Герцог и служанка

Глава 5

Найдя в себе силы, о существовании которых она и не подозревала, Кейт вырвалась из рук, удерживавших ее, и бросилась к Гаррету, чтобы не дать второму разбойнику ударить его еще раз.

— Нет! — Сжав кулаки, она колотила ими в бок гиганта, зависшего над Гарретом. Все равно, что избивать сталь. Не общая на нее внимания, он снова занес дубину. Кейт вцепись ему в руку, но он стряхнул ее, как корова стряхивает хвостом назойливую муху.

— Хватит! — рявкнул знакомый голос.

Кейт повернулась, и ей стало дурно: она увидела родного брата, который, подняв руку, остановил человека, напавшего а Гаррета.

— Кэтрин, иди сюда, — позвал Уилли.

Она в ужасе смотрела на брата.

— Что… что ты здесь делаешь?

Уилли, прищурясь, бросил взгляд на Гаррета.

— Он тебя обидел? — прорычал он.

— Нет.

Высокий мужчина отошел, и Кейт бросилась к Гаррету, а его лбу стремительно набухала шишка. Кейт взяла его запястье: сердце билось довольно быстро, но ритмично. Она всхлипнула от облегчения.

Уилли положил руку ей на плечо.

— Кэтрин, отойди подальше от этого мерзавца. Это ради его же блага, Бог — свидетель. Ты даже не знаешь, на что способен этот человек.

О чем он толкует?

— Не отойду.

Раздраженно выдохнув, Уильям посмотрел на громилу, который все еще стоял в двух шагах от них:

— Оставь нас.

— Да, сэр.

Великан ушел — туда, где на усыпанном галькой берегу пруда маячил еще один человек. Его Кейт узнала сразу: это был Джон. На мгновение их взгляды встретились. Он криво усмехнулся, а потом так же, как и громила, отвернулся к воде.

— Кэтрин, — голос брата прозвучал довольно резко, — ну-ка, посмотри на меня.

Кейт повернулась к нему:

— Что ты здесь делаешь? Зачем ты напал на него?

— Он скомпрометировал тебя. Я все видел. — Уилли указал на двоих мужчин на берегу: — И они тоже.

О нет! Нет, нет, нет! Пожалуйста, только не это…

— Это уже само по себе достаточное основание, чтобы убить его, — сказал Уилли. Его плотно сжатые губы сделались почти белыми.

— Нет, — прошептала Кейт.

— Господи, Кэтрин! — простонал Уилли. — Ну почему я не успел вовремя? Что ты наделала? Почему не стала бороться с ним? — Он стиснул кулаки и бросил испепеляющий взгляд на неподвижно лежащего Гаррета. — Я знаю этого ублюдка. Я его искал… — Голос Уилли оборвался, и глаза недобро блеснули. — Очень давно искал. Он знал, что я иду по следу. Поэтому торопился уехать поскорее.

— Нет, — повторила Кейт и крепче вцепилась в руку Гаррета, находя утешение в том, что сердце его билось отчетливо и сильно — она слышала его пульс. Она в смятении посмотрела на Уилли. Если он искренне считал, что Гаррет совратил ее, если видел все, что произошло между ними, то почему не вмешался, не попытался предотвратить это? По-настоящему заботливый брат встал бы между ними в тот момент, когда Гаррет пригласил ее присесть на одеяло.

— Верь мне. — Лицо Уилли потемнело. — Я все тебе объясню, когда мы доставим его домой.

— Домой? — тупо повторила Кейт.

— Да, заберем его в Дебюсси-Мэнор и будем держать там. Я вызову представителя властей из Лондона. Он виновен в убийстве.

— Ты лжешь, — мгновенно выпалила Кейт. Гаррет — он убийца? Да никогда.

— К несчастью, нет, — мрачно отозвался Уилли.

Кейт покачнулась и моргнула, чтобы вернуть зрению ясность. Этого просто не может быть.

— Хейс! — крикнул Уилли. Верзила обернулся и пошел к ним. Джон поспевал следом.

— Да?

— Погрузите его на телегу.

Уилли разжал пальцы Кейт, до сих пор сжимавшие запястье Гаррета. Хейс подхватил его под мышки, Джон — за щиколотки. Пыхтя, они поволокли Гаррета по земле куда-то за деревья.

Кейт встала и направилась следом, но Уилли схватил ее за руку и удержал.

Она была слишком ошарашена и сбита с толку, чтобы ему противостоять. Вместо этого она в оцепенении смотрела вслед Хейсу и Джону. Мысли в голове путались.

— Это какая-то ошибка.

Уилли сжал ее руку повыше локтя с силой, достаточной для того, чтобы оставить синяки.

— Боже правый, Кэтрин, это что, в порядке вещей для тебя? Кувыркаться в лесу с незнакомцами? Этим ты занялась, когда мы с Уорреном ушли на войну? Ты совсем потеряла чувство собственного достоинства? Забыла о приличиях?

Глаза у Кейт зажгло так, словно он втирал в них мыло.

Часто моргая, она смотрела в ту сторону, куда унесли Гаррета, не в силах встретиться с братом взглядом.

Уилли фыркнул и тихо спросил:

— Он что, заплатил тебе за услуги?

Кейт остолбенела. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой униженной. Грязной. Оскорбленной. Она стояла неподвижно, как статуя.

— Прекрати, — выдавила она. — Все было совсем не так.

Уилли схватил ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

Стиснув зубы, Кейт поглядела на брата сквозь пелену слез. Уилли казался уязвленным и разочарованным.

— Как ты могла, Кэтрин? Наша матушка не потерпит подобного поведения. Она отречется от тебя и выставит на улицу, если узнает о том, что сегодня произошло. Она просто не сможет терпеть твоего присутствия в доме.

— Она уже едва его терпит.

— Она запретит тебе видеться с Реджинальдом.

Кейт потрясенно ахнула:

— Нет, она не сделает этого!

Глаза Уилли блеснули в темноте.

— Еще как сделает! — Со стоном боли он отбросил ее руку и крепко схватил себя за волосы на затылке. В его глазах блеснули слезы. — Будь оно все проклято! Ну почему я не пришел раньше? Почему не заступился за тебя, как положено брату? Почему я не сумел защитить свою семью? Дьявол, это я во всем виноват.

— Ты не имеешь к этому никакого отношения, Уилли.

— Реджинальд — сын маркиза, правнук барона по материнской линии. Ты вправду надеешься, что матушка смирится с тем влиянием, какое ты оказываешь на него, если узнает, как низко ты пала?

— Я не… — Кейт с трудом заставила себя замолчать.

С ее точки зрения, она никогда в жизни не забиралась так высоко. Но ей хватало ума понимать, что вряд ли кто-то еще оценит это точно так же.

Эта ночь не должна была пересечься с реальной жизнью. Ее отношения с Гарретом навсегда должны были ограничиться тайным миром у ее пруда.

Лицо Уилли смягчилось, хватка ослабла.

— Послушай меня, Кэтрин. Бог — свидетель, я чувствую себя ответственным зато, что здесь произошло. Я должен был быть здесь, должен был следить за тобой внимательнее. Я не желаю, чтобы матушка обвинила в случившемся тебя. Я знаю, что тебе и так нелегко с ней живется.

Кейт молчала.

— Я хочу тебе помочь.

— Каким образом? — шепотом спросила она.

— Матушка не должна ничего знать.

Кейт покачала головой.

— Я не выдам тебя. По сути дела, я сделаю так, чтобы матушка простила — нет, даже одобрила — твое сегодняшнее опоздание. Но ты должна мне помочь. Верь мне. Пожалуйста, Кэтрин. Скоро ты узнаешь, какое зло этот человек причинил нашей семье, и ты поймешь, что все мои действия оправданны.

Совсем недавно Гаррет касался ее, целовал и спрашивал, доверяет ли она ему. Она ответила «да», и этот ответ шел от сердца.

Кейт любила Уилли — всегда любила. Она уважала его — а кто бы на ее месте его не уважал? Он был членом ее семьи. В семье люди любят друг друга. Помогают друг другу в трудные времена. Кейт никогда бы и думать не посмела о том, чтобы предать его.

И все же в свете того, что сегодня днем поведала ей леди Ребекка, как она могла верить хоть слову из того, что говорил Уилли? То, что он рассказывал о Гаррете, противоречило ее интуиции. Как могла она поверить в то, что Гаррет, человек, который ласкал ее так нежно и страстно, человек, который смотрел на нее с таким вожделением, тот, кто слушал ее так внимательно и разговаривал с ней с таким уважением, даже восхищением, что этот самый человек — убийца, скрывающийся от ее брата? Чепуха.

Однако когда она думала о том, что маме станут известны интимные подробности ее свидания с Гарретом, она не сомневалась ни капельки: Уилли прав. Маму будет тошнить от нее. Она выбросит ее на улицу. Она разлучит их с Реджи, и Реджи этого не переживет.

Они с Уилли долго смотрели друг другу в глаза. На лице брата отражались острое сочувствие и разочарование. В конце концов, она решительно кивнула.

Уилли с облегчением вздохнул:

— Вот и хорошо. Теперь пойдем домой. Не волнуйся ни о чем, Кэтрин, я обо всем позабочусь. Я сам буду говорить с матушкой, хорошо?

— Хорошо. — Она посмотрела на шерстяное одеяло, примятое там, где лежал Гаррет.

Когда дубинка обрушилась ему на голову, Кейт всерьез испугалась, что ему проломили череп. Но у Гаррета на лбу даже крови не было. А что, если у него внутреннее кровотечение?

Горячая слеза скатилась по щеке Кейт, но она сердито смахнула ее. Она говорила Гаррету, что она не плакса, и это чистая правда. Ее долг перед ним — докопаться до сути всего, что произошло.

В голове Гаррета словно молотом били по наковальне. Он приоткрыл глаза — свет ослепил, и ему пришлось со стоном смежить веки, Гаррет лежал на боку на чем-то жестком, руки его были неудобно вытянуты над головой и, похоже, отягощены железом. Металл холодил запястья. Когда он попытался сменить позу, ему не удалось развести руки.

Он напрягся. Его тело моментально приготовилось к бою.

Он приоткрыл глаза — взгляд его уперся в стену с грязными потеками. В нише стоял светильник. Стиснув зубы, Гаррет подтянул руки к себе и увидел толстые заржавленные кандалы, сковавшие его запястья.

Он ослабил бдительность. Кейт заставила его забыть обо всем, и Фиск нашел его первым.

Неужели она сделала это нарочно? Состояла ли она в сговоре с братом? Внутренний голос кричал: «Нет, это невозможно!» Но некогда он то же самое думал и о самом Фиске. Если он и научился чему-то за то время, пока Фиск старался разрушить его жизнь, то это было одно простое правило: интуиции нельзя доверять.

Только не Кейт. Внутри его все противилось этой мысли. Его сердце отвергало ее. Голова раскалывалась, острая пронзительная боль распространялась от шрама на лбу до груди, там набирала новую силу и растекалась по венам, как отрава.

Когда Фиск стащил с него Кейт, она выглядела ошеломленной. Притворялась ли она? Неужели она манипулировала им с того самого момента, как он заметил, что она за ним подсматривает?

Тяжело дыша, Гаррет сумел-таки сесть.

Он несколько раз глубоко вдохнул, и головокружение отступило. Он увидел, что сидит на узкой койке, приставленной к стене, в небольшой комнатушке с низким потолком. Грязные, в потеках и пятнах кирпичные стены, кое-где облупившаяся штукатурка, фонарь в нише — единственный источник света, так как окон нет. За исключением убогой койки, мебели никакой. Единственный путь отсюда лежал через арочную дверь, крепко сбитую из свежих досок. Аромат смолистой древесины смешивался с запахами гнили и плесени.

Кто-то стащил с Гаррета ботинки и чулки, и надел кандалы на одну из ног. Заржавленный металл царапал кожу. Тяжелая цепь приковывала его к новенькому металлическому кольцу, ввинченному в стену.

Куда Фиск притащил его? Самый очевидный ответ — заброшенное подземелье Дебюсси-Мэнора. К его заточению тщательно подготовились: сменили дверь и кольцо в стене, поставили койку и фонарь.

Все факты свидетельствовали в пользу того, что Кейт замешана в этом деле.

Гаррет осмотрел оковы. Даже покрытые ржавчиной, они оставались крепкими — не сломать — и плотно обхватывали запястье и лодыжку — не снять. То же самое касалось каждого звена в цепи и металлических петель, ввинченных в стену. Чтобы освободиться, ему нужна ножовка или ключ.

Почему, черт возьми, Фиск сразу его не убил и не покончил с этим?

Услышав снаружи негромкие голоса, Гаррет прислушался, слов он разобрать не мог, слышал только, что разговаривают мужчины.

Кто-то отодвинул засов, и дверь распахнулась. Гаррет вскочил. Цепь звякнула по каменному полу.

В дверях стоял Фиск. Он медленно прицелился Гаррету в грудь из маленького серебряного пистолета.

— Я убью тебя без колебаний, — сказал Фиск елейным голосом.

— Ума не приложу, почему ты до сих пор этого не сделал.

Фиск тихо засмеялся:

— Быстрая, почти безболезненная смерть — не для вас, ваша светлость.

Он безумец. Подумать только, он объявил сумасшедшим Гаррета, да так удачно сработал, что пол Лондона до сих пор считает его умалишенным. Люди называют его сумасшедшим герцогом. Толпа ждала у входа в палаты парламента, пока шел судебный процесс о его разводе, а потом с издевками провожала до кареты.

— Что в таком случае ты намерен делать? — спросил Гаррет.

— О, не переживай, в конце концов, я тебя убью. Просто, видишь ли, хочу, чтобы ты умер так, как того заслуживаешь. — Лицо Фиска окаменело. — Ты должен страдать, как страдал Уоррен.

— Я не убивал твоего брата, Фиск, — процедил Гаррет сквозь стиснутые зубы. — Черт подери. Ты уже разрушил мою жизнь. Разве этого не достаточно, чтобы отомстить за смерть твоего брата?

Губы Фиска искривились, и он на мгновение зажмурился. Гаррету показалось, что рука с пистолетом слегка задрожала.

— Нет. Ведь Уоррена не вернуть, так?

Гаррет почесал лоб костяшками пальцев. Уоррен Фиск, служивший лейтенантом в его полку, погиб в июне восемь лет назад.

Бойцы Гаррета держали оборону замка Хьюгомон. Французы одолевали их. Но Гаррет был не единственным офицером, который твердо считал, что потеря шато будет означать окончательную победу Наполеона. И хотя этот день принес им победу, цена ее была очень высока. Он потерял многих доблестных офицеров — в том числе Уоррена Фиска — и восемь лет жизни.

— Идя на войну, ты соглашаешься на этот риск. — Гаррет осознавал тщетность спора. Фиск слишком далеко зашел. Он не отступится, пока один из них не будет мертв.

Пистолет в руке Фиска ходил ходуном. Губы его сжались тонкую бледную линию.

— Это ты его убил.

— Его убили враги.

— Нет. — Фиск часто заморгал, стараясь смахнуть пелену слез, застилавших глаза. — Я своими глазами все видел. Он погиб от английской пули.

Гаррет стиснул зубы. Обстоятельства были ему неизвестны: он едва знал тогда Уильяма и Уоррена Фисков. Он нечасто общался с нижестоящими офицерами.

— Значит, это был несчастный случай. В пылу битвы такое случается. Все кончилось. Все кончилось восемь лет назад.

— Но ты здесь.

— Я пришел за своей сестрой.

Фиск фыркнул:

— А может, за моей сестрой?

По скулам Гаррета заходили желваки. Он не ответил.

Несколько месяцев назад он считал Фиска ближайшим другом и доверенным лицом. Но потом Тристан и Софи докопались до правды. Фиск ненавидел Гаррета всей душой и со времен битвы при Ватерлоо был одержим жаждой мести.

Гаррет потерял память, когда на поле брани Фиск попытался его убить. После Ватерлоо Фиск спрятал его от людей, и, лишенный воспоминаний, он, Гаррет, больше семи лет прожил в Бельгии, где работал в поле от рассвета до заката каждый день. Не зная, что женат, он спал с разными женщинами, пока в его жизни не появилась Жоэль, его последняя любовница.

Когда память начала потихоньку возвращаться к нему и Гаррет свыкся с мыслью, что он женатый человек, отец и герцог, Уильям Фиск втерся к нему в доверие, чтобы снова лишить его всего — на этот раз его целью стали семья и деньги Гаррета.

Фиск пытался убить Софи. Он лишил невинности пресную юную сестру Гаррета. И за одно только это мерзавец должен был умереть.

— Я слышал, о чем вы с моей сестрой говорили сегодня. Все с самого начала, но больше всего мне понравился тот момент, когда Кэтрин открыла тебе, кто она такая. Я видел твое лицо и… Это было великолепно. — Он посмотрел на Гаррета, скривив в улыбке тонкие губы. — Ты весь напрягся так, словно тебя растягивали на дыбе. А Кэтрин отлично справилась со своим заданием, правда? Я бы сказал — блестяще. Я бы и сам не сыграл лучше.

— Я так понимаю, талант к лицедейству — это ваша семейная черта, — сухо ответил Гаррет.

— Насколько я видел, ты был ею очарован.

Гаррет молчал. Он не позволит Фиску узнать, как глубоко его ранило предательство Кейт.

Фиск поджал губы:

— Ты слишком гордый, герцог. Но когда я с тобой закончу, ты будешь молить меня о снисхождении. Однако я не сжалюсь над тобой, потому что ты убийца и не заслуживаешь пощады. Смерть — вот единственная милость для тебя.

— Скоро ты поймешь, что угрожать бессмысленно, Фиск. Я тебя не боюсь. — А еще он не боялся смерти.

— Напрасно. — Фиск прищурил темные глаза.

Гаррет видел в них жесточайшую ненависть и дивился: ну как он мог когда-то считать этого человека самым близким другом?

— Я точно знаю, какой кары за грехи ты заслуживаешь, — тихо продолжал Фиск. — Что посеешь, то и пожнешь. Как ты погубил человека, которого я любил, так и я погублю тех, кого любишь ты. Двое или трое из них — в моей власти.

Гаррет стиснул кулаки.

Ребекка в опасности. Кого еще имеет в виду Фиск? Его бывшая жена и дочь в Лондоне. Они в безопасности. Господи, пожалуйста… Если Фиск причинит кому-то из них боль…

Нет! Его двоюродный брат убережет их. Если Гаррет мог доверить кому-то безопасность Софи и Миранды, то только Тристану.

— Это касается только тебя и меня, Фиск. Нет нужды впутывать кого-то еще.

Гаррет не сводил с врага глаз. Он ждал подходящего момента, чтобы броситься на него и сбить с ног. Но Фиск не был дураком. Какой бы расслабленный вид он на себя ни напускал, он был настороже и держался вне досягаемости от Гаррета. Какой бы неожиданный ход ни сделал Гаррет, Фиск к нему был готов.

Гаррет не сомневался, что если Фиск станет стрелять, то не для того, чтобы убить, а чтобы причинить наибольшую боль.

Фиск мрачно покачал головой:

— Разумеется, нужно привлечь к этому делу и других. Ты уже готов к мучительной смерти. Ты даже не станешь сопротивляться. Возможно, даже не почувствуешь боли.

— Значит, ты пожертвуешь невинным человеком, чтобы заставить меня страдать?

Фиск вздохнул:

— Ты не понимаешь. Иногда благая цель требует жертв.

— Как на войне?

— При Ватерлоо не было благой цели, — прорычал Фиск. — Смерть Уоррена… Нет! Я бы сам с радостью предложил Наполеону все королевство, если бы это могло спасти моего брата.

— Ты бы и душу дьяволу продал.

Фиск и глазом не моргнул.

— Да, — ответил он мгновенно.

На порог легла тень еще одного человека. Кто это? Тот верзила, который несколько месяцев назад ранил его в ногу в Брафе и огрел дубинкой совсем недавно? Или это Кейт пришла отпраздновать победу? В груди у Гаррета все сжалось.

— Ты сумасшедший.

Фиск улыбнулся:

— Нет, это ты сумасшедший герцог, забыл, что ли?

— Слава Богу, ты в порядке! — Мать отряхнула покрытые мукой руки.

Час был уже поздний, не время печь хлеб, но Кейт прекрасно понимала, что матери в поднявшейся суматохе просто нужно чем-нибудь заняться. Прямо сейчас по дому, где она прожила более двадцати лет, ходят незнакомые мужчины. Плюс еще этот неизвестный злоумышленник, который покусился на добродетель ее дочери.

Мать содрогнулась:

— Ясное дело, это твои крики помешали ему воспользоваться тобой самым грязным, извращенным образом.

Версия, которую Уилли сочинил для матери — Кейт знала, что это для ее же блага, но все равно чувствовала себя ничтожеством, — заключалась в том, что Кейт, вся такая невинная, возвращалась домой, когда этот ужасный человек напал на нее.

Он схватил ее и попытался изнасиловать. Но бедняжка Кейт стала кричать, сопротивляться, а потом потеряла сознание от ужаса.

Шум, который она подняла, спугнул мерзавца. Вскоре ее нашел Уилли и, одержимый праведным братским гневом, вместе со своими людьми бросился вдогонку за злодеем, настиг его, ударил дубиной по голове и притащил сюда, чтобы продержать под стражей до прибытия властей.

— Я в порядке, мама. Правда. — Кейт опустила глаза и погладила Реджи по нежной щеке. Мальчик, измотанный приступами кашля и волнениями сегодняшнего дня, заснул прямо у нее на коленях вскоре после того, как она вернулась домой.

Внутри Кейт все еще дрожала, но скрывала это ото всех.

Она сознавала, что ей и положено выглядеть бледной и потрясенной, это только добавляло убедительности словам Уилли. Впрочем, они и так были убедительнее некуда. Сама Кейт никогда не сумела бы так легко и складно солгать матери. Кажется, он довел свое искусство лжи до совершенства, и ложь у него получалась такой правдоподобной, словно была чистейшей правдой.

— Я так горжусь тобой, моя дорогая, — проговорила мать, обминая тесто. — Ты повела себя как настоящая леди.

Надо же, подумала Кейт, она всю жизнь из кожи вон лезла, чтобы мать смогла наконец гордиться ею, а преуспела только тогда, когда ее примерное поведение выдумал Уилли.

Да, сегодня она достойна быть героиней дня и называться леди.

Но, по правде говоря, она чувствовала себя противоположным образом. Даже сейчас все ее мысли вертелись вокруг мужчины, запертого в подземелье.

Кейт крепче прижала к себе Реджи. Благополучие братишки должно оставаться ее главным приоритетом.

Мать скривилась:

— Кэтрин, ты выглядишь изможденной. Я сейчас подогрею тебе молока, а потом ты пойдешь спать, чтобы поскорее забыть этот неприятный эпизод.

— Спасибо, мама, — пробормотала Кейт, не в силах взглянуть матери в глаза.

Она все равно никогда не будет ею гордиться. Ею, настоящей Кэтрин Фиск. Не важно, каким именно образом она себя поведет, — мать все равно будет разочарована.

Кейт вглядывалась в нежное бледное лицо Реджи. Он любит ее такой, какая она есть. На краткий миг ее жизни Гаррет дал ей то же самое. С ним она не чувствовала себя обязанной притворяться кем-то другим. С самого начала он принимал ее настоящую — такой она ему нравилась. Но было ли это правдой?

Они бросили его в подземелье. Совсем близко от комнаты, которую Кейт делила с Реджи. Сможет ли она пройти к нему? Расспросить его?

Кейт устало почесала переносицу. Она в смятении и очень измотана. Ее способность рассуждать логически стала давать сбои в тот момент, когда дубина опустилась на лоб Гаррета, а теперь и вовсе отказала.

Едва мать поставила на огонь чайник, в кухню вошел Уилли.

— О, как хорошо! — Он вытащил скамью из-под стола. — Рад, что вы еще не спите.

Он не обратил на Реджи никакого внимания — впрочем, как обычно. Кейт знала, что это из-за того, что они с Реджи практически не знакомы, но где-то в глубине души догадывалась, что Уилли, возможно, просто завидует, потому что в жилах Реджи течет благородная кровь. Хотя они были законными детьми, а Реджи нет, он родился от покойного маркиза Дебюсси, а они — от простого обывателя, который бросил их, когда Кейт была совсем крохотной.

Не сводя глаз с Уилли, мать продолжала обминать тесто. На лбу ее залегли глубокие морщины.

— Все в порядке, Уильям?

Уилли улыбнулся уголками губ. Он выглядел усталым.

— Да, матушка, все хорошо. Мы его заковали, а у входа в темницу я поставил вооруженного человека — на случай, если он попытается сбежать. Дело это бесполезное, кандалы крепкие, а я единственный человек, который может его освободить.

Уилли вытащил из кармана блестящий ключ и положил его на стол. Кейт уставилась на него. Вот она кладет Реджи на скамью, хватает ключ и бегом мчится в подземелье — освободить Гаррета… Из горла ее рвался стон. Порыв был необычайно силен, однако она сознавала, что ей не удастся воплотить этот план в жизнь. Возможно, выпустить Гаррета на свободу — это худшее, что она может сделать. Она ведь ни в чем неуверена…

— Но мне не верится, что он попытается бежать, — продолжил Уилли. — Со своей участью он уже смирился.

— С какой участью? — шепотом спросила Кейт.

— Виселица, конечно. Я же говорил тебе: его разыскивают власти.

Мать ахнула. Руки ее так и застыли, погруженные в тесто. Щеки побелели.

— Что ты сказал?

Плечи Уилли напряглись.

— Да, матушка. Часть истории я рассказал Кейт по пути домой, но основное я хотел открыть вам обеим. — Уилли сцепил пальцы. Рядом блестел ключ к свободе Гаррета. — Этого человека зовут мистер Гаррет Лонгмайр. Он служил под командованием Уоррена.

Прижимая к себе теплое тельце Реджи, Кейт в открытую изучала лицо Уилли. Гаррет нисколько не напоминал простого солдата. Он излучал силу и властность. Уверенность. Могущество. Способность вести за собой. Ей никак не удавалось представить кого-то вроде Уилли или Уоррена командиром над ним.

Мать принялась месить тесто с удвоенной энергией. Бедное тесто напоминало уже резиновую ленту. Хорошего хлеба из него уже не выйдет — если, конечно, мать вообще собирается печь из него хлеб.

Уилли продолжал:

— Он спорил с Уорреном по каждому поводу и вечно оспаривал его авторитет.

Это Кейт легко могла себе представить. Такой человек, как Гаррет, никогда не сойдется во мнениях с человеком вроде Уоррена.

— Наш полковник, герцог Колтон, собирался отдать его под трибунал за неподчинение вышестоящему офицеру. Мистер Лонгмайр прекрасно понимал, что дело пахнет жареным, и во время битвы при Ватерлоо… — Уильям прерывисто вздохнул и посмотрел на мать: — Матушка, прости меня. Воспоминания о том дне так свежи в памяти… — Голос его оборвался.

Глаза матери наполнились слезами. Она взяла Уилли за руку:

— Я понимаю, Уильям. Понимаю. Меня там даже не было, а я этого ужаса никогда не забуду.

— Он убил Уоррена, — прошептал Уилли.

— О нет! — Мать зажала рот рукой.

— Нет! — выдохнула Кейт. — Ты… — Она собиралась было обвинить брата во лжи, но, увидев его почерневшие от горя глаза, не нашла слов.

Гаррет не мог убить ее брата. Она не могла проникнуться к убийце такими сильными чувствами. Тем более — к убийце своего брата. Никогда. Этого просто не может быть.

Осознав, что слишком сильно прижимает к себе Реджи, Кейт расслабила руки и поменяла позу. Реджи спал здоровым крепким сном, но дышал тяжело и был немного горячим. Кейт искренне надеялась, что у него не разовьется лихорадка.

— Я видел все своими глазами, — тихо проговорил Уилли. — Лонгмайр застрелил Уоррена в спину, пока тот сражался с французами.

Уилли говорил так, словно Уоррен в одиночку одерживал всю французскую армию. Впрочем, весьма вероятно, он и вправду в это верил. Уильям всегда идеализировал брата-близнеца.

— Нет, — прошептала мать, все еще прикрывая рот рукой.

Уилли встал, обошел стол и обнял мать.

— Боюсь, это так. — Он гладил ее по спине, и голос его дрожал. — Гаррет Лонгмайр — убийца, и с того самого дня он стал проклятием моей жизни. — Голос Уилли оборвался, и он уткнулся лицом в плечо матери. Плечи Уилли дрожали от переполнявших его эмоций.

У Кейт защипало в глазах. Боже, да, кажется, он и впрямь верил в то, что говорил. Но это не могло быть правдой. Просто не могло, и все.

Уилли наверняка лжет, как солгал им насчет женитьбы на леди Ребекке, как солгал матери насчет того, при каких обстоятельствах схватил Гаррета.

Уилли — лжец. И очень искусный.

И все-таки он ее брат. Кровный родственник. Они вместе выросли здесь, в Дебюсси-Мэноре. Она любит его.

У Кейт пересохло в горле. Гаррет не убивал Уоррена.

Это не могло быть правдой. Никак.

— А как он оказался здесь? — спросила Кейт сдавленным голосом.

На нее уставились две пары черных глаз. Но мать не отпустила Уилли.

— Зачем приехал в Кенилуорт?

— Ради мести. Я свидетельствовал против него в Лондоне. Думаю, он приехал убить меня. — Уилли сглотнул. — Похоже, тебя, Кэтрин, он нашел первой. Слава Богу, он не успел причинить тебе вреда.

Это все гигантская, непостижимая ложь. Кейт могла быть уверена в двух вещах. Во-первых, Уилли был знаком с Гарретом раньше, во-вторых, он ненавидит его больше всех на свете. Несмотря на романтически обставленный побег с леди Ребеккой, Уилли никогда не был склонен к сильным эмоциям, будь то любовь или ненависть. По сути дела, Кейт казалось, что только смерть Уоррена сумела пробудить в нем такие глубокие чувства.

А это значит, что Гаррет и вправду убил Уоррена.

Но нет же! Нет, нет, нет!

Это, черт подери, не может быть правдой!

Может быть, Уильям ошибается, думая, что это Гаррет убил Уоррена?

Мать дрожала в объятиях Уилли, и он бормотал слова утешения.

— А ты уверен? — тихо спросила Кейт. — Уверен, что это он убил Уоррена?

Уилли выпрямился.

— Абсолютно. — Голос его дрожал от глубочайшей убежденности. — Ошибки быть не может. Кэтрин, этот злодей в ответе за смерть нашего брата. Я уверен в этом так же, как в том, что солнце восходит и заходит каждый день.

— Он должен за это заплатить, — прошептала мать.

Уилли повернулся к ней, и по его щеке скатилась слеза.

— Не бойся, мама, он заплатит. Я заставлю его заплатить жизнью.