Этьен Винтерфилд — лучший маг-следователь Глорихейма

Глава 10

— Двадцать девять жемчужин, — прикладывая скомканный платочек к сухим глазам, повторяла графиня Сонберр, — каждая с перепелиное яйцо!

В прошлый раз их было на пять меньше, да и яйца были воробьиные. Если разбирательство затянется, то вскоре окажется, что у графини украли всю королевскую сокровищницу.

— Я даю всем время до восьми утра, — выдержанным годами командирским голосом объявил капитан, — осознать и вернуть украденное. Если этого не случится, будет произведен обыск во всех каютах без исключения.

— Это невозможно!

— Возмутительно!

— Пусть он немедленно сейчас же признается!

— Почему он?! Она!

— Как вы смеете?! Инсинуация!

— Это не может быть кто-либо из первого класса!

— Это, наверняка, камеристка госпожи Рогье! Я видела, как она подслушивала под дверью каюты маркиза Корридея! — от этого заявления я сам вздрогнул: хорошо, что догадался поставить полог на все помещение.

— Но ограбили же графиню Сонбер! — возразила модистка, ничуть не смущаясь раскрытого факта.

— Все же очень подозрительная особа, вам скажу!

— Действительно! Это нечистая на руку горничная! Я, например, вчера вечером не досчиталась бриллиантовой булавки! — встряла в общую перепалку графиня Сукколк, с вызовом посмотрев на графиню Сонберр, с которой с самого начала путешествия соперничала за роль лидера небольшого корабельного сообщества.

— Я вам же говорила, мама, что она закатилась под комод, — достаточно громко, чтобы услышали все, прошептала той старшая дочь.

— Даже если так, это все равно неспроста! — сделала удивительный вывод графиня, грозно развернувшись к капитану.

— В первую очередь следует обыскать прислугу! — надменно выкрикнула она, но тут же сникла под тяжелым взглядом капитана.

— Уже обыскивают, — мрачно ответил он, — однако, ни у кого из прислуги не было личного доступа на верхнюю палубу, а лейтенанту Древс, — он кивнул на внушительную даму-офицера — единственную в своем роде, — у меня нет причин не доверять.

Интендант обвела суровым взглядом разом притихших дам, многие из которых к этому времени были готовы отойти ко сну и вместо вечерних платьев и украшений сверкали напомаженными и туго накрученными на бигуди локонами, и, молча, кивнула.

— Я полагаю, что нужно отставить пустые разговоры, — первым из всех мужчин — некоторые отцы семейств уже вовсю клевали носом, показывая тем самым, насколько их волнует пропажа чужих драгоценностей — решился вмешаться в дамский спор лейтенант Крокус.

— И что вы предлагаете?! — с вызовом отозвалась госпожа Сонберр, недовольная тем, что кто-то решил оспорить ее право на страдание.

— Я предлагаю каждому из нас ответить, где кто был во время вечера. Ведь именно в это время была похищена, по вашим словам, графини, драгоценность.

Предложение было вполне разумным — я бы озвучил его сам, если бы рискнул раскрыть свое инкогнито и не имел причин скрывать свое местоположение во время приема.

— Да, многие отсутствовали, — внезапно вмешалась Сесси Сонберр, бросив неприязненный взгляд на мою помощницу. — Например, госпожа Сазеренн исчезла из салона в самом начале вечера!

— Сесси! — испуганно зашикала на дочь графиня, и мне стало интересно, что она такого знала о не монашке, отчего сама возможность заподозрить ту в чем-то вызывала у нее такой трепет. Можно было, разумеется, выяснить ответ на этот вопрос у самой графини, но для этого пришлось бы выдержать и общество молодой леди Сонберр. Быстро взвесив все за и против, я быстро решил, что не так уж и заинтригован тайной не монашки.

Любопытно было, что мое имя не было упомянуто Сесси, хотя многие видели, как я выходил вместе с госпожой Сазеренн. Тем не менее, остальные пассажиры это припомнили, и заинтересованные взгляды скрестились уже на нас обоих.

— Так можно узнать, где вы были, господа? — осторожно поинтересовался капитан, кинув на меня извиняющий взгляд. Он был единственным, кроме госпожи Сазеренн, кто знал о цели моего пребывания на судне.

— Мы были на палубе, любовались на звезды, — спокойно ответила та за нас обоих, пока я пытался сочинить что-либо приемлемое. Судя по острым взглядам дам, пронзивших орденскую представительницу после такого заявления, та должна была немедленно провалиться под землю или, что вернее, в морскую пучину, но взгляд госпожи Сазеренн оставался таким же искренним, а вид безмятежным. Не в Ордене ли ее научили такому самообладанию? Или она не понимала всей двусмысленности своего признания?

— Кхм…. — только и сумел выдать капитан.

— Весь вечер?! — высказала сомнение графиня Сукколк, перебивая раздающиеся со всех сторон шепотки. Начавшие засыпать мужчины тоже оживились.

— О, всей ночи бы не хватило, чтобы все рассмотреть, — еще более двусмысленно выдала не монашка. — В последнем сообщении Королевского астрономического общества утверждалось, что звезд на небе более трех тысяч!

— Кхм…. — снова донеслось от капитана. Впрочем, в этот раз в его покашливании было больше удивления, чем сомнения. Остальные присутствовавшие, судя по всему, даже не знали о существовании такого общества, поэтому тоже не нашли, что сказать.

— Сначала мы рассматривали Гончих Псов, — воспользовавшись всеобщим молчанием, продолжила развивать звездную тему госпожа Сазеренн, — потом долго обсуждали, откуда растут уши у Лунного Зайца, затем….

— Кхм…. — вмешался капитан, желая, наверное, сказать, что по этой теме он и так все знает.

— Господа, действительно, находились на палубе, — внезапно подтвердил наше алиби стюард, приведший нас в кают-компанию и так и оставшийся стоять у двери, ведущей на палубу — казалось, для того, чтобы никто из собравшихся пассажиров туда не сбежал.

— Кхм…. — выдал уже привычное покашливание капитан. Не намекал ли он на свои проблемы со здоровьем? — Кхм…. Гм…. Кто-то еще?

— Господин Столпей покинул общество раньше всех!

— И госпожа Регина Тауэр тоже! — злорадно добавила, кажется, Лиззи.

— А ты не завидуй! — тут же отозвалась та, ничуть не смущенная подобным вниманием к своей персоне.

Мне все-таки было интересно, что она искала в каюте Столпея. Уж не ту ли записную книжку, что покоилась в моем кармане? Или что-то другое? Артефакты, например. Хотя в каюте светского хлыща не было характерного магического фона. Что означало, что поиски было необходимо продолжить. И быть особенно осторожным, взламывая магические замки. Привлечь к себе внимание раньше, чем я найду перевозчика, в мои планы по-прежнему не входило.

Каюты все-таки осмотрели. Наутро, как и ожидалось, никто ни в чем не признался, а по результатам опроса вышло, что покидали салон во время приема более половины пассажиров, и все, разумеется, оказались под подозрением. Чтобы как-то сгладить впечатление от обыска, капитан предложил создать делегацию от пассажиров, которая сопровождала подчиненных капитана, производящих досмотр. Я немедленно предложил свою кандидатуру, и в качестве члена этой делегации за одни день осмотрел все каюты первого класса. Однако никаких следов перевозимых артефактов не нашел. Пропавший гарнитур тоже таковым и остался, но это волновало меня мало, а вот отсутствие результата в моем собственно деле мне очень сильно не нравилось.

Я перебирал разные причины и по мере возможностей пытался вывести свое следствие на какую-либо постоянную гипотезу. Неучтенные сообщники на других палубах? Или в этом деле все-таки участвовал кто-то из членов экипажа, несмотря на клятвенные заверения капитана, что в команде лишь проверенные годами безупречные офицеры? Или ошибается лейтенант Древс, утверждая, что под ее началом находятся только достойные служащие, неспособные преступить закон или нормы морали? Или перевозчик нашел-таки на судне потайное место, где преспокойно дожидается прибытия к островам контейнер с артефактами?

Пока же результатом досмотра стало лишь то, что пассажиры напрочь перессорились друг с другом, и уже к концу следующего за похищением драгоценности дня сформировались два неравных лагеря. В первом главенствовала пострадавшая госпожа Сонберр, которую поддержала женская половина почти всех добропорядочных семейств и бравый королевский гвардеец, удивительно близко к сердцу принявший постигшее графиню горе. Лейтенант Крокус настоял, чтобы его тоже включили в делегацию, сопровождающую обыск, самолично копался во всех ящиках, шкафах, чемоданах, не поленился заглянуть под каждую кровать и даже — я сам видел — проинспектировал ночной горшок юного отпрыска суконного магната.

Во втором лагере председательствовала графиня Сукколк. Не то, чтобы та каким-то образом приветствовала грабеж, но этой светской даме категорически не нравилось возвышение ее соперницы. Она взяла под свое покровительство мужчин, заклейменных в качестве черствых мужланов, представительницами первого лагеря, и всех тех, кого напрямую или втайне подозревали в краже те же дамы, поддерживающие графиню Сонберр. Неудивительно, что второе общество оказалось куда веселее первого, чему последние безумно завидовали и, соответственно, строили всякие пакости. В результате, на палубе первого класса творился сущий бедлам, а в головах поселились безумные мысли. Я сам, например, видел, как этот жук Тамерьен, избежавший обвинений только потому, что все время приема провел под суровым надзором барон Крауфильда, которому совсем не нравились попытки ловеласа — до такой степени отчаяния, чтобы сватать дочь за альфонса, тот еще не дошел — приблизиться к Лиззи, выходил из библиотеки — из библиотеки! — с атласом звездного неба в руках. Я даже не представлял, как Тамерьен сумел бы атласом воспользоваться, даже при условии, что умел читать, и совсем не одобрял целей, ради которых этот альфонс посетил корабельное хранилище отпечатанных на дорогой бумаге и упакованных в такие же дорогие обложки трудов, большинство из которых, правда, имели отдаленное отношение к литературе. Тем не менее, именно в этом месте предпочитала проводить наши с ней оперативные совещания госпожа Сазеренн.

— Люблю библиотеки, — призналась она, когда мы заняли освобожденное Тамерьеном помещение, поглаживая корешки почти нетронутой классики, каким-то образом сумевшей занять целый стеллаж. Остальные десять были отданы под бульварные романы и подшивки светских альманахов. — Я, можно сказать, родилась и практически все свое детство провела в одной из них.

— Гм…. У вашей семьи была большая библиотека? — поинтересовался я исключительно для того, чтобы поддержать разговор.

— Можно и так сказать, — ответила представительница Ордена и вернулась к делу: — Итак, что мы имеем?

А имели мы все еще ничтожно мало. После результатов обыска не только среди пассажиров первого класса, но и всего судна, пришлось остановиться на той версии, что артефакты спрятаны в одном из потайных мест на лайнере, которых, к моему неудовольствию, оказалось великое множество. Учитывая, что контрабанда, действительно, могла быть помещена в поглощающий магию контейнер, тот мог преспокойно плыть до места назначения в багажном отделении или на складе с припасами, спрятанным среди снастей или укрытым под спасательными жилетами.

Мы с госпожой Сазеренн составляли и беспрестанно обновляли список мест, где мог быть скрыт артефакт, постоянно натыкаясь то на гвардейского лейтенанта, то на светскую львицу Регину, что в скором времени все начали коситься друг на друга с подозрением. При этом каждый старался соблюсти лицо: мы с не монашкой немедленно заговаривали о звездах, даже если стоял полдень, госпожа Тауэр доставала мундштук и закуривала папиросу, даже если находилась в библиотеке или стояла на пороге машинного отделения, лейтенант Крокус громко кричал «Безобразие! Позор всему королевскому флоту!» и, стуча каблуками, шел искать дальше.

Странно, но интерес остальных пассажиров к пропаже быстро утих, и уже через день салон отмер, дамы стали поглядывать в сторону кавалеров, слышались уже не только сетования, но и смех. Столпей снова предлагал сыграть в карты (кстати, Регины Тауэр тот почему-то избегал), Сесси кокетничала со всеми подряд, а Тамерьен, вооружившись атласом, попеременно пытался обхаживать то госпожу Сазерьен, то Лиззи Крауфильд. И в этот момент случилась новая кража.

Пострадала, что было уже не удивительно, графиня Сукколк.

— Коррельские рубины! — всхлипывала дама.

— Серрское золото! — вторила ее старшая дочь. Младшие рыдали навзрыд, а не оставшийся в этот раз равнодушным супруг гневно сверкал на всех очами и наседал на капитана, требуя немедленно найти и покарать похитителя.

Бывшие соперницы, оказавшиеся объединенными общим горем, вшестеро усилили напор на уже почти вслух проклинающего злополучный рейс капитана, что тот при каждой встрече с тоской и надеждой посматривал на меня, а несколько раз даже пытался заговорить об этом вслух. Однако я был тверд и по-прежнему не собирался раскрывать инкогнито. Одной из причин для этого было подозрение в том, что похититель и перевозчик — одно и то же лицо, которое намеренно баламутит общество на борту, тем самым вынуждая меня раскрыть себя — этот тип, пусть и не зная всех деталей, вполне мог быть осведомлен о том, что его ищут — а также отвлечь от его поисков и ареста.

Времени оставалось не так уж и много: уже через пять дней «Бригильда» должна была пристать к первому из Кармановых островов, и я не исключал, что именно там перевозчик сбудет с рук артефакты. Госпоже Сазеренн, между тем, не прибегая к особым усилиям — просто находясь рядом с бедствующими дамами, которые беспрестанно перебирали всех своих попутчиков, обсуждая грешки, а также вспоминая обстоятельства похищения — удалось составить список лиц, которые потенциально могли совершить второе ограбление. Список получился не маленький — ограбление произошло во время скучнейшей игры в бридж — однако, сопоставив его с первым списком, в итоге, исключив самого себя, госпожу Сазеренн и экзальтированных девиц, я ограничил круг подозреваемых до четырех лиц: Столпея, Регины Тауэр, модистки Рогье и лейтенанта Крокуса.

Из всего списка я, разумеется, ставил на Столпея. Крайне подозрительный был тип. Я между делом пролистал его записную книжку, которую так и оставил в своем кармане, пока сидел в гардеробе, но все записи в той были зашифрованы, и под шифром могли скрываться как списки долгов, так и детали контрабандных операций.

— Надо проследить за каждым, — уверенно заявила на это госпожа Сазеренн. Идея была, в целом, хорошая, но перевозчик мог намеренно не подходить к своему схрону все оставшееся до прибытия в порт время. Эту мысль я и озвучил своей помощнице.

— Что же тогда делать? — нахмурилась та и добавила с надеждой: — Неужели, вы не можете ничего придумать?

Было, что скрывать, приятно уловить такую веру в меня, и я просто не мог разочаровать не монашку. Идея зрела во мне давно, осталось только ее реализовать максимально достоверно.