Я задрожала, лёгкие протестовали против этого ледяного воздуха. Вскоре кожа онемела, а ступни перестала чувствовать вовсе. Летние сандалии в тон платью не помогали нисколько.

Быстро, — прошептала тьма.

— Ч-что? — пробормотала я.

Помочь, — настаивала она.

Я не имела ни малейшего представления, что она имеет в виду, но кивнула.

— Д-д-делай что х-хочешь.

И с очередным шагом всё вокруг вытянулось, будто художник провёл кистью по холсту. Небо и горизонт размазались, и вдруг я оказалась у подножия гор.

Я задыхалась и рухнула вперёд, по локти зарывшись в снег, сердце бешено колотилось.

— Что это было?

Быстро, — отозвалась тьма.

Я оглянулась назад, на далёкий путь, по которому шла. Я преодолела километры в один шаг. И смутно вспомнила, что уже делала что-то похожее в бою с Мэддоксом. Будто прыгала из одной тени в другую.

Я поднялась, хоть колени и тряслись.

Орна проворчала:

— Такие штуки выматывают, особенно с тем грузом, что ты несёшь на плечах.

Я сжала кулаки.

— Да, чувствую себя так, будто и вправду прошла это расстояние.

— Береги силы, девчонка. Нас преследуют.

Я сдержала порыв оглянуться туда, где что-то тёмное двигалось рядом с нами. К счастью, это был не дракон, а силуэт скорее человекоподобный. И мы оставили его далеко позади.

— Немного назад — да, — я начала подниматься на пологий холм, углубляясь в горы. — Всегда интересно, как ты воспринимаешь мир, будучи… ну, предметом.

— Я не предмет. Предмет — это оболочка, в которой я обитаю. Для тебя такую роль играет плоть, кости и кровь.

— Логично.

— Ещё бы.

Я осмотрела окрестности: пустота, белизна. В Гибернии я бы ни на секунду не усомнилась, что могу сбить преследователя со следа. Но здесь девчонка в тёмном платье была словно маяк, сияющий в ночи над морем. И я не знала, что могло скрываться в метели.

Когда горы сомкнулись вокруг нас, словно ледяные челюсти, наш «новый друг» снова сократил расстояние.

— Разве он не должен был уже напасть?

— Насколько я помню демонов и правление Теутуса — да. Но, похоже, это не простой демон.

Впервые Орна сама упомянула Теутуса.

— Что ты имеешь в виду?

— Как и в Гибернии, не всё общество демонов думает одинаково и поддерживает одних и тех же вождей. А Теутус… — её голос стих до шёпота.

Верность была её сущностью, какой бы ни был её хозяин.

— Он не был любимым королём? — рискнула я спросить.

Я была уверена, что ответа не получу, и потому удивилась, когда она прошептала:

— Демоны не ценят кровопийц.

— Что…? — Она сказала «кровопийц»? — Что это значит?

— Тссс. Внимание, девчонка. Он на склоне справа.

Я оставила вопрос, потому что следить за тем, кто нас преследовал, было куда важнее. И началась странная игра с демоном. В одни ворота, потому что он-то не знал, что мы играем.

Шесть лет в Гальснане пригодились: я скользила меж снежных холмов и обходила ловко то, что когда-то, видимо, было деревьями. Теперь они окаменели в осколки льда, торчащие к небу.

Но для игры в прятки они сгодились.

И вскоре уже я следила за ним, а не он за мной. Когда он остановился меж ледяных фигур и стал принюхиваться, пытаясь меня найти, я поняла, что пора заканчивать.

Я направила тьму, и она вцепилась сначала в ледяную кромку, похожую на ветку, а потом — в его лодыжки. Через секунду демон болтался вниз головой точно так же, как прежде деарг-ду.

Я вышла из укрытия.

— Прости, но мне надоело делать вид, будто я не замечаю, что ты следишь за мной.

Он зарычал. Звук был звериный, устрашающий. Хотя куда более пугающим он был бы, если бы демон не висел вниз головой.

Я подошла ближе, рассматривая его с любопытством.

Он был очень похож на человека — в самом широком смысле слова. Ничего общего ни со слугами, ни тем более с Тёмными Всадниками. Две руки, две ноги, длинная коса белых волос и синяя кожа. Всё остальное скрывали тёмные, изношенные одежды. Но он был огромен. Крупнее Абердина или даже Мэддокса.

Я наклонилась, чтобы поднять его упавший плащ, и удивилась, насколько он мягкий. Тёплый, и, хоть на нём и были следы долгой носки, было видно, что за ним ухаживали.

Я ощутила покалывание в подушечках пальцев и заморгала.

Магия?

В Гибернии она была повсюду, и сидхи с другими магическими существами настолько привыкли к её присутствию, что воспринимали как воздух, тепло солнца или гравитацию, что держит нас на земле.

Но здесь, в Тир на Ног, я не ощущала её до этого момента.

— Ты не принадлежишь этому месту, — прошептала я.

— Убери руки от моих вещей.

Глухой, раздражённый голос заставил меня усмехнуться. Он говорил на моём языке. Наши дыхания поднимались паром к скелетообразным ветвям высоко над головами.

— Давай сделаем сделку. Ты говоришь мне, кто ты и зачем следил за мной, а я верну тебе твой плащ из… — Я провела ладонями по изумительно мягкой коже и нащупала перепончатые выступы на краю. Приподняла брови. — Селки?

У него был плащ селки. Как он его заполучил? Возможностей несколько, но самая вероятная — этот демон побывал в Гибернии много веков назад. Может быть, участвовал в войне. И украл шкуру у селки, превратив её в рабыню.

— Отпусти!

Я широким движением накинула плащ на плечи. Тепло мгновенно разлилось по коже, вниз по спине и груди. Я зарылась в него, сдерживая дрожь удовольствия. Понадобилось всего несколько часов в этом мире, чтобы забыть, что такое тепло, и превратиться в ледышку.

— Ах, боги. Как же хорошо. Чем дольше будешь молчать, тем меньше у меня желания вернуть его.

После тяжёлой паузы демон стянул ткань, скрывавшую лицо.

Я моргнула. Он мог бы сойти за сидха — у некоторых кожа тоже бывала синеватой.

Даже вверх ногами его красота была неоспорима, дикая. Прямой нос. Высокие скулы. Полные губы. В белые волосы вплелись крупицы града, а из них торчали острые, как пики гор, уши фэйри.

Он смотрел на меня единственным белёсым глазом. Второй глаз был пустой глазницей, рассечённой толстой рубцовой тканью.

— Спусти меня, — прорычал он.

Я колебалась. Орна говорила, что не все демоны одинаковы, а ощутить его силу или намерения своей магией я не могла — у меня не было оива.

— Назови своё имя и скажи, зачем ты следил за мной, тогда я отпущу, — пообещала я.

Необязательно было мне верить, но рано или поздно одному из нас пришлось бы уступить.

Я поняла, что он сдался, когда он выдохнул раздражённо:

— Меня зовут Элата. Я следил за тобой, потому что видел, как ты упала, и знаю, кто ты.

Я прижала подбородок к мягкой коже.

— И кто же я?

— Её наследница. Новая носительница Орны. — Его глаз упал на мой тахали. — Приветствую.

— Демон, — зарычала Орна.

Я глубоко вдохнула, ощущая, как холод пронзает грудь.

— Ты собираешься причинить мне вред?

— Нет. Я собираюсь отвезти тебя к чёртову порталу, чтобы ты выбралась отсюда до того, как Теутус тебя найдёт. Он наверняка уже почувствовал меч, не говоря уж о твоей крови.

Я сжала губы.

— У меня и правда так много крови демона?

— Достаточно.

Наши взгляды сцепились. Всё теперь сводилось к тому, доверим ли мы друг другу или нет.

Я задумчиво провела рукой по краям плаща.

— Ты обманом завладел шкурой селки?

Он фыркнул, оскорблённый.

— Она сама околдовала меня своими глазами, губами, голосом. Я сказал, что не хочу её, но… — В его лице что-то дрогнуло. — Она погибла из-за войны Теутуса.

Эта боль обожгла меня сильнее, чем лютый холод. «Война Теутуса». Не его война.

Я отозвала тьму, молясь, что не ошиблась. Элата, будто и ждал этого, изогнул тело и приземлился на ноги с поразительной ловкостью.

Когда он выпрямился, я проглотила поток проклятий.

Он был не просто крупный. Он был великан.

Свыше двух метров, с мрачным прищуром. Его единственный глаз на миг скользнул к моим слишком заметным узам, даже под плащом.

— Очень мало крови демона, — проворчал он и пошёл вперёд.

Я была почти уверена, что он только что обозвал меня мелкой.

Глава 43

Аланна

Один демон сказал мне,

что видел людей, ростом с горы,

в Ином Мире.

Из запрещённой книги Легенды и заблуждения

Элата не потребовал от меня вернуть шкуру той самой селки, что его одурачила, и я тоже не предложила. Теперь, когда тело хоть немного согрелось, я знала: если снова придётся выдержать этот беспощадный зимний холод, я умру.

Я несколько раз коснулась уз и пыталась связаться с Мэддоксом, но снова не почувствовала ничего. Впервые они казались простым рисунком на коже.

Всё в порядке, — убеждала я себя. Драконов чертовски трудно убить.

— По твоему виду ясно, что ты сюда пришла не по какому-то плану, — заметил демон.

Мы всё ещё шли по горам, и он, похоже, прекрасно знал дорогу. Всё время он шёл впереди, не оборачиваясь. Либо доверял мне, либо был до предела уверен в своих силах. Он был одет для этого климата: грубые меховые сапоги, тёплые штаны и добротный подбитый мехом плащ.

— Это было не по моей воле. Меня… — одна мысль об этом разъедала меня изнутри. — Меня сбросили.

— Почему?

«Удержи Теутуса в Ином Мире. Властвуй там с мечом, если хочешь, но демоны и всё, что несёт его кровь, должны наконец оставить Гибернию в покое».

— Это сложно объяснить. Я видела драконов. — Решила, что лучше сменить тему. — Мёртвых драконов. Что случилось?

— Это был Гвибер. Он лежит там уже очень давно. В вашем мире прошло бы лет семьсот, если память мне не изменяет. Недавно как раз был пятисотый юбилей конца войны, верно?

— Да… но что это значит? Время здесь идёт иначе, чем в Гибернии?

Он фыркнул.

— Время течёт по-разному во всех мирах. В Гибернии оно бежит куда быстрее, чем здесь.

Я подсчитала в уме. Если это правда, то те несколько часов, что я провела в Тир на Ног, могли обернуться днями в Гибернии. Даже больше.

Я перепрыгнула через снежный сугроб, чтобы встать рядом с ним.

— И сколько нам нужно, чтобы добраться до портала?

— Дольше обычного: придётся обходить замок. А ещё нужно найти убежище до наступления ночи.

— Нет-нет. Идём дальше. Мне всё равно, что не отдохну. Я не могу…

Он сверкнул на меня единственным глазом.

— Дело не в отдыхе, а в том, чтобы тебя не сожрали слуги. У тебя есть оив, и для них ты будешь лакомым кусочком. Знаешь, сколько времени прошло с тех пор, как они последний раз питались настоящим сидхи или человеком?

Чёрт.

Мои пальцы задрожали, я плотнее запахнула плащ. Магия манан-лир, впитавшаяся в его ткань, пробежала по коже, потрескивая. Я подумала о Мэддоксе, Каэли, Гвен, обо всех, кто остался в доме. Я знала: дракон сойдёт с ума. Поднимет ли он руку на Сейдж, узнав правду? И хочу ли я, чтобы он это сделал?

Я не могла сейчас забивать голову тем, что происходит там, когда сама оказалась в такой ситуации. Но…

— Даже не думай плакать, — рявкнул Элата.

— Почему? Слёзы демонов растапливают?

К вечеру вокруг меня остались только ледники, чёрные твёрдые каменные островки и застывшие деревья. Демон остановился меж двух валунов и махнул мне.

Гора резко обрывалась в пропасть, а дальше раскинулся замёрзший простор, усыпанный скелетами, и у меня перехватило дыхание: драконы, гиганты, пронзённые чудовищными копьями, заброшенные руины и… смерть.

Вдали, в пути на многие-многие дни, возвышалось чёрное чудовище с острыми краями — замок. Я различила зубчатые стены, башни и дрожащий оранжевый свет внутри.

Там ли был Теутус? Там ли он жил всё это время?

Я оглядела всё снова и не поняла, что могло быть особенного в этом мире, чтобы он и его армия покинули Гибернию ради него. Этот край и пустыня Вармаэт были двумя сторонами одной монеты. Один — палящий, другой — ледяной. Но оба — мёртвые.

— Здесь тоже была война, — прошептала я.

— Это мечта любого короля-демона, — отрезал он с горечью.

Он развернулся, не дав мне спросить. Вёл нас в укромный угол между льдом и сталагмитами, где можно было укрыться от ледяного дождя, начавшего моросить. Похоже на ледяную пещеру.

— Мы не можем развести огонь, — сказал он. — И молись своим богиням, чтобы у слугов нашлось место получше на эту ночь.

Я вздохнула. Смогла бы защититься, если бы они пришли, но это выжало бы из меня все силы и наверняка привлекло бы других демонов. Если даже старая шкура селки до сих пор источала магию здесь, то моё колдовство стало бы костром на вершине горы, приглашая их.

Он поделился со мной вяленым мясом, и я не стала уточнять, чьё оно было. Вода в его бурдюке была покрыта инеем — и я тоже не возразила.

— Спасибо, — сказала я, когда желудок отказался принимать больше.

Он лишь коротко рыкнул, занятый тем, что точил короткий меч, спрятанный под одеждой. Меч был из гематита.

— Почему ты помогаешь мне? Ты сам сказал, что Теутус будет меня искать. Разве он не твой король? — Он не ответил. — Или потому, что он — матасангрэс?

Его руки остановились. В полумраке пещеры его кожа казалась цвета моря, а волосы сливались со снегом. Он выглядел созданным для жизни здесь, в вечной зиме.

— Отвечу на твои вопросы, но сначала скажи одно: ты вытащила меч, зная, что именно высвободишь?

Чёрт, как же я устала от этого проклятого вопроса.

— Нет. Я подняла его, потому что моим близким угрожала опасность, и у меня не было иного выбора. — Я запнулась. — И потому что мне надоело бежать.

Он изучал меня своим единственным глазом. Без зрачка. Без радужки. Один лишь белёсый свет, как у его волос, как у снега, как у инея.

Затем он шумно выдохнул и продолжил точить клинок.

— До Теутуса был другой король. Балор. Могущественный и ненасытный, он следовал древнему обычаю демонов и водил свои армии из мира в мир, завоевание за завоеванием. Да, мы, демоны, путешествуем между мирами, — добавил он, заметив, как у меня расширились глаза. — Или делали это, пока существовало оружие, способное рвать границы. Так вот, давным-давно мы пришли сюда. Тир на Ног был ещё одним из миров, которые Балор вознамерился покорить. Он мало чем отличался от Гибернии: бухты, пастбища, горы, тёплые земли на юге и ледники на севере. Но, в отличие от других миров, здесь было нечто новое: магия, пронизывающая всё и заключённая в двух силах, называемых ауэн и оив. Ею обладали все создания этого царства, будь то крошечные маллт или вкусные и глупые труитх. — Он вздохнул. — Их больше нет. Они вымерли из-за нашего присутствия, как и всё остальное. Но я забегаю вперёд.

— Как я сказал, это было живое и процветающее королевство, хотя и не без распрей. Многие семьи возомнили себя королями и королевами, сражения не прекращались. Когда Балор явился, внутренние разногласия испарились, и все дома объединились против общего зла. Один род в особенности стал их глашатаем: Туата. У них была самая большая армия и самые плодородные земли, их замок мог укрыть множество людей, а глава семьи, Немед, оказался единственным, кто осмелился встать перед Балором и потребовать, чтобы мы убирались туда, откуда пришли.

— Тирненсы быстро поняли, что Балор не приплыл с моря. Демоны не принадлежали этому миру, и когда они обнаружили портал, то осознали, что сражаются с врагом, которого прежде никогда не знали. Они даже пытались закрыть портал магией и заклятиями, чтобы хотя бы остановить приток новых демонов, но ничего не вышло. Меч Балора был сильнее их чар.

Я кивнула, обдумывая услышанное.

— Значит, древний король демонов владел мечом, способным открывать разрывы между мирами.

Я посмотрела на Орну. Моя дерзкая, говорливая мечница молчала так долго, что у меня возник нелепый порыв подтолкнуть её носком сапога, лишь бы убедиться, что она слушает.

Но я знала — она слушает. И, возможно, потому что наша связь всё крепла, я почти чувствовала, что исходит от неё, эмоцию, бьющую в глубине.

Страдание.

Элата уловил мой взгляд.

— Это не она, хотя они и родня.

Я резко повернула голову к нему — одновременно с тем, как Орна презрительно фыркнула.

— Что?

— Как я говорил, Балор и миллионы демонов пришли сюда, в Тир на Ног. Мы не завоёвывали каждый мир, куда падали, ведь не все обладали тем, что могло заинтересовать короля. Но здесь, как я сказал, было кое-что особое, до жадности соблазнительное.

— Магия, — прошептала я.

— Когда демоны поняли ценность ауэн и оив, судьба этой земли была решена. Первые слуги появились именно здесь. Знаешь, что это за создания? — Я покачала головой. — Когда-то они были как я. Сознательные демоны. Говорят, если демон пробовал кровь тирненса, он получал удивительные силы. Будто впитывал в себя магию и мог ею пользоваться. Но лишь на короткое время. — Его голос стал ниже, в нём проступила боль. — Потом эта же магия разъедала их изнутри, сушила и калечила, лишала личности, превращая в низшие существа. В тварей, думающих лишь о том, как добыть ещё магии, всё сильнее разлагаясь, пока от них не оставалось ничего.

— Так как у нас нет оив, или чего-то похожего, для многих демонов это стало лакомым трофеем. Балор не был исключением. Если не поддаваться жадности, потребление оив делало сильнее. Поначалу многие верили, что те, кто превращался в слугов, просто были дураками. Не сумели совладать. Что если быть осторожным, можно укрепляться и развиваться, продолжая завоевания. Но для этого, разумеется, требовался постоянный урожай тирненсов… А они не собирались становиться скотом.

Меня передёрнуло от того, до чего дошли мысли короля демонов и его подданных. Им было плевать, что жители Тир на Ног — живые существа. Для них они были пищей, средством набрать сил.

— Тирненсы сражались. Они не желали уступить своё королевство, а тем более — быть порабощёнными. Помню, мне казалось, что это никуда не приведёт. Тирненсы тоже были сильны, владели магией, что была нам недоступна. Война тянулась долго-долго и оставалась равной. — Его голос звучал устало, будто сами воспоминания изматывали его. — И вот, наконец, Балор прислушался к тому, что пытался донести один из его самых рассудительных министров. Как ни странно, но не все демоны любят войну и завоевания. Мой отец был одним из них. Он признавал необходимость в некоторых конфликтах, но большинство видел, как бессмысленные резни. Поэтому, устав от потерь и страданий, он предложил самое дипломатичное решение: династический брак. У Балора был единственный сын — Теутус, а у Немеда Туаты — три дочери на выданье.

Моё сердце забилось быстрее.

Теутус.

Три дочери.

И передо мной был не просто демон, а сын министра из самой демонской Королевской когорты.

Я всматривалась в камни Орны и думала, что прошла вечность с того момента, как сидела на коленях у Мэддокса и он уверял меня, что всё уладится.

— То было первое перемирие, которое помнили старейшины в одной из наших войн. Вожди собрались на нейтральной земле, у подножья гор, где теперь не осталось ничего, кроме развалин. Отец взял меня с собой, вместе со всей свитой Балора. Я был взволнован, — Элата изогнул губы в печальной и жестокой улыбке, словно жалел самого себя. — Мне было примерно столько же, сколько Теутусу, и я устал от сражений. Если всё можно было решить браком, я хотел заняться политикой, как отец. Многие мои друзья думали так же. Жаждали больше никогда не касаться оружия. И, правда, сначала всё выглядело многообещающе. Немед и Балор пожали друг другу руки перед знаменами, вассалами и министрами. Когда Теутус встретил дочерей Немеда, он сразу воспылал страстью к одной из них, средней. — Взгляд Элаты застрял где-то в замерзшем лесу, и я поняла, что он видит совсем другое. — Все трое были прекрасны и могущественны. Тирненсы не делали различий между мужчинами и женщинами, и у принцесс Туата был голос и право голоса. Ходили слухи, что они бывали на передовой, хотя я их никогда там не встречал. И пусть им не улыбалось вручать руку демону, думаю, они сделали бы это, если бы тем самым обеспечили мир своему народу.

С дрожащим вздохом я спросила:

— Как звали принцесс?

Элата посмотрел на меня с насмешливой улыбкой.

— Ксена, Тараксис и Луксия.

О, богини. Тысячи мыслей пронеслись в голове, но я лишь пробормотала:

— Если этот мир — родина Триады, значит, Теутус и Тараксис не встретились и не влюбились в Гибернии? — Я уставилась в землю, рот приоткрыт. — Всегда считалось, что Иной мир — место, откуда пришли демоны. Но это… всегда было жилище богинь. Тогда они не богини? Они были тирненскими принцессами? И да, они действительно были сёстрами. А ведь многие в этом сомневались.

Я вспомнила загадки Керридвен и то, что рассказывала нам Каэли: что Ксена, Тараксис, Луксия и Ширр пришли из другого места к Кранн Бэтахд и жили там, прежде чем отправиться в Гибернию.

Элата внимательно смотрел на меня, пока я тонула в сомнениях и безумных выводах. Я заставила себя подавить возбуждение от того, что только что открыла. Моё дыхание сбилось, хотелось двигаться.

— Прости. Продолжай.

Он моргнул и снова уставился в лес. Я поняла: он не зол, просто ему было тяжело ворошить прошлое.

— Как я говорил, Тараксис согласилась на брак ради мира. Составить договор, устраивавший обе стороны, оказалось сложно. Демоны не желали отказываться от оив, а для тирненсов это было недопустимо. В то время южные морские короли начали собственные изыскания. Они не доверяли Балору и Теутусу, хотели вытеснить их обратно через портал и вернуть царство полностью. К тому же они были близки с Туата. Их короля звали Гвибер, и его род имел дар превращаться в драконов.

Я резко втянула воздух.

— Тот драконий скелет.

Элата кивнул.

— Сын Гвибера был Ширр. Он был близким другом принцесс Туата и больше всех стремился узнать, намерены ли демоны сдержать договор. Разумеется, вскоре понял, что нет.

— А тот замок, который мы видели…?

— Когда-то это была резиденция семьи Туата. Позже её назовут Мойтирра, великое завоевание демонов. — Он пожал своими колоссальными плечами. — Теперь это холодный, затхлый остов.

— Что же выяснили Ширр и его отец?

— Что Балор собирался использовать брак сына, чтобы узаконить своё право править Тир на Ног, а затем исполнить то, чего жаждал: подчинить всё. Дни после этого были… мрачными. — Он сглотнул так, что я невольно подумала, насколько ужасным должно быть то, что заставляет содрогаться демона, привыкшего к нескончаемой войне. — Даже горы, где проходила встреча, плакали о случившемся. Когда его истинные намерения раскрылись, у Балора не осталось ничего, что можно было бы потерять, но было всё, что можно выиграть. Он обрушился на тирненсов без пощады и какой-либо морали. А ведь мы — демоны, девочка, но даже мы уважаем кое-какие законы войны.

— Случилось многое за короткое время. Многие подданные стали смотреть на Балора иначе, а Теутус всё больше выходил на первый план. Отец говорил мне, что Теутус был не согласен с тем, что сделал Балор. Думаю, у него теплилась слабая надежда, что наследник окажется другим. Но поверь, это было не так. Единственное, что злило Теутуса, — что его отец разрушил брак с Тараксис. Его тянуло к принцессе чем-то большим, чем навязчивая идея. Это было извращённо и болезненно. Он отметил её как свою и, хотя сначала мы этого не поняли, всё, что он делал потом, было ради того, чтобы заполучить её рядом с собой. Цена не имела значения.

— Незадолго до смерти Балор призвал трёх демонов, которых до того считали лишь легендами. Тёмных Всадников. Их силы, вместе с потерями от войны, поставили точку в сопротивлении тирненсов. У них не было шансов против орд слугов, рождавшихся из умирающих, и уж тем более против заразы, которую наслал Старый Ник. Всего за несколько часов Балор победил. И сразу после этого его сын убил его.

Я раскрыла рот.

— Что?

Элата кивнул, погружённый в воспоминания.

— Он убил его предательски, в покоях. Мой отец был там. Его тоже уничтожили — вместе со всеми министрами и приближёнными Балора. Теутус собирался править и не хотел, чтобы кто-то возразил. Он провозгласил себя королём и потребовал руки Тараксис у немногих выживших из рода Туата. Думаю, тогда осталось в живых не больше тысячи тирненсов.

Я прижала ладони ко рту, потрясённая.

Кровопийца.

Теперь я знала, что это значит.

— У него не было ни совести, ни верности собственной семье?

Элата фыркнул.

— Пытаться разобраться в том, что творится в голове Теутуса, — всё равно что бродить по лабиринту без выхода. Единственное, что мне ясно, — его одержимость Тараксис.

— Что произошло, когда он потребовал её руку?

— Что он опоздал. В последние мгновения их мира Немед и Гвибер использовали мощные магии, нам неведомые, и увели своих детей и наследников из Тир на Ног. Унесли их прочь от демонов и того ужаса, что мы сотворили.

Я представила трёх принцесс, смелых, но напуганных, которых вместе с наследником драконов отправили вдаль, прочь от родного дома. Навсегда.

Они прибыли к Кранн Бэтахд, жили там, копили магию, а потом решили прийти в Гибернию.

— Полагаю, Теутус был не в восторге?

Демон скривился.

— Сложно передать ту безумную ярость, что его охватила. Он пытался открыть портал мечом отца, но тот сопротивлялся — ведь Теутус не был его владельцем и завладел им предательством. Зачарованные оружия очень своенравны. Теутус не сдавался. Он насиловал меч, пока тот не прорвал завесу между мирами, отыскав место, куда отправилась Тараксис, но клинок раскололся. Из обломков, что он сумел спасти, и нового материала он создал Орну. — Он кивнул подбородком на мою спутницу. — Из-за жадности и дурного обращения он утратил величайшую силу. Орна не способна открывать порталы. Теутус всегда потешался над ней, говорил, что годится она только старушечьими сплетнями заниматься.

— Что? — я выдохнула, захлёбываясь. — Орна очень сильна! Я бы не выжила во многих случаях, если бы не она, и…

Меня прервала усталая, глухая речь Орны:

— Всё верно, девочка. Король не ошибался. Я, несомненно, слабее своей предшественницы.

Что, к черту это было? Жалость к самой себе?

— Нет, ты не слабее, — возразила я твёрдо. — Ты другая. У тебя иные качества и иные цели.

— Пустяки в сравнении с возможностью открывать пути в иные миры.

— В этом нет твоей вины.

— Нет. Но это не меняет сути.

Я уставилась на неё, раздражённая. Элата щёлкнул языком.

— Как бы то ни было, Теутус никогда не относился к своему мечу с должным почтением. Для него все традиции и священные символы демонов мало что значили. Он доказывал это снова и снова.

Я заставила себя перестать сверлить Орну взглядом.

— Тогда что случилось, когда он прибыл в Гибернию? Как после всего пережитого Тараксис оказалась его женой?

— Потому что он её обманул, — спокойно ответил Элата, пожав плечами. — Перекроил историю, которую я только что тебе рассказал, так, чтобы всё выглядело делом рук его отца. Будто он убил Балора поневоле, спасая всех. А сам последовал за ней, потому что искренне любил и хотел извиниться за поступки Балора.

Ошеломлённая, я вспомнила, как Фионн у озера пересказывал мне их историю любви. В его версии Теутус и Тараксис встретились в Гибернии и полюбили друг друга до безумия, несмотря на различия. Похоже, никто и не подозревал, что Триада пришла из Иного мира или что демоны веками прорывали завесы, покоряя царства.

— Я знаю, что рассказывают там, — кивнул Элата. — Я был и на свадебном пиру, и на крещении тройни.

Впервые я осознала, что стою перед существом, видевшим Гибернию во времена Триады, Ширра, Девятерых и всех дворов сидхов.

Мне понадобилось время, чтобы переварить услышанное. То, как истинная история меняла всё.

Тогда я сказала:

— Недавно в Гибернии я встретила деарг-дю и она сказала, что её господин не может туда вернуться. Этот мир сломан и мёртв, и мы всегда считали, что Теутус ушёл, победив, потому что у него было место получше. Но нет. Почему он не возвращался все эти годы? Что держит его здесь?

— Не знаю, — просто ответил демон. — Никто не знает. Министры, что ещё живы, не осмеливаются спрашивать. Давным-давно многие демоны просили его вернуться в Гибернию. Но, лишившись оружия, что разрывает границы между мирами, остался только этот портал. Разлом, что привёл нас сюда из нашего изначального мира, закрылся, когда сломался меч Балора. — Он с силой вогнал клинок в лёд, погрузив его наполовину и породив трещины. — Мы здесь дохнем от голода и проклятого холода, а он отказывается пройти через портал. Посылает меня и других демонов стеречь всё, что падает с небес, и иногда нам везёт — падают животные или даже совсем глупые люди. Вот кем мы стали. Падальщиками.

Я представила тех глупых людей — фанатиков, что на коленях ползли к Толл Глóир, чтобы воздать почести Теутусу. Слышала, что некоторые подходили так близко, думая, что бог отвечает им, что срывались в пропасть.

И, похоже, становились добычей демонов. Иронично.

Я уставилась на собственные руки. Они посинели.

— Это значит, что он не пойдёт. Что он не придёт в Гибернию в Самайн.

Элата замялся.

— Что? — потребовала я.

— Что-то в нём изменилось, когда он ощутил пульс магии. Когда ты вытащила меч из камня. Он этого не говорил, но мы уверены, что он хочет пройти через портал, чтобы убить тебя. Для демона само твоё существование означает поражение. Оно доказывает, что он не победил, что не избавился от всех, кто способен его уничтожить.

Пустая надежда, вспыхнувшая в моей груди, угасла.

— Значит, он пойдёт.

— Я не знаю. Возможно.

В его выражении было что-то такое, что заставило меня всё понять. Горло сжалось.

— Ты хочешь, чтобы он это сделал, верно? Поэтому и помогаешь мне добраться до портала, чтобы он не схватил меня здесь. Ты хочешь вернуться в Гибернию.

Вину наполнил этот белый глаз.

— Мы здесь погибаем.

Я вскочила.

— Вы ведь едва не погубили и нас!

Мой голос разнёсся по горам сотнями эх, и синяя ладонь Элаты зажала мне рот.

— Без криков. Или умрёшь.

Я заставила себя успокоиться и не задушить его тьмой ради банального выживания. Сдержалась, снова села и стала размышлять обо всём, что узнала в этой проклятой тундре.

Драконы родом отсюда. Ширр, предок Мэддокса и создатель всей его расы, родился здесь.

Ксена, Тараксис и Луксия были тирненскими принцессами и уже владели магией до своего ухода, но обрели силу в священном древе, а затем создали новые расы в Гибернии. Возможно, в попытке воссоздать свой дом?

Орна происходила от меча, разрывающего границы между мирами.

И по какой-то неизвестной причине Теутус отказался вернуться в Гибернию, обрекая себя и всех своих подданных.

Ясно было одно: я не хотела умереть в этом месте, вдали от Каэли, Мэддокса и остальных. Не хотела обречь их на вечные догадки о том, что со мной случилось. Даже если слова Сейдж и Элаты были правдой, и я могла бы остановить войну, оставаясь здесь…

Я сжала челюсти, глядя на демона.

— Я не хочу умереть здесь мученицей. А ты, по каким бы причинам ни было, можешь помочь мне вернуться домой.

Элата выпрямился. Ногой подтолкнул в мою сторону бурдюк с водой.

— Поспи немного. Мы выступим на рассвете.

Глава 44

Аланна

Нет на свете ничего вернее, чем зачарованный предмет.

Ни семья, ни друзья, ни возлюбленный.

Я даже думаю, что именно эти предметы и создали само понятие верности.

Паральда Утренняя Бриз

Портал находился как раз по ту сторону замка Мойтирра. Элата не заметил никакой активности поблизости, но это его не успокаивало. Он был напряжён и раздражён, когда мы вышли на узкую тропу, где одно неверное движение или шаг по рыхлому снегу грозили падением в бездну, где лёд становился чёрным.

Всё вокруг было изрыто ямами, оврагами и пропастями, словно пазл с отсутствующими кусками.

Я делила внимание между собственными шагами и мерцающими вдалеке огнями. Они напоминали северное сияние, которое изредка можно было увидеть с вершины Вагар, самой высокой из гор Хелглаз.

— Земля разорвалась от боли, когда Теутус открыл этот портал, — объяснил Элата сквозь рык. — Как я говорил, меч его отца сопротивлялся до тех пор, пока не взорвался на куски. Тир на Ног сделал то же самое.

Иными словами, он уничтожил всё вокруг в своей одержимости найти Тараксис. Он никогда её не любил. Тройняшки не были рождены из любви, пусть и мимолётной, а из одержимости и стремления к контролю.

— Портал ведёт только в Гибернию. Пересекая его, думай о конкретном месте — и окажешься там.

— Я не появлюсь в Толл Глóир?

— Нет, если сама того не захочешь.

Я посмотрела на белоснежные косы Элаты.

— Если мы встретимся в Гибернии…

— Мы будем врагами.

Я осторожно сняла с себя шкуру селки и вернула её ему. До портала я смогу дотерпеть без того, чтобы окоченеть насмерть.

— Если решишь, что больше не хочешь служить кровопийце…

Он сделал несколько шагов в сторону и потер грудь, словно пытаясь избавиться от чего-то, что давило изнутри.

— Демоны не дезертируют. Я стал бы изгоем.

— Зато живым изгоем.

— Нет, — выплюнул он.

Я не стала настаивать. Но знала одно: селки не дарят свою кожу кому попало.

— Кстати, сколько тебе лет? Раз ты участвовал в войне…

Мне показалось, что он даже благодарен за смену темы.

— Для нас не прошло пятьсот лет, я же говорил, что время в каждом мире идёт по-разному. Но всё равно демоны живут долго.

— И тебе…?

— Двести сорок шесть.

Я постаралась переварить услышанное. Сидхи тоже жили дольше людей, но не настолько. А он говорил, что был ровесником Теутуса, значит, король-демон был примерно того же возраста. Безумно много времени для войн и разрушения цивилизаций.

Я уже думала, как смогу отогреть руки и ноги, чтобы не потерять их, когда вернусь домой, как вдруг низкий звук разнёсся повсюду. Земля задрожала. И именно в этот момент мои узлы, наконец, зазудели.

Элата побледнел до синевато-серого.

— Карникс.

— Что?

— Боевой рог демонов. Они ждали нас. Беги!

Бежать среди этих расщелин было почти самоубийством, но выбора не оставалось. Я следовала за Элатой, наступая туда, куда ступал он, с ужасом в затылке и с тьмой, рвущейся наружу.

До портала оставался как минимум километр.

Но мы не успели бы.

С боков хлынули орды демонов. С белыми волосами и синей кожей, как у Элаты, они обнажали клыки, выставляли рога и клинки, устремляясь к нам. Один ряд выстроился впереди, перегородив путь к порталу.

Мы остановились, тяжело дыша.

Они были все такие же огромные, как Элата, а то и крупнее. И, несмотря на жизнь в этом изнурённом мире, казались сильными. Самцы и самки, способные переломить мне шею одной рукой.

Аланна! Голос Мэддокса прозвучал у меня в голове, и лавина облегчения и счастья обрушилась на меня. Где ты?

Элата встал спиной к моей.

— Надеюсь, ты умеешь пользоваться этим мечом.

Я выхватила Орну, и ближайшие демоны зашипели, увидев её. Они узнали её. Фиолетовое свечение окрасило снег вокруг нас.

— Да. Мы напарницы. Мы отлично работаем вместе.

Я ощутила её вибрацию в ответ. Прижала руку к ключицам.

В Ином Мире. Я пытаюсь вернуться, я…

Я тоже здесь. Скажи, как тебя найти.

Что?.. Что? Мэддокс бросился в Толл Глóир на поиски меня? И почему его голос звучал так странно?

Элата зарычал, когда к нему приблизились трое демонов.

— Ну что ж, докажи.

Он отошёл, и я осталась одна. Демоны кружили вокруг, и я чувствовала себя котёнком среди своры охотничьих псов. Чтобы взглянуть им в лицо, мне приходилось задирать голову так высоко, что это казалось нелепым.

Я сжала пальцы на ключицах.

Ты идиот. Я за чёрным замком, рядом с порталом. Нас окружает армия Теутуса. Повторяю, ты идиот, но если бы ты поторопился…

Мрачный, лишённый веселья смешок отозвался у меня в голове.

Я уже иду, sha’ha. Держись ради меня.

Это звучало куда проще, чем было на самом деле.

— Ну что ж, — пробормотала я демонам. — Кто будет первым?

Некоторые переглянулись. Казалось… они сомневались. Вперёд вышла самка, на которой были лишь штаны — без обуви и верхней одежды. В руках она держала две длинные тонкие сабли, а её белоснежные волосы спадали на обнажённую грудь.

Улыбнувшись мне, она обнажила два выступающих нижних клыка.

— Король сказал только, что убивать нельзя. А это оставляет простор для толкований.

И ринулась на меня. Её размеры делали её медленнее, и я этим воспользовалась. Увернулась и развернулась как раз вовремя, чтобы встретить оба клинка, подняв Орну. Металлы сошлись с искрами, и от силы демоницы мои ноги вонзились в снег.

Но изумление вспыхнуло на её синем лице, когда она поняла, что я вполне способна выдержать её натиск.

Я стиснула зубы, оттолкнула её сабли в сторону и, прежде чем она успела опомниться, проскользнула под её рукой. На ходу провела лезвием Орны по её рёбрам — и услышала шипящий треск.

Её вопль прорвал тишину, повергнув всех в оцепенение. Как и с деарг-дью и слугами, одного прикосновения Орны хватило. Рана поползла дальше, к груди и тазу, пожирая плоть, и по её огромным ногам заструилась синяя кровь.

Она всё ещё смотрела на меня с яростью и бессилием, когда рухнула на колени. Я подтолкнула её назад остриём Орны, и тело грохнулось в снег, разбрызгав кровь и крошево льда.

— Минус один, — прошептала я мечу. — Осталось всего тысяча.

После короткой паузы неверия остальные кинулись на меня разом.

То, что произошло дальше, было… за пределами моего понимания.

Орна слилась с моей ладонью, и удар за ударом я разила — резала, калечила, отсекала головы и вонзала клинок. Тёмно-синяя кровь фонтанировала вокруг, заливая землю. Ужас застыл на лицах демонов, когда они поняли, что одного касания Орны достаточно, чтобы их плоть сгнила и осыпалась кусками.

От упавших тел поднимался пар. Я встретилась взглядом с Элатой — в его глазах был… ошеломлённый страх.

Нет, Орна была не просто «старая сплетница».

Она была матаcангрес, как её прежний хозяин и создатель.

Я как раз пронзала горло ещё одного демона, когда почувствовала неприятное покалывание в ладони, сжимающей рукоять. Будто кожа отлипала от металла. Словно меч отталкивал меня.

— Орна? — выдохнула я.

— О, девочка, я чувствую…

— Моя дорогая, дорогая Орна. Как же я скучал по тебе.

Леденящий ужас пробежал по моей спине. Тьма взвыла, требуя бежать. Я обернулась, захлёбываясь холодом и смрадом мёртвых демонов.

Демон, куда более огромный, чем все остальные, стоял в десяти шагах. Сколько в нём было роста? Два с половиной метра? Три? Высокий и широкий, с короткими белыми волосами и чёрной короной, выковaнной из спиралей и острых граней. Её зубчатые края выглядели настолько опасно, что, казалось, одно надевание могло искалечить.

Его лицо было чудовищным: широкая переносица, наросты вместо бровей, уши — острые, длиннее короны. На голом теле — лишь кожаные штаны и чёрная, будто декоративная броня. Она открывала грудь и живот сквозь замысловатые узоры. Любое оружие могло пробить его плоть без труда.

Возможно, это и был посыл. Что защита ему не нужна, ведь ранить его невозможно.

Но хуже, хуже, хуже всего были глаза, с которыми он смотрел на меня — жадные и ликующие.

Раскошенные, с длинными ресницами, они были того же фиолетового оттенка, что и мои.

Передо мной стоял Теутус, король-демон, убивший собственного отца, чтобы взойти на трон и гнаться за невинной принцессой. Мой предок.

Остальные демоны окружили нас.

— Посмотри на себя, — пробормотал Теутус, склонив голову набок в жесте, от которого кровь стыла в жилах. — Мое семя выжило… ради этого? Это и есть предсказание той сучки-королевы? Девчонка с человечьим личиком?

Некоторые прыснули. Другие, видевшие, как я только что перебила их сородичей, держали рот на замке.

Нужно было что-то ответить, но у меня будто вырвали дыхание, силы, разум.

Тьма скользнула к моему уху и взяла контроль. Она обвила мою кожу, явилась перед всеми демонами. Вытянула когти и сделала так, что моё платье, уже рваное и покрытое инеем, превратилось в мрачный плащ.

Лицо Теутуса исказилось.

— Ах, магия Луксии. Её благословение. Тараксису совсем не понравилось, что её сестра заразила наших отпрысков клочьями смерти. По какой-то причине меня не удивляет, что выжил именно этот.

Я облизнула губы.

Говори, чёрт тебя побери.

Никогда в жизни я не была так напугана.

— Я не пришла сюда, чтобы исполнить пророчество, — сказала я, гордая тем, что мой голос дрожал не так сильно. С другой стороны, это было правдой. В мои планы никогда не входило посещение Иного Мира. — Отпусти меня, и всё продолжится, как и раньше. Ты будешь править своим королевством, а гибернийцы останутся под игом Человеческого Двора.

Он фыркнул через свою звериную, уродливую переносицу.

— Ты думаешь, я не знаю, что сейчас на троне нет ни одного Нессии и что вы убили двоих из моих Всадников? Я создал этот трон и эту корону. Они связаны со мной. Если ты попытаешься сбежать, чтобы устроить там анархию, забудь. Ты останешься здесь, в Мойтирре. — Он указал на свои полчища и чёрный замок. — А я выясню, почему Никса сочла, что такая хиленькая и жалкая крошка сможет меня одолеть.

Чёрт.

Чёрт, чёрт.

Я должна добраться до портала. Я должна…

Кусок неба обрушился вниз и упал между мной и королём демонов.

Нет. Это был не кусок неба.

Это был самец дракoн во всей своей ярости, такой раскалённый, что снег начал таять вокруг него. Он встал на колено и упёрся кулаками в землю, а его расправленные крылья разметали нескольких демонов. Рога полыхали огнём.

Заметив его, Теутус издал смех-лай, от которого те, кто стоял ближе всего, осторожно отступили. Но это не был смех. В его фиолетовых глазах, устремлённых на Мэддокса, не было ни тени веселья.

Там кипела ярость. Густая, бурлящая, древняя ярость.

— Я позаботился о том, чтобы все вы, крылатые насекомые, утонули в море. Все девять островов, каждый из них…

Снег взметнулся. Крылья Мэддокса рассекли воздух, и Теутус рухнул на спину — после того как кулак дракона врезался ему в скулу. Кости не хрустнули, как с Раном или Волундом, но он явно был застигнут врасплох.

Все демоны вокруг затаили дыхание. Я выпустила тьму и рассеяла её как можно дальше.

Грудь Мэддокса вздымалась в глубоких вдохах, пар клубился с каждым его движением. Он всё ещё не обернулся ко мне, но у меня уже было страшное подозрение.

Теутус поднялся спокойно. Казалось, его и вовсе не ударили.

— Ах да, теперь я вспомнил, почему так быстро пришлось избавиться от Ширра. Эти грёбаные драконы живучи. Теперь ясно. — Он улыбнулся мне и его взгляд упал на мои обнажённые ключицы. — Наид нак, верно? Конечно. Вот так и работают пророчества. Они из кожи вон лезут, чтобы исполниться.

Я разжала пальцы у бёдер, в напряжённом ожидании.

— Мэддокс, — позвала я тихо.

Его плечи напряглись.

Он отодвинул крыло и взглянул на меня поверх плеча. У меня перехватило дыхание.

Дракон больше не таился в его глазах — он вышел наружу. Прекрасные чёрные чешуйки покрыли лоб, скулы и шею Мэддокса, и я была уверена, что они проступили по всему его телу. Клыки вылезали за губы, а зрачок стал вертикальной, режущей линией — безошибочной, смертельной.

И, когда он посмотрел на меня, во мне что-то дрогнуло.

Он впал в рьястрад.

— Увидимся у портала, — сказала я.

Я сжала кулаки, и сотни демонов, которых удерживала за лодыжки, рухнули разом, многие — прямо в пропасти. Я сорвалась с места к мерцающим огням, как раз в тот миг, когда Мэддокс бросился на Теутуса. На бегу я резала и кромсала всех ошеломлённых демонов, до кого могла дотянуться, но отвлечение длилось недолго.

Вскоре мне вновь пришлось прокладывать путь сквозь их исполинские тела. Я видела портал. Он был совсем близко.

Кто-то возник рядом, и я едва не вогнала Орну в его живот, прежде чем поняла, что это Элата.

— Я же сказал, что доведу тебя до портала, — проворчал он. Из плеча у него торчала стрела. — Ты умолчала о том, что за тобой явится грёбаный обезумевший дракон.

— У девушки должны быть свои секреты, демон.

Поклялась бы, его губы чуть дрогнули в подобии усмешки.

До портала оставалось метров двадцать, когда это произошло.

Жуткая боль разорвала мои узлы, ломая меня изнутри. Она жгла рот, горло, грудь. В агонии я стала искать его. Среди этого бело-синего моря я искала чёрную фигуру, серебряное копьё, оранжевые рога.

И мои глаза встретились со взглядом Теутуса.

У его ног лежал Мэддокс… весь в крови. Из груди, прямо из грудины, торчал меч, и я почувствовала, как собственная грудь закапала вместе с ним.

Гематит.

Он пронзил его гематитом.

— Нет! — выдохнула я.

— Я покажу тебе, как пресечь рьястрад без всякой магии и обливания водой, — сказал король-демон, медленно вытаскивая меч. — Если заставить их страдать достаточно долго, жажда выжить пересилит их ярость. И есть кое-что, что им особенно больно.

Я метнула свою тьму к нему и обвила обе его запястья, но Теутуса это не остановило. Он продолжал двигаться, словно моя магия была для него всего лишь надоедливыми паутинками, такими тонкими нитями, что их можно порвать мизинцем.

Он схватил одно из крыльев Мэддокса, сложил его и дёрнул, словно бумагу. Отпустил прежде, чем оторвать, и оставил висеть — сломанное, в отвратительной, неестественной позе. Глаза Мэддокса распахнулись, изо рта хлынула кровь, и вырвался стон, полный судорог.

Я кричала и кричала, и кричала, и всё больше тьмы вырывалось из меня, вонзаясь в демонов вокруг, как тысячи кинжалов, всё глубже, всё сильнее, разбрасывая смерть повсюду.

Теутус ударил его ногой в спину, отшвырнув в снег.

— Видишь? Проблема решена. А теперь иди сюда, милая.

Он поднял руку.

Я подумала, что обращается ко мне… пока покалывание в моей ладони не заставило взглянуть на Орну. Опять что-то копошилось под кожей, понуждая меня её отпустить. Я вцепилась обеими руками, задыхаясь, когда покалывание переросло в судорогу, а судорога — в гул, отдающий в кости.

— Орна, не хочешь объяснить, кто твой настоящий хозяин? — прошептал Теутус.

Мои ноги скользнули по снегу. Орна тянула меня к королю демонов.

— Нет, нет. Орна, стой. Орна!

— Прости, девочка.

Я ощутила пустоту в животе, когда пролетела то расстояние, что нас разделяло. В одну руку он принял Орну, в другую — мой горло.

Мои ноги повисли в воздухе.

Я не видела Мэддокса. Узы рвались, и я только хотела верить, что это означало: он жив. Я снова и снова пронзала короля демонов тьмой — и всё напрасно. Раны заживали мгновенно.

Я била ногами в пустоту.

— Если мой спутник умрёт…

Договорить я не смогла. Его пальцы сжались так, что в лёгкие пробивался лишь тонкий ледяной поток.

— И что же ты сделаешь, жалкая тварь? — процедил он. — Будешь лупить меня своими слезами? Магия этой шлюхи на меня не действует.

Я ударила его по предплечью, пытаясь сломать, обвила кулак тьмой. Орна вопила, вопила, не замолкая.

Я задыхалась. В отчаянии вцепилась в его руку.

И тут на меня обрушилась чужая, враждебная память. Настолько, настолько, настолько болезненная и застарелая, что не имело значения, что у Теутуса нет души — он носил её в своём гнилом сердце.

И я ухватила её жадно.

Прекрасная женщина с изумрудными глазами плачет перед ним.

— Я думала, ты научился любить эту землю.

— Не смей больше говорить мне о любви! — орёт Теутус, обезумевший от ярости. — Ты и твои чары больше никогда меня не обманете. Сколько бы слёз ты ни пролила, женщина, ты уже запечатала судьбу всех своих дражайших сидхи.

— Посмотри, сколько крови ты пролил. — Она указывает на Мюрдрис и его багровые воды, на гору тел у берега. На фианнов. Храбрых, верных фианнов… — Что я могу тебе дать? Что сделать, чтобы ты всё остановил?

Король-демон улыбается жестокой улыбкой.

— Сдайся. Отдайся мне.

Она моргает, и новые слёзы катятся по её щекам. Её дети, её любимая сестра Ксена, её дорогой Ширр, все, кто верил ей. Все, кто поздравлял и радовался, когда она думала, что нашла свой наид нак в объятиях Теутуса.

Фионн прав. Они не существуют для того, чтобы чувствовать подобные эмоции, и она была эгоисткой и дурой, раз осмелилась на это надеяться.

— Поклянись, что уйдёшь из Гибернии и никогда больше не ступишь на эту землю. Поклянись — и я твоя.

Теутус не колеблется ни секунды. Единственное, что удерживало его здесь, — это она и её пустые клятвы, и теперь…

Боль, кровь и страдание. Вот что это. И это он вылил в землю.

— Согласен.

Что-то откликнулось на его слова и обвилось вокруг него, заключив в оковы, но ему было всё равно. Он получил то, чего хотел: её. Живую или мёртвую.

Он победил.

Я рухнула в снег, хватая воздух, перед глазами плясали чёрные точки. На миг я решила, что Теутус меня отпустил, что он ещё хочет поиграть со мной, прежде чем убить, но дело было не в этом. Его рука всё ещё обхватывала мою шею — только дальше локтя уже ничего не было, и потоки синей крови заливали мне ноги.

Я вцепилась когтями, пока наконец не высвободилась из этой мёртвой хватки. Отрубленная конечность покатилась в сторону, и я подняла глаза на чудовище, что ревело и рычало.

Теутус прижимал к себе обрубок ниже плеча. Оттуда торчали кости, мышцы и сухожилия.

Орна скользнула по воздуху прямо ко мне. Она… она могла такое?

— Вставай, девочка! Тащи своего тупого дракoна к порталу!

Я закашлялась, ползком добралась до Мэддокса. Он дышал, несмотря на всю кровь, залившую снег вокруг. Закинув его руку себе на плечи, я собрала остатки сил и потащила его к светящимся завесам.

Элата подхватил его с другой стороны и помог. Множество демонов толпилось вокруг своего короля, ошеломлённые, а остальные не могли приблизиться к нам. Орна излучала такие мощные вибрации, что их волны держали всех прочь.

Портал был разломом, скрытым в северном сиянии. Он то проявлялся, то исчезал, словно полог, колышущийся от ветра. За ним виднелась лишь тьма, но мне она показалась куда лучшей, чем всё, что окружало нас здесь.

У самого входа Элата отпустил Мэддокса и отступил. Моргнул, будто сомневался.

— Я…

— Уходи, пока можешь, — сказала я. — И спасибо.

— Теперь уже нет шанса, что он не пойдёт в Гибернию, — пробормотал он. — Он всегда сокрушает всё, что стоит на пути.

Я вспомнила увиденное в памяти Теутуса, и решимость пронзила меня.

— Я знаю.

Элата хотел что-то добавить, но передумал. Последний раз взглянув на меня своим единственным глазом, он поспешил прочь.

Орна указала остриём на портал. Её клинок расплывался, с каждой волной вибрации теряя очертания.

— Быстро. Уходите.

Моё сердце заколотилось.

— Вернись в мой тахали.

— Ты знаешь, что я не могу, — тихо сказала она.

— Я не оставлю тебя здесь!

— Я принадлежала ему задолго до тебя, понимаешь? Он мой хозяин, воин, которому я служила целые эпохи. Я не… — Но, словно понимая, что спорить со мной бесполезно, она ударила эфесом по плечу Мэддокса. Дракон лишь тихо простонал. — Забери его. Или он умрёт здесь, и мой вызов окажется напрасным.

Я не знала, что светилось в моём взгляде — ненависть, ужас или бездонная скорбь. Наверное, всё сразу. Тяжесть Мэддокса всё сильнее вдавливала меня в землю, ноги едва держали его вес.

Я попятилась, таща его за собой.

— Ты больше не принадлежишь никому, Орна. Слышишь меня? — Мир вокруг начал складываться и размываться, словно его швы стягивались, обволакивая нас. Я ощутила, как лёгкость подхватывает нас, а сила иной реальности тянет к себе. — Ты моя напарница! Ты свободна! И ты! — крикнула я Теутусу, зная, что он слышит. — Я жду тебя в Самайн, в бухте Эйре! Трусливое отродье!

Белизна снежного пейзажа канула в пустоту, демоны исчезли, Тир на Ног рассеялся, будто кошмар, отступающий на рассвете.

Последнее, что я услышала, — металлический смех и слова:

— Я не забуду время, проведённое с тобой, Аланна.

***

Он должен вернуться домой, домой, — отчаянно подумала я в том вихре небес и земель, небес и земель. Ему нужна помощь. Домой.

Я вцепилась в Мэддокса изо всех сил — руками, ногами и душой.

Наконец падение остановила земля. Я возблагодарила богинь и всё, что только пришло в голову, за то, что поверхность оказалась мягкой и тёплой. Воздух был другим, и мои кости задрожали от резкой перемены. Я ощутила магию Гибернии, скользнувшую по моей коже, и поняла: мы спасены.

Мэддокс застонал, и я поспешно уложила его на бок, чтобы он не придавил повреждённое крыло. Теутус разорвал сухожилие, соединявшее его со спиной, и сквозь одежду я видела кровавую, изуродованную массу. Глаза наполнились слезами. Он должен выкарабкаться. Всего несколько месяцев прошло с тех пор, как он вновь обрёл свои крылья и снова смог летать. Он…

Моя ладонь углубилась в нечто обжигающее, и я зашипела.

Заставила себя сосредоточиться. Песок. Мы были окружены песком, но это был не красный, грубый песок Вармаэта. Этот имел бледно-золотой оттенок, почти белый, и был таким мелким, что прилипал к пальцам.

Был день. Солнце заливало всё вокруг светом, и лёгкий ропот заставил меня повернуть голову вправо, туда, где тянулся свежий бриз.

Океан. Воды были цвета бирюзы, настолько прозрачные, что дно просматривалось без труда.

— Я должна спать, — прошептала я, потому что именно это случилось в последний раз, когда я была здесь.

И тогда я вспомнила, о чём подумала, входя в портал. О том месте, куда я просила нас перенести.

Глаза наполнились слезами — отчаяния, боли и любви. Я обняла своего спутника и уткнулась в его щёку, заливая её слезами.

— Ах, Мэддокс… ты дома.

Портал перенёс нас в Дагарт, столицу Огненных островов.

Глава 45

Аланна

Говорят, что этой зимой

Триада пересечёт Вах и отправится на Огненные острова.

Логично, а кто бы не захотел сбежать от снега и вьюг

и расслабиться у Сулиса с кружкой яблочного сидра в руке?

Шепотки более чем пятисотлетней давности

У меня почти не было времени подумать — что делать, как поднять Мэддокса, куда направиться.

На песок опустились два десятка драконов, оружие наготове. Я хрипло рассмеялась, обнимая Мэддокса. Ну да, я сменила снег на песок, зиму на лето, но какая разница? Всё равно мы каждый раз оказывались перед теми, кто был готов причинить нам вред.

Они выкрикивали что-то, чего я не понимала, а я, всё ещё разбитая и вымотанная после боя и путешествия сквозь миры, стояла неподвижно, с пустой головой, пока чьи-то ноги не оказались слишком близко к моему спутнику.

— Назад! — взревела я.

Тьма развернулась вокруг меня, словно размотанный клубок ниток, и ударила во все стороны без разбора. Здесь действительно было оиу для поглощения, и я ощутила нечто, очень похожее на то, что передавал мне Мэддокс: жар, пламя, уголь, взрывную и раскалённую энергию.

Я удержала её всего несколько секунд. Потом тьма заскулила и съёжилась, снова свернувшись в клубок. Едва показалась с моих костяшек, чтобы оплести крылья и рога Мэддокса, защищая его.

Они снова попытались подойти.

— Не трогайте его, — устало пригрозила я. — Он один из ваших.

— Это мы и сами видим, — отозвался мужской голос. — Мы пытаемся понять, кто, чёрт возьми, ты.

Что.

«Может, я и не знал, что ты за существо с самого начала, но я никогда не сомневался в том, кто ты есть: умная, сильная девушка, готовая на всё ради своих близких».

Я глубоко вдохнула. Я справлюсь. Мы выжили в Ином Мире.

— Я — спутница этого дракона. Его зовут Мэддокс, и он был иле, посланным на континент заменить наследного принца Человеческого двора.

В тишине, что последовала за моими словами, я слышала, как волны разбиваются о берег, а солёный воздух ласкает мою кожу, ещё изрезанную холодом. Потом послышались перешёптывания.

Тот же голос ответил, уже напряжённее:

— У спутницы Мэддокса есть имя?

— А… Аланна.

— Хорошо, Аланна. Я — тиарна Дагарта, Си’ро. И мне нужно, чтобы ты позволила нам подойти. Твой спутник истекает кровью прямо на песке.

Да, Мэддоксу срочно нужна помощь. Тысячи мыслей, сковавшие мою голову, начали медленно рассеиваться. Я вела себя, как загнанная в угол волчица, защищающая детёнышей.

Постепенно я выпрямилась. Всё ещё прижимая руки к своему дракону, огляделась. Я видела мужчин и женщин с бронзовой кожей и лёгкими одеяниями, всех — с крыльями. У некоторых они были чёрные, как у Мэддокса, у других — голубые, красные, зелёные, оранжевые. Ни у кого не было рогов или шипов, но каждое крыло украшали сияющие камни, вкраплённые в перепонки, сверкавшие при каждом движении.

Наконец я посмотрела на того, кто был всего в полуметре от меня и говорил со мной. Его крылья были золотыми. Это был мужчина средних лет, крепкий, с глубокими морщинками в уголках глаз. Значит, он часто смеялся.

— У него… рана от гематита в груди и… сломано крыло. — Чёрт, голос у меня дрожал. Адреналин покидал тело с бешеной скоростью. — Он был в риастраде, прежде чем потерял сознание, и пересёк столько миров, чтобы спасти меня, и…

— Аланна.

Мужчина опустился на колени рядом со мной. Его крылья распахнулись, заслоняя от меня остальных. Нижние части были такими тонкими, что я всё ещё видела сквозь них океан.

— Если он тот, о ком ты говоришь, а у меня нет причин не верить тебе, он в безопасности. Он один из нас, и это его дом. Мы поднимем его и перенесём туда, где ему окажут помощь. Ты согласна?

Я кивнула, ошеломлённая, когда почувствовала, как слёзы катятся по моим щекам.

Мужчина, Си’ро, мягко улыбнулся.

— Сможешь убрать свою магию, чтобы мои ребята занялись им?

Ах. Тьма всё ещё цеплялась за Мэддокса, упрямо. Я попросила её вернуться ко мне, и она подчинилась — с трудом, спотыкаясь.