Феечка с сердцем дракона (СИ)

Глава 23

Эренида Янброк

Огненный владыка никогда не славился особой щедростью. В конце концов, это покровитель драконов, а драконы редко делятся своими сокровищами. Поэтому я почти не сомневалась: будет подвох. И угадала!

— Я ниспошлю тебе в дар вторую ипостась, — торжественно объявил Фламиандр, — но взамен ты принесешь мне в жертву самое ценное.

Время словно остановилось, — все замерли, и, если бы не языки пламени, подобострастно облизывающие фигуру владыки, я б решила, что застряла в дурном сне.

— Простите, владыка, — вмешалась мама, — а разве дар — это не что-то безвозмездное?

— Да, Флами! — Терпсихора ревниво покосилась на супруга. — Что тебе может дать обычная смертная? Просто выдай ей дракона и вознесемся обратно, наша трапеза стынет!

— Такова моя воля! — рявкнул огненный, и костер у его ног опасно затрещал.

— Но что я могу дать?! — растерялась я. — У меня ничего такого нет…

— Совсем?! — Сквозь слепящую пелену огня трудно было разглядеть выражение лица Фламиандра, но в его голосе мне послышалось отчетливое разочарование.

И в этот момент кто-то дернул меня за штанину. Соль, которая все еще стояла на коленях, выразительно подмигнула и подманила жестом.

— Я думаю, он говорит об этом самом, — зашептала она.

— О чем?

— Ну, этом! — оранжевая округлила глаза и зачем-то похлопала себя по кулаку. — Он же владыка драконов, так? А драконы обожают девственниц…

— Что?! — рассвирепела Терпсихора, и воздух над нашими голосами зазвенел и завибрировал. — Целомудрия ты ее захотел?!

— А я тебе говорила: не связывайся с ним, — не преминула вставить Эвтерпа. — Божество он или нет, мужчины все одинаковы. Наполовину состоят из жажды крови, на вторую половину — из грязной похоти…

— Да не нужно мне ее целомудрие! — Фламиандр вспыхнул до того ярко, что нам пришлось зажмуриться, а у Нарта задымилась бровь.

— Тогда что ты требуешь от этой девицы?! — Терпсихора скрестила руки на груди.

— Важен сам жест, дорогая, — пояснил огненный владыка. — Как она будет беречь мой дар, если ничем за него не заплатит?! Цена должна быть высока, очень высока. А иначе все подряд побегут ко мне на раздачу драконов!

Терпсихора на мгновение задумалась, а затем медленно кивнула.

— Ты прав, милый. Моя фея танца приняла талант через страдания, так что решение справедливое. — Муза повернулась ко мне. — Так что, Эренида? Чем ты готова пожертвовать ради даров своего владыки?

Сразу три божества уставились на меня сверху вниз. Никогда еще я не ощущала себя настолько крошечной и ничтожной. Разумеется, я мечтала обрести дракона! Как бы гордился тогда мной отец… А Тарвин?! О, он бы умер от зависти! Я бы подала пример будущему братику, он бы верил в то, что любых целей можно достигнуть, если очень постараться. Стать первой драконицей в мире — вот она, великая участь, о которой говорилось в пророчестве! Но чем, во имя огненного владыки, мне этого самого владыку умаслить?!

— Ты не обязана что-то ему отдавать, — неожиданно произнесла Эвтерпа. — У тебя есть музыкальный талант. Драконов переоценивают, дитя мое.

Забавно… Не так давно она мне вообще помогать отказывалась, но стоило Фламиандру сделать меня избранной, как муза тоже заинтересовалась! И если это не банальная вредность, то я — архимаг!

На долю секунды мне померещилось, что пресловутый архимаг возник в воздухе в шаге от меня, но тут же пропал снова. Наверное, это была игра разума — или подсознание напомнило о пророчестве.

— Я с-с-стану твоей ж-ж-жертвой! — послышалось из костра, в котором стоял Фламиандр.

— Шасть, нет! — спохватилась я, но ящерка вынырнула из-под ног владыки и вскарабкалась по нему.

Огненный перехватил саламандру и усадил на ладонь.

— И что ты такое?! — Угольные глаза сузились.

— Я ее лучш-ш-ший и единс-с-ственный друг! — гордо представилась Шасть.

— Эй! — возмутился Нарт. — А я?!

— Ус-с-спокойся, лаз-з-зурный, ты ее только бес-с-сиш-ш-шь! А я с Эри с-с-с с-с-самого детс-с-ства! Она з-з-заботилас-с-сь обо мне, и я позабочус-с-сь о ней! З-з-забери меня, владыка!

Наверное, если бы я сумела успокоиться и остыть, то уроки Фабиана не вылетели бы у меня из головы. Он ведь учил просчитывать все на несколько шагов вперед, учил искусству манипуляций. Нельзя было показывать Фламиандру, что Шасть дорога мне, ни в коем случае! Он бы забыл о ящерке, отшвырнул в сторону, и никто бы не пострадал. Однако я волновалась. Даже слишком. А потому совершила роковую ошибку: бросилась к огненному владыке и попыталась отобрать Шасть.

— Она не нужна вам! И вообще ни капли мне не дорога! — выпалила я.

Фламиандр преспокойно поднял руку, чтобы я не смогла дотянуться до Шасти. Я беспомощно подпрыгивала, чувствуя себя ребенком, у которого отобрали его первый меч.

— Не дорога, значит? — лениво усмехнулся владыка. — Ты поэтому, рискуя человеческой кожей, лезешь в самое пекло?..

— Прошу вас, не надо…

— Твоя жертва принята, дитя мое. Кое-кому пора просыпаться!

Я не успела ни возразить, ни дернуться, как Фламиандр толкнул меня ладонью в грудь, и я отлетела в сторону, неуклюже завалившись на траву и больно ударившись о постамент какой-то музы.

Впрочем, боль от удара ни шла ни в какое сравнение с сильным жжением в сердце. Я, дочь дракона, фактически дитя огня, словно горела заживо! Припекало нестерпимо. Мне хотелось закричать, но во рту все пересохло, и с губ срывались лишь слабые розоватые язычки пламени вперемешку с дымом.

Вот тогда-то я и услышала ее снова.

— Ты не пожалеешь, не терзай себя! — прозвучал тот самый голос из снов. — Выпусти меня!

— Нет! — прохрипела через силу. — Я не могу… Шасть…

— Не так давно ты сама готова была убить ее, чтобы обрести меня! Помнишь? Ну же, Эри! Мы созданы друг для друга! Мы — половинки единого целого.

— Не… Такой… Ценой…

— Вот как?! Ты правда променяешь меня на саламандру?! Не глупи. Ей будет лучше с самим владыкой! Она сама вызвалась…

Драконица злилась, вертелась в моей груди, била хвостом. Чувство было такое, что все ребра уже смяты и переломаны, но что-то удерживало меня, не давало покоя. Перед глазами замелькали страшные картинки из ночных кошмаров: кровавая луна, безжизненное тело Фабиана…

А вдруг сны были предупреждением? Вдруг я не справлюсь с драконицей и натворю что-то ужасное? Не зря ведь раньше драконами становились только мужчины! Вот мой папа — он же кремень, он крепче и суровее фервирской стали. Он совладал со своей второй сущностью. А я?

— Ты ничуть не хуже его, Эренида. Вместе мы станем непобедимым воином! О нас будут слагать легенды!

— Но Фабиан…

— Он сам отрекся от тебя! — взревела драконица.

Ее слова ударили оплеухой, и силы покинули меня. Я закрыла глаза всего на мгновение, а когда открыла снова, все вокруг было в густом дыму.

Тело будто выворачивало наизнанку, жар охватил меня от макушки до ступней. Из лопаток прорезались крылья, но уже не те, старые, — скромная пародия на драконьи, — а огромные, как у отца. Металлические чешуйки с розоватым отливом, будто на лезвие клинка падает свет заходящего солнца, проступали на коже, покрывая меня непробиваемой броней.

А потом боль исчезла. И сразу стало так легко, так приятно! Мощь переполняла меня, мелкие неприятности потеряли всякий смысл. Я оторвалась от земли, расправила крылья, испустив победный клич. О, вы бы слышали его! Ни одна музыка не может сравниться с ревом дракона, особенно если этот дракон — ты сама.

Я кружила над островом, над пиками храма, статуями. Фигурки мамы, Нарта и Солианны стали совсем крошечными, даже музы уже не внушали благоговейного трепета. Подумаешь, музы! Разве они умеют вот так извергать пламя?! Полноценные струи огня, способные спалить целые созвездия!

Снизу доносились крики: восторженные возгласы Нарта, испуганные визги Солианны. Кажется, мама звала меня вниз, но я получила большее, чем просто драконью ипостась: я взяла контроль над жизнью в свои руки.

Никто не смеет указывать мне, Эрениде Янброк, первой драконице железного клана!

Кувыркаясь в воздухе, совершая безумные кульбиты, о которых раньше не могла и помыслить, — потоки ветра будто сами удерживали меня на своих мягких невидимых качелях, — я неслась вперед. Только вперед!

Уже замаячили на горизонте крыши кронфейского дворца. Ха! Всего лишь разноцветная девичья игрушка! Вот захочу — снесу ту башню одним взмахом крыла, а эту превращу в груду радужных крошек…

Нет, конечно, этого делать я не собиралась. Пусть королева фей наслаждается своим потешным домиком. Но сам факт того, что мне по силам уничтожить все вокруг, дарил ни с чем не сравнимую радость.

Я снизилась, заприметив блеск золотых эполетов. Лейгард и Тарвин, два брата. Ну, давайте, поглядите, какова дочка Рондара Янброка! Недостойная наследница? Феечка?! Ш-ш-шух! — и огонь, словно бритва, выжигает в шаге от Тарвина длинную полосу травы. Как вытягивается его лицо! Что, герд Гульброк, никогда не видели розовых драконов? Что ж, поглядите поближе! Ш-ш-шух! — еще одна полоса. Резво, однако, умеют прыгать золотые драконы! Потанцуем еще?! Не вопрос! Ш-ш-шух!

— Эри!!! Эри, остановись!

Оклик Фабиана застиг меня врасплох: я поперхнулась новой порцией пламени и закашлялась.

Кронфей подлетел ближе и коснулся моей чешуи, заглянув в глаза. Странно, но во взгляде Фабиана не было ни страха, ни отторжения, как в проклятом сне. Ректор смотрел на меня… с восхищением?!

— Ты прекрасна, — выдохнул он с полуулыбкой. — Об этом же ты мечтала?

Я бы ответила, но драконья ипостась не располагает к беседам, а потому я просто кивнула.

— Нет, ты подумай! — возмутилась внутренняя ящерица. — Сразу полез подмазываться! Решил стать мужем будущей главы клана. Может, убьем его? Все равно фейская академия тебе больше не нужна!

Я дернулась, сопротивляясь мерзкому голосу в голове. Но Фабиан, видно, истолковал мое движение иначе.

— Не нападай на Тарвина! Ты нарушишь пакт драконов, развяжешь войну. Он этого не стоит!

— Какую жертву у тебя потребовал огненный? — влез в разговор верховный маг.

Лишь тогда я обнаружила, что Фабиан не один. По мою душу явилась целая процессия: королева Аэда, архимаг и отец. И если фейская правительница с магом меня интересовали мало, то при виде папиного дракона в груди все сжалось.

Великий Рондар Янброк парил надо мной, как ястреб. Не ревел, не изрыгал пламя… И как тут понять, о чем он думает? Гордится или снова сердится за то, что я чуть не испепелила Тарвина? А главное — горжусь ли собой я сама?

— Эри, ты слышишь меня? — Фабиан выдернул меня из клубка сомнений. — Что ты пожертвовала владыке?

И внезапно все прояснилось, будто ночь сменилась ярким солнечным днем. Я так гналась за мечтой, что забыла о более важных вещах. Поддалась амбициям, гордыне, а тем временем моя Шасть, маленькая, невыносимая, но такая родная заплатила свободой за мои клыки и чешую. И что я сделала?! Поступила, как неразумный ребенок. Полетела крушить, метать огонь, устраивать разруху…

Нет, это был не мой план — и не мой путь. Не я обрела драконицу, а она подчинила меня, подмяла под себя, использовала, как сосуд, чтобы прорваться в мир.

Никогда еще решения не давались мне так легко. Я резко развернулась и направилась обратно к храму муз. Только бы Фламиандр еще не ушел, только бы остался там! Пусть забирает драконицу и делает с ней, что угодно, мне она не нужна. Я хочу снова стать собой, обычной полукровкой, которая дружит с невоспитанной злючкой-саламандрой и учится среди фей!

— Постой, ты куда?! — кричали сзади.

Ветер давил на уши, я не могла толком разобрать, кто зовет меня, но боялась медлить. Рык дракона, женский возглас, хлопок магической вспышки… Я все оставила за спиной, торопясь к храму муз.

Свечение гигантского костра было видно издалека, и у меня немного отлегло. Владыка был на месте! Я спикировала к огненному столпу, собралась перевоплотиться, чтобы четко и ясно отказаться от дракона и своей жертвы, но… Ничего не получилось. Я понятия не имела, как принять человеческий облик.

«Верните меня!» — верещала я, запертая внутри крылатой розовой ящерицы, а выходило нечто вроде «Ар-р-р!»

— Вижу, ты довольна. — Черная прорезь рта Фламиандра изогнулась в усмешку. — Не благодари, дитя мое! Просто возноси хвалу почаще и радуйся каждому дню!

Радуйся?! Да я и не собиралась!

— Молчи, тряпка, и не спорь с повелителем! — окрысилась на меня драконица. — Назад пути нет!

— Отпусти меня! — ощерилась в ответ.

— Эри, милая, что с тобой?! — заволновалась мама. — Владыка, ей плохо. Я чувствую! Помогите, прошу вас! Верните ее!

— Что значит — верните?! — прогремел над садом гневный бас огненного божества. –Это мой дар! Убирайся, фея!

От ярости фигура Фламиандра выросла едва ли не вдвое и опасно нависла над моей мамой. Такой хрупкой, такой беззащитной…

«Что ты делаешь?! Он спалит тебя! Улетай, мамочка!» — пронеслось в голове, но облечь эту мысль в слова снова не получилось. Только нечленораздельный полурев-полурык.

— Я. Никуда. Не уйду.

Тонкая, как тростинка, она стояла одна напротив драконьего божества, сжимая свою флейту до белых костяшек. От бушующей стихии ее отделяли считанные шаги, и я не выдержала. Кинулась вперед и распростерла крылья, приняв весь жар на себя.

Чешуйки немного оплавились, но стойко выдержали напор огня. Во всяком случае, первую порцию. И я не знаю, что случилось бы со мной и мамой, реши владыка опалить нас снова, но, к счастью, отец и Тарвин подоспели вовремя.

Оба дракона перевоплотились в полете и на землю спрыгнули уже людьми.

— Чудны деяния твои, отец наш! — возопил Тарвин, согнувшись в глубоком поклоне.

— Благодарю за щедрый дар моей дочери! — присоединился к нему отец, а мгновение спустя в небе показался и сам король Лейгард.

Ну, еще бы, первое пришествие нашего господина, кто ж такое пропустит!

— Рон, что-то не так! — Мама выглянула из-за моего крыла. — Она не может вернуть свой облик.

— Все в порядке, я научу, не гневи владыку, — тихо отозвался папа, не переставая кланяться. — Эри, просто подумай о чем-то дорогом твоему сердцу, о самом родном. О Фервире, о мечах!

— Мы создаем амулеты по принципу якоря. — Архимаг материализовался из ниоткуда. — Ритуал проводится с частичкой чего-то человеческого: распашонка, любимая игрушка, лоскут простыни, прут из колыбели…

— И где мы это возьмем сейчас? — Мама всплеснула руками. — До Фервира лететь часа четыре! И заготовки амулета нет!

— Когда ведьмино проклятие разрушило наши амулеты, я думал о Найле, и темная часть меня отступала! — вдруг выдал Тарвин. — Эри, может, ты тоже подумаешь о Найле? И, владыка, если уж вы согласились даровать дракона ей, то вот Нарт, мой сын…

— Да заткнись ты уже! — рявкнул отец. — Причем здесь Найла?! Тебя спасала любовь, а Эри… — Он осекся и ошарашенно посмотрел на меня.

Я попятилась, пораженная догадкой. Фабиан?! Именно он удержал меня от нападения на Тарвина. Именно рядом с ним я смогла ненадолго перехватить контроль над драконицей! Что же это получается — он и есть моя любовь?! Да нет же…

Я повернулась к нему, — он уже прилетел и стоял чуть поодаль, прикрывая собой сестру. Даже сейчас он со свойственной ему деликатностью не вмешивался в семейные дела!

Перехватив мой взгляд, Фабиан едва заметно улыбнулся, стараясь подбодрить. Он ничего не сказал, однако этого и не требовалось. «Все будет хорошо, Эри. Ты справишься со всем, я верю в тебя», — эхом прозвучал в голове его голос, разгоняя страхи.

Меня потянуло к нему, будто кто-то накинул на мою драконицу невидимую уздечку. Если только Фабиан узнает, что я принесла в жертву Шасть, то никогда не простит. И почему мне это так важно? Почему от одной мысли сердце обливается кровью?

— Фабиан, осторожно! — взвизгнула Аэда, отступив назад. — Она не может контролировать себя… Или своего дракона…

— Она может все, Аэда, — спокойно отозвался мой ректор, не сводя с меня взгляда. — Ты помнишь нашу музыку? — Этот вопрос был адресован уже мне.

Я помнила. Каждую ноту, каждый аккорд, каждое прикосновение Фабиана к роялю. И все же он напел мне ту мелодию. Тихонько, без слов, — как будто рядом не было ни божеств, ни драконов. Как будто он сидел на своей веранде с чашечкой василькового чая и мурлыкал под нос до боли знакомую песенку.

— УБЕЙ ЕГО! — взъярилась драконица.

Смешная… Разве она не понимает, что я никогда не смогу навредить ему? Разве не видит, какими теплыми могут быть его ледяные глаза? Разве не чует она изысканного аромата магнолий?..

Я вдохнула полной грудью, и слеза облегчения покатилась по щеке. Не по чешуе, нет! По самой обычной девчачьей щеке. Исчезли крылья, спрятались когти, а огнедышащая пасть вновь стала губами. И этими сами губами я прижалась к Фабиану, потому что не знала, как еще выразить все, что накопилось на душе.

Как сладко было целовать его снова! Впиться до одури, до головокружения, до ватных коленок, запустить пальцы в белоснежную шевелюру, всем телом вжаться в мраморную крепкую грудь…

— И все-таки она любит его, — мрачно констатировал отец.

— Это он ее любит! — надменно вмешалась королева.

— Любовь феи спасла не одного дракона! — мелодично пропела Эвтерпа. — Вот он, самый ценный дар…

— В смысле — самый ценный?! — рявкнул огненный владыка. — А что мне тогда подсунули в жертву?!

Я отскочила от Фабиана, запоздало спохватившись. Что же мы натворили?! Что я наделала?! Снова самозабвенно наступила на те же грабли! Сначала подставила Шасть, а теперь вот любимого. Если Фламиандр поймет, что получил от меня не самую дорогую жертву…

— Это просто магия музыки, владыка! — выпалила поспешно. — На самом деле я люблю только Шасть! И прошу вас, верните ее, заберите дракона! Я хочу остаться феей!

— А я, по-твоему, впервые снизошел в материальный мир ради феи?! Ни хвалы, ни благодарности, только ложь и капризы! Нет, дитя, ты, похоже, перепутала меня с музами. И заплатишь за это сполна!

Силуэт Фламиандра растаял в огне, и я уже решила, что он просто ушел навсегда, оставив драконов без своего покровительства.

— Владыка! — в отчаянии застонал Тарвин. — А как же Нарт?! Не покидайте меня!

Как выяснилось, огненный и не собирался никого покидать. Он собирался покарать и, к сожалению, вовсе не Тарвина.

Костер окрасился алым, палящие плети опутали все вокруг.

Истошно завизжала Соль, метнулась за ближайшую статую. Блеснули золотые крылья, — это Нарт, следуя моему примеру, закрыл феечку от пожара. Отец перевоплотился, в когтях поднял маму как можно выше, спасая от божественного наказания. Взмыл в небо дракон Тарвина, а дракон Лейгарда едва успел подхватить падающую статую Каллиопы, — иначе она бы размозжила и Нарта, и Солианну. Громко хрустнули кости, — мраморная глыба переломила лапу его величества, но все же Лейгард сумел взлететь.

Аэде повезло меньше: искры осыпали королеву фонтаном. По жемчужному крылу поползли уродливые черные узоры, на плече проступили кровавые ожоги.

— Аэда! — Фабиан бросился к сестре, но архимаг оказался первым.

Голубоватая вспышка магии — и мерцающий магический купол надежно защитил фейскую правительницу. Огненные щупальца натыкались на невидимую стену и разочарованно отползали.

Остались лишь мы с Фабианом. Я не могла пошевелиться, меня охватило странное оцепенение. Треск пожара, чьи-то голоса, боевой клич отца, — все слилось и превратилось в оглушительную тишину, как в том самом сне.

Сад муз становился выжженной пустошью. Владыка не щадил ничего, его стихия слизывала траву и цветы до гладкой, как морской валун, земли. Над нами висела та самая кровавая луна. Красная то ли от стыда за нас, то ли от сочувствия, то ли от жара.

Передо мной был силуэт Фабиана, я смотрела на него, не в силах даже моргнуть. Смотрела на немой ужас в ледяных глазах. Да, мой прекрасный ректор боялся, но не меня.

Он переживал за меня.

Ведь мог бы улететь, спастись сам, созвать оркестр и потушить храм! Что ему какая-то студентка? А он не бросил меня. Стоял, как капитан корабля, тонущего в бескрайнем огненном море.

— Я люблю тебя, Эри, — сказал он отчетливо и спокойно. — И я отдам все, чтобы ты была счастлива.

Зачем отдавать?! Не надо мне ничего, достаточно тебя самого! Я шагнула к Фабиану, а в следующую секунду до меня дошло, что он имел в виду. Кронфей разгадал божественный замысел — и принял его с гордо поднятой головой.

Огненный кнут хлестнул Фабиана в грудь. Пламя полыхнуло багрянцем, с жадностью забирая жертву владыки. Ректор покачнулся и упал: в том самом месте, где только что билось его сердце, зияла обугленная рана.