9

Пока Келли принимала душ, а потом одевалась, ее одолевали сомнения относительно того, стоит ли ей проводить день с Грантом. Что, если их увидят вместе? Это только подтвердит высказанное Дином Ивансом предположение о романе между ними. Ее тошнило от мысли, что обстоятельства ее личной жизни станут достоянием публики. Это придавало ее отношениям с Грантом грязный и пошлый оттенок, как будто это была обычная порция зерна для чикагской мельницы сплетен, но, с другой стороны, какой дополнительный вред будет причинен их делу, если они проведут благочестивые несколько часов днем в общественном месте. Их репутации и карьере и так уже причинен ущерб. А что касается ее отношения к такому паблисити, то ей нужно к нему привыкать так, как она привыкла к высказываниям критиков о своих профессиональных решениях.

Приняв, наконец, решение, она вернулась в гостиную. Грант устроился на софе и был погружен в чтение спортивной страницы. Ей не хотелось мешать ему, но и оставаться совсем вне сферы его внимания тоже было обидно, поэтому Келли подошла и уселась на край софы. Когда она положила руку ему на плечо, он слегка улыбнулся, но больше ничем не выказал, что ощущает ее присутствие.

Задетая видимым отсутствием интереса со стороны Гранта, она провела рукой по его густым волосам, которые вились у него сзади на шее. Ее рука задержалась на его шее и легко массировала ее до тех пор, пока не почувствовала, как он глубоко втянул в себя воздух. Это был явный признак того, что он ощущает ее присутствие. В то же время ее собственный пульс участился, и теплые волны разлились по телу. Ее желание становилось почти осязаемым. Его власть над ее телом была волнующей и пугающей, а с учетом его явной способности игнорировать ее она не была уверена, что это ей нравится.

— Неужели новости такие интересные? — спросила она наконец.

— Не особенно, — признался он, взглянув на нее и протягивая руку, чтобы обнять за талию. — А если сказать честно, то за последние десять минут я никак не могу прочесть одно предложение.

— Тогда почему ты ничего не говорил?

Он ухмыльнулся:

— Я хотел проверить — насколько далеко ты можешь зайти, чтобы привлечь мое внимание.

— Ты негодяй! — воскликнула она, выскользнув из его объятий, — ты не джентльмен!

— А ты, любовь моя, вела себя не как леди, — подразнил он ее, — но не волнуйся. Обещаю не напоминать тебе, что ты, кажется, превратилась в распутную женщину.

— Если я в нее и превратилась, то винить в этом нужно только тебя, — парировала она, стараясь не отвечать на его улыбку.

— Я это переживу, — сказал он. — Ну и как, мы уходим, или остаемся и будем проверять, насколько распутной я тебя сделал?

— Мы уходим, — твердо сказала Келли и направилась к двери. — Я полагаю, что ты достаточно поиздевался над моей личностью сегодня.

— Я меньше всего думал о твой личности, — ответил Грант и подмигнул. Келли показала ему язык.

— Ну ладно, ладно, пошли, — сказал он успокаивающе.

Они продолжали пикироваться и в машине. Когда он остановился на стоянке возле озера, Келли посмотрела на Гранта вопросительно.

— Я поведу тебя в «Чикагофест», — ответил он на ее невысказанный вопрос.

Келли охватила паника.

— Грант, ты думаешь, это хорошая идея? Люди непременно тебя узнают, и нам не будет ни минуты покоя.

— Иногда самое спокойное место бывает среди толпы, — ответил он. — Посмотришь, будет отлично.

Неохотно Келли последовала за ним ко входу на Морской пирс, где проходил ежегодный экстравагантный чикагский праздник музыки, еды и ремесел. Грант купил билеты, и они влились в большую толпу людей, которая уже штурмовала многочисленные павильоны.

— Есть хочешь? — спросил Грант.

Келли втянула носом воздух, наполненный ароматами итальянской, китайской и американской кухни, и согласно кивнула. Она никогда не могла устоять перед соблазном на открытом воздухе.

— Завтрак или ленч? — спросил Грант.

— Завтрак?

— Конечно. Что может быть лучше на завтрак, чем сладкий жареный пончик и чашка кофе?

У Келли чуть слюнки не потекли, когда она это услыхала. Однако она нахмурилась.

— От этого безобразно толстеют. А где они продаются? — добавила она с улыбкой.

— Вон там, чуть повыше. Ты займи столик, а я куплю и принесу сюда.

Вскоре он вернулся, неся белый бумажный пакет с липкими сладкими пончиками и чашки с горячим кофе. Они с удовольствием уминали пончики и изучали программы различных музыкальных павильонов. Келли не могла прийти в себя от числа и разнообразия представлений. «Невероятно», — поражалась она. Почти каждый час в течение всего дня и вечера шли концерты рока, блюзов, джаза, кантри. В тот вечер на главной сцене должен был состояться еще и концерт Ареты Франклин. И все это входило в стоимость билета.

Келли была потрясена размахом этого фестиваля.

— С чего начнем? — спросил Грант.

— Решай сам. Я не могу выбрать, когда здесь столько всего. Мне хотелось бы и послушать, и посмотреть все.

— За день мы все успеем, — пообещал он и, взглянув на часы, добавил: — Сейчас начнется очередной джазовый концерт. Давай, пойдем послушаем, а потом немного погуляем по парку и походим по киоскам.

Следующие полчаса они сидели под теплым солнцем, а местный джаз-банд наполнял воздух звуками, которые делали присутствие Гранта рядом с ней еще ощутимее. Она пыталась сосредоточиться на музыке, но ее тело, казалось, отзывалось только на его близость. Келли украдкой посмотрела на него, их глаза встретились и они обменялись улыбками, и она поняла, что ему тоже трудно следить за происходящим на сцене. Когда концерт закончился, он молча взял ее за руку и повел вдоль пирса.

К этому времени Келли начала расслабляться. Грант оказался прав насчет толпы. Многие люди узнавали его, но были слишком заняты собой и развлечениями. Все ограничивалось улыбками и приветствиями. По-видимому, никто особенно не интересовался личностью его спутницы.

Был один неприятный момент, когда они внезапно набрели на павильон компании. Келли забыла, что он здесь должен быть. Том Уинстон, конечно, говорил ей об этом, но планы составлялись задолго до ее появления здесь, и она начисто забыла об этом.

— Мы не подойдем? — спросила она, в то время как Грант уводил ее в сторону.

— Не думаю, что при нынешних обстоятельствах это разумно, — сказал он.

— Наверное, ты прав, — согласилась она, — а если они нас видели? Не покажется им странным, что мы не подошли?

— Возможно. Но лучше рискнуть и не зайти и знать, что, как только мы уйдем, начнутся догадки и предположения о том, что мы делаем здесь вместе, — настаивал он.

Когда решение было принято, Келли попыталась выбросить инцидент из головы. И это было нетрудно. Вокруг было так много интересного, и Грант не хотел ничего пропускать. Они наблюдали, как парашютисты спускались с безоблачного неба над озером, смеялись над клоуном, который ходил в толпе и имитировал гуляющих, слушали еще музыку, закусывали аппетитными кусками пиццы, пирожками со шпинатом и останавливались около каждого киоска. Они разговаривали с молодым ювелиром в одном из них, когда Келли заметила необычное золотое кольцо. Оно было непохоже на другие и оно ей страшно понравилось. Хотя оно было новым, но по дизайну напоминало старинный медальон, который она всегда носила.

— Мне кажется, леди хотела бы примерить это кольцо, — сказал Грант молодому человеку.

— Нет, нет, не надо, — сказала она, — оно прелестно, но…

— Без всяких «но». Оно тебе нравится?

— Да.

— Тогда примеряй, — сказал он, взяв кольцо у ювелира.

Твердо держа правую руку Келли, он надел ей кольцо на безымянный палец. Кольцо пришлось впору.

— Мы берем его, — сказал он твердо, не давая Келли снять кольцо.

Когда они пошли дальше, Келли снова попыталась снять кольцо.

— Я не могу его принять, — сказала она.

— Почему? Ты же знаешь, сколько вы мне платите, и я могу себе это позволить.

— Не в этом дело.

— Тогда в чем? — спросил он нетерпеливо. — Келли, мне хочется тебе его подарить. Мне нравится, как блестят твои глаза, когда ты смотришь на него. Как у маленькой девочки наутро после Рождества. Не лишай меня этого удовольствия.

— О, Грант, — сказала она ласково, — их взгляды встретились: — Как я смогу сказать «нет», когда ты говоришь такие слова?

— Надеюсь, не сможешь, — согласился он и нежно погладил ее по щеке: — Итак, каков вердикт?

Она встала на цыпочки и чмокнула его:

— Спасибо тебе, Дед Мороз.

— Не за что, — сказал он, громко смеясь, и обнял ее. — А теперь давай поищем место в тенечке, чтобы послушать Арету Франклин. Мне кажется, я не смогу больше сделать ни шагу.

— Не хочешь ли ты сказать, что такой активный отдых тебе не под силу, — подразнила его Келли.

— Конечно, нет. Я привык проводить субботу, растянувшись на диване перед телевизором, а теперь ты заставляешь меня стоять на ногах целый день уже в течение двух недель подряд.

— Насколько я помню, ты не все время стоял, — парировала она, глядя на него с улыбкой. — И, кроме того, я бы рада посочувствовать, но подозреваю, что тебе полезно двигаться.

— А, я догадываюсь. Ты хочешь, чтобы я был в форме во время ежегодного врачебного осмотра.

— Вот именно, — согласилась Келли. — Мне бы не хотелось повышать твои страховые выплаты вдобавок к остальным излишествам в твоем контракте.

— Осторожней, — предупредил он, хотя в глазах его появился дьявольский блеск, — а то я напомню тебе, что если ты будешь играть не по правилам, то вообще не будет никакого контракта.

Келли хитро улыбнулась:

— Забудь о том, что я сказала.

Он кивнул:

— Правильно, — потом остановился и огляделся. — Как насчет этого? — спросил он, указывая на пока еще свободное место на траве, под большим раскидистым дубом.

— Отлично, — ответила она, с удовольствием усаживаясь на прохладную траву. — Есть только одна небольшая проблема.

— Какая?

— Отсюда не видно сцены.

— Это не проблема — это реальность. Я отказываюсь сидеть на одной из этих жестких скамеек среди толпы только ради того, чтобы видеть Арету Франклин. Здесь нам будет удобно и слышно, и этого достаточно, — сказал он, сев рядом с ней.

— Вы знаете, мистер Эндрюс, — сказала она, как бы внезапно сделав открытие, — в нашем характере есть явные диктаторские замашки.

— Знаю, — ласково прошептал он, как будто она сделала ему комплимент. — И в вашем тоже — это и делает наши отношения такими интересными.

— Грант Эндрюс, я не диктатор! — горячо возразила Келли. — Спросите любого в телекомпании. Я сторонница руководства с учетом мнения сотрудников.

— Разумеется, — согласился он, улыбаясь, — до тех пор пока все идет по-твоему.

— Это неправда!

— Неужели? Столько шума относительно переговоров по моему новому контракту, но я что-то не припоминаю, чтобы ты изменила хотя бы один пункт после того, как ты сама выработала все условия.

— Это потому, что ты сам не захотел ничего менять, — возразила она. — Я прислушиваюсь к любому твоему разумному пожеланию.

— Что ты понимаешь под «разумным»? — парировал он. — Это отвечает твоим понятиям о приемлемости или моим?

— Если мы ведем переговоры, то это должно быть приемлемо для нас обоих, и взаимные компромиссы неизбежны.

— Помните об этом, когда переговоры возобновятся, леди-босс, — сказал он.

— Раз уж мы об этом заговорили, мы можем возобновить их прямо сейчас, предложила Келли.

— Испортить такой прекрасный вечер? Ни за что! С этого момента любые переговоры, которые мы будем вести, будут проходить в гораздо более деловой атмосфере, чем эта. Господи, на небе полная Луна, сейчас раздастся нежнейшая музыка, я устал, и ты наверняка сможешь уговорить меня на все, что угодно.

— Правда? — спросила Келли тихо и наклонилась, чтобы слегка дотронуться губами до его губ. — Что именно мне нужно для этого сделать?

— Просто продолжай, — прошептал он и уложил ее рядом с собой. Затаив дыхание, она снова прижалась губами к его губам, но на этот раз он не уклонился. Грант крепко прижал ее к себе, и она почувствовала его теплый и влажный рот.

Когда он, наконец, отпустил ее, Келли спросила прерывающимся голосом:

— Тебе не кажется, что мы несколько стары, чтобы обниматься в общественном месте?

— А при чем тут возраст? — ответил Грант. — Посмотри вокруг, мы здесь не одни.

Оглянувшись, Келли увидела, что он был прав. Вокруг них сидели и лежали в обнимку пары, соблазненные звездным небом и романтичной музыкой, которая лилась из усилителей, установленных на сцене. Хотя в песнях Ареты Франклин говорилось в основном об ушедшей любви, ее аудитория, по-видимому, не обращала на это внимания. Очевидно, они верили, что ночное волшебство будет длиться вечно. Келли тоже хотелось в это верить, но здравый смысл подсказывал ей, что ее отношениям с Грантом все еще грозит много неприятностей. Эта мысль испугала ее, поэтому когда Грант снова обнял ее, она прижалась к нему.

Как будто почувствовав ее страх, Грант прижал ее покрепче:

— В чем дело, Келли? Ты дрожишь.

— Я просто немного замерзла, — ответила Келли. Она знала, что не сможет сказать ему правду, не сможет признаться, что боится его потерять.

Внезапно Келли поняла, что хочет побыть с Грантом наедине. Она хотела, чтобы он любил ее, чтобы показал ей, как только он мог, что она не только способный руководитель, но и женщина, которую можно любить и желать. Казалось, только Грант мог сплавить эти два аспекта ее личности в одно целое. «У настоящей феминистки случился бы удар, услышь она такое», — подумала Келли с улыбкой. Ну что ж, ничего не поделаешь. Она доказала, что может справиться одна, но она устала от одиночества.

Стойкость и независимость — замечательные качества. Они помогли Келли выстоять в трудные времена. В желании иметь рядом с собой любимого человека, который становится частью твоей жизни, нет ничего плохого.

Встреча с Грантом доказала это. Впервые в жизни Келли чувствовала, что готова на компромисс, готова поступиться частицей независимости, которой она так долго гордилась.

— Передумала насчет публичных объятий и поцелуев? — спросил он насмешливо.

— Я думаю, нам надо пойти куда-нибудь, где не будет зрителей, — заявила она храбро. — Что ты об этом думаешь?

— Я думаю, что это единственная идея, которая способна заставить меня сдвинуться с места, — сказал Грант, крепко поцеловав ее перед тем как встать и помочь ей подняться.

Грант отряхнул траву с ее летнего платья и с ее обнаженных плеч. Его пальцы на мгновение задержались на задней чувствительной части шеи. Губы Келли раскрылись, она смотрела на него снизу вверх в ожидании поцелуя. Вместо этого он взял ее под руку и осторожно повел через заросшую травой поляну, чтобы не задеть расположившиеся кругом пары.

— Мне кажется, что я иду по минному полю, — сказала Келли и хихикнула.

— Очень похоже. Могу представить себе, что будет, если ты случайно наступишь на какую-нибудь парочку.

Они шли рука об руку, остановившись только раз посмотреть на воздушный розовый шар, который вырвался из рук ребенка и бешено летел в темном небе. Малыш ревел, в то время как родители тщетно пытались отвлечь его внимание от шарика, который улетал все дальше.

Когда Келли и Грант достигли ворот, она остановилась и оглянулась назад, на ее лице мелькнуло печальное выражение.

— Что-нибудь не так? — спросил Грант.

— Это был такой замечательный день. Мне так жаль, что он кончается.

— День еще не кончился, — заверил ее Грант и поцеловал ее, — ни в коем случае.

Келли обняла Гранта за шею. Все ее чувства рвались наружу от безумного желания, когда она прижалась к нему. Их страстный поцелуй не оставлял сомнений в тех чувствах, которые они испытывали друг к другу.

Затем неожиданно ночь вокруг них взорвалась светом, как будто издалека Келли слышала голоса, называющие имя Гранта, а потом и ее собственное. Когда она хотела высвободиться из его объятий, он прижал ее голову к своей груди и попросил не двигаться.

— Ну ладно, ребята, хватит. Вы получили то, что хотели. Я уверен, ваши редакторы будут довольны, — саркастически сказал он кучке фотографов, которые стояли наготове, чтобы сделать еще несколько снимков ведущего и его очередной пассии. Когда Келли поняла, что произошло, она вырвалась из рук Гранта и набросилась с негодованием на фотографов.

— Неужели у вас нет более интересного занятия, чем лезть в нашу частную жизнь?

— Леди, если вы хотите уберечь свою частную жизнь, сидите дома, — дерзко ответил молодой бородач и сделал еще один снимок Келли с опухшими губами и растрепанными волосами. Было ясно, что причиной беспорядка в ее внешности был Грант, и фотограф не собирался упускать случая запечатлеть пару в таком виде.

Келли хотелось выхватить у него камеру и трахнуть ее об землю, но когда она сделала к нему шаг, Грант удержал ее.

— Оставь, дорогая. Это не поможет. Давай лучше уйдем отсюда.

Собрав все свое достоинство, Келли прошла мимо фотографов с гордо поднятой головой. Но когда они подошли к машине, она тряслась от гнева, не в силах совладать с собой.

— Как они смеют? — спросила она, зло глядя на Гранта. — Какое они имеют право шпионить за нами, делать снимки, а потом публиковать их?

— Они просто делают свою работу, — ответил ей Грант. — К сожалению, их читатели любят такие вещи. Редакторы считают, что это увеличит тираж. Хорошо еще, что мы не национальные знаменитости, а то к следующей неделе нашими фотографиями были бы завешаны все супермаркеты страны.

— Не очень приятно сознавать, что завтра утром в каждой чикагской газете будут красоваться наши физиономии, — настаивала она.

— Да, не очень, — согласился он, — прости, Келли. Я знал, что мы рисковали, приехав сюда, но думал, что все обойдется.

Она верила в его искренность. «Было хорошо. Больше, чем хорошо… было отлично до самого конца».

— Не думаю, что ты считаешь, что последний поцелуй был удачным.

— Может, и так, — сказала она. Гнев, который переполнял ее всего несколько минут назад, исчез, оставив после себя только желание. Несмотря ни на что, она все еще хотела Гранта всем своим существом.

— Поехали домой, — шепнула она, — а завтра будь что будет.

Загрузка...