Fair Play

Глава 21. Метаморфозы

Мел

Я медленно просыпалась. Воспоминания о прошлой ночи сладким туманом расползались в полусонном разуме. Поцелуи, объятия, слова. Я потянулась, чтобы обнять того, кто был виновником приятного томления во всем теле. Но Майка не было. Неужели мне все приснилось? Я резко села на кровати и протерла глаза. Его сумка, лежавшая у порога, и зашумевшая в ванной комнате вода успокоили мою параноидально-трусливую сущность.

Я по старой привычке нацепила его валявшуюся у кровати майку и открыла дверь в ванную. Майк стоял ко мне спиной, в одних трусах, с безумным гнездом на голове и чистил зубы. Я хихикнула, как дурочка, чувствуя себя безумно счастливой, и прошла к раковине, чтобы обнять мужа сзади. Он слегка дернулся от неожиданности.

— Привет, — мурлыкнула я, покрывая нежными поцелуями его спину.

— Мхет, — промямлил он со щеткой во рту, и я опять тихонько засмеялась, потершись носом между лопаток.

Майк пах моим гелем для душа, а его кожа была горячей и влажной. Наверное, уже принял душ, а может, и побегал даже.

— Надеюсь, в холодильнике есть что-нибудь съедобное? — спросил он, прополоскав рот, а потом расцепил мои руки и направился на выход.

Я недоуменно приподняла брови. Вроде бы, вчера он говорил, что сердится. И кажется, сегодня он продолжает это делать. Черт, а я думала, что такой классный секс все решит сам собою. Нет? Ладно. Значит, поговорим-обсудим. Пусть еще поругает меня, я опять извинюсь, потому что на самом деле поступила гнусно.

Майк продолжал стоять в дверях ванной комнаты, ожидая ответа. Он выглядел немного странно, словно боялся и заулыбаться во весь рот, и выглядеть чересчур суровым. Точно злился, но вчерашняя ночь мне не приснилась.

— Есть хлеб, овощи, кажется, курица — можно сделать сэндвичи, — улыбнулась я своей самой милой улыбкой.

Сторм кивнул и молча вышел.

Я ополоснула лицо водой, выдавила пасту на щетку, но успела лишь пару раз провести щетиной по зубам.

— Спааааааркс! — заорал Майк на весь дом.

Честное слово, мне показалось, что зазвенели стеклянные дверцы душевой кабинки. Прикусив щетку, я поспешила на кухню, рассчитывая увидеть что-то ужасное. Может, курица ожила, выпрыгнула из холодильника и тяпнула Майка за причинное место?

— Фто? — дефективно фыркнула я, стараясь не выронить изо рта щетку.

— Что это за дерьмо, Мел? — не своим голосом заорал Майк, тыкая на бокал, оставленный мной вчера на столе.

Я закатила глаза и выплюнула в раковину пасту, которая уже начинала жечь рот. А муженек продолжал орать.

— Ты полагаешь, что можешь забеременеть, а потом свалить и расслабляться в компании чертова Андерсона и бокальчика вина, да? Когда ты только повзрослеешь, Мел? Неужели твое положение не сделало тебя хоть немного более ответственной? — кипятился он. — Сколько ты выпила вчера?

— Заткнись, — не выдержав, взвизгнула я, наконец, почистив зубы. — Нормально я выпила.

Я протянула бокал Майку, который уже собрался снова начать гавкать.

— Попробуй!

Он несколько секунд сверлил меня своими бешеными глазищами, а потом молча взял бокал и отхлебнул бордовой жидкости. Я не без злорадства наблюдала, как он недоверчиво причмокивает, а потом допивает виноградный сок, чтобы убедиться наверняка. Лицо Майка постепенно расслаблялось, и я прекрасно знала, что он ищет подходящие слова, чтобы не извиняться, признавая себя полным мудаком, и одновременно не доводить меня еще сильнее.

Пока Сторм хватал ртом воздух, я демонстративно залезла в холодильник, вытащила продукты и кувшин с таким же соком из красного винограда и налила себе. От одного вида еды меня опять замутило, а вот пить хотелось, и терпко-сладкий вкус уже ощущался на языке.

— Мел, ну где мозги? — Майк выдрал у меня бокал. — Он же ледяной!

Ну молодец, нашел к чему прицепиться. Муженек сунул сок в микроволновку, а я демонстративно сделала несколько жадных глотков прямо из кувшина. Вот хотелось мне холодного, и горлом я никогда не страдала.

— Зараза, — буркнул Майк себе под нос и принялся сооружать сэндвичи.

Микроволновка пропищала, Сторм вытащил бокал и поставил его на стол. Я присела и, чтобы не доставать мужа, стала медленно пить. Сок нагрелся до противной полутеплой температуры, но я твердо решила, что мне необходимо задобрить Майка перед разговором, который вот-вот должен был состояться. Напряжение так и застыло в воздухе.

Майк поставил передо мной тарелку и тихо приказал:

— Ешь.

Я не стала протестовать, но и энтузиазма по части завтрака не испытала. Сторм же, напротив, поглощал бутерброды, словно месяц сидел на диете. Черт, он же крутил баранку весь день, а я сразу набросилась на него и ушатала до отключки. Молодец, Спаркс. Ребенка ты тоже будешь забывать кормить? Вспомнив о малыше, я все же решила рискнуть и вопреки тошноте отщипнула маленький кусочек.

Майк проводил внимательным взглядом еду до моего рта. Я не выдержала.

— Приехал контролировать мое питание?

— И не только твое, — невозмутимо ответил он. — И не только питание.

Я фыркнула.

— Ты хоть осознаешь, что торчишь тут с Андерсоном без свидетелей? Не припоминаешь, чем это грозит по контракту? — убийственно спокойным голосом проговорил Майк.

У меня глаза полезли на лоб. Я открыла было рот, но слова не шли с языка. Чтобы не выглядеть, как рыба, выброшенная на берег, пришлось сунуть в рот еще кусочек сэндвича. Прожевав и проглотив, я уже собралась оправдываться, но Майк заговорил сам.

— Черт, Мел, мы же договаривались. Я нажрался этого дерьма с… — он осекся, но я и так знала, что с кем он подобного накушался. — Неужели тебе не жалко поделиться со мной долей МЮ?

Я снова уронила челюсть. Да, по контракту именно это я и должна буду сделать, если Майк докажет, что я находилась наедине с мужчиной. Причем, ему даже не нужно было уличать меня в измене. Презумпция невиновности в нашем случае не работала.

Закинув в рот еще кусок, я нервно прожевала. Как же дерьмово все выходит. Чертовы весы справедливости решили начать работать? Я забрала частичку Майка себе, а в ответ он оттяпает кусок меня. Как же это? Не так я представляла себе Фемиду, хотя, чего уж душой кривить, я заслужила. И, может, не только это. Привыкла, что Майк мне все прощает, и обнашлела. Я ведь даже ни разу не задумалась, что Джонни не входит в перечень друзей и родственников, с которыми мне можно проводить время наедине. В свое оправдание можно было, конечно, сказать, что я за эти три года ни разу не дала повода для обращения к договору, но кого ж это будет волновать в суде?

Представив процесс, раздел имущества и показания свидетелей, я снова почувствовала тошноту и отхлебнула сока.

— Майк, ты же не станешь это начинать? — прохрипела я, чувствуя, как горло сдавливает невидимыми ремнями.

— Но ты же понимаешь, что я могу.

Я покивала, не смея поднять на него глаза.

— Ты прости меня, пожалуйста. Я сама не знаю, что на меня нашло. Просто я очень хочу этого ребенка, а ты так кричал. Ты же знаешь, что я не выношу криков… Джонни, он же просто… просто Джонни. Клянусь, я забыла, просто забыла. Мы гуляли, а потом он проводил меня домой, — тараторила я, дожевывая нервно сэндвич, роняя крошки на колени, смахивая их. — Я… я понимаю, что это — моя ошибка. Если хочешь… часть клуба твоя, только без разборок, пожалуйста.

Майк вдруг выдрал у меня остаток бутерброда, пересадил себе на колени и крепко обнял. Я тихо всхлипнула, потеревшись щекой о его голое плечо. Черт, он такой теплый. Не отвлекайся, Мел!

— Ты думаешь, я приехал сюда, чтобы поймать тебя с этим щенком? — спросил Майк.

Я еще раз всхлипнула и неоднозначно пожала плечами.

— Думаешь, я сейчас подниму договор, чтобы истрепать нервы и нажиться на собственной жене, которая ждет моего ребенка?

— Ты же сказал…

— Мало ли, что я сказал, — Майк поудобней пристроил меня у себя на коленях. — Ты сделала намного больше.

— Я не буду прерывать беременность, если ты на это намекаешь, — я попыталась вырваться и сползти с его колен.

— А я ни на что и не намекал. Как ты только умудряешься придумывать подобное дерьмо? Сиди спокойно, — возмутился он, обнимая меня еще сильнее.

Я перестала дергаться. Этот мужчина до ужаса меня раздражал, но одновременно и успокаивал. В его объятиях я чувствовала себя такой счастливой, защищенной, нужной. Когда Майк обнимал меня, я ощущала себя дома вопреки географии.

— Ты же понимаешь, что я злюсь именно на единолично принятое тобой решение, а не на сам факт того, что стану отцом, — и это не прозвучало, как вопрос.

Я начала бурчать под нос очередные неуверенные извинения, но Майк просто закрыл мне рот рукой.

— Сейчас послушай меня, пожалуйста. Не перебивай!

Я послушно кивнула, умудрившись поцеловать его ладонь. Майк улыбнулся и убрал руку.

— Вот и умница, — он заправил мне за ухо упавший на лицо локон и заговорил. — Я не знаю, что у тебя перемкнуло в голове, почему ты захотела ребенка и сделала все тайком от меня. Копаться в твоих кривых мозгах — только время терять.

Меня так и подмывало ответить что-нибудь не менее едкое, но я прикусила язык, понимая, что Майк, в общем-то, просто констатирует факт, намеренно пытаясь меня завести. Не поведусь. Я сама невозмутимость. Продолжай, дорогой.

И он продолжал.

— Твои забеги на дальние дистанции черт знает от чего и зачем — тоже не новость. Хотя и этого я ни хера не понимаю.

Я потупила глаза, ведь и сама не совсем понимала, почему убежала. Майк не заставил бы меня делать аборт. Не такой он человек. Он мог ругаться, злиться, обижаться, даже оставить меня, не найдя сил простить такое. Но вот избавиться от ребенка не будет требовать. И чего меня все время клинило на этой мысли? Чувство вины, наверно, играло роль.

Я вздохнула, а Сторм продолжал свою речь.

— И гребаный Джонни Андерсон. Ты же знаешь, что я его не выношу, и понимаешь, что контракт выкрутит тебе руки… Но мы уже, кажется, выяснили, что логики в твоих поступках не бывает. Так к чему я все это тут озвучиваю, — Майк зачесал волосы рукой и тихо сказал. — Мне до тошноты это надоело, Мел. С тобой невозможно иметь дело. Может, ты и классная бизнес-леди, но партнер из тебя дерьмовый.

Я аж вздрогнула от этих слов. К чему он клонит? Открыв рот, я хотела было заговорить, но Майк прижал палец к моим губам.

— Молчи, — приказал он, и я только злобно засопела, не смея перечить.

Майк ссадил меня со своих коленей на кухонный стол, а сам встал. Он опять провел рукой по волосам. Нервничает? Сейчас точно что-то скажет.

— Короче, Мел, — Сторм набрал воздуха в грудь и выпалил. — Я не хочу так. Надоело. Мы аннулируем договор и живем, как нормальная супружеская пара, безо всей этой бумажной лабуды.

Меня слегка ошарашило такое заявление. Я думала, Майк выставит кучу условий, потребует переписать договор, учитывая мою внезапную беременность, а он… Ох, черт, это же практически предложение руки и сердца. Нормальное, а не то, что я изобразила три года назад.

— А если я откажусь? Подашь на меня в суд за Джонни? — недобитая сучка во мне никак не желала подыхать, даже после такой нефиговой атаки.

— А ты проверь, — Майк вздернул бровь и ухмыльнулся.

Вот засранец, знает же, что я просто трепыхаюсь в агонии, а все равно подыгрывает.

— А не хочу, — я спрыгнула со стола, подошла к нему и положила руки на обнаженную горячую грудь. — Мне кажется, этот контракт давно стоило выбросить к чертям собачьим.

Я встала на цыпочки и потянулась к его губам, которые встретили меня на полпути. Весь день мы скрепляли нашу новую договоренность в постели. Не обсудив никаких деталей, мы пришли к абсолютному консенсусу.

Майк

Я очень аккуратно открыл дверь и на цыпочках прошел через гостиную в гостевую комнату. Там я включил свет, раскрыл свою сумку, достал со дна чистые боксеры, и пошел в душ.

Кайф. Теплые струи расслабляли мышцы и прогоняли дремоту. Четыре часа утра, а я, вместо того чтобы спать в гостиничном номере после тяжелого матча, пытаюсь не шуметь в собственном доме.

С тех пор, как я приволок свою быстробегающую женушку домой, многое изменилось. Мы встретились с юристами и уничтожили договор. Я все время был на взводе и даже в последний момент боялся, что Мел передумает. Но, нет. Вот уже две недели мы живем, как нормальные люди. Хотя преувеличиваю, конечно. Ни я, ни Мел никогда не тянули на нормальных. Если мне иногда и удавалось прикидываться приличным человеком, то уж она, напротив, не скрывала своей придурковатости.

Я понимал, что этот год станет очень важным в моей карьере, да и в жизни тоже. Нога не беспокоила, но я чувствовал, что теряю форму. Лига Чемпионов, Кубок Англии плюс сборная — все это было уже слишком для тридцатилетнего. Нет, я не ныл и справлялся, но сам при этом ощущал, что расставляю приоритеты, экономлю силы, сохраняю резервы. Коннор в моем возрасте называл это профессионализмом, а я считал, что просто пришло время заканчивать. Безусловно, я не мог отказаться от сборной в год проведения чемпионата Европы. Но это был неплохой момент, чтобы закончить карьеру.

Мел, наверное, будет в шоке, узнав, что я уже отказался от продления контракта с МЮ. Фрэнк и Коннор были. Меня не поняли, но мне было плевать. Я не хотел, как тот же Мак, до победного цепляться за клуб, выжимая из себя последнее. После новости, что я стану отцом, мои ценности несколько изменились. Хотя я и не собирался завязывать с футболом насовсем. В конце концов, я толком же больше ничего не умел, но играть, рискуя собственной репутацией и здоровьем, не стал бы.

Я хотел посвятить себя жене и ребенку, хотя бы первое время после окончания карьеры. И между делом начать собирать информацию и потихоньку строить фундамент для воплощения своих полубредовых идей в жизнь. Но это все позже. Сейчас у меня Манчестер, сборная и нужно выкладываться по полной.

Я вышел из душа и взглянул на пустую кровать гостевой комнаты. Какой смысл лететь ночным рейсом, чтобы спать в одиночестве? Мел последнее время дрыхнет так, что пушкой не поднимешь. Хорош, Сторм, иди и тихонько ляг рядышком.

Я ругнулся себе под нос, понимая, что спорить с самим собой — очень глупо, и тихонько пробрался в нашу спальню. Когда глаза привыкли к темноте, я рассмотрел Мел, которая спала, свернувшись в клубочек, и осторожно пристроился рядом. Прижаться пахом к мягкой попке жены было дурацкой идеей, но мое тело уже автоматически повторяло контуры ее тела. Я матерился про себя, пытаясь отвоевать чуть больше одеяла. Какое там, задница все равно оставалась на улице. Наплевав на это, я наконец более или менее удобно устроился и даже уговорил свой член поспать. Надо было бы подрочить в душе, но там я еще не решил, что лягу с Мел. Ну и ладно, я — хозяин своих желаний. Завтра — выходной, устрою ей сладкое утро. Спать. Веки приятно тяжелели, мысли путались, погружая мой разум в сладкий сон.

— Майк… — тихий шепот Мел вытащил меня из полудремы.

Я тут же проснулся, обнаружив свою руку под майкой Мел на ее груди. Хозяин я, ага.

— Прости, я разбудил тебя, — буркнул ей в затылок, передвигая руку на живот и ругая себя почем зря. — Спи, малыш.

Я решил, что лучше вообще отодвинуться, но при первой же попытке Мел недовольно застонала и снова прижалась ко мне крепко-крепко.

— Откуда ты тут взялся? — сонно проговорила она, ерзая своей вкусной попкой.

— Прилетел пораньше, скучал по тебе, — честно признался я, бросив бороться со своим стояком. — Как ты?

— Хорошо, почти не тошнит.

— Спи.

— Я и так почти весь день проспала.

— Ты же должна была сходить к врачу, — припомнил я.

— А… Да, — как-то рассеянно проговорила Мел и вся напряглась.

— Что? Что-то не так? С тобой или с ребенком? — сразу начал психовать я.

Перевернул ее к себе лицом и, включив ночник, увидел, что жена яростно грызет губы и почти плачет.

— Мел! — я легонько встряхнул ее за плечи.

— Нор-нормально… — промямлила она и опустила глаза. — Просто… кажется, это… девочка.

— Что? — я не смог сдержать дебильную улыбку, которая растянула мой рот от уха до уха.

— Это, конечно, еще не сто процентов. Срок маленький, но врач сказала, что у них новейший аппарат, и она почти никогда не ошибается, — бормотала Мел. — Так что, думаю, что это…

— … девочка, — закончил я за нее.

— Да, — выдохнула Мел и… разрыдалась.

Утонув в своих эмоциях, я не обратил внимания на жену, которая, видимо, была совсем не рада этой новости.

— Эй, эй, эй, — я отодрал ее от своей груди, которую она щедро орошала своими слезами. — Мел, господи, в чем дело? Ты чего плачешь? Что не так?

— Ты же мальчика хотел, я знаю. Джошуа мне сказал. Я и так вынудила тебя на все это, а теперь еще и… девочка, — всхлипывала Мел, продолжая прятать от меня глаза и бредить. — Прости меня, пожалуйста. Я не хотела… вернее, хотела, но не так… или… ох…

— Хватит, — я не выдержал и снова встряхнул ее. — Ты чего несешь? И что там наболтал этот языкастый хрен Джошуа? Посмотри на меня!

Мел резко перестала реветь и наконец подняла на меня огромные заплаканные глазища.

— Джош сказал, что ты… и малыш, — Мел сбилась, но снова заговорила. — Что вы будете гонять в футбол… и все такое. А тут… тут… девочка.

Слезы снова покатились по ее щекам. Я понимал, что это бушуют гормоны, приправленные чувством вины и угрызениями совести. С одной стороны, я был рад, что Мел осознавала свою ошибку, но с другой — сейчас было не самое подходящее время накручивать себе нервы.

— Прекрати реветь, — строго сказал я, и Мел, как ни странно, снова послушалась. — Между прочим, я и с дочкой смогу гонять в футбол. Собственно, как и ты.

Я снова расплылся в улыбке, представив себе эту картинку. Мел же молча смотрела на меня. Слезы высохли.

— Не надо делать из моей дочери сорванца, — проворчала жена и решительно сузила глаза. — Она должна быть нормальной девочкой, без оглядки на всю эту футбольную канитель.

— Твоя мама, наверное, говорила то же самое Уиллу, — не выдержал я и усмехнулся.

— Я — это другое дело, — пискнула Мел, сжав губы.

— Ну, конечно, — я истово закивал, за что получил удар в грудь маленьким кулачком.

— Это не смешно, — набычилась засранка.

— Конечно, все очень серьезно, — продолжал я доставать ее.

— Придурок, — Мел закатила глаза и демонстративно повернулась ко мне спиной, правда, при этом она не побрезговала и припечатала свой зад к моему паху.

Член, который немного унялся, пока моя женушка плакала, опять бодро поднял голову. Дерьмо. Мел, словно почувствовав мое настроение, начала ерзать. И это было просто чистой воды соблазнение. Она даже не пыталась сделать вид, что устраивается удобнее, просто терлась задницей о мой пах. Да, это определенно месть за то, что я дразнил ее.

— Мел, даю тебе последний шанс прекратить, — я почти рычал ей в ухо, теряя терпение.

— Что прекратить? — хихикнула вредина.

Прекрасно, теперь она дразнится. А главное, от слез и истерики не осталось и следа. Наверное, и правда, гормоны. Настроение меняется за минуту.

— Ничего, малыш. Уже поздно, — в голос зарычал я, кусая ее шею и пощипывая сосок под майкой.

А Мел в это время уже во всю наглаживала меня через ткань трусов. Хихиканье сменилось тихими стонами, а потом и громкими, когда я запустил пальцы в ее трусики. Она была влажной и горячей. Так быстро завелась. И все для меня. Малышка скучала не меньше.

Я избавился от ее белья, не упустив из вида, что это вовсе не ее трусики, а мои боксеры и моя майка. Пока я находился в разъездах, она спала в моих вещах, — этот факт всегда тешил самолюбие. И Мел выглядела чертовски миленькой в моих майках и боксерах. Но без них, конечно, еще лучше.

Я увлекся легкими поглаживаниями клитора, наслаждаясь стонами и мольбами. Не в силах маневрировать на боку, она перевернулась на живот, призывно приподняв попку. Я усмехнулся и навис сверху, целуя ее спину и продолжая гладить.

— Майк, — прохрипела Мел, — иди ко мне… Пожалуйста. Сейчас.

Меня почти прикончила эта потребность в ее голосе, и я за секунду избавился от своих боксеров и вошел в нее одним сильным, но аккуратным движением. Мел протяжно застонала.

Она так сильно нуждалась во мне. Я знал, что ей нужен именно я, а не просто секс. Мы оба чувствовали это. Мы оба изменились после ее беременности, после ночи в Провансе, после аннулирования договора. Я знал, что Мел тоже ощущала эти перемены. Кажется, все осталось, как и было, но теперь счастье перестало казаться игрушечным, карточным домиком, песчаным замком.

Именно во время секса я ощущал это наиболее остро. И Мел тоже. Мы словно заново узнавали тела и души друг друга, постепенно раскрываясь, доверяя, отдаваясь целиком и полностью. Я осторожно скользил внутри нее, наслаждаясь жаркой теснотой, которая становилась еще более сладкой, когда Мел крепко сжимала ноги и, одновременно внутренние мышцы.

— Сильнее, — вскрикнула она, стискивая меня так крепко, что я захлебнулся воздухом в собственных легких.

Но, несмотря на туман истинного блаженства, я не забыл, что нас уже трое. И в вопросах секса с беременной женщиной я был, может, и не профаном, но очень неопытным.

— Мы не навредим? — еле-еле выдавил я.

— Нет, нет. Все хорошо. Можно… — скулила Мел, тоже задыхаясь. — Пожалуйста, давай!

Я не смог отказать. Двигаясь стремительными толчками, я уткнулся носом ей в затылок, стараясь сдержаться. Мел одобрительно застонала, бормоча: «Да… вот так… о, черт».

Как я ни старался отсмаковать ее оргазм, будучи до конца в здравом уме — не вышло. Крики Мел и ее плоть, сокращающаяся вокруг моего члена, стали последней каплей. Я не мог больше бороться с собой и полностью отдался ощущениям. Мы закончили трястись и громко ругаться одновременно. Я всегда испытывал легкую досаду оттого, что мужской оргазм короче женского, особенно после недели общения только со своей рукой. Несмотря на усталость, мне уже хотелось повторить все еще раз, но медленно и неторопливо.

Я осторожно скатился на бок, привлек к себе довольно улыбающуюся жену и одарил ее глубоким нежным поцелуем, в который вложил всю свою любовь.

— Так хорошо, когда ты дома, — промурлыкала Мел, когда наши губы разъединились. Она тут же прикрыла рот ладошкой, чтобы скрыть сладкий зевок.

Мда, второй раунд лучше отложить до утра. Я потянулся за влажными салфетками, которые всегда лежали на прикроватной тумбочке, вытер Мел и себя. Моя вредина еще раз чмокнула меня в губы, прежде чем опять повернуться спиной. Я послушно приник к ней ложечкой, понимая, что утром точно проснусь со стояком. Положив руку на живот жене, я нежно погладил бархатную кожу. Дочка. Там внутри — маленькая Спаркс-Сторм. Пусть она будет красивая, как мама, но с моим характером. Две таких заразы просто сведут меня с ума. Я хмыкнул от этих мыслей.

— Что? — сонно спросила жена.

— Ничего, — я снова погладил ее животик. — Спокойной ночи, девочки мои.

Мел еле заметно вздрогнула.

— Майк… — начала она, но осеклась и замолчала.

— Что, малыш?

— Нет, ничего… — Мел съежилась и приникла ко мне всем телом. — Спокойной ночи. Хороших снов.

Она расслабилась, вскоре ее дыхание стало ровным, Мел уснула. Я еще несколько минут не мог избавиться от мысли, что она хотела не просто пожелать мне сладких снов. Но усталость взяла свое, и я провалился в забытье, так и не позволив себе помечтать о том, что Мел меня любит.