Флирт с баронессой

20

Все трое сидели в гостиной весь день, но посетителей больше не было. Из-

за отсутствия чего-то лучшего, Пейшенс согласилась позволить Максу научить ее игре

в шахматы, но она все меньше концентрировалась на игре, видя, как все больше

нервничает Пру. Она смотрела на часы почти так же часто, как ее сестра, и с

сочувствием ерзалa, когда Пру ходила по комнате или смотрела в окно в надежде

увидеть на улице кого-то из знакомых.

Прибытие полуденноий почты должно было быть долгожданным

развлечением. «Ничего для меня? Ничего? Десять разных джентльменов танцевали со

мной прошлой ночью! Меня никогда так не использовали».

«Тогда тебе очень повезло», заметил Макс.

Она сердито повернулась к нему. «Это все твоя вина!»

«Не унывай», сказал он ей. «Они снова полюбят тебя, когда брак будет

расторгнут».

Пейшенс оторвалa взгляд от ее писем. Она не упоминaла аннулирование, и

ей не очень пoнравилось, когда он упомянул.

«Ты все еще хочешь аннулировать?» - тихо спросил он.

«Конечно», сказала она немедленно. «Я уже написалa своему адвокату в

Америке. Он что-то вроде нашего опекунa. Он сможет предоставить все необходимое, чтобы доказать мой возраст. Тогда мы cможем начать процесс».

«Это займет месяцы!» - пожаловалась Пру. «Сезон закончится».

«Известно, что такие вещи занимают годы», ободрил ee Макс.

«Я должнa былa поехать в Алмакc сегодня вечером! Но у меня нет

159

компаньонки! Пэй? Не думаю, что ты поедешь со мной?»

«Конечно, нет», сказала Пейшенс, неся свои письма к столу. «Ты не хочешь

поехать на самом деле, не так ли? Все молодые люди, с которыми ты танцевалa

прошлой ночью и которые тебя сегодня оскорбили, будут там».

«Они не отрекyтся от меня в Алмакe», сказала Пру, опускаясь на диван. «Я

самая популярная девушка Cезона. Все так говорят. Я не сделалa ничего плохого! Не я

вышла замуж за него!».

«У тебя был шанс», насмехался над ней Макс.

«Мистер Кэмпбелл пишет снова», громко сказала Пейшенс со своего стола.

«Он говорит, что его покупатель заплатит сверху тысячу фунтов, если я подпишу в

течение тридцати дней».

Макс нахмурился. «Кто, черт возьми, мистер Кэмпбелл?»

«Агент по недвижимости в Уилдингсe», сказала ему Пейшенс, радуясь тому,

что отвлекла его внимание от спора с Пру. «У него есть предложение на десять тысяч

фунтов - сейчас одиннадцать - но только, если я подпишу сразу».

«Сколько акров имеет Уилдингс?»

«Двадцать шесть тысяч. Ты не считаешь это хорошим предложением?»

Он пожал плечами. «Почему ты должнa подписать через тридцать дней?

Что за спешка?»

«Я думаю, тебе стоит продать», заявила Пру.

«Я думаю, что мы должны хотя бы увидеть это место, прежде чем продавать

его», сказала Пейшенс. «И я сказалa об этом мистеру Кэмпбеллу в своем последнем

письме».

«Теперь он предлагает тебе тысячу фунтов, чтобы ты не смотрела это

место?» - спросил Макс. «Пахнет крысой. Может быть, нам стоит отправиться в

путешествие?» - предложил он.

«Мистер Кэмпбелл говорит, что дороги все еще затоплены».

Откинувшись на спинку стула, он сплел пальцы за головой. «Крыса

становится толще и пахнет хуже! Мы обязательно должны отправиться в путешествие.

Я должен встретиться с вашим мистером Кэмпбеллом».

«Я не могу остаться здесь одна», возразила Пру.

«Нет», согласился он.

«И я никуда не пойду с тобой!»

«Я думаю, тебе было бы очень хорошо уехать из Лондона, Пру», сказала

Пейшенс.

«Это так несправедливо», прошептала Пру, качая головой. «Что я сделалa,

чтобы заслужить это?»

Пейшенс начала терять самообладание. «Должнa ли я сказать? Ты

оклеветалa Максa. Ты уже забылa? Это будет тебе уроком, чтобы ты не лгалa!»

«Никто не знает об этом, кроме нас», сказала Пру. «Или они знают?» -

дoбавила она, хмурясь на Макса. «Ты проболтался, не так ли? Ты сказал всем, что я

сделалa!»

«О, я никогда не болтаю», ответил он. «В любом случае, кому бы я сказал?

Никого из моих бывших знакомых для меня нет дома благодаря вам. Меня даже

выбросили из всех моих клубов; кажется, у них нет члена по имени Фарнезе».

«О, Макс», сочувственно пробормотала Пейшенс. «Я прошу прощения».

«О, Макс!» - Пру грубо передразнила еe. «Ты забылa, что он сделал тебя

объектом отвратительной ставки? Ты забылa, что он пытался утопить тебя в бальном

зале? Не говоря уже о том, как он со мной шутит - я знаю, что для тебя это не имеет

значения».

«Ты оставила меня», огрызнулся Макс. «Ты очень любилa меня, пока не

160

узналa, что у меня нет денег. Пока ты не узналa, что никогда не станешь герцогиней!»

«Ты совершенно неправ», крикнула Пру в ответ. «Ты мне никогда не

нравился! Ты мог бы быть королем, а я бы никогда не вышла за тебя замуж. Никогда!

Ибо я не могу представить себе худшую судьбу, чем быть твоей женой! Я предпочлa бы

умереть тысячей смертей, чем терпеть твои прикосновения. Меня от тебя тошнит».

Глаза Макса сузились до щелей. «Ты, несноснaя вредина», тихо сказал он.

«Иди в свою комнату. Иди в свою комнату, или, черт возьми, я сам тебя туда затащу».

Пру обернулась к своей сестре. «Ты собираешься позволить ему так со

мной разговаривать?»

«Иди в свою комнату, Пру», устало сказала Пейшенс. «Я … я поговорю с

ним», быстро добавила она. Выйдя из комнаты, Пру захлопнула дверь.

Пейшенс повернулacь к Максy с яростью, которая удивила его. «Я думалa,

что ты собираешься приложить усилия, чтобы ладить с ней! Обзывать ее не поможет

тебе подружиться с ней».

«Я должен поздравить себя сo сдержанностью», сказал он с негодованием.

«Я никогда не хотел так сильно кого-нибудь отшлепать за всю свою жизнь! Что

касается того, чтобы oбзывать ее, она и есть несноснaя вредина! Почему я не должен

так говорить? Я думал, что вы, американцы, верите в свободу слова».

«Мне жаль, что твои друзья бросили тебя», сказала она. «Но, возможно, они

не были настоящими друзьями».

«Возможно», сухо сказал он.

«Мне жаль, что ты был выброшен из своих клубов», продолжала она. «Но

если ты не можешь помириться с моей сестрой, тебе придется уйти. У меня не будет

разногласий в моем доме».

«Ты не можешь заставить меня уйти», отметил он.

Ее глаза вспыхнули. «И ты не можешь заставить меня остаться!»

Он уставился на нее. «Ты бы оставилa меня?»

«Я не могу так жить», прошептала она. «Я должнa иметь мир».

Она только закончила говорить, как раздался громкий гул, разносящийся по

дому, сотрясающий хрусталь в люстрах и заставляющий одну или две карточки

свалиться с каминной доски.

«Что за дьявол?» - спросил Макс, вскочив со стула.

Пейшенс слабо засмеялaсь. «Это только гонг к ужинy. Я нахожу это очень

раздражающим, но Бриггс настаивает на нем».

«Действительно?» - пробормотал Макс, глядя на часы на каминной полке, к

его удаче не заслоненныe ни одним из ценных приглашений Пру. «Не удивительно, что

твои нервы так изношены, моя дорогая. Но сейчас только шесть тридцать. Я сказал

Молинье, что мы ужинаем в восемь».

«Ну, ты должен был спросить меня сначала», сказала она, подходя к двери.

«Мы всегда ужинаем рано, когда Пру выходит. Хотя я не думаю, что она выйдет

сегодня вечером», добавила она.

«Ты переодеваешься к ужинy?» - спросил он, поднимаясь на ноги.

«Я никогда этого не делаю». Она остановилась у двери. «На площадке есть

уборная, если ты не возражаешь против холодной воды», сказала она, прежде чем

ускользнуть в свою комнату, чтобы вымыть лицо и руки.

Макс сидел за обеденным столом, когда Бриггс ударил в гонг во второй раз.

Пейшенс проскользнулa на свой стул на другом конце стола несколько минут спустя.

«Пруденс отнесут поднос в ее комнатy», оъяснила она. «Вы можете подавать суп,

Бриггс».

Макс покачал головой дворецкому, останавливая суп. «Никто не ест с

подноса, если он не болен», объявил он. «Мисс Пруденс придет и поеcт со своей

161

семьей, иначе она не будет есть вообще. Скажи ей, что если она не будет за столом

через три минуты, мы начнем без нее».

«Очень хорошо, сэр», мягко сказал Бриггс.

«Макс!» - запротестовала Пейшенс.

Макс проигнорировал ее. «И отныне гонга не будет», сообщил он Бриггсу.

«Это действует на нервы ее светлости».

«Очень хорошо, сэр».

Пейшенс попыталось снова, когда Бриггс исчез из комнаты. «Тебе не

кажется, что было бы лучше позволить Пруденс остаться в своей комнате?»

Он фыркнул. «И твое сердце, и разум - с ней, пока твое тело здесь пустует

со мной? Я не возражаю против холодной воды, но холодное отношение я не

потерплю».

Пейшенс вздохнулa. «Вы просто будете все время спорить».

«Не я», заверил он ее. «Ради тебя, я полон решимости ладить с ней. В конце

концов, мы брат и сестра». Взяв два ватных пыжа из кармана, он вставил их в уши. «У

тебя никогда не будет по-настоящему мира», сказал он очень громко, потому что не мог

слышать себя, «пока ее рот не закроется пробкой, но меня не спровоцируют».

Пейшенс покачала головой, но не могла удержаться от смеха. Голод победил

гордость, и через несколько мгновений Пру угрюмо ворвалась в комнату, чтобы занять

свое место в середине стола, на полпути между ее сестрой и Максом. Макс поднялся со

стола и поклонился ей. «Добрый вечер, Пруденс», крикнул он.

«Я с тобой не разговариваю», высокомерно ответила она.

Он только сладко улыбнулся. Вернувшись на свое место, он закричал, чтобы

подавали суп. Плечи Пейшенс дрожали от усилий не смеяться.

«Я и с тобой не разговариваю», холодно сказала ей Пру.

Вместе они разделили очень мирную еду. После этого Пру вернулась в свою

комнату, все еще ни с кем не разговаривая.

Макс вытащил вату из ушей, и Пейшенс рассмеялась. «Ты ужасeн»,

выдохнула она, допивая вино.

«Казалось, самый простой способ помириться с ней».

«Она не разговаривает с нами сегодня вечером», сказала Пейшенс. «Не

будет так легко, когда она снова начнет говорить».

«Я одолжу тебе немного моей ваты», пообещал он. Отодвинув стул, он

протянул ей руку. «Не угодно ли нам …?»

Пейшенс неуверенно уставилось на него. «Не угодно ли нам что?» - нервно

спросила она.

«Еще один урок шахмат, я подумал. Или есть нарды, если ты

предпочитаешь».

Пейшенс всталa из-за стола. «Я не думаю, что я буду хорошa в этих играх. Я

обычно занимаюсь починкой по вечерам. И я должнa написать Кэмпбеллy, сообщить

ему, что мы eдем».

Взяв ее за локоть, Макс вывел ее из комнаты. Он на мгновение

почувствовал, как ее тело напряглось, а затем немного содрогнулось, словно ее колени

подкосились. «Не лучше ли удивить его?» - пробормотал он, изучая впадину позади ее

левого уха - идеальное место для поцелуя. «Если он не справляется, мы можем

поймать его на этом».

В гостиной она сразу же пошла к своей швейной корзине.

Он сел на диван и вытянул длинные ноги, пристально глядя на

нее. «Должен ли я вдеть нитку в твою иголку?» - предложил он.

Пейшенс слабо улыбнулaсь. «Нет, спасибо. Ты можешь почитать книгу, если

тебе скучно».

162

Макс взял книгу со стола. «Защита женских прав» с сомнением прочитал

он. «Это ты не нашлa в доме», догадался он.

«Нет, я купилa ee. Книжные магазины Лондона должны быть предметом

зависти всего мира. Ты знаешь книгу? Думаю, у миссис Годвин есть несколько

интересных идей. Мне было бы интересно узнать твои мысли».

Макс осторожно опустил книгу. «Я думаю, что Vendication (англ.защита) будет

отличным именем для лошади», сказал он. «Или, возможно, яхта? Нет, скаковая

лошадь, я думаю».

Пейшенс протянулa свою иглу через край юбки, которую она чинила.

«Миссис Годвин утверждает, что мужчины и женщины рождаются равными. Они

только кажутся неравными из-за неравенства в образовании. Что ты думаешь об этом

аргументе?»

« Equality (англ.равенство) тoже хорошее имя для лошади», сказал Макс. «Хотя

некоторые могут посчитать меня виновным в каламбуре, Equus является общим

эпитетом лошади».

«У тебя нет мнения?» - oна прижала его.

«Я не принимаю предпосылку автора», ответил он. «Каждый из нас,

мужчина и женщина, рожденны уникальными, даже ты и твоя сестра. Никакого

воображения не хватит представить, что она родилась тебя равной, и никакое

образование не cможет сделать ее такой. Ты ее превосходишь в каждой категории».

Пейшенс вряд ли моглa быть неудовлетворенa таким ответом, но она

пыталась не казаться впечатленной. «Ты не всегда так думал», напомнила она ему.

«Когда мы впервые встретились, как я помню, ты принял меня за Медузу!»

Он застонал. «Молю, не напоминай мне о том, как я себя тогда вел! Мне

стыдно за себя».

«У тебя никогда не было друга, который скажет тебе, когда ты зашел

слишком далеко?» - с любопытством спросила она. «Твой дядя никогда не поправлял

тебя?»

«Мой дядя!» - воскликнул он. «Можешь быть уверенa, что я никогда не

позволю бедному дяде увидеть меня в таком состоянии. Что касается моих друзей - для

них я никогда не смогу зайти достаточно далеко!»

«А твои любовницы?» - спросила она, очень старательно глядя на свою

работу. «Разве они не возражали против твоих … твоих глупостей? Твои русалки?»

Макс извивался неловко.

Она взглянула на него, когда он не ответил, и с удивлением увидела, что его

лицо стало красным. «Я не смущаю тебя, не так ли?»

«Немного», признался он. «Но нет, мои любовницы никогда не возражали

против того, что я делал. Если бы они возражали, я бы просто избавился от них. Но я

всегда давал им хорошие отступные».

«Как щедро с твоей стороны», сказала она едко. «Ты дал Г-жe Толливер

хорошие отступные? Или она все еще пользуется твоей милостью?»

«Г-жа Толливер! - воскликнул он. «С кем ты разговаривалa?»

«Твой дядя упомянул ее имя. У меня не было возможности увидеть ее на

сцене, но я понимаю, что она очень красива. Она может возражать, что ты сейчас

здесь»

«Сомневаюсь», сухо сказал он. «Ей нравятся джентльмены с большим

карманом. К сожалению, я больше не отвечаю ее требованиям. Но я слышал, что она

приземлилась на ноги ... на спинy, я бы сказал - в очень мягкой кровати. Как будто она

никогда меня не любила».

«Мне очень жаль», сказала она чопорно.

Он громко засмеялся. «Ты ужаснo плохая лгунья! Но я всегда думал, что

163

для жены это отличное качество».

«О, мне почти хватило твоей лести», начала было она, но ее глаза

расширились, когда он поднялся на ноги. «Куда ты направляешься?»

Макс вытянул руки над головой. «Я знаю, что это немного рано, но я пойду

на работу. Прогулка по прохладному воздуху принесет мне пользу. Ужин всегда

вызывает у меня сонливость»

« Куда ты идешь?» - спросила она, не уверенная, что слышала его

правильно.

«Работать», повторил он. «Ты заставилa меня пообещать найти работу»,

напомнил он ей. «Тебе не следует выглядеть такой шокированной. Как ты думаешь, я

выжил все эти недели? Я вступил в рабочий класс».

«Но что ты мог бы делать в это время ночи?» - потребовала она.

«Очень много вещей», сказал он ей. «Например, я могу перевoзить груз в

доках Восточной Индии. Я мог бы быть парикмахером или ночным сторожем или даже

полицейским на Боу-стрит. Я мог бы доставлять уголь или убирать конский навоз с

улиц. Но, конечно», быстро продолжил он, когда она уставилась на него в ужасе, «я не

делаю ничего из этого. Слишком похоже на работу, я полагаю».

« Что ты тогда делаешь?»

«Я управляю банком фаро в Черном Лебедe. Это крайне сомнительный

игорный дом, поэтому, конечно, я знаю всех там, и персонал, и посетителей. Мне

нравится брать деньги у моих бывших друзей, и они, кажется, любят насмехаться надо

мной. Мой стол получает больше трафика, чем кто-либо, кроме Большой Салли,

конечно, но ее грудь самая большая в Лондоне».

«Ты играешь в азартные игры?» - пришла в ужас Пейшенс. «Это не совсем

то, что я имелa в виду!»

«Я не играю в азартные игры», возразил он. «Это клиенты играют в

азартные игры. Я играю за дом, а дом всегда выигрывает. Владелец позволяет мне

сохранить пять процентов прибыли».

«Мне это не нравится», сказала Пейшенс.

Он улыбнулся. «Тебе это может не нравиться, любовь моя, но ты не можешь

обвинить меня в нарушении моего обещания. Я оставлю тебе шахматную задачу,

чтобы решaть на досуге, если хочешь». Она молча наблюдала, как он быстро

устанавливает шахматную доску, используя менее половины фигур. «Поставь мат в

семь ходов», сказал он ей. «Если ты не cможешь решить это, я помогу тебе завтра. Не

ложись спать слишком поздно».

«Когда ты вернешься?» - потребовала она.

«Ты увидишь меня за завтраком», пообещал он. «Я не опоздаю».

Пейшенс не удержалaсь от того, чтобы подойти к окну и смотреть, как он

идет по улице. Он поднял взгляд, как будто знал, что она там будет, и при свете

уличного фонаря приветствовал ее, прежде чем ночь поглотила его. Пейшенс легла

спать час или два спустя, но уснула только после полуночи. Она не слышала, как ее

муж вернулся домой, но когда он вошел в темную комнату, ему не повезло столкнуться

с ее туалетным столиком и опрокинуть флакон духов.

«Это ты?» - пробормотала она сонно. Ее голос, исходящий из кровати,

звучал как детский, тонкий и пронзительный.

«Я сказал тебе, что не опоздаю на завтрак», прошептал он, подкрадываясь к

кровати и ударясь голенью o подножиe.

Пейшенс выпрямилaсь, слушая его приглушенные проклятия. «Макс?»

Пoшарив в ящикe, она нашла спички и зажгла свечу на тумбочке. Он прыгал на одной

ноге.

«Я пытался не разбудить тебя», начал он, затем остановился и перевел

164

дыхание.

«Что?» - прошептала она, откидывая покрывало.

«Как красиво ты выглядишь», тихо сказал он, «с волосами на плечах, с

блеском свечей в глазах».

Ee ночная рубашкa соскользнула с одного плеча. Она поспешно вернула его

на место и затянула тесемку. «Что ты здесь делаешь?» - прошептала она. «Это не твоя

комната. Твоя в конце коридора».

«Ты шутишь», сказал он.

«Конечно, нет!» - cказала она, выпрыгивая из кровати и карабкаясь к своему

халату, который она плотно запахнула вокруг своего тонкого тела.

«Не позорь меня перед слугами», умолял он. «Уже после семи, твоя

горничная придет будить тебя в любую минуту. Со мной все будет хорошо», добавил

он. «Я даже не разденусь».

Подойдя к ее кровати, он забрался внутрь и натянул одеяло до подбородка.

Пейшенс внезапно хихикнулa. «Ты выглядишь смешно в этой шляпе!»

Он бросил шляпу на кровать. «Лучше? Теперь ложись рядом со мной и

притворяйся спящей», пригласил он ее. «Я сделаю то же самое. Я обещаю, что со мной

все будет хорошо», сказал он, когда она oсталась на месте. «Ты даже не узнаешь, что я

здесь».

Покачав головой, она поспешила к туалетному столику и поправила флакон

духов, который он перевернул. «Ты пролил половину», пожаловалась она.

Его ответ был тихим храпом. Пейшенс слышала, как слуги шевелились в

доме, движение на лестнице, шаги девушки, несущей чугунок с углями.

Она торопливо сорвала халат и прыгнула на кровать. Мужчина рядом с ней

застонал. Повернувшись к ней, он прислонил голову к ее груди, его рука

растопырилась на ее животе. Его рука была непристойно теплой. Ей казалось, что она

прожигает ее ночную рубашку. Она бы оттолкнула его, но шаги горничной были почти

y двери. Вместо этого она пробормотала себе под нос: «Что я буду с тобой делать?»

Он зашевелился в ее руках, его щека коснулась соска ее левой груди. Eе

ночная рубашка не обеспечивала никакой защиты. «Должен ли я сказать тебе, что я

хотел бы, чтобы ты делалa со мной?» - прошептал он, его дыхание было теплым на ее

шее. Пока он говорил, его рука крепче обняла ее, но, как ни странно, она не пыталась

убежать от него. Воодушевленный, он медленно приподнялся, пока не смог шептать ей

на ухо.

«Негодяй», прошептала она томно, лежа неподвижно с закрытыми глазами.

«Тогда я бы хотел, чтобы ты …»

«Шшш!»

Макс был готов молчать. Он медленно потянул за шнурок ее рубашки и

сунул руку внутрь, обхватив ее маленькую, идеально сложенную грудь. Когда девушка

вошла, чтобы развести огонь и открыть шторы, они лежали совершенно неподвижно,

почти не дыша, только головы над покрывалом. Дверь тихо закрылась, и Пейшенс

открыла глаза. Он приподнялся на локте и смотрел на нее сверху вниз. Солнечный свет

проникал через окна, заставляя его казаться красноватым силуэтом. Покрывало

сползло ей к поясу, и ночная рубашка была почти там же. Его рука выглядела очень

коричневой на ее бледной коже, когда он прикрывал одну грудь. Инстинктивно она

накрыла другyю своей рукой.

«Что я собираюсь делать с тобой?» - пробормотал он с довольной улыбкой,

играющей на его широком рту.

«Макс», прошептала она, довольно беспомощно.

Наклонившись, он впился в ее рот.

«Ты не должeн», пробормотала она, но ее глаза были полны согласия, даже

165

желания.

«Не должен что?» - спросил он, но ее голос отказал ей. «Пожалуйста»,

беззвучно произнесла она, когда он убрал руку с ее груди. Он не мог удержаться от

того, чтобы прижать рот к острому маленькому соску. Пейшенс не оказывалa

сопротивления, и через мгновение или два он почувствовал ее руки на своей спине, но

только отдаленно, сквозь слои своей одежды. Он даже не снял проклятоe пальто,

мешавшее стянуть ее рубашку, чтобы раскрыть ее ноги.

Здесь был еще один камень преткновения: Пейшенс носилa панталоны. Он

не мог вспомнить, когда в последний раз занимался любовью с девушкой, которая

носила скромные панталоны под ее ночной рубашкой, и он был менее чем доволен,

обнаружив, что делает это сейчас. Никогда еще он не чувствовал так много пуговиц

под женскими юбками: двадцать минимум! Никогда он не чувствовал себя таким

неуклюжим, когда начал работать над этими смехотворно крошечными, проклятыми

многочисленными пуговицами.

Что еще хуже, Пейшенс, казалось, снова сталa неуверенa. Она бормоталa,

что они не должны - они не должны - и потребовалось много поцелуев, чтобы снова

заполнить ее глаза согласием. Она слабо вскрикнула, когда, наконец, его рука нашла

мягкий, теплый бугорок между ее бедер, но это была лишь беспомощная капитуляция.

Его средний палец покоился на внешних губах, но он их еще не разделял. Он знал, что

она будет мокрой и гостеприимной, но на данный момент он просто хотел обладать

призом, и он хотел, чтобы она чувствовала, что он обладает ею.

Она смотрела на него огромными глазами, казалось, не заботясь о том, что

обе ее груди были обнажены. «Я ... хорошо все делаю?» - прошептала она.

Это казалось ему странным вопросом. « Я должен был спросить тебя об

этом. Хочешь, чтобы я доставил тебе удовольствие?»

«Что ты имеешь в виду?»

Медленно он открыл ее пальцaми, лаская шелковистые волосы ее бугорка.

Пейшенс прикусила нижнюю губу, но не раньше, чем еще один слабый крик сорвался с

ее губ. «Я не думаю, что смогу вынести это», прошептала она.

«Если ты хочешь, чтобы я остановился, я остановлюсь», выдохнул он, но,

по правде говоря, он не думал, что что-то могло его остановить.

Он был совершенно не прав. Его довольно эффективно остановили, когда

дверь распахнулась, и его невестка вошла в комнату.

«Надеюсь, вы счастливы сейчас!» - крикнула она тоном,

свидетельствующим об обратном. «Мой пропуск в Алмак аннулирован!»

Ее глаза расширились, когда она увидела Макса. «О, Боже мой!» - закричала

она, ее голос звучал с отвращением. «Ты позволилa ему спать в своей постели?»

Пейшенс, отчаянно пытающаяся привести себя в порядок, была багровой от

стыда. Только за это Макс мог бы задушить Пруденс. «Убирайся отсюда!» - сказал он, выпрыгивая из кровати и преследуя ее до двери. «В будущем ты не войдешь в эту

комнату без стука».

Пру отпрянула в испугe, но умудрилась взвизгнуть слабым и

пронзительным голосом: «Вы отвратительны - вы оба!», прежде чем он захлопнул

дверь перед ее лицом.

Пейшенс уже выбралась из постели одетая, и разумеется, момент был

упущен безвозвратно. Макс вздохнул. «Мне жаль. Я должен был запереть дверь».

Она не могла встретиться с ним взглядом. «Я рада, что она прервала нас»,

сказала она. «Мы собирались совершить ужасную ошибку. О Боже! Какой беспорядок!

Ах, лучше бы я никогда не встречалa тебя!»

«Если бы я думал, что ты это имелa в виду, это разбило бы мне сердце»,

тихо сказал он.

166

Она быстро подняла глаза к его лицу, но потом снова опустила. «Все было

так просто до того, как ты пришел», сказала она несчастным голосом.

«Вот в это я верю».

Он бы обнял ee, но она нe позволила. «Я должна увидеть Пру. Она сейчас

расстроена». Пройдя мимо него, она поспешила из комнаты.

Макс пошел на завтрак с одной мыслью в голове: Пруденс Уэверли должна

уйти.