Желание и честь

Глава 8

Диллиан с удовлетворением смотрела на поднос с едой, которой вполне хватило бы на троих. Она целую неделю питалась только тем, что ей удавалось украсть, а теперь перед ней возникла другая проблема.

Диллиан взглянула на окно, за которым уже стемнело, и подумала, не сможет ли как-нибудь передать излишки этому сумасшедшему маркизу. Решив, что он сумеет сам раздобыть себе пищу, она взяла чайник и кое-что из еды и направилась в комнату Бланш. Она разыграет эту сцену еще убедительнее.

Если кто-то из горничных обнаружит, что ее комната пуста, то подумает, что Диллиан обедает с хозяйкой.

Удерживая одной рукой поднос, она повернула ключ и открыла дверь. Войдя внутрь, пожалела, что не захватила с собой лампу или свечу. Она помнила, что у окна стоит столик, и стала в темноте пробираться к нему, затем задернула шторы и зажгла лампу.

Неожиданно сильная рука схватила ее за талию, а другая зажала рот. Диллиан попыталась вырваться и даже ударить напавшего на нее локтем в живот. Но он только еще крепче прижал ее к себе, однако не грубо, а почти нежно, что заставило ее застыть от изумления.

– Не позволяйте мне больше подкрадываться к вам в темноте, – насмешливо прошептал знакомый голос. – Хотя мне очень приятно обнимать вас, я бы предпочел не покидать своего убежища.

Диллиан попыталась укусить его ладонь, но он быстро отдернул руку. Она обернулась. Маркиз снова был в своем черном плаще, но капюшон он откинул. Свет лампы освещал его лицо, и она поймала на себе его мрачный взгляд. Она отступила назад.

– Неужели так необходимо меня пугать?

Он пожал плечами, и она увидела на его лице гримасу, немного похожую на усмешку. Этот мерзавец даже улыбаться не умеет!

– Я заметил, что люди вскрикивают при моем появлении. Я не хотел, чтобы все слуги сбежались сюда.

– Обманщик! Вы просто хотели рассчитаться со мной. Буду признательна, если вы перестанете распускать руки. – Не зная, что еще сказать, по-прежнему ощущая на себе его странный взгляд и прикосновение сильных рук, она торопливо заговорила о другом: – Вы уже поели? Мне принесли еды на троих.

Он взглянул на поднос почти с тем же выражением, с каким только что смотрел на нее. Этот человек явно не страдал отсутствием аппетита. Диллиан подняла крышку супницы с куриным бульоном, приготовленным для больной. Она чуть не рассмеялась, когда он нахмурился, и сняла крышку с другого блюда. Пирог из телятины пришелся ему больше по вкусу.

Она подождала, пока он насытился, и спросила:

– Вы осмотрели окрестности?

Он поморщился, обнаружив, что на подносе остался только кувшин с водой.

– Вам, видимо, не удалось убедить их, что больной требуется кофе?

– Я могла бы их убедить, что это я предпочитаю кофе. Бланш терпеть его не может. А вы и дальше собираетесь тайком забираться в дом?

– В этот дом забраться нетрудно. Все загородные дома плохо охраняются. Даже замков нет. А если и есть, то ключи прячут под цветочными горшками. В вашей охране дыр больше, чем деревьев в лесу.

– Хорошо. Я прикажу дворецкому проверять все окна и двери перед тем, как он отправится спать. Мы всегда оставляли один ключ снаружи. Некоторые члены семьи Бланш имели дурную привычку терять ключи и возвращаться, когда все слуги уже спали.

Он выслушал ее и спокойно продолжил свою мысль:

– Это только вершина айсберга. Один сторож не может бодрствовать все двадцать четыре часа напролет. Ворота следует запирать или охранять днем и ночью. Стены не защита от врагов. Даже хромая корова через них перелезет. Надо завести и выпускать ночью сторожевых собак, чтобы они предупреждали о появлении нежданных гостей. И как это ни смешно, я бы посоветовал купить стаю гусей.

– Стаю гусей? – Диллиан чуть не расхохоталась, но грозный вид маркиза заставил ее сдержаться. – Почему гусей?

– Если кто-то действительно захочет забраться в дом, он заметит собак и сумеет их отвлечь. Но он не сможет пройти мимо гусей, не встревожив их. Они поднимут гвалт и начнут его щипать. Иной не успеет, и войти, как гуси набросятся на него.

Это было разумно. Однажды она оказалась на дороге, которую переходила гогочущая стая гусей. Они не уступали дорогу никому – ни человеку, ни животному. Она кивнула:

– С гусями проще, чем с собаками. Но где я найду собак, обученных охранять имение и при этом не обращающих внимания на гусей?

– Наведите справки. Это нетрудно. А вы проверили слуг? Не появился ли у вас кто-то новый?

Диллиан была возмущена его самонадеянностью и уверенностью в том, что стоит ей только намекнуть и все ее распоряжения будут выполнены, но его вера в ее способности импонировала. Диллиан пила чай и смотрела, как он с наслаждением ест пудинг. Он ел не жадно, как делал бы это голодный человек, а смаковал каждый кусочек. Завтра она закажет и вино, а не только кофе. Ей хотелось увидеть удовольствие на его лице.

– Единственный человек, которого я не знаю, – это сторож. Обычно здесь остается мало слуг, остальных Бланш привозила с собой, когда приезжала сюда. Они сделают для нее все, если она попросит. Во время пожара она многим спасла жизнь.

– Не помешает ночью делать обход нижнего этажа, – размышлял он вслух, принимаясь за чай. – Прикажите не пускать незнакомых людей, хотя не думаю, что поджигатель войдет в дверь.

– Вы правы, – мрачно согласилась она. – Если нас снова захотят поджечь, это случится так, как вы и опасаетесь. Я уже слышала о бунтовщиках, которые поджигают сено. Сюда может явиться толпа, и никакие гуси, собаки и сторожа нас не спасут.

– А у толпы есть причины сюда врываться? – Он пристально посмотрел на нее.

– Разве толпе нужны причины? Я видела их на улицах Лондона. Они опрокидывали кареты со старыми дамами, били окна и грабили дома. Здесь им нечего грабить, но и остановить их некому. Не могу сказать, что у них нет причин. Война закончилась, и на улице оказались тысячи мужчин без работы и без надежды ее найти. Цены на продовольствие растут. От новых законов выиграли только богачи. Наше правительство ничего не делает, заявляя, что любая перемена хуже революции.

Он задумчиво смотрел на нее.

– Вы так же недовольны, как и они? Я все забываю, что вы тоже находитесь в услужении, хотя у вас манеры благородной дамы. Вы мне напоминаете мою кузину. Ее воспитали как леди, но она познала ужасы нищеты.

Диллиан ожидала неизбежного вопроса, почему она не вышла замуж, а пошла в компаньонки, но он не спросил. Вопросы означают интерес к человеку, а маркиза не интересовала бедная компаньонка. Ей следует помнить об этом и перестать предаваться мечтам.

– Сомневаюсь, что ваша кузина знает, что такое семеро детей в одной комнате, которые умирают от голода, в то время как муж трудится от зари до зари, чтобы наскрести денег на крышу над их головой. Новые законы ограбили бедных, лишив их возможности выращивать хлеб и овощи для своего пропитания. Кроме того, бедный фермер платит высокую ренту, а богатые владельцы только собирают ее, сами ничего не производя. Возмутительное положение! Бланш сделала все, что могла, но ее власть ограниченна, пока она не достигнет совершеннолетия. Ей на все требуется одобрение опекунов, которые ни за что не позволят ей заплатить налог за своих арендаторов.

Маркиз, откинувшись на спинку кресла, слушал ее признание. Белая рубашка подчеркивала смуглый цвет его лица. Диллиан не верилось, что она сидит здесь и спокойно беседует с этим монстром. Несмотря на аристократические черты и стройную фигуру, этот человек был в лучшем случае эксцентричным отшельником. Или безумным американцем. Какое ему дело до экономического и общественного положения в стране, которую он презирал?

– Вы упоминали некоего Невилла. Он один из опекунов?

Заглядевшись на его тонкие длинные пальцы, сжимавшие нож, которым он чистил яблоко, она ответила не задумываясь:

– Нет, это его поверенный – опекун. Невилл – кузен Бланш. Их дедушка – пятый герцог Энглси. У него было три сына. Средний сын, отец Бланш, выбрал военную карьеру, поэтому ее мать проводила большую часть времени в Энглси. Ее дед поссорился с отцом Невилла, своим младшим сыном. Поэтому семья Невилла переехала в Лондон, когда он был еще ребенком. Дедушка обожал Бланш. Когда наследник умер, не оставив потомства, старый герцог все завещал отцу Бланш. Но, едва успев стать маркизом, отец Бланш погиб в битве при Ватерлоо. Старый герцог не мог препятствовать переходу титула к младшему сыну, отцу Невилла, но отказался изменить завещание и все оставил Бланш. Таким образом, семья Невилла не может распоряжаться имением без согласия Бланш.

– Тут потребуется что-то покрепче чая, чтобы я мог разобраться во всем этом, – поморщился маркиз. – Почему бы просто не объяснить, в чем суть дела? Кому доверено наследство леди Бланш?

– Так я же об этом и рассказываю! Дедушка Бланш пережил всех своих сыновей. Отец Невилла умер от оспы несколько лет назад. Старик не столько расстроился, сколько разгневался. Он не доверял Невиллу. Герцог хотел сохранить Энглси, и имение было для него важнее всего. Он знал, что Бланш всегда любила Энглси и стала бы заботиться о нем, но наследовать мог только Невилл. Поэтому старик распорядился так, что невозможно разобраться, где чье наследство, и доверил его одним и тем же опекунам. И если каждый из них захочет что-то получить, то это произойдет лишь при условии, что они вступят в брак.

– Если только один из них не умрет, – сухо заключил маркиз.

– Это как посмотреть. Если Бланш умрет до свадьбы, то ее наследство возвращается в семью Энглси. Старый герцог не хотел разорить имение, он только хотел заставить Невилла жениться на Бланш.

– Но если он на ней женится, как она сможет помешать ему делать то, что он захочет? Насколько мне известно, жены не имеют права распоряжаться имуществом.

Диллиан усмехнулась:

– Вот здесь старик допустил ошибку! Он был убежден, что милая славная Бланш так хочет получить Энглси, что, не задумываясь, выйдет за Невилла. Ему оставалось только уговорить Невилла. Поэтому он оформил попечительство над наследством Бланш, которое ее муж не имеет права трогать. Невиллу бы пришлось выпрашивать каждый пенс. Если она выйдет замуж до своего совершеннолетия, опекуны выделят мужу большое приданое. Но как только ей исполнится двадцать один год, она станет полновластной хозяйкой всего состояние. Она бы хотела получить Энглси, но не ценой своего замужества и утраты независимости, не говоря уже о потере большой доли наследства. Они зашли в тупик.

– Когда ее совершеннолетие?

– В октябре.

Маркиз вытянул длинные ноги и уставился на кончики сапог.

– У Невилла остается почти полгода на то, чтобы уговорить ее – или убить.

– Ну, она может выйти замуж за другого. Тогда муж будет распоряжаться ее приданым. А все прочее она может завещать мужу и детям.

Диллиан не упомянула, что имение, в котором они находились, оставила Бланш ее мать. Если бы Бланш вышла замуж сейчас, то оно немедленно перешло бы к ее мужу. Это было одной из основных причин, по которым Бланш не хотела выходить замуж, пока ей не исполнился двадцать один год.

Маркиз продолжал хмуро смотреть на свои сапоги.

– Мне это кажется глупостью. Пусть Невилл поищет другую невесту с приданым и спасет свое драгоценное имение. Уверен, найдется немало желающих купить герцога.

Диллиан озадаченно наморщила лоб.

– Невилл никогда не интересовался ни одной женщиной, кроме Бланш. Он увлечен политикой. Даже когда они бывают вместе на балах, он бросает Бланш и скрывается в темных уголках или в курительной комнате, обсуждая политику со своими друзьями. Думаю, у него не остается времени для женщин.

– Но у него все же нашлось время, чтобы устроить поджог? Как это понимать? – Маркиз встал и подошел к окну. – Мне пора. Надо осмотреть окрестности.

– Если вы не хотите, чтобы вас увидели, подождите, пока уснут слуги, – посоветовала она.

Обернувшись, он бросил на нее загадочный взгляд.

– Я не хуже вас умею прятаться. Унесите поднос и сделайте вид, что больная уснула. Мы поговорим завтра.

Невилл появился через два дня. Как раз накануне Диллиан приобрела гусей, и они громко гоготали, окружив карету, из которой он вылезал. Диллиан наблюдала из окна гостиной, с какой поспешностью дворецкий распахнул перед ним дверь. Несчастным слугам гуси нравились не больше, чем Невиллу.

Диллиан думала, не следует ли ей отказаться от встречи с ним, но что она выиграет, если проявит враждебность? По крайней мере, в данный момент. Она привела в порядок прическу и нарочно задержалась, чтобы заставить его подождать.

Когда она вошла в гостиную, Невилл уже еле сдерживал свое раздражение.

– Где она? – грозно спросил он.

– Кто? – с невинным видом осведомилась Диллиан. На мгновение ей показалось, что он сейчас ударит ее тростью, которую держал в руке. Он даже не отдал дворецкому трость и шляпу. Значит, он не считал свой приезд визитом вежливости.

– Где Бланш? Что вы с ней сделали? Если с ней что-то случилось, вы мне за это ответите! Я отдам вас под суд, если хоть один волос упадет с ее головы.

Диллиан ответила с безукоризненной вежливостью:

– Ее волосы обгорели. Я их подстригла. За это вы вышлете меня из страны?

Он погрозил ей тростью.

– Перестаньте нести чушь, мисс Рейнолдс! Не надейтесь, что вам удастся обмануть меня! Это вы уговорили ее мне отказать. Я могу избавиться от вас в любую минуту. Я терпелив, но хочу знать, как чувствует себя моя кузина. Сейчас же покажите ее мне.

Диллиан захлопала ресницами.

– Ее здесь нет.

Разъяренный Невилл бросился к двери.

– Хватит лгать! Я должен немедленно увидеть ее. – Диллиан отступила в сторону, чтобы пропустить его. Он плохо знал расположение комнат в доме, поскольку дом принадлежал матери Бланш.

– Желаю удачи! – крикнула она ему вслед, когда он побежал вверх по лестнице.

Она слышала, как он распахивал двери и ругался. Из двери холла выглянули лакей и горничная, но, встретив предостерегающий взгляд дворецкого, поспешили скрыться. Диллиан ждала, когда остынет гнев Невилла. Ей не хотелось попадаться ему на глаза до тех пор, пока он хоть немного не придет в себя.

К тому времени, когда Невилл начал кричать «Где она?» уже не с яростью, а с отчаянием, Диллиан успела сочинить целую историю. Поднявшись на верхний этаж, где слуги не могли бы их слышать, она вошла в парадный зал, решив ждать его там. В огромном помещении, отделанном блестящим в солнечных лучах старым деревом, к ней вернулась уверенность. Диллиан стояла на старом ковре, по которому прошли ноги нескольких поколений. И будут ходить еще многие, если она сумеет сделать то, что задумала. Диллиан любила этот дом и была полна решимости его отстоять.

Когда, наконец, Невилл оказался перед ней, он уже не походил на самодовольного надменного герцога. Он был очень расстроен. Диллиан могла бы пожалеть его, не окажись она свидетелем того, как пылал дом и чуть не погибла Бланш.

– Где она? – снова спросил он, но уже не так угрожающе.

– В безопасности, – спокойно ответила Диллиан. – Если может быть в безопасности человек, которого хотят убить. Неужели вы думали, что она еще раз захочет рисковать жизнью своих слуг?

– Какая чепуха! Зачем кому-то убивать Бланш? Я хочу ее видеть. Как я могу быть уверен, что вы сами не причинили ей зла?

– Как и я не могу быть уверена, что она пострадала не из-за вас. Партия закончена. Вы знаете, что она жива. Ваш поверенный получил от нее записку. Это все, что вам нужно знать. Вы ничего не можете для нее сделать, только замучаете ее до смерти.

Он грохнул кулаком по столу.

– Я хочу жениться на ней, а не мучить ее! Ей нужны лучшие доктора. Вы должны отвезти ее в Лондон.

– Откуда вы знаете, что она не там? И я не распоряжаюсь Бланш, а только ее слугами.

– Значит, она приедет сюда, иначе она не послала бы вас вперед. Я хочу знать, когда она приедет. Я хорошо заплачу вам.

Диллиан с жалостью посмотрела на него.

– Надеюсь, когда-нибудь вы поймете, что не хватит всего золота на земле, чтобы купить дружбу и верность. До свидания, ваша светлость. Дженкинс проводит вас.