Мел
Как же он меня достал! Слабые ростки симпатии к Сторму, которые начали проклевываться после изучения его члена в раздевалке, улетучились, когда этот мудак потащился за мной на кладбище. Ненавижу бывать там с кем-то. Даже с Коннором посещение могилы родителей заставляло меня снова и снова вспоминать похороны. Одной там проще. Только я и мама с папой. Никаких лишних глаз со светящейся в них убийственной жалостью.
Вот какого хрена Сторм забыл там? Хотел уколоть меня побольнее? Ему прекрасно это удалось перед игрой. Конечно, он не знал про чертову форму с первым номером. Но даже если бы и знал, то лучшего способа довести меня до слез и придумать бы не смог. Хрен тебе, гад. Я не разревелась. Зная, что Фрэнк промоет ему мозги, я разукрасила форварду тачку. Пусть все знают, что он долбанный сталкер. Полегчало, но ровно до игры.
Сторм прыгал у кромки поля весь такой раздражающий и невыносимо привлекательный в форме МЮ: шорты подчеркивали упругий зад, а майка — широченные плечи и спину, на которой была написана его фамилия. Словно напоминание: «Да, Мел, ты пялишься на Сторма, того самого Сторма, что бесит тебя до дрожи». И все же я пыталась следить за игрой, поскольку на поле творилось черт те что. Понимаю, конечно, — это первая игра, и у нас несколько новичков, но они — просто вареные курицы на вечернем променаде. Я снова взглянула в сторону скамейки запасных и встретилась взглядом с гребаным сталкером. Как он смеет вообще смотреть на меня! После всего, что наговорил! Без извинений! Вместо того, чтобы разминаться! Я даже не думала сдерживаться и показала ему фак. Сидящая рядом со мной Лив захихикала.
Игра тем временем совсем просела. Как бы я ни ненавидела Сторма, но он был последним шансом на победу. И этот шанс он раз десять закопал у ворот. Мазила, мать его. С такого паса от Коннора, и я бы забила. Мяч даже обрабатывать было не нужно. Чувствуя, что меня просто распирает изнутри злой кураж, я прямо на трибуне на последних минутах матча начала набрасывать статью для Эрика. Меня несло. Лишь изредка поглядывая на поле, я смешивала с дерьмом собственную команду. Что поделать, они ведь сами обделались. Лив, которая пришла со мной за компанию, сидела тихо, как мышка. Даже она, весьма далекая от футбола особа, понимала, что дело — дрянь.
Пока разочарованные болельщики покидали стадион, я заканчивала обзор, а по дороге домой все вычитала и отправила Эрику. Через десять минут он позвонил, рассыпая мне на уши недоумение и комплименты. Он не ожидал, что я буду настолько резкой, особенно со своими. Очень хотелось выпить или кого-нибудь убить. Лучше Сторма. Гнить в тюрьме за его никчемную шкуру мне не улыбалось, так что я выбрала паб и пиво. Ни капли не помогло. Я уничтожила четыре пинты, но все равно злилась и бесилась. Лив обиделась и отправила меня домой спать. Как ни странно, я достаточно быстро отключилась, но зато утром объем выпитого напомнил о себе. Дерьмо. Это просто нечестно. Кроме похмелья меня посетило еще и отвратительное предчувствие. Словно вчерашнего безобразия мне было мало, неужели чертово провидение не обманывает, и сегодня Сторм опять изгадит мое существование?
Я отодрала чугунную голову от подушки и потопала в ванную. Прохладный душ и душистое мыло немного улучшили мое состояние, да и настроение поднялось. Не вытираясь, я побрела на кухню, наслаждаясь прохладой влажной кожи. Сэндвич и кофе — и я буду в норме. Но мечтам о завтраке помешал звонок домофона. Неужели Коннор пожаловал в такую рань? Я знала, что он в любом случае приедет отчитываться за вчерашний позор… Стоп, о Конни Гарри никогда не предупреждает. Что, в общем-то, уже действует мне на нервы. Мак ходит сюда, как к себе домой, без звонка, ни на мобильный, ни в дверь. Я тряхнула головой, сделав отметку поговорить с Гарри об этом, и сняла трубку.
— Кого там принесло? — даже не собиралась прикидываться вежливой.
— Мисс Мел, вас хочет видеть мистер Сторм, — пропел мне в ухо Гарри своими фирменным бесцветным тоном.
— Кто? — у меня челюсть отвисла.
— Мистер Майкл Сторм.
Пристрелите меня, вот это наглость. Мне захотелось спуститься и дать засранцу смачного пинка под зад, чтобы он сосчитал своей аппетитной пятой точкой все ступеньки на крыльце, но я была голой и мокрой. Гарри меня осудит. А потом еще и Коннору расскажет.
— Пусть поднимается, — рыкнула я, швыряя трубку.
Сторм выйдет из моей квартиры живым только, если извинится. В чем я, честно говоря, сомневаюсь. Этот твердолобый баран не потрудился попросить прощения ни за кладбище, ни за идиотскую истерику о воде и форме. Вряд ли он решил сделать это сейчас. Наверное, опять напридумывал себе новых трагедий и приехал все технично свалить на меня. Придурок.
Я едва успела набросить халат и подвязать его пояском, а в дверь уже колотили. С волос все еще капало, но просушить их полотенцем времени не было, поэтому я бросила его на диван и открыла дверь. В проеме нарисовался Сторм. Помятый и настолько злой, что у него из носа разве что пар не валил. Он окинул меня каким-то странным взглядом, сглотнул и застыл. Словно потерялся на миг. У меня вдоль позвоночника пробежал табун мурашек. Такое ощущение, что я могла не одеваться. У него глаза — чертов рентген. Взяв себя в руки, я напомнила себе, что он — моя заноза в заднице, и процедила сквозь зубы:
— Ну и какого черта надо?
Сторм тут же отмер и бесцеремонно вошел в прихожую, прикрыв за собой дверь. Я открыла рот, чтобы назвать его наглой свиньей, но тут же захлопнулась, подавившись воздухом, потому что он со всей силы швырнул мне в лицо газету.
— Что за дерьмо ты тут понаписала?
Я даже почувствовала запах типографских чернил. Свеженькая краска. Листы упали на пол, а я еще никак не могла очнуться от подобного хамства, чтобы среагировать адекватно. Убить. Убить. Убить.
— Что? — выдавила я, отвлекая саму себя от выбора имеющихся на кухне ножей.
— Не надо изображать недоумение. Псевдонимчик-то так себе, Первая Леди, — выпалил он.
О, Боже, Боженька, я не хочу его убивать. Вернее, не хочу сидеть за его убийство. Сделай так, чтобы это придурок заткнулся, ради его же блага.
Титаническими усилиями прогоняя мысли о ножах, я наклонилась и подняла газету. Или я заеду ему чем-то, или же взорвусь, если не сделаю этого. Как следует замахнувшись, я хлестнула его газетой по физиономии, которая опять странно вытянулась. Полосы разлетелись по всей прихожей, и я наконец поняла. Он пожаловал из-за статьи.
Эрик кует железо, пока горячо. Псевдонимчик у меня, и правда, так себе, а вот стиль — уникальный. Сторм сложил два с двумя. Непонятно только, чего он от меня хочет. Отпустить грехи за вчерашнее? Ему от Фрэнка мало? Ну так сейчас устроим. Ложись и снимай штаны, малыш, буду тебя пороть. Я тут же представила его задницу без штанов и едва не застонала. Уж лучше устно кастрирую.
— А что за дерьмо ты вчера вытворял? Об этом я и написала, — начала наступать я и в прямом, и переносном смысле.
Плечи Сторма поникли, и он, словно маленький мальчик, буркнул:
— Вся команда играла дерьмово.
Я только хмыкнула, понимая, что он бесится от бессилия. Если бы не наглое вторжение в мой дом с утра пораньше и брошенная в лицо газета, то, возможно, я бы даже пощадила его чувство собственной значимости. Но он лично подписал приговор. Я взяла себя в руки и принялась убивать его сарказмом и фактами.
— Слушай, Сторм, если ты искал в статье исключительно свое имя, то, безусловно, оно там часто мелькало, потому что именно ты был проклятым пятым колесом. Но лучше остынь, пойди погуляй, проветрись, а потом перечитай. Может, тогда дойдет, что ты — не центр вселенной, мой мальчик.
Я демонстративно отвернулась от него, взяла полотенце и стала просушивать волосы перед зеркалом, видя в отражении, как он доходит до точки кипения.
— Я — не твой, — зарычал он, подходя ближе. — И ты понятия не имеешь, о чем пишешь. Что за абсурдные намеки о засланном казачке?
Ну знаете ли, а что мне думать? Или он — чертов мазила, или слил игру. Хотя извините, как же тогда мазила продержался столько лет в Реале?
— Какие тут намеки? Все прямым текстом. Ты своими кривыми ногами вчера в этом расписался. И не вали все на новый коллектив, акклиматизацию и прочую чушь, — я открыла тумбочку и достала фен. — Клянусь, еще одна такая слитая игра, и просидишь у меня на скамейке запасных до конца сезона, а потом вылетишь из МЮ, как пробка.
— Слушай меня сюда, мисс Стерва Спаркс, — он выдрал из моих рук фен, бросил его обратно в ящик, схватил меня за плечи и повернул к себе лицом.
Я осеклась под этим бешеным взглядом. Его руки обожгли, словно огнем, заставляя плавиться, как мороженное в микроволновке. Стало страшно от горячей волны, которая накрыла меня с головой, а потом прилила к южному району. Если бы я была в трусах, то они бы намокли. Интересно, я капаю на пол или еще нет? Что происходит? Сторм, не отпуская меня, начал цедить слова.
— Я всю жизнь мечтал играть в МЮ. Ты сама виновата, что я не могу собраться. Все твои чертовы фокусы, выкрутасы… Моя обувь, моя одежда, моя тачка: все тобой помечено. И перед выходом на поле ты тычешь мне в лицо факом на глазах у всего стадиона. Как мне работать в таких условиях?! Он тряс меня, словно куклу, а я даже не пыталась вырваться, завороженная огнем ярости в его глазах и страстью в голосе. Но сквозь это оцепенение все же пробралась моя стервозная натура.
— Все дело в факе? Серьезно? — я наиграно рассмеялась. — Сторм, ты такой впечатлительный? Прости, я как-то даже не подумала…
Желая дразнить гусей, пока они не ущипнут меня за задницу, я звонко рассмеялась. Наверное, это был еще и отвлекающий маневр, попытка взять контроль над собственным детородным органом, потому что там уже начало пульсировать. Попытка неудачная.
— Не подумала о чем? — осторожно уточнил Сторм, буквально пыхтя от бешенства.
Уверена, он заранее знал, что ответ доведет его до ручки, но все равно спросил. Наверное, тоже слегка тронулся от всего этого абсурда.
— Мистер Сторм, да вы — гей! — как идиотка, взвизгнула я. — Прости меня, сладкий, я даже и не подумала. Ты — такой милый, чувствительный зайка. Плакал сегодня, да? Я даже не подозревала, что тебя все это так расстроит, крошка… Шах и мат.
— Ты… — он резко отбросил назад руку, сжав ладонь в кулак… Я обалдела, замерла и вытаращилась. Он ударит меня? Проверить это можно только одним способом.
— О, или все-таки мужик? — становилось не очень смешно, но я все равно продолжала по-идиотски лыбиться. — Ну, давай, котенок, докажи это. Ударь, как мужик. Вот сюда, — я сложила губки бантиком и ткнула пальцем в уголок рта, нарочито крепко зажмурившись.
Заклейте мне рот. Что я несу? Я бы уже и сама себе врезала. Мне нужно знать его предел. Ведь мне так нравится, когда он в ярости. Адреналин. Похоть. Страсть. Желание. Боже, Сторм, давай уже, выбей все дерьмо. Не хочу чувствовать это… к тебе. Я ждала удара, как катарсиса, но так и не дождалась. Вместо этого мой рот был атакован его губами. Жесткими. Умелыми. Сладкими. Я охнула от неожиданности, и тут же к губам подключился язык, который ворвался в мой рот. Сторм крепко прижимал к себе мою голову. Было даже немножко больно от того, как сильно он сжимал мокрые волосы у меня на затылке. Но это даже хорошо. Сдуреть, как хорошо. Что со мной не так? Как он это делает? Почему я не хочу, чтобы это прекращалось? Стоп. Надо остановиться. Я попыталась оттолкнуть его, но разве можно сдвинуть гранитный памятник? Получилось только отлепить губы, разорвав поцелуй, выносивший мне остатки мозгов. Дерьмо. Опять его глаза. Все тот же полыхающий огонь. Смело встретив этот взгляд, я поняла, что обратной дороги нет. Даже просто смотреть на него чертовски больно. И унять эту боль можно только одним способом.
— Почему? — еле слышно пропищала я.
— Что? — выдохнул Сторм, лаская теплым воздухом мое лицо. Я словно кролик перед удавом. Это гипноз. Моя рука начала продвигаться вверх, желая потрогать его волосы, почувствовать под пальцами. Мне так нравилось рисовать его растрепанную челку. Ох… Такие мягкие.
— Почему это так хорошо? — я встала на цыпочки, притягивая его голову к себе, раскрывая губы и безмолвно умоляя. Если он меня не поцелует — я умру. Если он не притронется ко мне — я сойду с ума. Если он не возьмет меня… придется самой. Природа подскажет, что да как.
— Черт бы меня подрал, если я знаю, — буркнул Сторм.
Я блаженно застонала, почувствовав, как он стискивает мой зад, крепко прижимая к своему паху. Кажется, не мне одной тут мозги вынесло. Остаток здравого смысла вдруг не в тему шепнул: ты же девственница. Но его голос тут же заглушило безумное желание, потребность. Я хотела впитать в себя всю ярость этого мужчины, почувствовать его неистовство. Единственный способ это сделать — отдаться. Позволить наказать меня, доказать мне. Я отпустила все свои мысли в далекое плавание, заодно посадив на этот корабль и здравый смысл. Буду делать все, что хочу. Я хочу его. Себе. Сейчас.
Я чувствовала, как губы Сторма двигаются синхронно с моими, а наши языки сплетаются. Каким-то образом я умудрилась застонать, не переставая отвечать на его сумасшедшие поцелуи. Мозги отключились и больше не беспокоили меня. Я все теснее прижималась к крепкому мужскому телу, чувствуя, насколько он возбужден. Чтобы сильнее ощутить твердость эрекции, я потянула за петлю на джинсах и потерлась пахом о его ширинку. Моя вторая рука, которой я загребала волосы Сторма, стала такой горячей, что ее аж покалывало. Меня словно током ударило, когда он задрал мой халат и положил руки на голую попу. Я мяукала, как мартовская кошка, завывая и постанывая от нетерпения. Если он потрогает меня между ног, то удивится. Там можно устраивать аквапарк.
Мало, мне мало. Я тоже хочу его трогать, чувствовать. Одно резкое движение — и он без майки. А я исследую его грудь и твердые, плоские соски. Хочу прижиматься губами к его торсу, прокладывать дорожку влажных поцелуев-укусов все выше: по шее, к уху. Я прикусила мочку, и он зашипел. Еее! Кое-что я умею. Он — чертово совершенство. Он убивает меня одним только видом. И как же хорошо, когда Сторм молчит, а не несет чушь. Пожалуй, я могу влюбиться, если вырвать ему язык. А черт — нет. Язык у него, что надо. К черту, просто нужно заставлять молчать поцелуями. Отличная мысль. Его руки стали такими нежными, мягкими. И я… испугалась, что он затухает. Черт — нет. Не могу. Не пущу. Это сильнее меня.
— Давай, докажи… я хочу… — ляпнула я первое, что пришло в голову.
Теперь у него просто не осталось выхода. Сейчас он опять взбесится и трахнет меня, наплевав на субординацию. Даже если я была бы королевой Англии, он бы не остановился. Тут же его руки почти до боли сжали мою задницу. Я еле сдержала триумфальную усмешку. Сторм распахнул на мне халат, снова впиваясь поцелуем в мои губы. Вот так, малыш. Да! Именно так.
Через мгновение я лежала на полу, пытаясь нащупать пуговицу на его джинсах. Безумие, просто безумие, но так хорошо. Его руки блуждали по моему телу, пока губы и язык продолжали изучать мой рот. Я воевала с застежкой штанов, чертыхаясь, потому что все время натыкалась на его руки, которые кружили по моей груди, животу и ниже…
Я гортанно застонала, забыв про молнию, когда почувствовала его пальцы прямо там. Казалось, что от таких ощущений глаза вылезут из орбит. Я бесстыдно приподняла бедра, и Сторм тотчас толкнул в меня два пальца и почти сразу заменил пальцы на член. Я распахнула глаза. Рот сам собой раскрылся, рождая звонкий крик. Словно острой шпагой, пронзила боль. Я инстинктивно сжалась, но от этого стало только хуже.
Моргнув, попыталась мужественно встретить взгляд Майка. Но не вышло. Он нависал надо мной, крепко зажмурившись. Плохо. Очень плохо. Ему противно. Вот ведь я сука. Втянула парня в идиотскую дефлорацию. Он даже взглянуть на меня не может. Дура, дура, дура. Я изо всех сил сжала губы, пытаясь проглотить вставший в горле ком, но безуспешно. Предательский всхлип сорвался с губ, а из глаз покатились слезы. Он наконец разлепил веки и уставился на меня. О, нет. Не смотри так. Не надо меня жалеть. Не для этого я тебя довела до ручки. Я пыталась прекратить реветь, но боль все еще саднила между ног, а его взгляд буквально добивал меня.
— Мел, — прошептал Майк, приникая губами к моим щекам, чтобы стереть слезы.
Я закусила губу, чтобы не завыть. Он назвал меня по имени.
— Я… прости… Я не думал… Я понятия не имел… тебе больно… Прости меня, — бормотал он.
Он извиняется.
— Малышка, тихо… тихо. Все хорошо. Сейчас…
Он отстраняется.
Зачем? Господи, что происходит? Откуда во мне это чувство? Словно я теряю что-то важное, нужное. Нет-нет-нет.
— Нет, — озвучила я свои мысли, обвила ногами его талию и толкнулась вперед.
Господи, как больно. Я сморщилась и тихо застонала, но не отпустила его. Обратного пути нет. До конца. Хочу, чтобы он наслаждался. Хочу смотреть, как преображается его лицо перед оргазмом. Хочу его еще глубже, дальше, полностью. И он хочет, хоть и пытается сейчас отступить. Я чувствую — хочет.
— Тебе же больно, — проговорил Майк, рассматривая меня виноватыми глазами. — Отпусти, и боль пройдет.
Черта с два.
— Нет, — я еще крепче обняла его ногами и приподнялась вперед, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от боли.
— Черт, — выругался Сторм, снова зажмурившись.
Да, малыш! Тебе нравится. А как насчет этого? Я толкнулась вперед еще раз, сильнее. Он застонал. Е-е. Меня окрылили эти звуки. Они работали, словно анестезия, притупляя боль, распаляя желание, потребность, необходимость сливаться с этим мужчиной, доставлять ему удовольствие, наслаждаться этой, хоть и болезненной, но такой совершенной наполненностью. Идеально.
— Что ты делаешь? Зачем? — снова начал допрашивать Майк, пригвоздив меня к полу и не позволяя двигаться.
Я снова чуть не заревела от того, как строго он смотрел на меня. Под этим взглядом я чувствовала себя наказанной за все проделки. Если он не доведет дело до конца, я просто рехнусь.
— Я так хочу. Хочу т-т-тебя. Чтобы ты к-к-к-кончил, — пробормотала я, запинаясь, и прикусила губу.
Чертовы слезы снова подкатили к глазам. Пожалуйста, позволь мне. Себе. Нам. Отпусти это все, Майк. Важно только то, что сейчас. Только то, что я хочу. Собравшись, я вернула контроль над эмоциями и голосом и уверенно произнесла: — Просто сделай, как я хочу.
— Но… И никаких но. Я поцеловала его, уговаривая, шепча ему в губы:
— Пожалуйста. Пожалуйста, Майк. Мне очень нужно.
Он снова расслабился, и я опять вобрала его в себя. Ох, черт. Почти до конца. Боль смешалась с каким-то странным удовольствием и гордостью. Пикантный коктейль, пьянит с первой капли. Майк охнул, и мне захотелось закричать от счастья, но изо рта вырвался лишь очередной всхлип.
— Давай. Ты же хочешь. Давай, — подзадоривала я его, снова раскачиваясь, не позволяя ему опять отвлечься на глупости и разговоры.
Он все еще удерживал меня, а я извивалась ужом, пытаясь доставить этому балбесу больше удовольствия. Даже я понимала, что Майк не кончит от моих манипуляций. Он должен сам захотеть. Должен сам двигаться.
— Пожалуйста, — отчаянно зарычала я, куснув его за нижнюю губу.
Возьми меня. Сделай это. Пожалуйста!
— Да… — выдохнул он, отвечая на мой поцелуй. — Да… Хочу!
Сдался.
Я снова прижалась к его губам своими, готовая опять зарыдать, но теперь уже от сладкого вкуса победы.
Он начал двигаться. Сначала аккуратно и медленно, потом чуть быстрее, сильнее. Боль, которая немного поутихла, пока я боролась за его оргазм, вспыхнула с новой силой, почти ослепляя. Но вместе с ней пришло и блаженство. Мой. Слезы катились из глаз. Я не знала, почему плачу. Боль была вполне терпимой, но вот вытерпеть лавину эмоций оказалось невозможно. Сладко-горькое удовольствие.
Сторм окончательно добил, когда начал покрывать мое мокрое лицо легкими поцелуями, шепча:
— Тише, тише… чуть-чуть, еще чуть-чуть.
Невероятно. Я растворилась в его голосе, в его поцелуях. Медленный, но уверенный ритм создали гармонию, которой я так истово пыталась достичь. Наши тела двигались органично, естественно. Я гладила его волосы, отдаваясь целиком и полностью, заставляя его забыться.
Боль почти утихла. Майк все чаще и чаще вздрагивал, а потом затрясся. Я смотрела на него во все глаза, впитывая бесценное выражения лица. Приоткрытый рот, тяжелое дыхание, стоны. Он снова зажмурился.
Волшебство.
Майк последний раз вздрогнул и уронил голову, тяжело дыша мне в ухо.
Ох, он же кончил в меня. Где была моя голова? Между ног? Не хватало еще залететь. Тихо, Мел, тихо. Сегодня семнадцатое. Вроде двадцатого должны прийти месячные. Авось пронесет.
Вместе с паникой ко мне вернулся и разум. Я поняла, что лежу под Стормом, совершенно голая и уязвимая. Он только что лишил меня невинности. А еще я умоляла его кончить. Волшебство испарилось, как только чудо-палочка Майка Сторма стала мягкой. Главное сейчас не раскисать. Не нужно ему знать, что он — чародей. Еще зазнается. Это вредно футболистам, особенно после такой лажа-игры, как вчера. Я расцепила уже затекшие ноги и отпустила плечи Сторма. Он наконец поднял голову, хотя все еще сбивчиво хватал воздух ртом.
— Черт, я же кончил в тебя, — протянул он отчаянным голосом. У дураков мысли сходятся. Я захихикала.
— Ой, расслабься. Через пару дней месячные, — попыталась я успокоить его, одновременно отползая.
Поднявшись на ноги, я тихо охнула. По ногам текло. К сперме примешивалась кровь. Ненавижу кровищу. Особенно свою. Чтобы избежать припадка, я быстро схватила салфетки, вытерлась и, заметив, что Сторм тоже таращится себе между ног, протянула ему коробку с салфетками.
— Держи, — я отвернулась, чтобы не рассматривать свою кровь на его члене, да и член не рассматривать.
Мне показалось, что это будет неуместно. Пытаясь прийти в себя, я стала нашаривать пояс халата, чтобы прикрыться. — Хочешь чего-нибудь? Нам нужно остыть и поговорить спокойно. Теперь, наверное, получится. Оба выпустили пар.
— А? — Сторм поднял голову.
— Чай, кофе, вода? — я старалась быть невозмутимой. Ну трахнулись. Подумаешь.
— Ч-чай, — заикнулся Майк, не сводя с меня ошалевших глаз.
Может, так и лучше. Не надо ему в себя приходить, еще начнет нести что-нибудь идиотское. Хотя это, кажется, его хобби.
— Ты вроде хотел поговорить.
Проклятый пояс никак не попадал в руку, и я, плюнув на него, пошла в кухню прямо так, нараспашку. Поздно пить боржоми.
— На кухне подойдет? — спросила я, оборачиваясь, потому что Майк совсем потерялся.
— Что?
Совсем тугой, ага.
— На кухне поговорим? Пока я буду заваривать чай, — пояснила я, теряя терпение, и добавила не без ехидства. — Тебя вчера еще и стукнули что ли? Или сам упал?
Он даже ничего мне не ответил. Жаль. Хотя, наверное, рано его злить. Моя промежность еще слегка побаливала, а ведь я пока нашла только один способ его успокоить — секс. Прогоняя из головы бредовые мысли, я стала возиться с чайником и водой. Сторм небрежно привалился к ящику, наблюдая за мной. Я старалась не смотреть на него, сосредоточившись на чае.
— Можно просто воды, — брякнул он, хотя я уже заканчивала.
Тормоз. Только не хихикай, Мел.
— Поздно, — я залила заварку кипятком. — Так чего ты примчался, Сторм? Ругаться? Выпустить пар?
Он как-то небрежно рассмеялся и провел рукой по волосам. Боже, я тоже хочу так расчесывать его пальцами. Что со мной творится? Я что, уже подхватила какое-то ЗППП, которое быстренько размягчило мой и без того не очень твердый мозг.
— Мне не нравится весь этот бред в «Таймс», — проговорил Майк, но как-то неуверенно, словно проблема перестала быть актуальной.
— Мне не нравится, что летом только три месяца, — я пожала плечами, наливая ему чай и протягивая чашку. — Горячий, осторожно.
— Дай опровержение, — потребовал он.
Я рассмеялась, не в силах больше сдерживаться. Ну он шутник. Какое еще опровержение? Это же «Таймс». К тому же опровергать истину — это, знаете ли… Я даже не успела толком повеселиться, как Майк дернул меня за руку и прижал к себе.
— Это не смешно, — выдохнул он, почти касаясь моих губ своими.
— «Таймс» не дает опровержений, — я попыталась отстраниться, стараясь не смотреть на него.
Сторм держал очень крепко, ловя мой взгляд. Не осталось ничего, кроме как смотреть на него в ответ. Я же не трусиха какая-то.
— Серьезно? — он вздернул бровь.
О чем мы говорили?
— Абсолютно, — на всякий случай согласилась я и даже не моргнула. Ох черт, мы же об игре. Может, попробовать еще раз довести его до ручки? — И прекрати уже…
— Что? — он понюхал мои волосы, погладив кончиком носа кожу у виска. — Что прекратить? Что он делает? Почему я опять дурею? Кто кого теперь доводит? И куда?
— Делать вид, что вчера был красавчиком, — выдохнула я, прекратив вырываться. — Это не так.
— Я знаю, — ответил он. Мне кажется, или ему уже наплевать на мои письменные экзерсисы? Рука Майка скользнула мне под халат, а его пальцы накрыли грудь. Боже. Определенно у него совсем другие намерения. Но нужно бы уточнить… Или не нужно?
— Так какого черта? — простонала я, сама не понимая, то ли мы продолжаем разговор о статье, то ли я недоумеваю по поводу его манипуляций с моей грудью. Кажется, мозги опять поплыли.
— Ты мне скажи… — шепотом выдохнул Майк.
Я опять застонала, словно шлюха какая-то. Между ног все горело и увлажнялось. Клянусь, я чувствовала, как по внутренней стороне бедра стекает теплая влага. Я хотела умолять его снова заняться со мной сексом, но пока сдерживалась. Есть ли в этом смысл? Как только он дотронется до меня или поцелует, я снова не выдержу. Сама не знаю, почему мое тело так реагирует на этого засранца. Это плохо, понимаю, но загоняться буду потом. Сейчас — только он… И мне необходима разрядка. Хочу его пальцы или рот, что угодно, только бы избавиться от этой сладкой боли.
— Мелли, что за дерьмо? — бас Коннора прервал мои развратные мысли, а руки Майка замерли у меня под халатом. — Дверь не заперта, в прихожей раскиданы газеты. Ты на кухне что ли?
Кажется, у меня волосы встали дыбом даже в носу. Я просто остолбенела. Хорошо, что Майк додумался отодвинуться, иначе Кони так и застукал бы его, тискающего мои сиськи. Попались. Я тут же представила, как мы выглядим со стороны. Сторм с голым торсом и в расстегнутых джинсах, и я с взъерошенными мокрыми волосами, в халате на босу грудь. Дерьмо, еще и нараспашку.
— Что за?.. — рыкнул Коннор, осматривая меня с головы до ног налитыми кровью глазами.
Я поспешила запахнуться, но поздно. Он уже провожал взглядом влагу, которая стекала по внутренней стороне моих бедер. А самое ужасное, что там были красные вкрапления крови. Пока я медленно моргала, мечтая провалиться под землю, Коннор, не мудрствуя лукаво, замахнулся. Сторм отклонился в последний момент, и Мак врезал кулаком по шкафу за головой форварда.
В тупых фильмах с Джеки Чаном это всегда смешно, но в жизни — не очень. Мне было жалко Коннора, который в кровь разбил костяшки о мой шкаф, да и Майк уж точно не заслужил фингал под глазом. А это меньшее, что грозило ему от удара Мака. Конни взвыл, как раненый бизон, ругнулся и тут же снова отвел кулак назад. На этот раз я не считала ворон, а схватилась за его запястье, повиснув на руке Мака всем весом.
— Коннор, нет, — взвизгнула я. — Ты с ума сошел?!! Что ты делаешь?!!
— Это я с ума сошел? Это он двинулся. Какого хера ты о себе возомнил, ублюдок? Как ты посмел вообще! — орал Мак грудным басом, брызгая слюнями и задыхаясь от гнева и возмущения.
По его виду было ясно, что он сделал выводы и, скорее всего, неправильные. Я видела его в таком состоянии только однажды. В тот злополучный день, когда он нашел меня в стельку пьяной на вечеринке в своем доме. Но сейчас его гнев был обращен не на меня, а на Майка. Я снова создала проблемы, хоть и невольно. Нужно спасать парня. Дабы пресечь новые попытки ударить Майка и стряхнуть меня с руки, я повисла у Коннора на шее.
— Конни, я виноват, но… — залепетал Сторм.
Боже, помолчи лучше. Не успела я попросить Майка заткнуться, как Кони завопил дурным голосом.
— Виноват?! Чтоб тебя черти в аду драли, Сторм! Он виноват! Запомни это, дебил. Это словцо будет очень кстати в суде. Клянусь, ты у меня сядешь, а в футбол будешь только по большим праздникам с сокамерниками гонять! — кипятился МакКинзи. У меня помутился разум от этих слов.
Действительно, выводы более чем неверные.
— Мак, Мак, посмотри на меня! — я обхватила лицо Коннора ладонями, заставляя его налитые кровью глаза встретиться с моими. — Все не так. Все нормально. Я хотела, слышишь. Успокойся, бога ради.
— Но… но… Но ты… он… У тебя же… — сопел Кони, заикаясь, не смея закончить свою мысль. Я не разрывала контакта, чтобы он не отвлекался на Майка. Придется прямо сейчас прояснить ситуацию.
— Кровь? — я отстранилась и вздернула бровь.
Кони сглотнул и кивнул.
— Пошевели мозгами, Мак.
На лице капитана отобразились муки мыслительного процесса. Брови сначала поползли вверх, а потом опять сошлись на переносице. Он снова взглянул на Майка, сжимая кулаки.
— Так, тихо, — я рванула вперед, вставая между мужчинами, и сжала запястья Коннора, умоляя его глазами: «Не надо».
Майк закрыл лицо руками. Сколько раз он уже пожалел, что пришел сегодня ко мне? К тому же он, наверное, толком не понимал, почему МакКинзи так меня опекает. Интуиция подсказывала, что и он может сделать неправильные выводы.
— Конни, я…я не знал, — неожиданно ляпнул Майк.
Нет, все-таки придется вырвать язык паршивцу. Заткнись, Сторм.
Коннор дернулся.
— Не знал он, — процедил Мак сквозь зубы.
— Майк, черт тебя дери! — я обернулась к Сторму, который выглядел совершенно растерянным и пристыженным.
Дерьмо. Не хочу его таким видеть. Пять минут назад он вполне спокойно принимал факт лишения меня невинности, а тут приперся чертов Коннор и заставил его сожалеть. Еще немного, и Сторм начнет извиняться. К черту.
— Уйди, пожалуйста, — заныла я, понимая, что разревусь, если он продолжит стоять здесь и оправдываться. — Пожалуйста…
— Майк? — Коннор уставился на меня, как баран на новые ворота. — Давно ли он — Майк? «Майк» и «пожалуйста» в одном предложении? Ты хоть?..
— Заткнись, Мак, — взвизгнула я, уже догадываясь, что меня ждет за разговор.
Майк потряс головой. Взглянул на меня, на Коннора и вышел из кухни, прикрыв дверь.
— Мел, ты в своем уме? Чем ты думала? Что ты наделала? — тихим голосом спрашивал Конни.
— Я не знаю… Не знаю, — выдавила я и… заревела.
Наверное, защитные лимиты вышли, и мое сердце наконец-то взяло власть над разумом. Слезы закапали из глаз, а рыдания сдавили горло. Мне было больно, стыдно, обидно. Я не жалела о таком первом разе, но вот последствия секса оказались просто омерзительными. Быть застуканной названным братом, наблюдать, как он вопит на Сторма, выгнать Майка, хотя я больше всего на свете хотела избавиться от Мака и продолжить с того места, где он нас прервал. Я тихо плакала, прижавшись к широкой груди Коннора. Конечно, он не позволит мне остаться дома одной. Конечно, я тайком позвоню Майку, ведь давно уже нашла его домашний и мобильный. Хотела как-нибудь названивать ночью с вопросом: «А это морг?» Кто бы знал, что мне понадобиться его номер по-настоящему. Вообще сегодня придется разгрести кучу дерьма. Главное — постараться убедить себя, Майка и Коннора, что все это несчастный случай. Коннора будет убедить проще всего.
— Хей, детка, хватит плакать. Поехали к нам. Не хочу оставлять тебя одну, — мой предсказуемый Коннор. Не выносит девчачьих слез.
— Что, даже допрашивать не будешь? — всхлипнула я, утерев нос тыльной стороной руки.
Мак очень строго взглянул на меня. Уилл часто так смотрел, когда я шкодила в детстве. Это значит, что серьезного разговора мне не избежать. — Понятно, — буркнула я себе поднос. — Приму душ и поехали. Мне не хотелось смывать с себя запах Майка, но вряд ли Коннор оценит это. Я пошагала в ванную, готовясь к долгому дню.