Жених для васконки

Глава 13

«Я удивленно подняла глаза на некроманта. Очередной розыгрыш? Неуверенно рассмеялась, выискивая в потемневших глазах Ноэля веселые искорки. Хотя разве можно шутить ТАКИМИ вещами?!

— Вы…

Закончить мне не дали: барон взял в руки кончик моей косы и поднес его к губам.

— Я совершенно серьезен, мадемуазель, — улыбнулся некромант.»

Я настолько растерялась, что не могла не вымолвить ни словечка. Да и потом подругам не удалось меня разговорить: за завтраком я молчала, невольно косясь в сторону столов некромантов. В ушах не утихал шепоток: «Ноэлева Эвон!», которым меня провожали студенты, встречающиеся нам с бароном на территории некромантов. Самого Ноэля впрочем за столом не было (маг уехал с рассветом), да и ни одного знакомого лица, лишь позевывающие первокурсники.

Признание друга было для меня как гром среди ясного неба! Чувство растерянности переполняло меня, как вода кувшин. Только качни, только поверти в руках — выплеснется.

Я представила себя маленькой чашкой, до краев которой налиты эмоции. И иду я-чашка на тоненьких птичьих ножках по столу и изо всех сил стараюсь идти ровненько, но как тут устоять? Вот-вот накренюсь, и все растечется по скатерти.

— Эвон, ты плохо спала? — Коснулась моего плеча Армель.

— На библиотековедении месье Франко пять раз попросил тебя быть внимательнее, — обвиняющее заметила Аврора.

Я лишь вздохнула. Мой отсутствующий вид заметили все, в том числе и учитель. И если подруги во всю сигнализировали мне глазами, «спрашивая», что же стряслось, то месье Франко не стал разбираться и, вызвав меня к доске, совершенно заслужено поставил мне «ниже ожидаемого минимума».

И это с учетом того, что вчера я учила урок: мы с девочками повторяли все требования к городским библиотекам в разных по величине населенных пунктах. Аврора устроила мне настоящий экзамен и была вынуждена признать, что все критерии я знаю на «превосходно». Но вот когда месье Франко вызвал меня к постаменту для ответа я так растерялась, что мне не помогли даже чертежи и активные подсказки самого учителя.

В голове было пусто-пусто, как в бальной зале после занятий, и лишь я — чашка ходила мимо зеркал, боясь расплескать чай с молоком.

Меня спрашивают о нормах метража помещений в пограничном городе и требованиях, которые может королевский дежурный библиотекарь предъявить к управе города, а я вся в мыслях о сегодняшней ночи. Учитель задает вопрос как должны располагаться стеллажи, а я вспоминаю, как Ноэль потянул меня за руку и краснею.

— Эвон, тебе снова нехорошо? Всю ночь отрабатывала иллюзию? Последнее время ты часто сама не своя. Неужели факультативы так изматывают тебя?

Посмотрела на подруг и кивнула.

Я пока не готова поделиться с ними чувствами Ноэля. Не то чтобы я боялась, что подруги посчитают меня ветреной (а как же, еще вчера я без устали говорила о месье Персефоресте и его аватаре — месье Отисе, а сегодня — признаюсь, что ходила к Ноэлю ночью!). Мне просто показалось, что такие вещи не рассказывают в коридоре университета, так словно это ничего не значит. Ведь на самом деле это очень удивительно, когда именно ты оказываешься чьим-то возлюбленным.

Не смотря на то, что Армель говорила о своих чувствах, не было ни слова о том, что принц ее любит. Нет, конечно, она подразумевала это как само собой разумеющееся, но я последнее время в этом сильно сомневалась. А Аврора? Баронесса даже о любви не промолвила ни словечка и, по-моему, ее будущий брак — способ избавиться от опеки чересчур религиозных родителей. Это было конечно ужасно, брак без любви, но сама я разве не пыталась совершить что-то подобное?

— Ах, Эвон! Разве можно так издеваться над собой? И так все знают, что ты лучшая в иллюзиях.

Я пожала плечами, все еще не желая говорить.

— Мне не хватает наших посиделок, — вздохнула Аврора, — помните, как мы собирались вечером после отбоя в Лангене? А ведь раньше нам приходилось красться, замирать, когда слышали классных дам и все равно мы находили время, а теперь живем в одних апартаментах, а вместе собираемся только когда уроки учим. И то с нами постоянно Полин. Она хорошая, но…

— Но разве не в наших силах изменить ситуацию? Предлагаю сегодня заказать в комнаты молока, — воодушевилась Армель. — Представьте, только мы втроем и больше никого!

Маркиза обхватила меня за плечи и очертила рукой полукруг, будто отделяя нас от остальных учениц.

— Заманчивая идея, — согласилась, невольно заражаясь энергией подруг.

— Конечно же дофин приедет на бал! — воскликнула за нашими спинами Луиза, — разве может он меня оставить одну?

Армель скрипнула зубами и сильнее сжала мое плечо.

Я же, против воли, обернулась.

Луиза как всегда в окружении разных девиц, которые заинтересовались ею только из-за статуса будущей королевы, с чувством превосходства разглядывала остальных студенток.

— Он уже прислал мне чудный гарнитур, в котором я буду сверкать на приеме!

Конечно, Лу играла свою роль. Она же вообще станет невестой месье Гая, но подруги же об этом ничего не знают!

— Не слушай ее, — посоветовала шепотом.

— Если бы это было так просто! — тихо возмутилась Армель, — у меня складывается ощущение, что ей он пишет чаще, чем мне. «Для поддержания легенды», — явно передразнила кого-то маркиза.

Я вздохнула. Лу едва ли не каждую неделю зачитывала всем желающим письма от принца, отчего Армель тихо бесилась. Сама же маркиза подобным постоянством со стороны дофина похвалиться не могла.

— Эвон права, — поддержала меня Аврора, — может это даже не он пишет, а его секретарь?

Такой вариант, похоже, несколько успокоил Армель — девушка даже расправила плечи и благодарно нам улыбнулась.

— Кстати, Эвон, я вспомнила, что за символы были на том светильнике. Я вчера начертила, но оставила свиток на столе в комнате. Правда я не очень уверена в том, что правильно перевела, — маркиза, наконец, отпустила меня, — что-то про поиск части единого целого. Но там было много слов и я не стала сидеть над словарем слишком долго.

Я благодарно сжала пальцы Армель. Возможно, если я пойму, что за обряд проводят короли Франкии, то найду какое-то другое решение в этой ситуации? Для себя, для девочек…

— Это так ужасно, наверное, на бал идти без пары, — продолжала между тем щебетать Луиза, — не правда ли, Эвон?

Удивленно обернулась к баронессе. Я как-то не следила за их разговором и потому несколько растерялась от обращения конкретно ко мне.

— Вероятно, — пожала плечами, не до конца понимая, почему Лу так ехидно улыбается.

— А разве ты…

— У Эвон уже есть пара, — разозлись Армель, делая шаг вперед и заслоняя меня, — ей даже выбирать приходится с кем пойти.

— Ах, неужели? Неужели месье Отис решил снизойти до нашей глупышки Эвон? — ехидно осведомилась Луиза, — можем мы узнать хоть одно имя?

Я уже открыла было рот, чтобы сказать, что это никак не касается баронессы, как дверь класса открылась и в проеме показалась фигура месье де Грамона. Менталист явно был чем-то недоволен и раздраженно оглядел нашу компанию, заставив некоторых девушек отшатнуться.

— Мое вас устроит, мадемуазель Луиза? — спросил «старик», — я уже дважды предлагал мадемуазель Эвон свою кандидатуру, но она пока думает.

Мне оставалось только удивленно вскинуть брови, не понимая, о чем говорит менталист. Два раза? Но отчего же я не помню ни одного? Подруги недоверчиво на меня покосились, в их взгляде так и читалось: «И о чем же мы еще не знаем?».

— Не так ли, мадемуазель Эвон?

— Я еще думаю, месье, — согласилась, приседая в реверансе. Какую бы игру не затеял месье де Грамон, мне оставалось только подыграть ему.

— И насколько я знаю, моя кандидатура не единственная, не так ли?

— Возможно месье, — улыбнулась, вспоминая Ноэля.

Не то чтобы я была уверена, что барон пригласит меня, но после такой ночи…моим партнером на балу может стать и некромант.

— Да вы кокетка, мадемуазель Эвон, — рассмеялся де Грамон, нисколько не обращая внимания на притихших студенток, — это уже четвертый кандидат на ваше внимание.

— Четвертый? — удивилась, гадая кого же имел ввиду менталист.

Предположим сам де Грамон, раз уж он озвучил это на широкую публику, Ноэль, месье Гастон и Отис? Можно ли подумать, что месье Отис хотел бы пригласить меня. Сердце против воли пропустило удар.

— Да вы правы, пятый.

Я растерялась.

Армель тайком ущипнула меня. Я бы тоже была в шоке, расскажи мне кто-то о том, что у подруг есть целых пять кандидатов для похода на бал.

— Пять? — удивленно пискнула Луиза, разглядывая меня широко распахнутыми глазами.

Остальные студентки, которые, как и мы, пришли раньше времени к кабинету, настороженно меня разглядывали.

Их поведение меня, если честно, немного удивляло. У столичных девушек не было робости перед высоким начальством. Даже перед месье Петером, который, как оказалось, был весьма известен в высшем обществе, девочки вели себя раскованно: улыбались, строили глазки и едва ли хватали менталиста под руку. Месье де Грамона боялись почти все: студенты, учителя, даже директора. Люди цепенели, боялись поднять на «Цепного пса» взгляд и что-то едва слышно лепетали. Лишь немногие девушки были настолько храбры, чтобы говорить с де Грамоном на равных, в большинстве своим из самых влиятельных семей Франкии. Возможно оттого, что им приходилось пересекаться с «Цепным псом» чаще остальных?

— Не удивляйтесь, мадемуазель Луиза, — усмехнулся менталист, — ведь мадемуазель Эвон у нас — завидная невеста.

По глазам видела, что Лу совершенно не понимает, когда я успела стать таковой. Конечно, широкой общественности никто не докладывал о результатах сражения под Лангеном. Хотя в газетах была большая статья о том, что нападение спанцев было отбито отрядом месье де Грамона, ротой васконцев и учениками академии. Под эту историю месье Жюсак, сдается мне, протянул к королевскому двору всех родственников и своячников, которые и участвовали в сражении. Отдельно упоминалось имя Ноэля, Ирмы и еще десятка боевиков, но что совершенно точно — моего там не было. Потому возвращение мне приданного матушки, которое де Понмасье произволом оставили себе, когда матушка вышла замуж, не подвергалось широкой огласке.

Раздался звук колокола, означающий, что до начала урока осталась немного.

— И это все ученицы? — поинтересовался вдруг месье де Грамон, оглядев нас.

В коридоре и правда стояло не больше дюжины девушек. Но это же урок по иллюзиям! Месье Филипп был весьма рассеян, никогда не ставил пропусков, а потому на его занятия частенько опаздывали. Да и мое «первенство» по иллюзиям было обусловлено именно тем, что большая часть студенток не особо интересовалась занятиями.

— Что ж… их выбор. Я советую поторопиться, мадемуазели, ведь со вторым колоколом я закрою двери и войти не сможет никто.

— Но разве месье Филипп уже подошел? — удивилась Луиза, заглядывая в кабинет.

— Сегодняшнее занятие для вас проведу я. Нам осталось дождаться всего пару гостей. Опоздавшие будут отрабатывать урок тоже мне, — месье де Грамон хищно улыбнулся, так что мы дружно поежились. Видимо это будет очень непросто.

Менталист посторонился и жестом пригласил нас в кабинет.

Я же задумалась. Интересно, как менталист проведет сегодняшнее занятие, если у него не хватает нужных умений? Да и для чего этот ход?

— Мадемуазель Эвон? — окликнул меня мужчина.

Переглянулась с подругами и задержалась на мгновение. Армель даже обернулась на меня несколько раз явно обеспокоенная тем, что меня остановил «Цепной пес».

— Да, месье де Грамон?

— Ваш контроль, он стал лучше, — похвалил меня менталист, — хотя образ одинокой маленькой чашки надолго поселится в моей голове.

Моим щекам стало жарко.

— Если вы видели все это в моей голове, то я так не научилась управлять своими эмоциями, — покачала я головой.

— Нет-нет, мадемуазель, тот же Петер, что сидит в засаде в соседней комнате, не услышал ни единой сценки или терзания. А я вижу это как наяву лишь специальному зелью, усиливающему дар до предела.

Месье Петер? Я удивленно посмотрела на смежный кабинет.

— Но для чего прятаться столь уважаемому человеку?

— А вы не догадываетесь, мадемуазель?

Я помотала головой. Власть месье де Грамона велика, зачем его людям скрываться? Менталист досадливо цокнул языком. Наверное, на его взгляд, я должна была проявить большую прозорливость.

— Тогда подумайте над этим. — Раздался второй колокол и мужчина как-то нехорошо усмехнулся: пройдемте, мадемуазель в кабинет. Занятие начинается.

Так как месье де Грамон был явно не в настроении, я лишь склонила голову, признавая его старшинство.

Дедушка всегда говорил, что умные мужчины никогда не поступают необдуманно, а месье де Грамон однозначно именно такой. Уверена, его поступкам есть объяснение, которое мне пока не понятно — не лучше ли помолчать и подождать пока ситуация проясниться? Тем более обстановка не предполагает расспросов: я буду смотреться странно, если начну спрашивать мужчину прямо посреди коридора. О нас итак ходят странные слухи, не стоит давать сплетникам очередной повод, хватит и якобы «приглашения на бал», о котором, я уверена, Луиза расскажет всем.

Менталист остановился в дверях, ожидая пока я войду в кабинет первой, словно отрезая для меня любые попытки скрыться. Потешно бы я смотрелась, если бы внезапно решила убежать. Думаю де Грамон настиг бы меня в два счета! Но, с другой стороны, отчего мне бежать?

— Еще немного, мадемуазель, и поверю, что женщина учится молчать, кода это нужно, не с годами, а по собственной сообразительности, — прошептал мне на ухо месье де Грамон, когда я проходила мимо, и тут же добавил обычным своим голосом: Мадемуазель Лидия, закройте, пожалуйста, шторы, солнце сегодня слишком ослепительно. Мадемуазель Эвон, присаживайтесь.

Пока одна из подруг Лу поспешно выполняла поручение менталиста, а я садилась на свое привычное место, «старик» успел дойти до учительского стола и, расположившись за ним, открыл классный журнал. Мужчина, с минуту изучив ведомость, задумчиво посмотрел на нас.

Я понимала его реакцию: по списку нас должно было быть почти две дюжины девиц и десяток юношей, которые не удосужились прийти. Месье Филипп никогда не ставил пропуски, утверждая, что учеба это личное дело каждого. Да и рассказывал учитель на диво неинтересно, так что большинство учеников предпочитало спать в своих комнатах, чем, примостив голову на локоть, за партой.

— Мадемуазель Луиза, отметьте, пожалуйста, всех отсутствующих, — месье де Грамон протянул Лу классный журнал и обвел нас долгим тяжелым взглядом, — держу пари, они весьма расстроятся, что не услышат сегодняшнюю занимательную лекцию.

Я против воли поежилась: менталист умел быть пугающим. Впрочем, представив, что станется с ребятами, когда они узнают, кто именно вел урок и к кому они попали в поле пристального наблюдения, каждый второй студент уж точно пожалеет, что решил прогулять занятие месье Филиппа. Чувствую, на следующем занятии будет аншлаг.

— Итак, наверняка вы задаетесь вопросом, отчего занятие по иллюзиям вызвался проводить один из представителей владеющих ментальной магией?

Я кивнула, хотя вопрос де Грамона явно не требовал ответа, но мне нравилось ощущение, будто этот урок мужчина ведет исключительно для меня, даже если это не так. Я частенько представляла на занятиях, что в кабинете кроме меня никого, будь то занятия по картографии или этикету. Да и сама я, уча домашнее задание, представляла себя учительницей, рассказывающей классу очередной параграф учебника. Даже придумывала вопросы от «студентов», на которые сама же и отвечала.

— Знали ли вы, что еще четыреста-пятьсот лет назад, как такового направления «книжной магии» не было. Собственно именно с этим связано, что до сих пор родители юношей не торопятся отдавать детей на ваш факультет. Традиции великая вещь, дамы, сколько бы не говорили обратного: даже спустя столько лет, нежелание видеть своего ребенка на «сомнительной» специальности — велико.

Я нахмурилась. Разве это правильно приходить к студентам и говорить, что то, чему они учатся, «сомнительно»? Мне было как минимум неприятно, что месье де Грамон так сказал. Я уже округлила губы, чтобы возмутиться, но «Цепной пес» остановил меня едва заметным жестом и продолжил:

— Мастерство иллюзий относили к некому подвиду ментальной магии, так как ошибочно полагали, что маг заставляет окружающих поверить в то, что он хочет. Хотя со временем ученые доказали, что маг-книжник создает образ силой своей воли, и любая осязаемая картинка — лишь результат фантазии самого творца, который никак не зависит от зрителей.

Мы с девочками удивленно переглянулись, а из моей головы вылетели все возражения: даже на истории магии нам такого не рассказывали! Похоже месье де Грамон прав, отсутствующим на уроке студентам будет жаль, что они пропустили действительно интересную лекцию.

— Быть иллюзионистом было весьма престижно, и, считалось, что чем больше людей он может заставить поверить в плод своего воображения, тем сильнее маг.

— Но это же абсурдно! — Воскликнула со своего места Лидия, которую «секреты» открываемые менталистом взволновали настолько, что она даже забыла свой страх перед «стариком», — если я создам картинку, то ее увидят все окружающие, которые будут рядом.

— В те временам создавались более масштабные иллюзии, мадемуазель. — Мягко улыбнулся де Грамон, — например, когда только строился собор на главной площади Парисса, тогдашний король жестко обозначил сроки сдачи здания. Однако закончить вовремя работу архитектор не успел и прибегнул к помощи иллюзионистов. Маг создал идеальное убранство, в том числе и огромный орган внутри собора. Король был доволен и даровал архитектору баронский титул… Иллюзионист, к слову, погиб. Кто знает почему?

Все студентки, включая Лу вздрогнули, не ожидая такого финала, заставив меня удивиться: для меня подобный конец мастера был закономерен. И лишь спустя мгновение я поняла причину такого поведения девушек — они не посещали занятий месье Жерома, а потому и не знали ни о чем подобном.

— Мадемуазель Эвон?

— Чтобы держать такую масштабную иллюзию под контролем, мастеру должен был потребоваться дополнительный источник силы. Возможно, магия подпитывалась от жизненных сил книжника. Он вычерпал сам себя до дна, — пояснила я, представляя себе столь ужасную картину.

— Вы правы. Но именно такие случаи, по сути, были мерилом для магов того времени. Как менталиста подобного мага оценили бы очень высоко… Да, мадемуазель Аврора?

Баронесса кивнула, опуская робко поднятую руку.

— Но разве можно не поверить в иллюзию, которую видишь? Разумно ли по столь незначительному признаку относить книжную магию к магии разума? Получается, любой, даже самый слабый говорящий-с-книгами, считался весьма сильным менталистом?

Все мы, сидящие в кабинете, дружно кивнули. Что-то в той теории не сходилось. Не думаю, что наши предки были столь глупы, чтобы решить так, значит, у них имелись причины, не так ли?

— Осознать нереальность иллюзии можно. Когда четко знаешь, что то, что тебе показывают, лишь обман разума и… когда блокируешь собственное сознание. Это весьма трудно, но невозможно. Пожалуй, я даже поправлюсь: свое или собственное. Это, в то же время, и есть та причина, по которой «говорящих-с-книгами» относили к нашему братству: сильный ментальный маг способен любого заставить представить, что скажем… рядом кто-то есть или наоборот, кого-то нет. Например вы все знаете, что в классе сидит мадемуазель Эвон, но одно маленькое внушение и никто из вас не обращает на нее внимания, а мадемуазель Луиза отмечает мадемуазель де Сагон как отсутствующую на уроке. Правда, умельцев подобного рода не встречали уже лет двести, но в старые времена они были, отчего многие ошибочно классифицировали иллюзию — как навязанную магией картинку.

Я вспомнила урок с месье Оливье и его «контр-меры» к моим иллюзиям и свое желание спросить у месье де Грамона, отчего же мужчинам легче противостоять «говорящим-с-книгами», ведь именно об этом он сейчас говорил? Получается один яркий образ — выключает сознание? Глупость какая-то, разве можно на такое идти? Судя по заинтересованному взгляду де Грамона в мою сторону, мои мысли смогли его удивить.

— А девушки? — Спросила Армель, — девушек тоже относили к менталистам? Разве не считается, что это неженский дар?

— Доподлинно известно только об одном таланте, который не может унаследовать женщина — это некромантия. Богиня не терпит конкуренток. Все остальное доступно любой мадемуазель, если смотреть масштабно. — Менталист задумчиво переводил взгляд с одного лица на другое, — кстати, иллюзионистки, по мнению большинства учебников того времени, были весьма выгодной партией среди менталистов — считалось, что они усилят дар будущих детей.

— А почему тогда для девушек есть всего два факультета?

Этот вопрос волновал меня еще с того момента, как дофин рассказал нам о ситуации с множественностью магии. Но тогда мне казалось, что все дело в нежелании общества давать женщинам шанса устроиться на работу. Я читала, что в столице есть особое движение, кажется суфражисток, а вот они…

— Мадемуазель Лидия, все достаточно просто. Человек может сочетать и два, и три дара, но вот достаточно ли будет его, чтобы выполнять задания во время учебы? Представьте что вот эта ваза — сосредоточие магии.

Месье де Грамон достал из-под стола пустую прямоугольную вазу, явно приготовленную заранее. Следом на стол легли несколько коробок с непрозрачными бортами, так что оставалось только гадать, что внутри.

— Вот эти камушки, ваш основной дар, в конкретном случае — книжный.

Взяв из коробки небольшие круглые ярко красные камни, месье де Грамон высыпал их в вазу, заполнив все видимое пространство.

— Вот эти по мельче, какой-то второй смежный дар, например артефакторика, — в вазу посыпался мелкий горох синего цвета, а следом и желтый песок, — а это некий — третий. Ели посмотреть внимательно, желтого почти не видно. Хватит ли его для активного использования и обучения? Я думаю, что нет. Но способности же есть, что накладывает определенные отпечатки на изучение смежных специальностей. Наверняка вы замечали, что вам легко дается алхимия или оживление магических карт. Проще и легче чем другим студенткам.

Последнее пояснение не вызвало у меня с подругами удивления, об этом уже говорил нам дофин на «свидании». Странно конечно, что об этом нам не рассказывали на первом курсе или учителя на начальном этапе образования. Причем не только нам, приехавшим из глуши, но и столичным девушкам, ведь судя по их лицам, это настоящее откровение для них.

Мне же начало казаться, что весь этот урок либо большая проверка, либо подсказка для меня, но в чем? Что ищет среди нас месье де Грамон и притаившийся в соседнем кабинете месье Петер? Для чего «Цепной пес» выпил особого зелья, чтобы увеличить свои способности? Ну не ищет же он среди нас спанского шпиона!

Вздрогнула, кинув быстрый взгляд на менталиста. Но почему нет? Ведь загадочный некто не только подлил мне зелье на уроке танцев, но и сломал защитный амулет, когда я была в ванной. Значит пособник спанцев — девушка с ментальным даром! Я взволнованно огляделась. Неужели де Грамон думает, что это одна из нас? Хотя столько девочек не пришло… я с досадой поджала губы.

— По этой причине почти невозможно встретить книги периода до Великой смуты по иллюзиям и вообще книжной магии? — Протянула руку Армель.

— Вы правы, мадемуазель, в старых фолиантах про «говорящих-с-книгами» почти нет информации, потому что такого направления не было. Знания отрывочно разбросаны совершенно по разным дисциплинам.

Меня же словно что-то ударило. Вот и ответ! Я искала информацию про странный обряд в старых учебниках совершенно зря! Если заклинание Луи Первого и относилось к книжной магии (в чем я сомневаюсь), то вычитал его король отнюдь не в разделе «говорящих-с-книгами», а в отделе менталистики! Или даже боевой магии! А я уж думала, что мне просто не дано пользоваться «зовом книг», хотя все намного прозаичнее!

Меня так и распирало от желания, подобрав юбки, бежать в университетскую библиотеку и заняться поиском.

Месье де Грамон осуждающе на меня посмотрел, словно я подумала совсем уж явную глупость. Интересно, ожидал ли менталист, что его рассказ подтолкнет нас к каким-либо действиям? Ведь если я догадалась, что мешает таинственной шпионке — тоже. Ведь спанцы тоже целиком не понимают всей сути обряда. Да они знают какие то моменты, но чего то важного и связующего — нет. Или месье де Грамон именно этого и добивается? Может быть легче легкого будет поймать врагов в библиотеке?

Но что если той самой девушки сегодня нет на занятии? Месье де Грамон ее все равно поймает, когда будет принимать отработку?

- В соседней Спании, к примеру, до сих пор не разделяют ментальную и книжную магию, считая это просто разными сторонами монеты, и ищут тех, в ком соединились оба дара в любых пропорциях, привлекая их на королевскую службу.

— Даже девушек?! — Ахнула Лу, прижимая руки к лицу.

Мне показалась ее реакция излишне надуманной, словно это она была спанской шпионкой, но я знаю Лу с детства, где уж ей?

— А вы разве не читали роман про мадемуазель Котти*? — дождавшись нашего дружного кивка, менталист продолжил: а между тем этот роман лишь написан по мотивам серии спанских памфлетов об одной из тех, кто сочетает в себе два дара и работает на корону.

Слушать месье де Грамона было интересно: он рассказывал легко и, похоже, очень много знал. Мы совсем не хотели спать, в отличие от уроков месье Филиппа. И я даже пожалела, что «Цепной пес» не преподает у нас в университете.

— Но все это была прелюдия к нашему уроку, откройте тетради и запишите тему урока: Способы распознать иллюзию. Вы можете сделать это гораздо проще, чем любой менталист, хотя способы, во многом, остались с древних времен. На мой взгляд, это весьма важная тема, как знать, возможно, однажды вам это спасет жизнь.

Мне показалось, что смотрел де Грамон при этом исключительно на меня. Задумчиво закусила кончик пера. Спасет жизнь? Интересно как? Хотя, если вспомнить с какой легкостью месье Тэд перевоплотился в меня в Лангене, то возможно де Грамон намекает на то, что Армель или меня захотят похитить? Или, если меня таки похитят, я смогу сбежать, а распознавание мне как-то поможет?

Представила себя: несчастную, в порванном платье, со следами сажи на лице стоящую на краю пропасти. Надо мной сводчатый потолок и где-то там, далеко, брезжит свет, знаменуя выход, но как спастись? Еще шаг и я упаду, утянув за собой и перепуганную Армель на пару с Его Высочеством (безусловно похищать будут их обоих).

Дофин ранен, ели стоит на ногах и только плечо подруги не дает ему упасть. Маркиза плачет и лишь одна я спокойна! Шаг вперед верная гибель — говорит разум, лучше вернуться в руки врагов и ждать де Грамона и его отряд, которые наверняка нас ищут, но тут я, уверенно поглядев по сторонам, распознаю огромную иллюзию: мост есть, просто скрыт магией. Делаю шаг вперед и тяну за собой подругу. Мы выбираемся из подземелий и все (а на выходе из шахты нас ожидает целая толпа народа) мне аплодируют, а месье Жюст вешает на грудь орден.

Месье де Грамон подавил смешок и я смутилась.

Тряхнула головой, отгоняя героические мысли и, как и все, заскрипела пером.

*В первой части Эвон вскользь упоминала о книге о мадемазель Котти — королевской шпионке. Эвон даже мечтала походить на нее.