Желанное согласие

10

В понедельник утром, когда Келли пришла на работу, ее встретила стена молчания. Когда она входила в комнату, где сидели сотрудники, разговоры прекратились. Они нервно здоровались с ней, затем, при первой возможности, с радостью исчезали. Никто не упоминал о фотографиях в воскресных газетах, во всяком случае при ней, но она знала, что все их видели. Об этом говорило их неловкое поведение и неодобрение, которое читалось в их глазах. Те, кто невзлюбил ее с самого начала, злорадствовали над тем, как им представлялось, что это ее публичное унижение. Ее сторонники, очевидно, полагали, что она допустила страшную ошибку. Казалось, они были удивлены и разочарованы ее поведением.

Так прошло все утро. Не в силах больше находиться в такой обстановке, Келли вызвала Джени.

— Слушаю, мисс Патрик, — ответила девушка, не осмеливаясь взглянуть в лицо своему начальнику.

— Собери, пожалуйста, через пятнадцать минут всех руководителей отделов. Во время совещания ни с кем меня не соединяй, — приказала Келли.

— Но через пять минут у вас встреча с агентом Гранта Эндрюса, — напомнила Джени.

— Он может подождать. Совещание будет коротким, но оно слишком важное и откладывать его нельзя. Мне бы следовало провести его прямо с утра.

Когда Джени вышла, Келли стала думать, что ей нужно сказать, чтобы исправить положение. Она только начинала налаживать отношения с персоналом, а теперь все могло пойти насмарку из-за этого инцидента. Келли знала — нельзя допустить, чтобы они перестали ее уважать.

К счастью, казалось, на уик-энде она помирилась с Грантом. В воскресенье утром, он был исключительно внимателен и мил, когда они вместе просматривали газеты в поисках своих фотографий. Он заверил ее, что люди скоро забудут о них, как только газеты выдадут им новый скандал или свежую тему для сплетен. Готовясь к совещанию, она черпала силы из его уверенности.

Когда все собрались в ее офисе, Келли, прямо глядя перед собой, сказала:

— Мне кажется, нам нужно кое-что обсудить, — голос ее был спокойным, но руки, которые она держала на коленях, были сжаты в кулаки, правда, этого никто не видел.

— Как вы все безусловно знаете, несколько фотографов застали мистера Эндрюса и меня в положении, которое можно истолковать как компрометирующее. Я этим не горжусь. Кроме того, я сожалею, что это привело к довольно неподобающей рекламе компании. Однако эти фотографии не меняют того факта, что я все еще руковожу компанией и нуждаюсь в вашей поддержке… теперь даже больше, чем когда-либо. Если мы не хотим, чтобы этот инцидент слишком дорого нам обошелся, нам нужно выступить единым фронтом против наших конкурентов и общества. Журналисты крутятся вокруг компании как стая пираний. Если кто-нибудь из них почувствует, что в руководстве произошел раскол, они используют малейший слух, чтобы лишить нас нашего положения в бизнесе. Если вы хотите обсуждать мои отношения с мистером Эндрюсом у себя дома, я не могу этому помешать, но если вы будете заниматься этим в общественных местах, вы будете уволены. Вы меня поняли?

Этот жестокий приговор вызвал обмен недоуменными взглядами среди сотрудников, но мало-помалу каждый из находящихся в кабинете Келли кивнул, соглашаясь.

— Спасибо, — сказала Келли спокойно. — У кого-нибудь есть вопросы, прежде чем мы все вернемся к работе?

Несколько секунд все молчали, затем один из коммерческих менеджеров сказал:

— Наверное, я спрошу за всех — сумеем ли мы удержать Гранта Эндрюса после всего происшедшего.

Все смотрели на нее выжидательно. Многое зависело от ее ответа, и они это знали. Келли понимала, что она должна быть с ними откровенной.

— У меня встреча с агентом мистера Эндрюса сразу после нашего совещания. Я надеюсь, что сумею быстро завершить переговоры и результаты будут положительными.

Все удовлетворенно улыбнулись, но она быстро умерила их оптимизм:

— Вместе с тем скажу откровенно. Заметки, появившиеся в газетах в последние дни, и вчерашние фотографии этому не способствуют. Мистер Эндрюс полагает, и вполне справедливо, что мы оказали ему плохую услугу, сообщив прессе о возможном кандидате на его место. Я собираюсь убедить его и его агента, что единственный ведущий, в котором мы заинтересованы, — это Грант Эндрюс.

— У вас, безусловно, есть возможность убедить его в чем угодно, — ядовито сказала сотрудница из отдела программ.

Келли проигнорировала ее сарказм и сказала:

— Если других вопросов нет, совещание закончено. Мне не хочется заставлять агента мистера Эндрюса ждать дольше, чем это необходимо.

Когда все вышли, Джон Маршалл задержался у ее стола:

— Помни только, что Кент Хастингс всего лишь агент Гранта. Ему это может не понравиться, но последнее слово за Грантом, думай о том, как заставить его подписать новый контракт, и не давай Хастингсу себя запугать.

— Я не могу себе позволить, чтобы он меня запугал, — сказала Келли с грустной улыбкой. — Так что мне остается только запугать его первой.

Директор службы новостей улыбнулся в ответ:

— Я хотел бы при этом быть рядом с тобой.

— Не надо, я гораздо храбрее без свидетелей. Я позвоню тебе после встречи и расскажу, как она прошла.

— Ладно, — согласился он удрученно, — думаю, я смогу подождать пару часов.

Когда он шел к двери, Келли окликнула его:

— Скрести пальцы, пока будешь ждать.

— Обязательно.

Келли позвонила Джени в приемную:

— Мистер Хастингс и мистер Эндрюс уже здесь?

— Здесь один мистер Хастингс. Я думаю, мистер Эндрюс не придет, — сказала секретарша.

Это несколько смутило Келли. Она рассчитывала, что присутствие Гранта поможет ей успешнее провести эту встречу. Ей казалось, что она теперь понимает Гранта и знает, как его завоевать. Если Кент Хастингс настоял на том, чтобы Грант не принимал участия в переговорах, значит, ее задача значительно усложняется. Вздохнув, она сказала Джени:

— Пусть мистер Хастингс войдет.

Кент Хастингс был точно таким, каким Келли его себе представляла. Он был высок и элегантен в своем сером костюме-тройке. Ему было, видимо, около пятидесяти, однако об этом говорили всего несколько морщинок на загорелом лице и немного седины на висках. Глаза у него были голубые и очень внимательные, а рукопожатие — крепкое.

— Мисс Патрик, я рад с вами познакомиться.

— Мистер Хастингс, присаживайтесь, пожалуйста, — сказала Келли, показывая на кресло против своего стола. На нее не произвел впечатления исключительный шарм агента. Он был похож на волка, который заманивает вас в свое логово, а затем нападает, когда вы меньше всего этого ожидаете. Нельзя предоставить такую возможность. Она должна была с самого начала захватить инициативу и не выпускать ее.

— Мистер Эндрюс, конечно, передал вам копию контракта, который мы ему предлагаем. Господин Филлипс и я прекрасно осознаем ценность вашего клиента для компании и постарались оценить его способности, предложив более чем щедрые условия. Я полагаю, вы посоветовали ему принять их?

— Я посоветовал ему начать подыскивать другое место, — сказал агент решительно, — и не думаю, что оставаться в фирме, которая подвергает его публичному осмеянию, отвечает его интересам.

— Компания не сделала ничего предосудительного, что бы повредило репутации вашего клиента. Фактически это его репутация побудила средства массовой информации наброситься на эту историю с таким ненасытным интересом. Я думала, вы будете довольны, что так много людей интересуются, останется он у нас или нет.

— О да, этим я доволен. Фактически это доказывает, что будущее моего клиента будет лучше обеспечено, если, используя этот интерес, он перейдет в другую компанию. Аудитория последует за ним.

— Не сомневаюсь, что так оно и будет поначалу, — согласилась Келли, — однако, мистер Хастингс, именно эта компания сделала Гранта Эндрюса журналистом-суперзвездой города. Она сможет сделать это и его преемником.

— Никто не делал из Гранта Эндрюса суперзвезду. В нем сочетаются уникальные таланты, они-то и принесли успех вашей службе новостей. Думаю, вам не следует об этом забывать.

— Если мы будем продолжать обмениваться колкостями, это нас никуда не приведет, — сказала Келли, меняя тактику. — Почему бы вам не сказать мне, чего все-таки хочет мистер Эндрюс? Я уверена, что мы можем прийти к соглашению, которое устроит всех.

Кент Хастингс назвал цифру, которая на несколько тысяч долларов превышала ту, что стояла в первоначальном контракте. Хотя она оставляла себе резерв в этом пункте, внутри у нее все сжалось, когда она представила себе, как будет уговаривать Линдона согласиться на требование Гранта. Тем не менее она продолжала спокойно смотреть на агента.

— Что еще? — спросила Келли.

— Новый контракт должен быть заключен на десять лет с соответствующим ежегодным повышением жалованья, — сказал он так просто, как будто просил, чтобы в кабинете Гранта установили кофеварку.

— Это неслыханно, — возмущенно сказала Келли. — Никто в нашем бизнесе не станет заключать контракт на десять лет, и вы это знаете.

— Заключат, если они хотят заполучить Гранта Эндрюса, — настаивал он решительно.

— Что еще? — спросила Келли.

— Есть еще несколько мелких пунктов, но они все изложены в проекте, который я для вас подготовил. Просмотрите его в свободное время, а я зайду завтра.

— Прекрасно, мистер Хастингс, — согласилась она, хотя ей страшно было подумать, что на подготовку встречного предложения у нее остается всего 24 часа. И все-таки она это сделает, даже если ей придется работать всю ночь. Пусть Кент Хастингс думает, что у него есть преимущество, она тоже не новичок в таких делах и сумеет воспользоваться накопленным опытом.

Келли проводила агента до двери, болтая о пустяках, хотя ее голова уже была занята предстоящей работой. Протягивая для прощания руку, она сказала:

— Жду вас завтра.

Хотя пожатие было крепким, Келли почувствовала, что он не в своей тарелке. Внезапно она с некоторым удивлением поняла, что Кент Хастингс не привык иметь дело с женщинами в деловой обстановке. Этот факт следовало запомнить и, если понадобится, использовать в будущем.

— Кстати, мисс Патрик, я вынужден настаивать на одной вещи, пока эти переговоры не будут завершены.

— Да, слушаю.

— Я хотел бы, чтобы вы держались подальше от моего клиента, за исключением каких-либо рабочих моментов, когда вам необходимо общаться с ним непосредственно. В остальных случаях я прошу вас действовать через меня.

— Я понимаю, — сказала она и подумала, знает ли Грант об этом. Она вспомнила слова Джона Маршалла о том, что Кент Хастингс всего лишь работает на Гранта. В таком случае, Грант, безусловно, должен знать, что конкретно предлагает его агент.

Когда Кент Хастингс ушел, Келли вернулась к своему столу, откинулась в кресле и закрыла глаза. Мышцы в плечах свело от напряжения.

За всю свою трудовую жизнь она не могла припомнить другого дня, который бы так эмоционально вымотал ее. Ей хотелось одного — вернуться в свой номер в отеле, залезть под одеяло и заснуть. «Но, — подумала она, массируя себе шею, — такая роскошь мне недоступна». Она открыла глаза и заставила себя читать новый контракт Гранта пункт за пунктом. Она подсчитывала в уме общую сумму сделки, когда Джени по селектору сообщила, что Линдон на проводе.

— Спасибо, Джени, — сказала она, нажимая светящуюся на панели кнопку. — Как поживаете, мистер Филлипс?

— Как, черт возьми, я могу, по-твоему, поживать? — заревел он. — Мой топ-ведущий и мой исполнительный директор делают из себя публичное посмешище. О чем ты думаешь, женщина, дьявол тебя побери?

Что-то в Келли оборвалось, пока она слушала Линдона.

— Одну минуту, — прервала она его, — вы же сами хотели, чтобы я закрутила роман с Грантом Эндрюсом. Я думала, вы будете довольны, что ваш план удался.

— Я говорил тебе, чтобы ты делала все возможное, чтобы заставить Гранта подписать новый контракт, но я не говорил тебе делать это посреди Чикаго и при всем честном народе.

— Я весьма сожалею, что нарушила ваши моральные принципы, однако вы должны меня извинить, мне было трудно определить, где проходит граница.

Получив такой отпор, Линдон несколько успокоился. Когда он снова заговорил, его голос уже звучал спокойнее:

— Ладно, я тебя понял. Как наши дела с контрактом?

— У меня только что закончилась встреча с агентом Гранта. Сейчас я изучаю их условия. Когда я прочитаю весь контракт, у меня будет более полное представление, во что он нам обойдется.

— Ты будешь держать меня в курсе дела?

— Разумеется, — сказала она ласково, — вы же босс.

— Я рад, что ты еще помнишь об этом, — пролаял он и бросил трубку.

Келли покачала головой, которая начинала трещать, и вернулась к работе. Спустя несколько минут телефон зазвонил снова.

— Да, Джени, — сказала она устало.

— Здесь мистер Эндрюс, он хочет вас видеть.

Келли вспомнила предупреждение Хастингса. Однако если Грант пришел к ней в офис, она не может отказаться принять его.

— Пусть войдет, — сказала она.

Когда Грант появился в дверях, беспокойство, которое преследовало Келли целый день, слегка улеглось. На нем были коричневые брюки и крахмальная белая рубашка с открытым воротом. Рукава рубашки были закатаны и открывали загорелые мускулистые руки. Келли вспомнила изумительную скульптуру Микеланджело, которую она видела в Париже, в Лувре. Фигура Гранта производила на нее такое же неотразимое впечатление.

— Привет, леди-босс, — сказал он и сел на край стола напротив нее, его ноги касались ее коленей. — Ты выглядишь усталой.

— Благодарю, — парировала она, — а ты выглядишь так, будто провел отличный уик-энд. Не скажешь ли мне, как тебе это удалось?

Он улыбнулся.

— И выдать один из моих секретов вечной молодости? — сказал он. — За соответствующую плату я мог бы тебе его продать.

— Какова же она?

— Поцелуй.

— Даже не знаю, — ответила Келли задумчиво. — Целоваться с тобой нынче стало довольно дорогим удовольствием. — Она показала на контракт, лежащий на столе: — Я изучаю твои последние запросы.

— Понимаю, — сказал он, — а если мы сделаем этот поцелуй чисто личным? Нашим личным дополнительным вознаграждением?

— Твой агент может это не одобрить, — предупредила Келли. — Меня просили держаться от тебя подальше. Он полагает, что я причиню вред твоему имиджу.

— Так оно, видимо, и есть, но мне уже надоел мой имидж, — сказал он непринужденно.

Ожидавшая услышать совсем другое, Келли была удивлена словами Гранта.

— И как это прикажете понимать? — спросила она.

— Кент хочет, чтобы каждую неделю мое имя связывали с другой женщиной. Он считает, что это дает всем одиноким женщинам среди зрителей надежду, что следующей окажется она.

— Как мило с твоей стороны, что ты его слушаешься, — с насмешкой сказала Келли. — Должно быть, тебе приходится нелегко.

Он внимательно на нее посмотрел:

— Это что — ревность?

— Не льсти себе. Ты можешь пропустить через свою жизнь все женское население Чикаго — мне все равно. Зато для рейтинга это очень хорошо, — отрезала она.

— Вот и Кент так считает, — сказал он и добавил тихим заговорщическим тоном: — Кроме того, мне кажется, что таким образом я как бы проживаю эту жизнь за него. Для него это единственная возможность постоянно крутиться среди роскошных женщин, не вызывая ревности своей жены — она у него тиран.

Келли попыталась представить себе женщину, которая может командовать Кентом Хастингсом. Неудивительно, что бедняге было не по душе вести деловые переговоры с женщиной. Видимо, это слишком напоминало ему его семейную жизнь — единственную область, где он не обладал всей полнотой власти.

— Ты не поделишься со мной секретами его жены? — спросила Келли.

— Чтобы ты воспользовалась ими против меня в наших переговорах? — ответил Грант с деланным ужасом. — Ни за что. Но это ты здорово придумала. Я понимаю, почему Кент хочет, чтобы ты держалась от меня подальше.

— Не думаю, что я представляю собой такую уж большую угрозу, — возразила Келли. — Я же не сумела заставить тебя подписать контракт. Мне даже не удалось уговорить тебя раскрыть один-единственный секрет.

— Это потому, что ты плохо со мной торговалась, — подразнил он. Он не сводил своих глаз, томных от желания, с ее фигуры.

— Давай начнем с поцелуя и посмотрим, что это тебе даст.

Говоря это, он наклонился к ней. Келли знала, что у нее нет сил сопротивляться, даже если бы она этого хотела. Он слегка прикоснулся своими шелковистыми губами к ее губам, дразня ее. Затем обхватил, приподнял и прижал к себе. Когда на этот раз его губы нашли ее, в них уже горели страсть и желание, которые требовали утоления.

У Келли возникло странное чувство, что этим объятием ей придется довольствоваться очень долго, и поэтому все чувства, которые возбуждал в ней Грант, были обострены до предела. Ей хотелось, чтобы они отпечатались в ее памяти, чтобы она могла восстанавливать их в те одинокие часы, когда его не будет рядом с ней, когда ее руки не смогут обвиваться вокруг его талии, как в эти минуты.

Она высвободила руки, еще больше ослабила узел его галстука и сняла его. Потом расстегнула одну за другой пуговицы его рубашки, пока не обнажилась его голая грудь, и положила ладони на мягкий шерстяной коврик из черных волос, под которым громко билось его сердце. Она уткнулась головой ему в плечо, ее гладкая щека ощущала теплоту его тела.

Грант нежно гладил ее по спине. Движения были успокаивающими и тем не менее возбуждали в Келли острое чувство желания. Кровь кипела в ее жилах, и она со страхом поняла, что хочет отдаться Гранту сию секунду, прямо здесь, в офисе. Чувство к этому человеку было таким сильным, таким всепоглощающим, что она теряла контроль над собой, и это ее пугало. Вся трепеща от желания, она с трудом высвободилась из его рук.

— Келли, — с трудом проговорил Грант, — не уходи, я так хочу тебя. — Она отвернулась, чтобы не видеть откровенного желания в его глазах.

— Нет, — прошептала она.

— Пожалуйста.

— Я не могу, — со стоном сказала она.

Она обернулась и посмотрела на него, стараясь сдержать слезы, застилающие ей глаза.

— Почему? — спросил он удивленно.

— Потому что в этом замешаны не только ты и я. Линдон, твой агент, Дин Иванс, весь этот чертов город, все с нетерпением ждут, что мы предпримем дальше. Линдон хочет, чтобы я тебя соблазнила, Кент Хастингс хочет, чтобы мы перестали встречаться. У меня все перемешалось, я больше ничего не соображаю.

— Забудь обо всех остальных. Чего ты сама хочешь? Чего хочет Келли Патрик?

— Неважно чего я хочу, — ответила она решительно. — Я должна думать о компании.

— Проклятье, Келли! К черту компанию! Мы говорим о тебе и обо мне! — взорвался Грант.

— Не может быть «тебя» и «меня», пока мы не разрешим эту ситуацию с контрактом.

Произнося эти слова, она чувствовала такую боль в сердце, как будто туда всадили нож.

— Это что же, следующий этап твоей деловой стратегии? Ты что думаешь, если не будешь подпускать меня к себе достаточно долго, я не выдержу и, чтобы затащить тебя в постель, подпишу все что угодно? Забудь об этом, дорогая, ты не настолько хороша.

У Келли было такое чувство, будто он ее ударил. Оскорбительные злые слова продолжали звучать в ее ушах, в то время как он почти выбегал из ее офиса. Она ожидала, что он рассердится, но не предполагала, что он обрушится на нее с такой рассчитанной жестокостью.

Если бы он хоть чуточку любил ее, он никогда бы не смог сказать ей такие слова.

Значит, хорошо, что она прервала их объятия. Она заставит себя забыть Гранта, забыть те часы, которые они провели вместе. Теперь она сосредоточится только на том, чтобы заставить его подписать контракт. И сделает это строго по правилам, путем переговоров с Кентом Хастингсом. Она не допустит, чтобы образ Гранта заслонял от нее условия контракта. А если она не сможет этого сделать, то с ней будет все кончено.