Жена или жертва?..

4

Я сразу узнала сестру Гленна. Талант Колтона Чандлера уловил характерные особенности ее натуры в портрете, который написал с близнецов, когда им было по семнадцать лет.

Сейчас она была более красивой, уравновешенной и надменной. Что-то высокомерное, даже дерзкое чувствовалось в посадке ее головы, в твердой линии подбородка. Это была женщина, точно знающая, чего она хочет, и прямо идущая к своей цели, уверенная в том, что добьется своего.

Ее коротко подстриженные волосы, скорее рыжеватые, чем орехового цвета, и значительно более яркие, чем у Гленна, красиво обрамляли головку. Огромные темные глаза казались еще больше, подчеркнутые косметикой. Полные чувственные губы нетерпеливо улыбались, как бы предвкушая встречу с братом. Гленда была в элегантном пальто из верблюжьей шерсти с темно-коричневым замшевым поясом, длинный вязаный шарф ярко-желтого цвета окутывал ее шею. Она легко ступала ногами в высоких, почти до колен, кожаных ботинках по каменистому склону, который был знаком ей с детства.

Гленда еще не видела меня, и я была благодарна судьбе за эту короткую отсрочку. Таким образом я могла наблюдать за ней, не будучи замеченной, и готовить себя к встрече, которую больше не могла, да и не хотела откладывать.

До сих пор, слушая разговоры, касающиеся Гленды, я постоянно думала о предстоящей встрече, волновалась, как сложатся наши отношения, полюбит ли она меня. Но сейчас, когда я воочию увидела сестру своего мужа, все мои сомнения вдруг улетучились, и я обрела уверенность в себе и своих силах. Передо мной была реальная женщина из плоти и крови, ничем не напоминающая молодую колдунью, которую успело нарисовать мое богатое воображение. Нет никаких причин ее бояться. Если она захочет, чтобы я была ей другом, я буду им. Если же нет, то у меня хватит смелости бороться с ней во имя спасения Гленна. При этой мысли меня охватило страстное желание померяться с ней силами.

А пока я стояла и ждала. Внимание Гленды было приковано к скалам-близнецам. Она ловко, с какой-то звериной грацией прыгнула в седловину между ними и остановилась, протянув руки к другой каменной башне, как будто хотела разъединить их. Ярким пятном выделяясь на фоне серого камня, она откинула голову назад и залюбовалась силуэтом скалы, уходящим в серое, покрытое облаками небо. Порыв ветра пронесся от озера к склону холма и подхватил конец ее желтого шарфа, перебросив его через плечо. Она подняла руку и, как будто наслаждаясь этим прикосновением, звонко окликнула брата:

— Гленн! Гленн, ты здесь? Я приехала! Спускайся вниз и встречай меня!

Что-то зашевелилось на вершине ближайшей к озеру башни, и из своего тайного укрытия появился Гленн. Я невольно выпрямилась, но если он и был в курсе моего присутствия, то даже не посмотрел в мою сторону. Все его внимание было приковано к женщине, которая ждала его на соединяющей скалы седловине.

Он ловко, как по лестнице, спустился вниз со скалы и уже через мгновение оказался рядом с ней. Я стала невольной свидетельницей бурной встречи близнецов. Они с нежностью сжали друг друга в объятиях, а потом Гленн отстранил сестру от себя, глядя ей в лицо и приветливо улыбаясь. Если у него и были какие-то тайные сомнения по поводу необходимости ее возвращения, то теперь они явно исчезли, и я воочию убедилась, что эти двое — единое целое. Так всегда было и всегда будет.

Я с усмешкой вспомнила свои намерения встать рядом с мужем и защитить его от сестры. Эта встреча недвусмысленно говорила о том, что посторонней оказалась я. Где же мое место в этой семье?

— Колтон вернулся домой вместе со мной, — заговорила Гленда. — Я оставила его дома объясняться с Номи и отправилась искать тебя. Когда она сказала, что ты пошел прогуляться, я сразу догадалась, что найду тебя здесь.

— Ты всегда понимала меня, — с улыбкой кивнул Гленн.

Ее яркая головка склонилась к нему.

— Да, но что-то изменилось. Именно поэтому я приехала домой вместе с Колтоном. Какая-то нить порвалась между нами. Ты думал, я этого не почувствую? Что случилось, Гленн?

Похоже, наступил самый подходящий момент для моего появления на сцене. Я больше не могла прятаться за дубовым стволом, ожидая, пока кто-нибудь из них обернется и увидит меня, и начала спускаться по склону. Ветка у меня под ногами треснула, камешки шумно покатились вниз, и близнецы одновременно повернулись. Гленн был немного выше сестры. Он стоял, обняв ее за плечи, а она обхватила рукой его талию. Они молча наблюдали за моим приближением, и я снова остро почувствовала себя посторонней.

Лучше бы Гленда была его любовницей, а не сестрой, промелькнуло у меня в голове. За то короткое время, что я спускалась к ним навстречу, можно было окончательно убедиться в том, что значили эти двое друг для друга. Это было что-то, чего я не ожидала и не вполне понимала. Но я не собиралась сдаваться так скоро, поэтому с улыбкой подошла ближе.

Гленда изменилась в лице, и в ее темных глазах промелькнула нескрываемая враждебность.

— Кто это? — спросила она у брата.

Гленн казался встревоженным.

— Разве ты не получила моей телеграммы? И Колтон тоже?

Она отстранилась от него.

— Какой телеграммы?

— Иди сюда, Дина, — обратился ко мне Гленн. — Я хочу познакомить тебя с моей сестрой. Гленда, это моя жена. Ее зовут Дина.

Я высоко подняла голову и посмотрела Гленде прямо в глаза. Но, переведя взгляд на лицо мужа, я с удивлением заметила, что его глаза блестят точно так же, как у сестры. Было ясно, что на этот раз он бросил ей вызов.

Гленда колебалась только одно мгновение, потом подошла к краю седловины и протянула мне руку, помогая переступить через край. Я оказалась между ними.

— Значит, ты наконец сделал это, Гленн, — мягко сказала она, и я заметила, что ее голос слегка охрип. — Я никогда не верила, что ты решишься жениться. Привет, Дина Чандлер, — произнесла она, но в ее глазах стояла холодная зима.

Гленн немного расслабился. Что ж, в конце концов, война пока не объявлена, подумала я, если, конечно, не считать первого враждебного взгляда Гленды. Одной рукой он обнял сестру, а другой — меня, и мы все вместе пошли по направлению к дому.

Время от времени Гленн легонько прижимал меня к себе, и эти прикосновения были успокаивающими, словно он обещал мне свою помощь и поддержку, если я буду в них нуждаться. Мною по-прежнему владело боевое настроение, но к нему примешивалось и любопытство: а что если он действует так же по отношению к сестре, желая предотвратить ее вмешательство в наши отношения. В любом случае мы представляли собой странный треугольник.

С момента появления Гленды я ни разу не вспомнила о Кейте, но когда мы свернули на тропинку, ведущую к «Высоким башням», оказалось, что он поджидает нас.

Видимо, мальчик разминулся с матерью, которая в это время шла по холму к Серым камням. Он стоял, прислонившись к коричневому стволу орехового дерева и придерживая рукой ружье, направленное стволом вниз, с настороженным видом лесного жителя, неприрученного и готового к бегству. Глаза его не отрывались от лица Гленды.

Она пошла по направлению к нему, но остановилась на полпути. Не знаю, сколько они простояли так, молча глядя друг на друга.

— Именно так я нарисую тебя! — воскликнула она вместо приветствия. — На этот раз это будет портрет. Я назову его «Мальчик в лесу». Ты будешь мне позировать, Кейт?

Он неуверенно смотрел на мать, не улыбаясь и не двигаясь с места, словно не зная, чего от нее ожидать. Гленда расхохоталась, широко раскинула руки и бросилась к нему. Мальчик осторожно положил ружье на землю, но не сделал ни одного движения навстречу матери. Она обняла сына, и я увидела, что они одного роста — тонкий, как прутик, мальчик, и красивая молодая женщина. На щеках Кейта появился румянец смущения и, приобняв ее одной рукой, он позволил поцеловать себя в щеку.

Рука Гленна легонько прижала меня к себе.

— Гленда стремится продемонстрировать нам, что у нее тоже кто-то есть, — шепнул он.

Я удивленно посмотрела на него.

— Надеюсь, сын значит для нее больше, чем демонстрация.

Гленда повернулась к нам, потянув за собой Кейта.

— Вот какой у меня взрослый сын! — с гордостью заявила она. — За те месяцы, что я отсутствовала, он догнал меня! Кейт очень оживит лесной пейзаж, не правда ли, Гленн? Мы начнем немедленно… Завтра! Приходи в девять утра. Обязательно принеси с собой ружье, это необходимый элемент композиции. И оденься точно так же, как сейчас. Не наряжайся, слышишь?

В глазах мальчика промелькнуло удовольствие, но он так и не произнес ни слова. Казалось, он, точно дикая лань, унесся бы вниз по склону холма, если бы Гленда не удержала его и не повела за собой. Но когда мы подошли к лестнице, ведущей в дом, Кейт решительно высвободился.

— Я приду сюда утром, — бросил он и кинулся прочь.

Сейчас он был похож на маленького мальчика, готового прыгать и скакать от радости.

Гленда, смеясь, наблюдала, как он мчится вниз по холму. Потом она повернулась к нам.

— Что ж, пора представить Колтону его невестку, — небрежно сказала она. — Уверена, ему будет интересно на нее посмотреть.

Одна из ее бровей насмешливо приподнялась, но Гленн успокаивающе улыбнулся мне.

— Конечно! Пойдем, Дина. Я тоже хочу, чтобы Колтон увидел тебя.

Он сказал «увидел», а не «познакомился». Но я не хотела, чтобы меня демонстрировали, словно какой-то неодушевленный предмет. Поднимаясь по ступеням, я чувствовала, что меня не отпускает напряжение, словно перед встречей с невидимым противником.

Отец близнецов сидел с Номи в гостиной. В камине весело потрескивал огонь, а в открытые окна лился свежий воздух. В тот момент, когда мы вошли, Номи протягивала Колтону бокал с виски.

Он взял его и поднялся с пурпурной бархатной кушетки, стоящей неподалеку от камина, изумленно глядя на меня глазами почти такого же серебряного цвета, как его волосы. Это был необычный, изучающий взгляд, который отмечал во мне все, что только мог увидеть мастер портрета: очертания моего тела, вернее, форму костей, вес, краски, структуру моей кожи, черты лица.

Этот огромного роста мужчина, гораздо выше своего сына, был одет довольно эффектно: в серый шелковый костюм, явно сшитый у известного портного, яркий красный жилет и красно-серый галстук. Он рассматривал меня своими серебряными глазами, словно изучая, но не говорил ни слова до тех пор, пока Гленн не подтолкнул меня легонько в его направлении.

— Думаю, Номи уже все рассказала тебе, Колтон, — произнес он. — Это Дина, моя жена.

Этот внимательный взгляд, заставивший меня чувствовать себя несколько неловко, длился так долго, что у меня было время осмотреться, но я решила, что не буду начинать разговор, пока этого не сделает мой свекор.

Номи сидела, с таким интересом вглядываясь в огонь камина, как будто в комнате больше никого не было. Тем не менее я чувствовала, что она прислушивается к тому, что происходит за ее спиной.

Близнецы стояли рядом, и я снова увидела, насколько они похожи — высокие, стройные, элегантные. У обоих были продолговатые лица с круглыми подбородками, длинные, стройные ноги, красивые тела. И горящие темные глаза, которые могли сверкать от энтузиазма, страсти или злобы.

Гленда прошлась по гостиной, тихонько посмеиваясь про себя, как будто ей была известна какая-то шутка, которой она не хотела делиться с нами. Колтон не обращал внимания ни на кого, кроме меня. Наконец он поднял свой бокал, слегка поклонился, молча выпил и поставил бокал на кофейный столик. Я упорно продолжала молчать.

Гленн подошел ко мне и слегка обнял одной рукой.

— Перестань сверлить ее взглядом, Колтон! Дина выглядит сейчас не лучшим образом — волосы растрепались, лицо перепачкано, а из нового свитера вытянуты нитки. Но это простительно, ведь мы только что вернулись из леса. Подожди, пока она приведет себя в порядок!

— Я молчал только от удивления, — возразил Колтон Чандлер. — Где ты нашел такое прелестное создание? Как тебе удалось убедить ее выйти за тебя замуж?

— Полагаю, он собирается сделать ее портрет, — прервала отца Гленда с легкой издевкой в голосе. — Или, по крайней мере, попытается.

Гленн бросил на нее быстрый взгляд и тут же отвернулся.

— Я хочу сделать ее из алебастра и уже начал эту работу. Так что никто из вас не сможет использовать мою жену в качестве модели до тех пор, пока я не закончу своей скульптуры.

Гленда тихонько присвистнула, а Колтон удивленно посмотрел на сына.

С меня было достаточно. Мне хотелось прокричать им, что я не муляж для композиции, а живая девушка, наделенная собственными чувствами. Я оторвалась от Гленна, прошла через всю комнату и встала перед Колтоном Чандлером, глядя ему в лицо.

— Ваши работы всегда приводили меня в восхищение, — сказала я, протягивая ему руку. — Но сейчас то, что вы великий художник, не имеет значения. Сейчас вы для меня — отец Гленна. И я надеюсь, что вы тоже увидите во мне не просто модель, а девушку, которая вышла замуж за вашего сына.

Номи повернулась на своем стуле и едва слышно заапплодировала мне.

Гленда внимательно посмотрела на меня.

— Боюсь, что ты обманываешь себя, Дина. Мы, Чандлеры, клан художников. Искусство — это все, чем мы интересуемся. И если уж ты вышла за нас замуж, научись принимать нас такими, какие мы есть.

Мне хотелось возразить, что я вышла замуж только за Гленна и больше ни за кого, но я уже высказала свою точку зрения и теперь могла только ждать ответа Колтона.

Он был даже более красив, чем его дети, а уверенная властная манера поведения только усиливала это впечатление.

Он погрозил пальцем Гленде, и та тут же умолкла. Она стояла, сцепив руки за спиной, в коричневом шерстяном платье, виднеющемся под распахнутым пальто из верблюжьей шерсти, и сейчас была похожа на обиженно надувшуюся школьницу, которая получила от родителей нагоняй за какую-то невинную проделку. Она и была ребенком, с удивлением подумала я, чья дерзость исчезла без следа благодаря одному единственному жесту отца.

Колтон взял мою протянутую для пожатия руку, нагнулся и поцеловал ее с европейской учтивостью.

— Вы пристыдили нас всех, — сказал он. — Я рад, что вы вышли замуж за моего сына, Дина. Надеюсь, вы станете членом нашей семьи. Мы очень хотим принять вас.

Это была формальная маленькая речь, но тем не менее я почувствовала, что он вложил в нее всю искренность, на которую был способен. Я сразу поняла, что это сложный человек, с которым нелегко поладить, но сейчас он продемонстрировал мне подобающее случаю уважение.

Номи, понимая, как трудно достойно ответить на такие слова, пришла мне на помощь. Она встала и громко заявила:

— Чай скоро будет готов. Приводите себя в порядок и спускайтесь в столовую.

— Я не голодна, — тоном капризного ребенка протянула Гленда и выбежала из комнаты.

Колтон спокойно воспринял уход дочери.

— На этот раз ты поступил правильно, — сказал он сыну. — Хватит разрывать помолвки только потому, что сестра не одобряет твоего выбора.

Гленн нетерпеливо потянул меня к двери.

— Дина ничего не знает о моих любовных историях, — засмеялся он. — Не надо обрушивать на нее всю информацию сразу.

Я тоже смеялась, выходя вместе с ним из гостиной, но немного нервно, потому что еще не пришла в себя после нелегкого испытания, которое только что выдержала. Мне удалось сохранить чувство собственного достоинства и заслужить уважение такого человека, как Колтон Чандлер, и это было совсем не плохо.

— Итак, значит, я не первая любовь в твоей жизни? — шутливо спросила я мужа, когда мы поднимались по лестнице. — Впрочем, глупо было бы предполагать такое.

Гленн не отвечал до тех пор, пока мы не добрались до нашей комнаты и дверь за нами не закрылась.

— Конечно, ты моя первая любовь! — прошептал он. — Первая и единственная. Не забывай об этом. Ты та, о которой я мечтал и которую искал всю жизнь. Я сразу же узнал тебя. Поэтому не верь всему, что услышишь обо мне. У меня действительно были подружки, но на этот раз все по-другому. Ты — особенная.

Он наклонился, чтобы поцеловать меня, но я отстранилась.

— А разорванные помолвки? Как быть с ними?

— Это были девушки, которых я выбирал, просто чтобы помучить Гленду, — заявил он. — Дело в том, что между близнецами существует особая связь. Они очень близки друг другу, иногда даже слишком. При этом один из них может быть слишком властным. Когда Гленда вышла замуж за Трента Макинтайра, она не спрашивала у меня разрешения, а просто сбежала с ним. Возможно, это было бегством от меня.

— И теперь ты отплатил ей?

Он остановил эти расспросы, прижав палец к моим губам.

— Перестань думать об этом, решать загадки и расставлять все по полочкам. Оставь это. Помни только одно: ты — моя, и сегодня днем мы вернемся к работе.

«Ты моя, и мы вернемся к работе», мысленно повторила я. Меня не обрадовали эти слова, хотя я понимала, что художник живет своей работой и я занимаю очень важное место в его жизни в первую очередь потому, что имею непосредственное отношение к его будущему произведению.

Ты не должна задавать слишком много вопросов и забивать голову ненужными проблемами до тех пор, пока не сможешь справиться с этим сама, так что воспринимай все проще, сказала я себе. Оставь все, как есть, и вполне может оказаться, что тут и на самом деле нет ничего сложного.

К несчастью, все, что касалось Гленды, не могло не быть сложным.