Гори, гори, моя любовь

Глава 27

Кристофер

Я отнёс Изабеллу в дом, там мы продолжили, пока не выбились из сил.

Лежали, легко поглаживая друг друга. Но всё ещё в ожидании сложного разговора.

– Ты действительно станешь Верховной? – спросил я осипшим голосом.

– Да, – без раздумий ответила она. – Это мой долг. Не могу всё бросить.

Я остановил движение пальцев на её спине.

– А как же мы? Помнишь? Дом, собака…

– Когда-нибудь всё это будет, Кристофер. Я тоже об этом мечтаю.

Девушка приподнялась и посмотрела на меня, провела ладонью по скуле.

– Это же наша мечта… помнишь?

– Но видимо, только моя.

– Почему ты меня не слышишь? – начала злиться Изабелла. – Я же говорю…

– Что? Подожди? Сейчас всё устроится? Но власть затягивает. Я это знаю по себе. Всегда найдутся дела важнее мечты.

– А почему ты отказываешься от всего? Ты же так к этому шёл! Столько преодолел!

– Я устал жить для других.

– Мы могли бы править вместе!

– Ты не знаешь, о чём говоришь. Не разбираешься в политике. Люди меняются, когда в их руках власть.

– Я не изменюсь!

– Ты ещё более наивная, чем я думал.

Изабелла нависла надо мной и в её голосе появились металлические нотки:

– Ты всегда даёшь мне выбор… Но его на самом деле нет, Кристофер. Ты хочешь всё бросить, а я должна остаться. Разве ты не понимаешь?

– Но это же выбор?

– Нет! Когда ты отпустил меня и сказал уходить. Я уже не могла. Мне некуда было, да и я уже была влюблена в тебя. Когда мы решили пожертвовать собой, отдав жизни богам, ради наших близких. И сейчас. Ты говоришь: выбирай. А как мне выбрать не тебя?

– Я не знаю, Белла! Не знаю!

Тягучая тишина опутала нас, легла тяжестью на плечи. Взгляд, что она дарила, резал меня изнутри.

– Мы уже… ссоримся из-за этого, – тихо сказал я.

Ругаться не хотелось и я притянул Изабеллу к себе, положил голову на грудь, гладил волосы.

– Поговорим завтра, ведьмочка.

Девушка сначала ёрзала, всё время порывалась что-то сказать, но я прикладывал палец к губам.

В конце концов она расслабилась и вскоре засопела. Я же не спал. Моё сердце горело от щемящей тоски. Надо дать ей выбор. Не хотел, чтобы Белла меня винила в том, что я принудил её к жизни с собой.

А вдруг выберет не меня? Не нашу мечту?

Где-то в животе всё сжималось и противными мурашками взлетало вверх.

Грозный синарх повержен. А теперь ещё и сломлен.

Я осторожно выбрался из объятий. Изабелла так сладко спала. Я задержал на ней взгляд, лёгкими касаниями поправил упавшую на лоб прядь.

Хотел запомнить каждую чёрточку, если нам предстоит разлучиться.

С трудом оторвавшись, добрёл до стола и зажёг свечу. Надо оставить записку, но слова не шли. Я макал перо, делал кляксы, сминал бумагу. Ни одна фраза не могла показать, насколько я желал быть с ней и в то же время дать свободу.

Опершись на локоть, я бездумно водил пером, пока не понял, что нарисовал дом, рядом изобразил собаку, сверху – солнце… и нас с ней.

Наша мечта.

Может, даже не имевшая права существовать.

Всё время что-то происходило в нашей судьбе. Мы вознеслись к богам, собрали в себе всю мощь этого мира. Но всё равно что-то не давало быть вместе.

Я устало вздохнул. Бросил последний взгляд на Изабеллу, затушил свечу и тихонько вышел.

На улице ещё не взошло солнце, но свет постепенно заполнял, прогоняя утренний туман.

Вскочив на Гектора, я поскакал к поместью. Мы с братом хотели поехать искать родителей. Себастьяна трясло от одной мысли, что они живы.

Меня встретила тишина дома. Все спали. Бесшумно проскользнув к себе, я собрал вещи, подошёл к комнате брата и тихонько постучался.

Кажется, не услышал. Я снова занёс руку…

Но тут дверь открылась.

Себастьян стоял полуголый, в одних штанах, потирал сонное лицо.

Увидев меня, бросил:

– Я сейчас. Дай нам время. Иди пока поешь.

Он знал, был готов. Все его разговоры в последнее время сводились только к поиску родителей.

Брат и Вивиан скоро спустились.

Мы быстро позавтракали и двинулись в путь.

Дорога на этот раз не заняла у нас много времени. Остановки делали редко, чтобы напоить и накормить лошадей, сами обошлись лёгкими перекусами из булочек, что напекла Вивиан. Хоть и устали сильно, но приехали к ущелью до полуночи.

Себастьян же будто и не скакал весь день. Бодро кинулся в библиотеку.

Я же чувствовал себя последним стариком, потому что тело ныло и требовало отдыха. Ещё и душу разрывало от разлуки. Я всё время смотрел на брата и его ведьмочку. Казалось, союз этих двоих невозможен. Но он оказался прочнее нашего. Зависть и обида растекались по венам.

Не думать об этом. Не думать!

Я свалился почти без сил на кровать. Слишком много всего за последнее время.

И почему Себастьян такой бодрый? Это любовь даёт ему столько сил или просто боги отсыпали ему чуть больше огня, чем нам?

Сон опутал моментально. Я провалился в пустоту. Без сновидений. И это радовало. Слишком вымотался, чтобы что-то видеть.

Солнечный луч едва коснулся лица, а Себастьян уже стоял перед кроватью.

– Брат! Тебе стоит избавиться от этой привычки. А то избавлю тебя я! Стучись, пожалуйста, – сонно тянул я.

– Я стучался, ты не слышал.

Глубокий вдох. Я сел. Потёр глаза и посмотрел на нетерпеливого Себастьяна.

– Я их нашёл, – почти не дыша, сказал он. – Вот… смотри. Здесь всё сходится.

Брат сунул мне бумажку. Там имена. Коннор и Фиона Келли. Родители, у которых украли детей, когда тем было три и годик.

– Их дети. Это же наши даты рождения. Точно мы. Надо ехать.

Возбуждение Себастьяна передалось и мне.

– Собираемся.

За завтраком мы обсудили всё. Даже если это окажутся не они, мы не остановимся, будем искать. Почему-то мы с Себастьяном были уверены, что родители не могли нас бросить.

До города добрались без происшествий. Пришлось его пересечь и выехать в пригород.

И вот мы уже стояли перед покосившейся избушкой.

Себастьян ошалело смотрел на ворота. Кажется, он сильно переживал. Да и я волновался.

Вивиан взяла его за руку, сжала её. Мою же – никто не держал. И я чувствовал пустоту.

– Пойдём? – потянула она брата.

Мы оказались в саду.

Из дверей вышла уставшая женщина с тазиком белья. Удивлённо на нас уставилась.

Сердце бешено застучало. Я будто забыл слова.

Она так похожа…

Глаза, хоть и потеряли блеск, но…

Женщина продолжала смотреть. Её взгляд менялся с каждой секундой. С удивлённо-злобного, до испуганного.

Тазик упал к ногам.

– Вы… – вымолвила она.

– Фиона Келли – это вы? – спросила Вивиан.

Женщина неуверенно кивнула.

Тогда девушка протянула ей листок.

– Здесь написано, что у вас похитили сыновей много лет назад.

– Да, – почти шептала женщина, а потом прижала ладошку к губам и глаза наполнились слезами.

– Мама! – не выдержал первым Себастьян и кинулся к ней.

Они рыдали и обнимались, не могли говорить из-за всхлипов. Я же стоял, не двигался. Не мог в это поверить.

– Что здесь происходит?

Из дома вышел старик. Морщины скрывали лицо, но черты… Я был похож на него.

– Коннор! Боги… Это… Коннор. Наши мальчики… Мы нашли их!

Мужчина тоже смотрел на нас, сначала не понимал. Несколько мгновений вглядывался в наши черты. А потом его лицо покраснело, плечи затряслись. Он пытался дышать. Рваным жестом стряхивал набегающие слёзы.

Раскрыл руки. Я подошёл.

Впервые чувствовал родные объятия. По телу пробегала дрожь, тепло, радость. Всё это мешалось в какой-то дикой эйфории. Даже не верилось.

Клубок из наших тел переплёлся. Мы обнимали друг друга, не могли говорить, от накатывающих и непрекращающихся слёз.

Мы нашли их. Они всегда были здесь. А голос. Мамин голос. Именно его я слышал во сне. Помнил этот тембр.

Ещё долго мы стояли, приходили в себя. А потом зашли внутрь.

Обстановка в доме ветхая. После нашего похищения у родителей больше не было детей. Поэтому им приходилось рассчитывать только на себя.

– Мы построим дом. Скоро. В ущелье. Вы будете жить с нами.

Себастьян не отпускал руки матери, а я наполнялся новыми ощущениями. Пытался прислушаться к себе.

Всё происходило словно во сне. Такого просто не могло случиться. Я думал, мы будем ещё годами искать родителей. Так и не найдём и успокоимся, приняв тот факт, что нас просто сдали в приют.

Но нет. Вот они. Живые, здоровые… и такие тёплые.

– Мама.

Я никогда не говорил этого слова. Для меня оно звучало чужим, но отчаянно хотелось привыкнуть к нему.

Взгляд перешёл на мужчину.

– Отец, – прошептал я.

Мы сидели в каком-то оцепенении, не знали, что сказать. Рассматривали друг друга.

Вивиан метнулась делать всем чай.

– Твоя женщина? – шмыгнул мужчина, глядя на Себастьяна.

Тот кивнул.

– Хорошенькая.

Он уставился на меня:

– А твоя где?

– Эм-м-м… – задумался я, не найдя ответа.

За этими событиями я почти забыл о тоске, перестал её так остро ощущать. Но мне напомнили и снова кольнуло сердце.

– Ничего, – будто прочитав мысли, протянула мама и положила руку на плечо. – Если это любовь, то вы обязательно найдёте путь друг к другу.

Комок застрял где-то внутри. И так тяжело проглотить. Потребовалось усилие. Сквозь зажатое горло не мог говорить.

Мы теперь не одни. И нас без слов понимают. Родители чувствуют детей, даже если их разделяют годы разлуки.

Я резко выдохнул, уставился в пол и попытался собрать себя по кусочкам. Слишком много за последнее время всего. Из глубокой пустоты в жаркие лучи. Я не успевал.

– А вот и чай, – подошла с чашками Вивиан. – У вас хорошие сборы трав…

Её беспечное воркование расслабляло всех нас, давало время подумать.

Мы ещё немного пробыли у них. Расставаться не хотелось. Но мы решили начать строить дом. Для всей нашей семьи.

Ещё много будет времени для того, чтобы узнать друг друга.

– А что с Изабеллой? – спросил у меня Себастьян, когда мы ехали на лошадях.

Вивиан немного ушла вперёд, дав нам поговорить.

– Она хочет быть Верховной, – устало бросил я.

– Так просто забери её. Привяжи к себе. Ты же синарх.

– Уже нет… Да к тому же не хочу заставлять кого-то себя любить.

– М-да, – протянул брат. – Что будешь делать?

Я посмотрел на Себастьяна и усмехнулся:

– Дом строить, дубина. Родителей туда перевезу, пока поживут в особняке. Распоряжусь завтра, чтобы помогли отвезти вещи.

– Кстати, всё хотел спросить, а зачем его строить, раз у тебя уже есть дом?

Этот вопрос я тоже себе задавал много раз. Дом – это мечта. Красота и спокойствие ущелья меня пленили. Я там растворялся, уходил в себя, обретал гармонию, которой был лишён.

– Хочу тишины, надоела городская суета, – бросил я.

Он попытался ухватить мой взгляд:

– Для неё тоже будет место?

– Ты слишком болтливый, – нетерпеливо бубнил я. – Лучше скажи, что думаешь по поводу наших родителей. Эта же тема самая главная.

– Это так. – Он приосанился. – Мы их нашли. Теперь я могу дышать полной грудью. Никогда ещё воздух не был так чист. – Себастьян посмотрел наверх и глубоко вздохнул. – Мы – украденные дети. И наши похитители получили по заслугам. Всё в этом мире встаёт на свои места рано или поздно. И я займусь тем, что найду родителей для всех детей. И если мир однажды сломал что-то важное, наша задача – собрать осколки и попытаться их склеить.

– Да ты вдруг философом стал.

Я расхохотался.

– А ты, Кристофер? Что чувствуешь ты?

– Пока не понял… Знаю, что это должно было случиться. Мы родились уже сильными, чтобы изменить мир. И мы сделали это. А потом нашли родителей. Наш путь нарисовали боги. Он полон боли. Но мы его прошли.

Брат похлопал меня по плечу.

– Глубокомыслие – это заразно.

– Идиот!

Он пришпорил коня и с хохотом поскакал к Вивиан.

Я же так и плёлся сзади.

Если наши пути действительно расписаны богами… встретимся ли мы с Изабеллой вновь?