Жених для васконки

Глава 15

Остановилась на лестничном пролете и посторонилась, пропуская пажей, несущих целый ворох коробок. Мальчики в смешных нарядах, к которым я до сих пор не могла привыкнуть, тяжело пыхтели под едва ли посильно для них ношей. Им конца и краю нет! Мимо меня проходил уже пятый мальчик, а сколько их еще там спускается сверху? Да и откуда? Мне казалось, что там, дальше, уже только наш с девочками этаж и чердак. Старый, забитый ненужными артефактами и дырявыми матрацами.

Я с интересом разглядывала процессию пажей, гадая, что у них в руках. Жаль у меня нет особого зрения, чтобы разглядеть, что прячется за деревянными стенками. Судя по ажурной резьбе, явно что-то дорогое и утонченное и совершенно точно не изъеденная молью подушка (а ничего больше не могло быть на чердаке). Может шляпки? Куда пажи могут нести столько головных уборов?

Сейчас носильщики походили на странное чудовище из киданских сказок: с длинным телом как у змеи, или на несчастных рабов-рудокопов, не хватало только надсмотрщика. Впрочем, кандидатура на роль последнего быстро появилась.

— Поторапливайтесь, лентяи! — Разозлено сказала мадам Франсуаза, протискиваясь мимо меня и быстро спускаясь по лестнице, — надо еще успеть все рассортировать и проверить. Я не собираюсь провести на работе всю ночь! Да аккуратнее же! Разве можно обращаться так с столь удивительными артефактами?

Я, услышав последние слова мадам, удивленно проводила глазами очередного мальчишку, у которого было целых две коробки, и одна из них едва не полетела на пол. Я непроизвольно вскинула руку, оберегая опасно покачнувшуюся «башенку», отчего заработала благодарный взгляд пажа. Что за артефакты могли понадобиться нам на танцах тем более в таких количествах?! Моя фантазия спасовала, а это… не так уж просто!

Можно конечно спросить, но, думаю, мне откажут в ответе, если вообще соизволят заметить: все время спуска пажей учительница не обратила на меня внимания и остановилась на пролет ниже, придерживая дверь для пажей. По тому как женщина следила за носильщиками, было ясно, что меня просто проигнорировали, но я, как ни странно, не испытала по этому поводу досады. Вот если бы на моем месте была Лу… Мадам была способна оказывать знаки внимания только будущей королеве и невестам фаворитов. О! Я весьма повеселюсь, когда мадам Франсуаза наконец узнает всю правду.

Учительница кинула на меня подозрительный взгляд, но я улыбнулась как можно радушнее. Правда это не добавило мне никаких дополнительных очков перед вредной женщиной — мадам Франсуаза отвернулась, подсчитывая уже занесенные в классную комнату коробки.

Мимо меня, наконец, прошел последний паж и я вздохнула свободнее: еще немного и я окажусь в своей комнате и смогу выпить стакан воды — в горле пересохло после длительных допросов «старика».

— Питер, это были последние? — Громко спросила мадам у замыкающего вереницу мальчишки.

— Да, мадам, мы забрали все сорок пять, — коротко поклонился Питер, как и учительница, не обращая на меня внимания.

— Хорошо, можешь идти, — кивнула мадам и, строго поглядев на меня, захлопнула дверь.

Я лишь пожала плечами, как будто мне хотелось встречаться с учительницей в неурочное время! Но вот паж — совсем другое дело.

— Месье Питер? — Робко позвала я со своего пролета.

По местным правилам в столь поздний час паж мог и не откликнуться, тем более на его плече алела шелковая лента — отличительный знак, говоривший о том, что мальчик выполняет особое поручение и может с легкостью проигнорировать чужие просьбы.

— Да, мадемуазель Эвон? — Живо откликнулся паж, останавливаясь.

Я смутилась. То ли я такая знаменитая личность, то ли, как говорили, мальчишки знают в лицо каждого студента университета. Хотя о том, из-за чего я известна, лучше не думать.

— Мой старший брат учиться на факультете некромантов, — верно понял мою заминку Питер, сдерживая улыбку.

Удивительно! Ведь обычно в пажи шли дети из утративших магию родов. Получается, только один из детей имел дар. Наверное это ужасно, осознавать, что именно тебе не повезло… И лишь спустя мгновение я поняла смысл сказанного мальчишкой: некроманты! В ушах до сих пор стоял шепоток учеников: «Ноэлева Эвон».

Я смущенно улыбнулась, пожимая плечами.

— Не могли бы вы принести в мои апартаменты молока и несколько булочек? Из-за факультатива я опоздала на ужин.

Моя ситуация вряд ли кого-либо могла удивить, задерживаться допоздна — обычное дело в университете. Программа дополнительных занятий была обширна и в трапезной вечерами частенько пустовали столы, ведь занятия велись уже вечером, после окончания основных уроков. Обычно в подобных случаях студенты не гнушались пользоваться помощью пажей или дежурных классных дам.

— Конечно, мадемуазель.

— Спасибо, — сказал искренне, приседая в реверансе.

Паж поклонился и спустился по лестнице.

Я проводила взглядом мальчика и порадовалась, что встретила мадам Франсуазу и месье Питера, ведь я совсем забыла, что осталась без ужина! Поднялась бы наверх, а оттуда было бы лень спускаться. Звонок-шнур, с помощью которого можно было бы вызвать кого-то из прислуги, к нашей досаде сломался еще пару дней назад, а спускаться с нашего чердака за каждым стаканом сока…. То еще удовольствие.

— О! Эвон! Как удачно ты мне попалась.

Удивленно обернулась на возглас за спиной. Чуть ниже моего пролета, на лестнице, стояла девочка с нашего курса — Мерседес.

Улыбнулась через силу, изображая радушие. Особой любви к остальным студенткам я не испытывала, потому как, подобно мадам Франсуазе, девушки предпочитали открыто заискивать перед Лу. А так как Луиза любила сорвать злость на нас с подругами, то и остальные поступали так же. Конечно Мердседес не была из их числа и, в отличие от большинства столичных студенток, не была настроена в отношении нас, провинциалок, негативно и даже позволяла себе изредка перебрасываться с нами парой ничего не значащих фраз. Хотя не могу сказать, что даже с ней мы подружились. Скорее Мерседес, как и многие, была поглощена своими собственными мыслями, а оттого не сильно заботилась об окружающих.

Аврора рассказывала, что на факультативе по артефакторике Мерседес всегда так погружена в занятие, что даже учитель не всегда может докричаться до нее. Вот и сейчас в волосах баронессы застряла тонкая деревянная стружка, а на носу была сажа от уголька, которым, артефакторы чертили схемы. И хотя весь нелепый вид Мерседес не должен был вызывать каких-либо опасений, я против воли поежилась, услышав «попалась». От этого всего отдавало какими-то спанскими шпионами.

— Да, Мерседес? — поинтересовалась самым милым голосом на который была способна.

— Ты же была сегодня на иллюзиях?

Кивнула не до конца понимая чего баронессе от меня надо. Перед обедом девочки уже узнали, как крупно оплошали. Успели посетовать, а кое-кто и расплакаться, узнав, что отработку будет принимать лично месье де Грамон. Лизетт вот упала в оборок, едва услышала. Глупо. Будто месье де Грамон страшный зверь, который станет пытать девочек, если они неверно ответят.

Так и представила полутемный кабинет, за столом сидит «старик» и, положив подбородок на сцепленные руки, прищурившись, задает дрожащим студенткам вопросы.

«А почему у вас такие скудные конспекты, мадемуазель Лизетт? Ах, оттого, что вас не было на уроке?».

«А отчего же вы ответили на вопросы по теме? Не оттого ли, что прогуляли занятие?»*

— Мне так не удалось ни от кого добиться, диктовал месье де Грамон что-то под запись. Луиза, представляешь, за весь урок оказывается, не записала ни строчки!

В последнее я вполне могу поверить, Лу на иллюзиях сидела и, не мигая, смотрела прямо на месье де Грамона. Старик, что примечательно, периодически недовольно косился на «лже»-невесту дофина и морщился, будто в кабинете витал неприятный запах.

— Так что?

— Что? — Удивилась я, отвлекаясь от собственных мыслей.

— Эвон, ау! — Мерседес помахала ладонью у меня перед лицом, — ты конспектировала что-то? Очень хочется сдать отработку с первого раза.

— Да, я записала, — исправилась я, пока баронесса не посчитала меня странной.

— Могу я одолжить твою тетрадку? А то первая попытка пересдать уже завтра.

— Конечно. Только придется подняться ко мне.

— Не проблема, — улыбнулась Мерседес, — чтобы не встречаться с де Грамоном дважды, я готова на все.

— Хорошо, — согласилась, пожав плечами. Не такой уж страшный месье де Грамон, чтобы вызывать такую реакцию.

Мерседес бодро начала подниматься и ей даже пришлось притормозить, ожидая меня. Девушка пританцовывала от нетерпения, а я толком не понимала этого энтузиазма. Я после факультатива по менталистике была выжата как лимон, тем более, что месье де Грамон дополнительно позанимался со мной некоторыми методами отвлечения от собственных мыслей. Чтобы, как сказал «старик», никому больше не пришлось целовать меня насильно. За последнее я была, безусловно, благодарна — мне не нравится, что большая часть университета считает, что только таким образом можно сменить вектор направления моих эмоций.

— А ты хорошо с ним ладишь? — спросила Мерседес, которую, видимо, начало тяготить молчание.

— С кем? — Удивилась я.

С учетом того, что последние мои мысли были про месье Этьена и Ноэля (тех самых любителей целоваться), вопрос показался мне странным.

— Месье де Грамоном, — терпеливо пояснила Мерседес.

— Нормально. Он хороший.

— Страшный, — прошептала баронесса, поежившись. — Так смотрит, будто уже все мысли прочитал и занес в протокол. Завтра проснешься, а ты уже в Абасте.

— А тебе есть что скрывать?

Я не переживала по поводу менталистов, хотя все вокруг стонали по этому поводу. Что такого может увидеть взрослый умный мужчина в моей голове? Видения пажей-каторжников с мешочком руды в руках? Их полосатые носки, выдуманные мной, как на картинках из учебников? Или может, что мне нравится месье Отис? Да о последнем Полин догадалась без всякого ментального дара. Тем более месье де Грамон взрослый и ответственный человек и уж точно не станет никому выбалтывать чужие секреты, только если они напрямую не касаются короны, уверена в этом.

— Всем есть что скрывать, — убежденно возразила мне Мерседес, — хочешь сказать, тебя совершенно не волнует, что он читает все-все твои мысли?

— Нет.

Я пожала плечами, показывая тем самым, что нисколько не сомневаюсь в своем ответе.

— Да ладно, — с каким-то пренебрежением фыркнула девушка. — А защитный амулет тогда зачем носишь? Или поэтому так и спокойна, что месье де Грамон не может понять что творится в твоей голове?

— Амулет?

Я замерла посредине лестницы, удивленно уставившись на Мерседес. О чем это она?

Баронесса, в отличие от меня, продолжала подниматься и, лишь заметив мой ступор, остановилась. Мерседес непонимающе нахмурилась и ткнула пальцем мне в ворот платья, где в теории должна была поблескивать цепочка от подарка месье де Грамона.

— Ну да, ты его еще везде с собой таскаешь.

Я растерялась. Месье де Грамон говорил молчать об истинных свойствах амулета, я и молчала, добросовестно стараясь прятать его подальше от людских глаз. Даже при походах в ванные комнаты, когда приходилось его снимать, прятала на вешалкой под одеждой. Откуда баронесса могла узнать?

Вероятно, у меня был такой растерянный вид, что полностью уверило Мерседес в ее предположении. Девушка ехидно улыбнулась и снова стала подниматься. Я же, спохватившись, поспешила за сокурсницей.

— С чего ты взяла, что это амулет от ментального воздействия?

— Я… — Мерседес нахмурилась и задумчиво потерла переносицу, — слышала от кого-то, что у тебя с собой мощный амулет.

— От кого? — я быстро преодолела несколько ступенек и схватила девушку за руку. — Кто мог сказать такое?

— Так это правда! — Торжествующе выпалила Мерседес, — тебе подарил его месье де Грамон?

Мне показалось, кровь отхлынула от моих щек. Может ли быть эта улыбчивая девушка напротив меня — шпионкой? Я аккуратно разжала пальцы, выпуская рукав платья баронессы.

— Это был секрет? — Заволновалась Мерседес, вглядываясь в мое лицо, — ох, Эвон! Я никому не скажу! Правда! Я просто слышала где-то и позавидовала, ведь ты общаешься с месье де Грамоном без страха, что все твои секреты перестанут быть тайной.

— От кого ты слышала, Мерседес? — тихо прошептала, оглядываясь по сторонам.

Что если шпионов таки не один? И знать о том, что амулет на мне и снова работает вот уж точно никому не нужно.

— В ванных комнатах, — баронесса нахмурила лоб. — Да, совершенно точно, я слышала как Иветт говорила Лидии, что у тебя редкий амулет.

В ванных комнатах, а ведь именно там мне отключили защиту! Я почувствовала, как в груди неприятно холодеет. Иветт?

— Это не совсем то, о чем ты думаешь, — растянула губы в подобии улыбки, надеясь, что Мерседес это «успокоит», — да, амулет редкий, но у него…. другие свойства. И уж точно он не мешает месье де Грамону читать мои мысли. Мне просто действительно нечего скрывать. Больше нечего. На испытании на место невесты дофина нас основательно проверили менталисты. Куда уж больше знать обо мне?

— Да? — недоверчиво спросила Мерседес, которая явно не поверила моим словам.

— Конечно, — кивнула, тщательно давя желание тут же бежать до дежурного менталиста или месье Оливье, чтобы проверить ушел ли уже месье де Грамон или нет.

Если я убегу, то Мерседес только укрепиться в своем мнении, но мне не нужно лишних сплетен, а потому придется тащиться на чердак, чтобы отдать тетрадь и только потом…. Вздохнула.

— Прости, Эвон, я повторила этот глупый слух, — смущенно пробормотала Мерседес. — Просто ты такая таинственная фигура, вокруг тебя много разговоров.

Я остановилась и непонимающе посмотрела на девушку. Мне сложно представить, благодаря чему я могла бы стать «знаменитой» среди главных «сказочниц» факультета.

Вот Лу — совсем другое дело, половину университета гадает, влюблены они друг в друга или же баронессе просто повезло в результате отбора. Или вот Аврора — невеста графа де Армарьяка, шутка ли? Одного из пяти важнейших родов в королевстве. Графы всегда рядом с королевским родом, еще со времен Луи Первого.

А я? я совершенно маленькая и неинтересная для большинства студентов. Если посмотреть со стороны: я же совершенно скучная!

— Слухов? — удивленно переспросила.

— Ну знаешь, все эти сплетни, — невнятно пробормотала Мерседес и, продолжая подниматься, дернула плечом, словно это все объясняло. — У нас же в академии почти нет васконцев. Все знают, что вы нищие. То есть… обучение тут дорогое, а Лу сказала, что твой род бедные как церковные мыши и тут еще это возвращение того самого королевского приданного. И внимание месье де Грамона. Шептались даже, что ты и «Цепной пес»…

Мерседес остановилась и бросила на меня затравленный взгляд. Девушка смутилась, ее щеки запылали. Даже с моей недогадливостью в «высоких» материях, я поняла, что имела в виду баронесса. Фа-во-рит-ка, с тем самым мерзким послевкусием, которое вкладывают в это слово дамы из высшего света, пряча за веерами брезгливо искривлённые губы. Я замерла словно пойманный в ловушку воробей, внезапно увидевший кошку.

— Нет-нет, я им не верю, ты не думай Эвон.

Ошарашенно посмотрела на Мерседес, но в ее взгляде сквозило нечто такое, что я поняла — еще как верит! Я часто-часто заморгала, прогоняя непрошенные слезы. Да разве можно так говорить про живого человека?! Будто я заслужила подобное! Но тут же на смену слезам пришло негодование: я в бессильной злобе сжала кулаки так, так что ногти больно впились в кожу. Как смели они?!

До нашего с девочкам чердака мы с Мерседес поднимались в молчании. Баронесса то и дело порывалась что-то сказать, даже разворачивалась ко мне всем телом, но неизменно натыкалась на мой взгляд и сжимала губы в полоску. Мне не хотелось вступать с ней в разговор. Как она могла только подумать! И ведь каждому же я не объясню, не расскажу отчего месье де Грамон так добор ко мне. Неужели это тот самый случай, когда репутация рушится в одно мгновение?

Еще вчера я была (как мне казалось) для однокурсников просто глуповатой провинциалкой, а сегодня стала развратной женщиной? Ужасно! Но больше всего злило то, что никто и не попытался узнать меня лучше, прежде чем делать такие выводы. Негодование бурлило во мне, что даже картинка в воображении резко поменяла свою направленность.

Вначале мне привиделся одинокий холм за оградой кладбища, с покосившимся крестом*, на котором лили слезы Армель и Аврора (с каждым годом приходя все реже, пока наконец совсем не забыли свою подругу Эвон). Все что осталось от меня — лишь рассохшаяся деревяшка, воткнутая в землю, ведь мне пришлось броситься с башни вниз головой, чтобы обелить свое имя! Я щедро добавляла темных красок: день сменился хмурым вечером, даже солнца не было видно за тучами и дождем, а Аврора ловила окоченевшими на ветру пальцами накидку. Уверена, баронесса приходила бы дольше всего.

Но чем дольше я думала над гадкими словами Мерседес, тем больше я представляла совсем иное. Я стояла посреди огромной площади, в мужском костюме, совсем как тот, в котором я бежала из Лангенской академии, хотя в этот раз на мне была одета юбка-солнце как дань приличиям. Из ярко-красной ткани, как полотно возмездия! В моей руке шпага и я целилась ею в Луизу, которая и распускала все эти жуткие слухи.

Луиза, как и полагается главной зачинщице, стояла ни жива, ни мертва, боясь ответить за свои слова и поступки. Вокруг лже-невесты дофина изломанными куклами лежали все прочие клеветники, с которыми я играючи расправилась. Ах, это был великолепный бой! Шпага пела и плясала в моих руках, совсем как у графа де Армарьяка на тренировочном поле. И совсем не важно, что я не умела драться ни с применением магии, ни как либо иначе — если твое дело правое, то обязательно все получается! И вокруг, словно в амфитеатре, люди. Смотрят на меня и понимают, вот она — справедливость! Им стыдно за то, что они слушали сплетни Лу и ее свиты. И все, замерев, ждут, что Луиза…

Что должна сделать баронесса я так и не придумала, но извиниться так точно! У меня чесались руки пойти и высказать Лу все что я о ней думаю и хорошенько, за неимением волшебной шпаги, дать веером по голове, чтобы вылетели все эти мерзкие глупости. Можно даже одолжить у мадам Франсуазы тяжелый мужской веер со стальными пластинками, чтобы уж точно наверняка.

— Эвон! О! как я рада, что ты все-таки пришла, а то я начала переживать, что могло случиться…

На меня налетела Армель и порывисто обняла. Я так задумалась, представляя расправу над лгунишками, что баронесса едва не сбила меня с ног.

Я удивленно поглядела на подругу. Но что могло со мной произойти в академии? Да, я пару раз падала в обморок, еще этот подслушанный разговор на балконе, о котором я рассказала весьма поверхностно, чтобы не пугать девочек, но в остальном?

— О! — вскинула брови Армель, заметив, наконец, мою спутницу, — ты гуляла?

Мне послышались в голове маркизы ревнивые нотки. Неужели Армель подумала, что вечер в их компании я могла променять на прогулку с вот этой… жадной до сплетней пустышкой? С другой стороны мне было немного приятно, что Армель все-таки переживает, что может потерять нашу дружбу. Это конечно мерзко с моей стороны радоваться подобному, но в свете моих последних сомнений, очень здорово.

— Мерседес зашла взять конспект по иллюзиям.

Баронесса закивала, радуясь, что скоро сможет избавиться от моего общества. Похоже, мое молчание тяготило ее и даже немного пугало.

— Подожди меня минутку, — попросила я девушку, открывая дверь в свою спальню.

Хорошо, что я толком не успела разобрать сумку перед факультативом — нужные тетради оказались на самом верху. Слегка поморщилась от того, что придется кому-то их давать: я не отличалась усердием и частенько украшала поля рисунками. Где-то в тему занятий, где-то не очень. Вот и сейчас напротив «методов распознавания» красовались краткие, но весьма информативные зарисовки: считающий овец пастушок (предполагалось занять свое сознание неким монотонным действием), мечтающая о любви принцесса (а какая эмоция может быть ярче любви?) и прочими глупостями. Ох, что только подумает Мерседес? Но сказать, что лекций у меня нет — будет более чем странно.

Свернув конспекты трубочкой, я вышла к девочкам.

— Вот держи.

— Завтра же верну! — искренне отозвалась Мерседес, — сразу после занятия.

Тепло попрощавшись с Армель, баронесса вышла.

Я даже засомневалась, может девушка не такая уж плохая? Кто-то не может представить свое существование без верных друзей, а еще кто-то — без того, чтобы рассказать подругам по секрету чужие тайны.

- Она странная, — отозвалась маркиза, растерянно глядя вслед девушке.

— Почему?

Я подошла к столу и налила себе воды. Не то чтобы я была не согласна с подругой, но Армель не слышала какие глупости говорила Мерседес!

— Спросила правда ли, что у нас у всех парные амулеты.

— Что?

Я так стремительно обернулась к подруге, что со стола полетели все листы и учебники, которые разложила Армель, готовясь к завтрашним урокам.

— Ну амулеты, те что подарил нам месье де Грамон, — маркиза подцепила пальцем цепочку артефакта, поблескивающую в вороте платья.

Я взволнованно оглядела девушку со стороны. Предположить, что за ажурная цепь поблескивает — сложно. Может церковным подвескам? Подарку от любимого? Все-таки Мерседес знала… и на всякий случай удостоверилась в этом.

— Эвон? — удивленно позвала меня подруга.

Я поставила стакан на стол и, не теряя времени, едва ли не бегом, направилась к выходу. Плевать на очередные слухи, мне необходимо увидеть месье де Грамона!

Но стоило мне открыть дверь, как я увидела весело щебечущую Мерседес. Девушка стояла на лестнице и мило болтала с Луизой. Мерседес испытующе на меня посмотрела, словно требовала ответа, куда я собралась.

Я растерялась и в панике закусила нижнюю губу. Сомнений, что меня сторожат, чтобы я не успела рассказать месье де Грамону, у меня не было. Я почти уверена, что Мерседес — спанская шпионка! Главное не подавать вида, чтобы не спугнуть, но зачем я могла выйти?

— Полин! — громко крикнула, — ты сегодня учишь с нами Картографию?

— Учу! — донесся приглушенный голос девушки из-за соседней двери, — сейчас приду!

— Давай!

Кивнула, хотя Полин и не могла меня видеть, и зашла обратно в комнату. Но только стоило мне закрыть за собой дверь, я опустилась на пол — ноги не держали меня.

— Эвон? — робко позвала меня подруга.

А я лихорадочно думала. К чему все это? Ведь завтра я все равно увижу месье де Грамона и все расскажу ему! И о вопросах Мерседес, и о подозрениях. Однако же Мерседес стоит, болтает с Лу, а сама следит, чтобы я не отправилась к месье де Грамону! Но в этом нет смысла! Если только…

«— Значит, я слежу за девчонками?

— И учти, если будет хоть одно подозрение, хоть одна мысль, что их увезут или церемония состоится раньше….

— Я понял, понял, не волнуйтесь, начальник, — еще по сотне золотых за девку и я лично перережу глотку каждой прямо у них в апартаментах.»

Я вздрогнула, вспомнив слова таинственных незнакомцев на балкончике. А что если месье Филипп нашел невесту, пятый луч звезды и заговорщики об этом узнали? Что если… я не смогу рассказать о Мерседес?

Дверь дернулась, и меня толкнуло вперед, так что я упала носом в пол. Потирая ушибленный кончик, я негодующе посмотрела на «гостей». Полин и Аврора! Вовремя.

— Ой, Эвон, а что ты тут делаешь?

— С Эвон что-то стряслось, — выразительно округлила глаза Армель, едва девочки протиснулись в комнату.

Я огляделась. Если моя теория верна, то эту ночь мы не переживем. Ох не зря у нас который день не работает шнур, по которому можно вызвать прислугу.

Приложила палец к губам, призывая к тишине. Девочки придвинулись ближе и склонили голову ко мне.

— Мерседес — спанская шпионка! — прошептала я.

— ЧТО?! — хором воскликнули девочки и я зашипела, замахав руками.

— Ты ошибаешься, Эвон, — зашептала Полин, — разве такое возможно? Она учиться тут с самого первого курса!

— Она конечно странная, но… — покачала головой Армель.

— Мерседес знает о том, что месье де Грамон дал нам амулеты, одинаковые для всех и…

— Я верю Эвон, — Аврора сжала мою руку, — она еще ни разу не ошиблась.

— Но это же абсурдно, — возмутилась Полин, видя поддержку баронессы.

— Послушайте, я почти полностью уверена в этом, — остановила я возмущения девочек, — в любом случае, перестраховаться лучше, чем по утру пажи найдут наши трупы в кроватях.

— Ну если так ставить вопрос, — сдалась Армель.

— Но что мы можем сделать, если Мерседес стоит в коридоре? Когда я уходила, она напросилась в гости к Лу. Если они не закроют дверь, то смогут видеть всю площадку, — пожаловалась Полин.

Я задумалась. И как тут передать кому-либо весточку? О! я вспомнила, Питер — мальчик-паж должен принести нам булочки и молоко! Вот только когда? И можно ли доверять ему? Вздохнула. Чувствую, скоро могилок будет четыре и проведывать нас будет месье де Грамон.

Подошла к окну и, распахнув створки, выглянула наружу. Прямо под нами козырек третьего этажа, а там окна в ванные комнаты! Но куда нам идти? К директорам?

— Что нам делать, Эвон? — Жалобно спросила Аврора, ежась от прохладного вечернего воздуха.

— Армель, Полин, снимаем простыни, и вяжем веревку будем спускаться! Аврора, найди самый мощный свой накопитель.

Как ни странно подруги и не вздумали мне возражать: девочки разошлись по комнатам в поисках припасов, а Аврора высыпала содержимое сумки, с которой ходила на факультатив, на стол. Девушка спешно перебирала простенькие украшения и вышивку в поисках нужного артефакта.

— А что ты будешь делать, Эвон? — спросила Полин, принося кучу ткани из моей комнаты.

— Творить иллюзию, — торжественно пробормотала.

Если Мерседес сможет заглянуть в комнату, у нее должно создаться впечатление, что мы все еще тут.

**самоубийц не хоронят на общем кладбище

*Эвон моделирует знаменитую сказку Красная шапочка, которая в общем-то изначально была народной сказкой. Сюжет о девочке, обманутой волком, был распространён во Франции и Италии со Средних веков. В альпийских предгорьях и в Тироле сказка известна по меньшей мере с XIV века и пользовалась особой популярностью.