Фулл Хаус

Десятая глава

Разумовский стоял, прислонившись к стене возле двери, и сложив руки на груди. Взгляд его изучал мою персону, выискивая что-то, известное только ему одному.

– Ну, я смотрю, кавалер у тебя не особо пылкий. Одежда ещё на месте и помада не размазана. Ждал до комфортных условий?

– Тебе какое дело?

Я демонстрировала холодное презрение. По-крайней, мере очень старалась. Выходило, честно говоря, так себе.

– Мне-то? Никакого. Только я бы трахнул такую горячую девочку прямо в машине. Уж очень ты сегодня, милая, возбуждающе хороша. Мысли рождаются исключительно похабные и порнографические.

Каждое его слово отзывалось внизу живота горячей волной, накатывающей, словно море во время шторма. Это нормально вообще? Он даже не дотронулся, а я уже готова раскорячиться, словно сучка во время течки.

– Как жаль, что наши желания не совпадают.

– Ты уверена, милая?

Разумовский отлип от стены и двинулся в мою сторону. Я попятилась назад, совершенно не собираясь позволять своему расшалившемуся либидо взять верх над здравым смыслом. Иначе эта эпопея с сердечными страданиями не закончится никогда. А резать надо, по живому, чтоб начать, наконец, существовать в ладу с собой, нормально. Сомнительное определение для моей персоны, но Сашу из жизни вычеркнуть пора однозначно.

Однако у Разумовского, похоже, на этот счёт были совсем другие планы. Я отскочила в сторону, стараясь, чтоб между нами оказался большой кожаный диван, стоявший посредине гостиной, а он, рванул с места, перепрыгнув через мешающую добраться до меня мебель, словно элитный скаковой рысак. Я метнулась к спальне, собираясь закрыться в комнате, пока этот волнующий мой организм индивид не свалит восвояси, он бросился наперерез, ухватил меня за шею, а затем прижал к стене, вставив между ног колено и фиксируя мои запястья над головой своими сильными руками. Накачался, гад, мне на беду. Не вырвешься. Я пыталась освободить хоть одну конечность, чтоб либо вцепиться в его красивую рожу, либо засадить со всей дури в самое нежное место любого мужика. В итоге получалось, что мои подергивания приводили к активному трению между нашими телами.

– Мммм, милая, это крайне сексуальная игра. Она возбуждает меня ещё больше.

Я застыла, чувствуя весьма даже заметный результат своих действий, который теперь откровенно упирался мне между ног. Боже мой, я хотела его с неменьшей силой, о чем доподлинно сообщали мои безобразно намокшие трусики.

Разумовский оставил на запястья одну руку, а второй нырнул под платье, пробираясь пальцами к очевидному факту моего безумного желания.

– Ого, милая, твоя влажность так же горяча, как воздух субтропиков.

Скотина, ещё издевается. Я снова дернулась, по глупости не соображая, что тем самым лишь позволила его пальцам скользнуть внутрь.

Саша тяжело дышал, не сводя глаз с моего лица. Ещё одно движение руки и я, не выдержав, застонала, зажмурившись, словно блудливая кошка, от удовольствия.

Ну, собственно говоря, все беседы в этот момент закончились, как и моё настойчивое желание забыть Разумовского, которое приказало долго жить, уступив место сумасшедшей, сметающей жалкие остатки сопротивления, страсти. Он подхватил меня на руки и понёс в спальню, стараясь не врезаться по дороге в стену или какой-нибудь предмет обстановки, потому что я с таким безумием терзала его родные любимые губы, что двигаться Саша мог только в одном направлении – конкретно в меня.

Моё, истосковавшееся по его рукам, тело дрожало от восторга и ожидания того самого момента, когда он, распластав меня на кровати, раздвинет бедра, чтоб войти, двигаясь в такт ударам счастливого девичьего сердца. Как же это хорошо, как же правильно, ощущать себя частью любимого человека.

Когда мы, наконец, смогли оторваться друг от друга, а дыхание перестало сбиваться от его низких стонов и моих, надо признать, чрезвычайно громких криков, Саша поднялся с кровати, чтоб принести холодный сок, заботливо приготовленный персоналом гостиницы и стоявший в небольшом мини-баре в ожидании подходящего момента.

Разумовский протянул мне полный стакан, а сам уселся на край постели, слава богу, прикрыв выдающиеся части тела простыней, потому что мой взгляд то и дело к ним возвращался.

– Ну, что, по старой традиции устроим нашу игру "угадай, кто и зачем появился"?

Я напряглась, потому что в данный момент говорить о работе хотела меньше всего.

– Да ладно, – Усмехнулся этот соблазнительный дьявол, являющийся моим личным криптонитом. – Жутко интересно, правильно ли я расставил все составляющие по местам. Давай-ка сам и начну. Значит так, милая. Бриллиант Берга, подозреваю, привлёк твоё внимание давно. Трудно азартной малышке жить с мыслью, что такое сокровище ей не принадлежит. Дело за малым. Нужна была соответствующая история, чтоб попасть в этот очаровательный город по уважительной и не привлекающей внимание причине. Ты изучила биографию еврея и узнала, что на определённом этапе своего жизненного пути он был знаком с твоим опекуном. Вот так удача. Вот так фарт. Ты начала осторожно вкладывать в голову Сыча мысль о спокойной пенсионной жизни. Пару раз сказала, как здорово жить у моря, пару раз посетовал на ваши бесконечные метания на просторах Родины, и Сыч призадумался, вспомнив старого знакомого, который, ну, надо же, обосновался в чудесном приморском городке.

Затем умная девочка изучила тех, кто находился подле старого еврея. Дочка отпала сразу. Баба с бабой общего языка никогда не найдёт. Оставался сынок. Ты вышла на Фимку, думаю, исключительно в виде таинственного коллекционера, который за очень большие деньги купил бы бриллиант. Бергу-младшему только надо было заполучить камешек с свои загребущие ручонки. Уж, как потом кинуть лоха, ты в любом случае придумала бы.

Фимка оказался дураком, тырящим втихую мелкие вещички из под носа у папаши. Ты сама придумала всю схему и объяснила идиоту, что от него требуется. А схема выглядела следующим образом. Нужно было подменить настоящий камень поддельным. Вот только, как? Берг сидел на своих сокровища, словно дракон. Секретная комната в его доме закрывалась на специальный кодовый замок, который никогда в жизни не вскрыл бы ни один спец. Тогда ты связалась с самим Лазарем. Сообщила, что сынок тащит все нажитое непосильным трудом, а теперь ещё положил глаз на дорогой сердцу еврея камень. Предложила наказать и проучить подлеца-иуду, представившись тем самым покупателем, которому Фимка обещал продать вот-вот добытый бриллиант. Напела, что человек неопытный, только обозначившийся в сфере коллекционирования, и начинать карьеру с ссоры с таким большим человеком не хочешь. Да и потом, нужные связи иной раз дороже денег. Берг повёлся. Ты убедила его подменить камень фальшивкой, спрятав настоящий у всех на виду, там, где никто и никогда не стал бы его искать. Вот куда именно, сказать не могу. Ты – девочка с богатой фантазией. Но точно знаю одно, бриллиант где-то в доме Берга, лежит, как бельмо на глазу, а никто его не замечает. Кроме тебя, конечно. Двое, ты и Лазарь, знаете его местонахождение, потому что, это тоже была сто процентов твоя идея. Затем еврей отпер Камешек, вернее его подделку в банк и положил Большому в хранилище. Вы с Лазарем планировали потом отправить нерадивого сынка на ограбление, поймать за руку и наказать. Вернее так планировал Берг, не зная, что его мысли с твоими в результате значительно расходятся.

Но, вот незадача, Фимка оказался психом, на досуге режущим баб. Забрать, покоящийся где-то среди мебели, бриллиант теперь некому, потому что для этого тебе нужен новый лох, а таких подле еврея уже не осталось. На счёт дочери я сказал ранее. Все верно, милая?

Пока Разумовский рассказывал крайне занимательную историю, я сидела, прислонившись к спинке кровати и прикрыв глаза, потому что мысленно проклинала свою глупость и никчемную любовь, грозящую, как и предупреждал Сыч, большой, дурно пахнущей кучей проблем. Встала, нашла белье и платье, оделась. Красоваться перед ним обнажённой больше не было ни малейшего желания. Потом села в кресло, стоящее недалеко от кровати, изучая довольное лицо человека, которого, как оказывается, любила больше, чем себя.

– Почти, милый. Только ты рассказываешь, упуская крайне важные моменты. Для начала, Фимкин маниакальный синдром. Мачеху и секретаршу на самом деле убил он.

Но, давай поговорим о причинах, спровоцировавщих твоё появление. Два заказа. Два клиента. Первый – Ник. Тебе нужно было сработать его как можно красивее, потому что уровень слишком серьёзный. Детально рассмотрел образ жизни авторитета и понял, лучшее место-это бои, на которых Никита Сергеевич бывает регулярно. Вот только необходимо создать суету, шумиху, чтоб отвлечь внимание. Ты решил организовать бой, от которого Ник никогда и ни за что не откажется. Появилась крайне интересная задумка о дуэли, назовём это так, двух самых сильных бойцов. Ты оценил обоих и узнал, что слабое место есть у Здоровяка Тома. Один вопрос, как ты ухитрился добиться, чтоб его сестра заболела в нужный день?

Разумовский усмехнулся, козырнув мне двумя пальцами, словно солдат американской армии.

– Молодец. Верно мыслишь. Обычная ветрянка, которую идиот врач определил как вирусную инфекцию. Малышка, судя по медицинской карте, пропустила эту болезнь в нежном возрасте. Посещал сестрицу объекта несколько дней подряд, когда брат уходил по делам, вытирая ей лицо детским платочком, взятым по тихому в больничке у маленькой девочки, усыпанной оспой, что конопушками. Сестра Здоровяка ведь была не в себе. Угрозы никакой, даже начни она рассказывать о своём госте. Мало ли что дурочке мерещится. Ведь Здоровяк хорошо закрывал её в квартире и посторонний попасть не мог.

– Только не ты, правда Саша? Теперь ясно. Ты знал Ника и предполагал методы его работы, когда он узнает об отказе бойца. И в то же время, представлял, что устроит Здоровяк в отместку за сестру. Все что произошло во время боев было уже делом техники.

Ладно. Здесь все ясно. Второе дело – месть. Сестре Фимки было около пяти лет, когда умерла мать. Она видела, что именно произошло. Я уверена в этом. Поэтому Эллочка заказала тебе своего брата. Смерти ему она не хотела. Слишком просто. А вот срок за убийство– достойное наказание. Только кто ж его посадит за погибшую много лет назад мачеху? Нужен был свежачок. Поздравляю, ты очень чисто все сделал. Твоего присутствия в доме не заметил никто, даже мы с Сычом.

– Да уж. Пришлось попариться, особенно в ожидании, пока эта бабенка натрахается с Фимкой. Оголодавшая, ей-богу.

– Ты выполнил и этот заказ. Очень удачно. Фиме грозит большой срок. Вот только остался один нерешенный момент. Ограбление.

Разумовский, пожав плечами, потянул свои вещи и тоже принял божеский вид. Ну, наконец-то. А то не очень удобно вести подобные разговоры с голым мужиком.

– Видишь ли, милая, бриллиант манил не только тебя. Я тоже не чужд прекрасного. Элла должна была расплатиться со мной не деньгами, а услугой. Я рассказал, как именно она и её очередной хахаль должны совершить ограбление. Еврейские наряды – это небольшая шутка, развлечения ради. Вот только камень оказался не настоящим. Это мы с тобой уже выяснили в той части истории, которая касается умненькой девочки Лизы.

– Понятно. Ответь мне на один, крайне волнующий вопрос. Зачем нужно было упоминать имя Lucky? Для чего? Тоже шутки ради?

Саша подошёл к окну и уставился в темноту.

– Всё просто, милая, чтоб ты обозначилось и стала разбираться в этом деле.

– Зачем?

– Может быть, я соскучился.

Здесь можно было бы рассмеяться, но безумно хотелось плакать.

– Прекрати, Саша. Зачем тебе было нужно, чтоб я появилась?

Я с мазохистким упорством хотела, чтоб он сам это сказал.

– Видишь ли, милая, ты стала настолько популярна, вернее твоё второе имя. Слишком многим серьезным людям успела насолить. А пять миллионов, заметь, долларов, очень хорошая сумма, чтоб от неё отказаться.

В этот момент в номер постучали и Разумовский, держа меня в поле зрения, открыл дверь, выпуская троих. Первого, который шёл впереди, я излишне хорошо знала. Дмитрий Ланской. Моё второе дело. Картина стоимостью полсотни миллионов зелёных. Хотя, для него дело было даже не в деньгах. Репутация. Кинули, как лоха. Да, этот вполне мог предложить озвученную Сашей сумму за мою голову.

– Ну, здравствуй, Lucky. Или Лиза? Как удобнее?

Я молчала, прикидывая в уме, смогу ли убежать. По всему выходило, что нет. Двое бугаев за его спиной скрутят меня, даже глазом не успею моргнуть.

– Ужасно, конечно, что ты оказалась бабой. От этого ещё противне ощущать себя лохом. Но теперь уже и неважно.

Ланской остановился напротив Сашеньки, который, наконец перестал улыбаться и вид теперь имел крайне серьёзный.

– Деньги пять минут назад поступили на Ваш счёт. Девчонку мы забираем.

Разумовский промолчал. Меня подняли с кресла и, подтолкнув в спину, отправили на выход. Уже в дверях я оглянулась. Он смотрел мне вслед тяжёлым злым взглядом.

"Он продаст тебя", – сказал какой-то Сыч. Вот и продал. Хотя бы не за дёшево.