Желанная

Глава 19

Дождь не прекратился. Дейн так и не появилась. Флинт в гневе метался по дому.

– Она была на кухне, – в сотый раз сказала Оливия. – Она и Праксин. Они варили варенье. Флинт, ради Бога, я уже тебе сказала...

– Почему она побежала?

– Я не знаю. Откуда мне знать?

– Черт!

– А Праксин сказала, что котел с кипящим сиропом перевернулся чуть ли не на нее? А потом она просто исчезла? Как это возможно? Конечно, она наверху. А может, у Найрин?

– Очень маловероятно, – прорычал Флинт, вглядываясь в пелену дождя. Хорошо для урожая, но не для путника, что окажется застигнутым этим дождем...

Черт, она могла поскользнуться и упасть, и сейчас, быть может, лежала где-то, беспомощная, как Мелайн, во власти, возможно, той же силы...

Он не мог думать об этом.

Проклятие...

Флинту надо было давно все прояснить. Он слишком долго откладывал, он слишком грубо ее предал, и ей некуда было идти...

И все же она исчезла!

Дождь не переставал. Невозможно было определить, день на дворе или ночь. Но только небо внезапно почернело совсем и поиски приобрели лихорадочность отчаяния.

Что, если она была сейчас в чистом поле?

Из ее комнаты совершенно ничего не пропало, она не собиралась уезжать, не может такого быть, и все же, раз ее не было в доме, значит, она где-то там...

Одинокая и напуганная? Отчаянно нуждающаяся в помощи?

Все тело его свело судорогой от отчаяния беспомощности.

Проклятие, проклятие!...Дейн!

– Кто-то едет, – внезапно сообщила Оливия.

Он тоже слышал этот звук – поскрипывание рессор, перестук колес.

– В карете она приехать не может, – сказал Флинт, понимая, что искал ее тщетно.

– Может, она заблудилась. Может, кто-то ниже по реке спас ее, – предположила Оливия, сама понимая фантастичность своих предположений. Она-то не испытывала никаких мук по поводу того, что Дейн пропала. Но смотреть на страдания Флинта было невыносимо.

Шаги по лестнице.

Дверь распахнулась, и на пороге появился крупный силуэт.

– Ну? Кто-нибудь дома есть? Кто-нибудь собирается меня встречать? – беззаботно-бодрым голосом сказал Клей, скинув капюшон, с которого стекала вода, и вошел в комнату.

Питер проснулся. Он был один. Проснулся, оттого что дождь барабанил по крыше.

Где же носит Найрин?

Он слез с постели и пошел в коридор. Тело его было готово взять ее вновь.

Видит Бог, она была беспощадна. Просто чертовка!

А у него не было никаких угрызений совести по поводу того, что он брал все, что она давала.

Он даже был приятно возбужден – легкая щекотка самолюбия – из-за ее аморального отношения к его отцу и немного завидовал старому греховоднику из-за того, что тот еще был самцом хоть куда.

Он и сам чувствовал себя как баран во время гона.

Так где же, черт побери, ее носит?! Найрин нигде не было, и он злился на нее.

Черт, вот сука! Как ему теперь удовлетворить свою похоть? Неудивительно, что старик гонялся за ней как оглашенный. Питер неделю только тем и занимался, что трудился над ее податливым сочным телом. И в тот момент, когда ему особенно сильно ее захотелось, она исчезла.

Чего еще она ожидала?

Если шлюха предлагает себя и не просит никакой оплаты, то мужчина возьмет все. Он думал, она это знает. А может, у нее насчет него были свои соображения. Господи, этот кусок грязи – та, что раздвигала ноги перед стариком и приходила к нему, когда старое семя стекало у нее между ног? И она хочет, чтобы он на ней женился?

Дурацкая шутка!

Если бы Питеру была нужна жена, он искал бы среди дочерей самых богатых плантаторов. Он нашел бы себе маленькую дурочку, которая ловила бы каждый его взгляд и по первому слову неслась исполнять то, что он хочет. Которая вела бы его дом, в то время как он гонял бы шлюх по Новому Орлеану.

Каждый мужчина это знает. Он мог бы поклясться, что даже его собственный отец растил сына с подобными ожиданиями. Он помнит, как старик пропадал в городе по месяцу и больше, а мама стоически делала вид, что ничего не происходит, и не позволяла об отце слова плохого сказать.

Нет, он никогда не станет добровольным рабом маленькой сучки вроде Найрин, которая тешит себя надеждами завоевать его верность, притом что сама будет вольна соблазнять любого, кто попадется ей на глаза.

Глупая женщина! Ненасытная шлюха!

Питер решил, что ему все же следует ее разыскать. Он решил, что не станет ничего предпринимать и останется твердым до тех пор, пока, отыскав ее, не сольет свою похоть в ее тело.

Она была хороша по крайней мере в одном отношении, и пока он оставался в Монтелете, ничуть не был против того, чтобы она оставалась здесь ради его удобства.

Вначале он посмотрит в Бонтере – Оливия все равно предложит ему остаться, – и, если она окажется там, Питер решит, как обойтись с ней и ее предательским телом...

Это была очень маленькая деревянная хижина, на одного-двух человек. Попав сюда, любой чувствовал себя оторванным от мира, отрезанным от всех и вся. Казалось, что здесь уже очень давно никто не жил.

За дверью справа стояли кровать, комод и умывальник, слева – стол с керосиновой лампой и два стула; на стене висела полка с банками, тарелками, чашками и кувшином. В дальнем углу хижины располагался небольшой очаг с треножником и железным котелком. А на двери была прикреплена деревянная планка с пятью крючками для одежды.

Деревянный пол был идеально выскоблен, а кровать застелена вполне приличным стеганым одеялом.

Дейн это помещение пришлось вполне по вкусу. Она осторожно присела на кровать и прислушалась к шуму дождя, барабанившего по крыше. Крыша не протекала.

Здесь было пусто и строго. Мама Деззи убрала все личное, лишнее сожгла, а затем очистила ниши и стены своими защитными травами и наговорами. Кровать пахла анисом и кедром. Легкий запах гвоздики источало покрывало. На столе разложена мята.

Мама Деззи не оставила злым силам ни одного шанса. И Дейн тоже не оставит.

Девушка заглянула в банки. Там были мука, сахар и соль. За дверью стояла бочка с водой. Дейн выставила за дверь кувшин, чтобы набрать дождевой воды.

Итак, у нее было место, где выспаться, причем место, заговоренное самой мамой Деззи. Она могла попить воды, а утром приготовить на очаге лепешки.

Дейн легла на кровать и стала слушать дождь. В темноте ночи перестук дождя по крыше напоминал перешептывание.

Клей лежал в постели, прислушиваясь к ритму дождя, стараясь нарисовать в воображении то место, где он не подумал поискать драгоценности.

Две недели он чувствовал полное отчаяние. Это никогда, никогда не кончится. Ему нужен был собственный источник средств, из которого он мог черпать и черпать... Ему нужна была свобода от всяких уз, и прежде всего от Бонтера.

Здесь он чувствовал непосильную тяжесть того, что совершил по отношению к Мелайн. «Это ее молчание спровоцировало меня на убийство», – пытался он оправдать себя.

Он знал, что мешочек с драгоценностями существует. Куда они с Селией их спрятали?

О чем была эта тупая считалка? Клей напряг память.

...не ищи в поле . ...не ищи в лавке ...оно приходит сладким ...на стол ...и занимает твое место...

Сокровище – сладкое... Всегда ли оно так? Где в Бонтере он еще не смотрел? Ответ пришел ему на ум ранним утром. В хижине Мелайн, в том месте, куда белый никогда не заглянет.

Оливия не могла спать. Она прислушивалась к звукам дождя и спрашивала себя, не постигла ли Дейн та же участь, что и Мелайн. Интересно, что бы она чувствовала, если бы так оно и было?

«Я снова стала бы хозяйкой в собственном доме».

Эта мысль ее не шокировала. Скорее она почувствовала усталость. Оливия устала решать проблемы, искать деньги, Клей вконец измучил ее своим образом жизни, своей расточительностью; она отчаялась что-то внушить Лидии, которой отчего-то нужен был только Питер.

Женщина никогда не бывает свободной. Она потратила тридцать лет на служение мужу, и кто знает, как долго ей еще придется прожить в зависимости от Флинта?

Она ненавидела этот порядок вещей, ненавидела ту жизнь, что ей приходилось вести. И все из-за доверчивости Селии и ее воровства. Селия украла у нее свободу. Это было так очевидно. Если бы не она, если бы у Оливии были ее драгоценности, она могла бы сохранить Бонтер, оплатить грешки Вернье, и у нее еще кое-что осталось бы для себя.

Но глупая незадачливая Селия все перечеркнула.

Ну что же, в конечном итоге она свела с ней счеты, прекрасно зная, что тайна драгоценностей умрет вместе с ней. Оливия взяла реванш. Она помнит, какое получила удовлетворение, глядя на выражение лица Селии, когда та посмотрела на нее перед смертью.

Простая случайность. Ничто не доказуемо.

Она отчитала служанку, а та отшатнулась и потеряла равновесие. И все... умерла.

Но Оливия оказалась не так уж умна. Она так и не смогла узнать, что служанка сделала с драгоценностями. Мелайн то и дело намекала, что ей кое-что известно, провоцировала Оливию на то, чтобы та, потеряв терпение, выдала себя. Чтобы люди узнали, что Оливия имеет некое отношение к смерти Селии.

Но она ни разу не поддалась на провокации Мелайн.

Она тайно обыскала весь Бонтер, весь дом и все вокруг дома, но драгоценностей так и не нашла. Но Оливия не теряла надежды. Слушая дождь, она в который раз представляла себя на месте Селии и пыталась рассуждать, как она.

Куда могла бы Селия спрятать драгоценности?

Куда-то в знакомое место – чтобы Мелайн могла защитить их, – где-то у себя.

Оливия много раз бывала в хижине. Она видела нищету, но старалась ее не замечать. Нищету, лишний раз доказывавшую никчемность этой кражи для Селии. Она искала, но так ничего и не нашла.

Да и где было искать? Кровать, стол, матрас. И постоянный страх, что кто-то может заметить ее за этим занятием. Может, в страхе она что-то и проглядела.

Стоило ли делать последний рывок теперь, когда она почти решила сдаться? Стоило ли ускользать из дома в дождь, в темноту ночи, ради последней тающей надежды?..

Оливия встала с постели и начала одеваться.

Найрин не могла уснуть. Она лежала с открытыми глазами и думала, что совершила ошибку, покинув Монтелет. Но другого способа растормошить Питера, усилить его интерес к ней не существовало.

Он определенно принадлежал к категории мужчин, которых нельзя обвести вокруг пальца, используя их же член как рычаг. И он действительно питал органическое отвращение к шлюхам.

А она именно ею и была. Надо было смириться с потерями и бежать. Надо было ехать прямо на запад, чтобы найти мать и поселиться в каком-нибудь городке, где было бы много мужиков с деньгами.

Даже эта мысль показалась ей возбуждающей.

И поскольку мечта о Питере оказалась бесплодной, возможно, смерть Гарри была напрасной. Возможно, Питер так и не захочет управлять Монтелетом и продаст свою долю Ратледжу или отдаст в аренду с тем условием, что Флинт станет выплачивать ему процент с прибыли.

Но девушка имеет право на мечту, а может, даже и на надежду.

Она опустила ноги на пол как раз в тот момент, когда горизонт окрасился розовым. Близился рассвет. У нее еще оставалась надежда на то, что, если Монтелет будет в полном распоряжении Питера, он захочет остаться.

У нее уже давно была эта мысль, и она даже попыталась превратить мечту в реальность, но Дейн Темплтон оказалось чертовски трудно убить.

За ужином только и говорили о том, что она пропала и ее не могут найти.

Что-то удача последнее время ей изменила. Найрин казалось, что так легко воспользоваться состоянием Дейн, ее рассеянностью, ее болью – неужели Гарри так много для нее значил? – но ничего не вышло. Как в тот день, когда она попыталась столкнуть ее в воду. Еще проще оказалось затеряться в толпе, собравшейся вокруг мамы Деззи и скорбящей по Мелайн.

Потом Найрин решила, что котел с кипящим сиропом – очень удачная задумка. Она явилась в Бонтер и, прежде чем представилась Оливии, выяснила, где Дейн, взяла мотыгу из амбара, спряталась на кухне, а потом просто ткнула котел, и тот полетел.

Жаль, что и этот трюк не сработал.

А теперь... Ну что же, Найрин и теперь не собиралась сдаваться.

Пока – не время.

Особенно сейчас, когда Дейн исчезла. Может, судьба уже сделала с ней то, что хотела сделать Найрин?

Все возможно. Найрин подошла к окну. Ее комната на третьем этаже выходила на задний двор и хозяйственные постройки. Отсюда были видны сахарный завод, хлев, коптильня и хижины рабов.

Там было тихо, словно все вымерли – разве что одна необычная деталь: дымок, курящийся над одной из хижин. Легкий дымок, почти незаметный – но задолго до того, как рабов поднимали на работу.

Интересно, что бы это значило? Может, Дейн оказалась достаточно сообразительной, чтобы найти приют там? И если это и в самом деле Дейн, то разве не удача для Найрин найти ее в таком месте, где никого нет и никто не придет к Дейн на помощь?

Ей очень понравилась такая перспектива. Может, удача все же улыбнется ей? Может, стоит рискнуть? Найрин не любила раздумывать долго. Она накинула одежду и вышла из комнаты еще до того, как успела просчитать все за и против.

Лидии не спалось. Питер, ее Питер, был в доме и эта коварная Тварь.

Она не знала, как это переживет, – ведь Тварь была всего лишь через холл от него и он всегда мог к ней прийти. Если бы только он знал, если бы только догадался, что она сделала, чтобы обеспечить их счастье...

А теперь Тварь готова его отнять.

Лидия не могла оставаться в своей комнате и мучиться предположениями.

Она должна была пойти подсмотреть в замочную скважину, не заманила ли Тварь Питера к себе и не занимаются ли они этим грязным, мерзким делом... Вдвоем, нагие...

Лидия вышла из комнаты и прошла через холл к небольшой нише у гостевой спальни, где спала Тварь, и свернулась калачиком на полу. Она пробыла там час или два, когда Тварь вдруг быстро вышла из спальни и пошла к лестнице.

Лидия пошла за ней следом, одной рукой сжимая ружье, из которого был убит Гарри Темплтон.

Питер боролся с искушением. Всю ночь он провел в своей постели, прогоняя мысли о Найрин, о ее соблазнительном теле. Сейчас он осторожно, чтобы никто не увидел, проберется к ее комнате и посмотрит, с ней ли Клей Ратледж.

Черт! Дьявол! Эта картина так ясно встала перед глазами и гак явственно отозвалась во всем его теле, что он понял – дольше он ждать не может.

Питер выскользнул из спальни и стал красться по коридору... Он был на полпути к ее комнате, когда увидел, как Найрин прикрыла дверь в свою комнату и на цыпочках стала спускаться по лестнице.

Проклятие! Шлюха, она и есть шлюха. Ни одной шлюхе доверять нельзя. А уж этой тем более! Ну что ж, она получит по заслугам. А того ублюдка, который будет с ней, он попросту убьет.

Флинт не спал. Он всю ночь провел на верхней веранде, вслушиваясь в песню дождя, но ответов на свои вопросы не слышал и облегчения не находил.

Дождь стал утихать ближе к рассвету. В пять он разбудит рабов. Полчаса на сборы, и потом они выстроятся в ряд и он даст им задания на день.

Люди вставали рано, и часы сна были драгоценными, поэтому странно было видеть дымок, вьющийся над одной из хижин. Флинт не придал этому особого значения, он думал о другом...

Тени, неясные силуэты, размытые туманом, двигались цепочкой по краю усадьбы. У теней была определенная цель. Они шли к хижинам рабов. Они не могли знать друг о друге, поскольку их разделяло довольно большое расстояние.

Черт! К чему бы это все?

Они растворились в тумане – три тени, и Флинт не стал долго раздумывать, а бросился вниз по ступеням, чтобы последовать за ними.

Дейн спала, чувствуя себя под защитой заклинаний мамы Деззи, зная, что здесь никто не может причинить ей вред.

Она проснулась очень рано. Проснулась потому, что выспалась, и решила, что имеет смысл испечь лепешки до того, как проснутся остальные. Она разожгла огонь в очаге и смешала муку, сахар и соль с дождевой водой. Испечь пару лепешек было минутным делом. Возможно, она несколько пересластила тесто, но воды, чтобы запить, у нее хватало.

Она погасила огонь и снова легла, все еще чувствуя спокойствие и защищенность. Она снова задремала и, когда услышала довольно громкий звук, решила, что ей это снится.

Но когда она услышала этот звук вновь, то вжалась в стену, как будто могла скрыть свое присутствие. Дверь открылась, и Дейн увидела, что начало рассветать.

Еще она заметила, что дождь ослаб, теперь уже с неба падали отдельные капли. Вот почему утих этот шум – барабанная дробь по крыше. И тогда она увидела, что кто-то в темном пробирается в хижину.

Дейн оказалась в ловушке и замерла.

Если все, что она думала, верно, то это Флинт пришел по ее душу. Или кто-то другой, иной странник ночи, со своими тайнами и мотивами, хищник без совести, хищник, не желающий иметь свидетелей.

Она услышала, как чиркнула спичка. Зажегся огонек. Когда незнакомец поднес огонь к лампе, она увидела его лицо. Это был Клей.

Он поднял голову и заметил Дейн.

– Проклятие!

Они уставились друг на друга. Пространство и без того маленькой комнаты, казалось, сжалось до невозможности.

– Что ты тут делаешь? Флинт уже собирался послать за тобой поисковую партию.

Она не знала, что сказать. Разумеется, Флинту крайне необходимо ее найти. А Клей уже нашел ее, хотя зачем ему понадобилось сюда приходить, Дейн не могла понять.

– Клей...

– Черт! Ничего не говори, ладно. Мне надо подумать. Мне надо подумать, что делать. – Но он уже знал, что надо делать, хотя его разум отказывался воспринимать то, что казалось единственным выходом из положения.

Это была жена его брата, его почти невеста, которая принесла бы ему все, что нужно для комфортной жизни. Он должен был ненавидеть ее за то, что она позволила своему отцу пойти на поводу у Флинта. Он все потерял из-за этого.

Клей чувствовал, как в нем закипает гнев. Он не мог позволить Дейн увидеть, до какой степени опустился. Она и так слишком многое увидела. Сейчас она представлялась ему Мелайн, которая в новом образе явилась сюда, чтобы дразнить его.

Как и Мелайн, Дейн водила его за нос до последней минуты. Так какая разница между черной рабыней и южной белой барышней? У них было больше общего, чем различий. Обе были просто лживыми суками – обманщицами. И обе сделали из него посмешище.

Так почему мисс Дейн не заслужила той же судьбы? Кто станет искать ее здесь? Никто, точно так же, как никому бы в голову не пришло искать Мелайн в Оринде.

Просто ему не повезло, что Дейн забрела сюда, – это его фатальное, безумное невезение, которое преследовало его с того самого дня, как Дейн предложила ему жениться на ней, а он не увидел очевидных преимуществ этого брака.

Ну что же, было еще не поздно, и он совсем не хотел, чтобы она смотрела, как он будет обыскивать хижину Мелайн в поисках драгоценностей.

И по выражению ее лица он видел, что она читает каждую его мысль. Клей сделал шаг навстречу, и Дейн вжалась в угол.

– Моя дорогая Дейн, у меня нет иного выхода.

– Я вижу по крайней мере один выход. Ты сейчас разворачиваешься и уходишь отсюда и никому не говоришь, что видел меня здесь.

– Но ведь ты-то расскажешь, что я был здесь. И, возможно, они сделают выводы. Понимаешь, Дейн, дорогая?

У нее ком встал в горле. Она закашлялась.

– Нет, я не скажу.

– Ну что же, я пришел искать сокровище, и это последнее место, где оно может быть. Я намерен его найти.

– Но только если я не найду его раньше, – раздался голос у Клея за спиной.

Он обернулся и замер.

– Похожие умы мыслят одинаково, – сказала Оливия и протиснулась в комнатку.

– Удивительно, не так ли? Ничего не изменилось. Сын, ты как-то плохо выглядишь. Неужели думаешь, что за тридцать лет я ни разу тут не была? Мой милый мальчик, я давно начала поиски. Что касается другого... Ну, Вернье всегда заботился о подобных деталях, не так ли, Клей? И ты тоже. Он очень хорошо знал, как выглядит хижина. О, вы удивлены, Дейн? Вам кажется, что все это вам снится? Я всегда знала, что у Селии кое-что есть. Я просто знаю это. Как Клей знал, что у Мелайн есть ответ на его вопрос, не так ли? Мне любопытно, что ты посулил ей за ее маленькую тайну и что она дала тебе взамен, если это что-то привело тебя сюда. Ах да, понимаю! Она тебе не сказала, и ты решил ее за это наказать. Да, вполне в твоем стиле. Мне и самой это знакомо. Селия оказалась несговорчивой и тоже любила дразнить. Я думаю, может, ты унаследовал склонность к убийству...

Оливия начала медленно ходить по комнате, притрагиваясь к тому, что видела. К стенам, к каменному очагу, к котелку, к стульям, к столу.

– Если мы найдем камни – мы с Клеем, – то будем свободны. Я смею сказать, мы оба покинем Бонтер и оставим имение в ваших с Флинтом руках. Тогда я смогу найти в жизни иной смысл, кроме как шить одежду для рабов, делать сандалии и писать в журналы – чем я занималась последние тридцать лет. Я должна найти свои драгоценности...

– Мама...

– Что она сказала тебе перед смертью?

– Я... Я не могу вспомнить целиком...

Оливия толкнула сына.

– Никчемный слабак, ты всегда таким был...

– Это была рифмовка, – в отчаянии хватая ее за руки, сказал Клей. – Что-то, чему Селия научила Мелайн в детстве и чего она не могла забыть, – что-то такое... Не ищи в банке, не ищи в поле... что оно сладкое приходит на стол...

Мать и сын одновременно подпрыгнули.

– Смотри под стульями!

Клей посмотрел.

– Под кроватью!

Он столкнул Дейн с кровати и залез под нее.

– В камине смотри!

! Посмотрел.

– Под потолком, где балки.

Клей схватил стул и начал щупать за балками. И на полке...

Он сделал это – за полками и под посудой, рассыпая муку, соль и сахар по всему полу.

– Ничего, черт побери, ничего!

И вот тогда с надрывом в голосе он сказал:

– А теперь, дорогая Дейн, тебе остается только умереть.