Горячие руки для Ледяного принца (СИ)

6 глава

Три дня. Прошло три дня с той роковой встречи на заледенелой мостовой. Три дня, которые я прожила в состоянии сжатой пружины, в постоянном ожидании удара, который вот-вот должен был обрушиться. Три дня, когда ледяное прикосновение к запястью Принца Льда не сходило с моей кожи, как клеймо.

Предупреждение Эдгара теперь висело надо мной не просто как мрачное облако, а как дамоклов меч, уже занесенный для удара. Я нарушила его главное правило — «не светиться». Я не просто «светилась», я бросилась в самый эпицентр королевского внимания, под копыта ледяных коней и леденящий взгляд самого источника проклятия. И этот взгляд… эта искра шока и непонимания в бездонных серых глазах… Они преследовали меня во сне и наяву. Я знала , что это не конец. Значит ли это, что он почувствовал что-то в моем прикосновении? Не только отсутствие боли, но и… тот слабый отклик дара, который всегда сопровождал мои попытки помочь?

Эдгар стал моей тенью. Он почти не отпускал меня от себя, даже в лавку или в общую комнату постоялого двора спускался со мной вместе. Его лицо осунулось, глаза постоянно бегали, высматривая опасность. Он торговал свои ткани и пряности с лихорадочной поспешностью, явно стремясь поскорее распродать все и убраться из этого проклятого города. Но Вечная Зима диктовала свои цены и темпы; покупатели были скупы и нерешительны.

— Сегодня, наверное, последняя партия, — пробормотал он утром четвертого дня, завязывая тюк с ярко-красной южной шерстью. Его руки дрожали. — Продам хоть за полцены, но уедем. Сегодня же. После полудня.

Облегчение, сладкое и горькое одновременно, хлынуло мне в грудь. Уехать! Убраться подальше от этих ледяных башен, от этого всепроникающего страха, от памяти о тех глазах… Да, домой, в свой мир, я, возможно, уже не вернусь. Но в теле Аннализы, с ее отцом… это было лучшее, на что я могла надеяться. Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова, боясь сглазить хрупкую надежду.

— Ты останешься здесь, — приказал он строго, указывая на нашу каморку. — Запрись. Никому не открывай. Я вернусь быстро.

— Папа… — я хотела сказать что-то, предупредить о смутном предчувствии, но он уже хлопнул дверью, его шаги быстро затихли на лестнице.

Я осталась одна. В душной, холодной комнатке с одним крошечным заиндевевшим окном. Тишина давила. Я пыталась читать ту самую книжку со стихами, купленную у старухи. Строки о солнце и море казались теперь не просто чужими, а издевательски далекими, как сказка из другой вселенной. Я не могла сосредоточиться. Каждое движение за дверью — скрип половицы, голос хозяйки внизу — заставляло меня вздрагивать, сердце бешено колотиться. Я подошла к окну, стараясь разглядеть что-то сквозь ледяные узоры. Только серые силуэты домов, вечно падающий мелкий снежок и ощущение бесконечной, удушающей ловушки.

Именно тогда я услышала их. Шаги. Не обычные шаги постояльцев или слуг. Тяжелые, мерные, ритмичные. Металлический лязг — то ли доспехи, то ли оружие. И они приближались. По лестнице. Прямо к нашей двери.

Ледяной ужас сковал меня на месте. Нет. Не сейчас. Не успели…

Раздался громкий, властный стук. Не просьба, а приказ. Дверь задрожала в раме.

— Открывай! Именем Короля!

Голос был грубым, лишенным всяких эмоций, кроме приказа. Я не двинулась с места. Не могла. Ноги отказывались слушаться. Внутри все сжалось в ледяной ком.

Стук повторился, еще громче, нетерпеливее.

— Открывай, или выбьем!

Мысли метались, как испуганные птицы. Спрятаться? Негде. Выпрыгнуть в окно? Оно было крошечным и выходило во внутренний, заваленный снегом дворик, наверняка под замком. Кричать? Кто поможет против королевской стражи?

Дверь содрогнулась от мощного удара. Замок, хлипкий и старый, не выдержал. Дерево треснуло, и створки распахнулись, ударившись о стену. В проеме, заполняя его собой, стояли трое.

Королевские стражи. Не такие, как в кортеже принца, но не менее внушительные и смертоносные. Тяжелые кожаные доспехи, поверх которых наброшены толстые темно-синие плащи с вышитым серебром гербом Эйридена — стилизованная снежинка в кольце льда. Лица скрывали стальные нащечники и шлемы с опущенными наносниками, оставляя видимыми только холодные, безжалостные глаза. На поясах — длинные мечи, в руках — короткие, тяжелые дубинки. От них веяло не просто холодом улиц, а профессиональной жестокостью и силой.

Средний, видимо командир, шагнул вперед. Его взгляд, как ледоруб, вонзился в меня.

— Аннализа, дочь Эдгара, торговца из Вейсхольма? — Голос был как скрежет льда по камню.

Я не смогла ответить. Горло пересохло. Я лишь кивнула, едва заметно.

— Ты находишься под арестом по приказу Его Величества Короля Эйридена. Собирайся. Немедленно.

— За… что? — выдавила я хриплым шепотом. — Я ничего не сделала…

— Приказ есть приказ, — отрезал стражник. — Не заставляй нас применять силу. Одевайся. Теплее. Дорога не близкая.

«Дорога». В тронный зал? В темницу? Под ледяные своды замка, откуда не возвращаются? Ужас, холодный и липкий, пополз по спине. Я машинально потянулась к своей потертой шубе, висевшей на гвозде. Руки дрожали так, что я едва могла застегнуть роговые пуговицы.

— Где мой отец? — спросила я, внезапно осознав, что Эдгар должен был вот-вот вернуться. Мысль о том, что он застанет это, была невыносимой. — Он… он скоро вернется…

— О твоем отце позаботятся, — прозвучал безликий ответ. — Двигай.

Один из стражников грубо взял меня под локоть. Его рука в кожаной рукавице сжимала как тиски. Они вывели меня из комнаты, даже не дав захватить ту самую книжку — мой последний крошечный островок иного мира. Я спотыкалась на лестнице, сердце бешено колотилось, почти вырываясь из груди. Внизу, в общей комнате, было несколько постояльцев. Они вжались в стены, отворачивали лица, делая вид, что не видят происходящего. Только хозяйка стояла у своей стойки, бледная, с плотно сжатыми губами. В ее глазах читался не страх за меня, а страх за себя , что неприятности пришли в ее дом.

Меня вытолкнули на улицу. Резкий, колющий холод после душной комнаты ударил в лицо. У крыльца стояла крытая повозка, запряженная парой крепких, но не королевских лошадей. Она была простой, без гербов, больше похожей на тюремную карету — с маленькими зарешеченными окошками по бокам. Рядом топтались еще двое стражей.

Именно в этот момент я увидела его.

Эдгар. Он бежал по улице, задыхаясь, лицо перекошено ужасом и неверием. В руках он сжимал пустой мешок из-под ткани — видимо, уже продал последний тюк и спешил обратно. Увидев меня в окружении стражников, он вскрикнул — короткий, хриплый звук отчаяния.

— Аннализа! Доченька! — Он бросился вперед, но двое стражей у повозки мгновенно преградили ему путь, скрестив алебарды. — Нет! Отпустите ее! Что она сделала? Она же просто спасла старика! Это не преступление!

— Отойди, старик, — рявкнул один из преграждающих путь. — Не мешай исполнению королевского приказа.

— Какой приказ⁈ — Эдгар пытался прорваться, его глаза метались от стражника ко мне, полные немой мольбы и ярости. — Она моя дочь! Единственная! Вы не имеете права! Я потребую аудиенции!

Командир группы, выведший меня, обернулся к Эдгару. Его взгляд был ледяным и безжалостным.

— Приказ Его Величества касается твоей дочери лично, торговец. Не мешай. Иначе разделишь ее участь.

Угроза прозвучала четко и недвусмысленно. Эдгар замер. Его плечи сгорбились, ярость в глазах сменилась жгучей, беспомощной болью. Он уставился на меня, и в его взгляде было столько отчаяния, вины и безутешной любви, что у меня перехватило дыхание.

— Эдгар… — прошептала я, и голос сорвался. Слезы, горячие и предательские, навернулись на глаза, мгновенно охлаждаясь на морозном воздухе.

— Я… я не дам тебя в обиду, доченька, — хрипло сказал он, но голос его дрожал. — Я найду способ… Я пойду к королю… Я…

— В повозку! Живо! — приказ командира разрезал воздух. Стражи грубо подтолкнули меня к открытой дверце кареты.

— Я пойду сама! — вырвалось у меня неожиданно громко. Я вырвала руки из их захвата. Не из храбрости. Из последних капель гордости. Из желания не дать им тащить меня, как мешок, на глазах у отца(пускай и не родного). Я встретила взгляд Эдгара. — Я… я вернусь, папа. Обещаю.

Это была ложь. Мы оба это знали. Но я должна была сказать это. Для него. Для себя.

Я шагнула в темный зев повозки. Внутри пахло сыростью, старым деревом и… страхом. Прежде чем я успела обернуться, дверца с грохотом захлопнулась за моей спиной. Щелкнул тяжелый замок. Мир сузился до тесного, полутемного пространства с двумя жесткими скамьями и крошечными зарешеченными окошками, через которые едва проникал серый свет.

Я бросилась к окошку, прижалась лицом к холодным прутьям. Эдгар стоял на том же месте, сгорбленный, маленький и беспомощный на фоне огромных, бездушных стражей. Он смотрел на повозку, и по его обветренным щекам текли слезы, тут же замерзая серебристыми дорожками. Он поднял руку — не для прощания, а в жесте немой агонии, словно пытаясь удержать уезжающую повозку, удержать меня.

— Прости! — закричала я, колотя кулаком по дереву двери. Хоть он и не был мне, Алисе, отцом. Для Аннализы это был единственный родной человек. И я знала, как он дорожит мной. И от этого становилось больно. Своим глупым поступком, своей глупой храбростью я лишила Эдгара единственной дочери.

Но повозка уже тронулась с места, скрипя полозьями по снегу. Фигура Эдгара стала уменьшаться, растворяться в падающем снегу и толпе замерших от страха зевак. Последнее, что я увидела, прежде чем поворот улицы скрыл его из виду — это его рука, все еще протянутая в пустоту.

Я откинулась на жесткую спинку скамьи, закрыв лицо руками. Истерика подступала комом к горлу, но я сжала зубы, не давая себе расплакаться. Слезы здесь были роскошью. Они ничего не меняли. Только отнимали силы. Страх был слишком огромным, слишком всепоглощающим, чтобы оставить место для рыданий. Он заполнил повозку, как ледяной туман, проникая в легкие, сковывая мысли.

За что? Этот вопрос бился в голове, как пойманная птица. За спасение старика? Но стражник тогда оттащил меня, но не арестовал. За прикосновение к принцу? Но он сам велел стражнику отстать… Или не велел? Вспомнился его голос: «Хватит. Едем». Это могло быть как приказом прекратить безобразие, так и… приказом не трогать меня пока . Чтобы забрать позже, с соблюдением формальностей. Почему? Что он почувствовал? Что он узнал ?

Мысли путались. Возможно, это был не принц, а король? Отчаявшийся монарх, который хватает всех, кто может хоть как-то помочь сыну? Слухи… Они разлетаются как пожар в сухой траве. Кто-то видел, что я осталась невредимой после прикосновения. Кто-то услышал, как старуха-торговка книгами назвала меня «волшебницей» после того случая с мальчиком (Боже, как же я была глупа!). Кто-то связал южанку, способную лечить, с девушкой, коснувшейся принца. И вот результат. Королевский указ.

Повозка ехала не быстро, но неумолимо. Сквозь решетку окошка мелькали знакомые и незнакомые улицы Эйриденхолда. Те же мрачные дома, те же закутанные фигуры, спешащие по своим делам, не глядя на королевскую повозку — видимо, привычное зрелище. Но теперь я смотрела на них из клетки. Как узник. Я ловила взгляды случайных прохожих — в них читался не интерес, а страх и… отстраненность. Как будто смотрели на обреченную. Или на заразную.

Постепенно характер улиц начал меняться. Дома становились выше, величественнее, хоть и так же скованны льдом. Появились высокие заборы с острыми коваными пиками, ворота с гербами знатных семейств. Мы въезжали в район знати. А потом… потом впереди показались они. Ледяные башни королевского замка.

Он вырос перед нами внезапно, как грозный страж на краю мира. Огромный, мрачный, высеченный из темного камня, который теперь был почти не виден под наростами векового инея и сосулек. Башни, острые, как клыки, впивались в низкое свинцовое небо. Стены казались неприступными, гладкими от льда. От всего сооружения веяло не просто возрастом и властью, а древним, неумолимым холодом. Это было сердце проклятия. Его источник и крепость.

Мои собственные руки, спрятанные в рукавах шубы, стали ледяными. Дар внутри затих, сжался в крошечный, испуганный комочек. Страх сменился каким-то оцепенением, почти безразличием. Что бы ни ждало меня там, за этими стенами, сопротивляться было бесполезно. Я была мухой, попавшей в паутину ледяного гиганта.

Повозка подъехала к огромным, кованым воротам, украшенным тем же гербом, что и на плащах стражей — ледяная снежинка. Ворота медленно, со скрежетом и грохотом льда, отъезжали в стороны, открывая темный проезд в толще стены. Холод изнутри ударил еще сильнее — сырой, затхлый, пахнущий вековой мерзлотой и камнем. Повозка въехала в туннель. Свет серого дня исчез, сменившись тусклым мерцанием факелов в железных скобах на стенах. Эхо копыт и скрипа полозьев гулко разносилось под сводами. Я почувствовала, как навсегда исчезает последняя связь с внешним миром. С солнцем. С теплом. С Эдгаром.

Туннель закончился. Мы выехали во внутренний двор замка. Он был огромным, пустынным и… белым. Все было покрыто толстым слоем утрамбованного снега и льда. По краям возвышались мрачные корпуса, окна которых казались слепыми глазами. Посередине двора — замерзший фонтан, скульптура какого-то мифического зверя, навеки скованная льдом. Ни деревца. Ни признака жизни. Только холод, тишина и ощущение абсолютной изоляции.

Повозка остановилась. Дверцу с грохотом открыли снаружи.

— Выходи! — приказал знакомый голос командира стражи.

Я вылезла, спотыкаясь на одеревеневших ногах. Мороз сразу впился в лицо тысячами иголок. Вокруг стояло уже больше стражей, все такие же безликие и грозные в своих синих плащах. Их взгляды были устремлены на меня, холодные и оценивающие. Я почувствовала себя зверем на показе.

— Следуй, — командир махнул рукой в сторону ближайшего входа ведущего вглубь замка.

Я пошла, окруженная стражей. Шаги гулко отдавались в каменном чреве замка. Коридоры были высокими, мрачными, освещенными редкими факелами, которые лишь подчеркивали глубину теней. Воздух был неподвижным и ледяным. На стенах висели гобелены, некогда роскошные, теперь потемневшие от времени и покрытые инеем по краям. На них были изображены сцены охоты, пиров, битв — все то тепло и жизнь, что навеки замерзли в этих стенах. Мы шли мимо закрытых тяжелых дверей с коваными ручками, мимо ниш с обледеневшими статуями рыцарей или богинь. Повсюду витал запах камня, холода и… безнадежности.

Иногда в конце коридора мелькала чья-то фигура — слуга в скромной одежде, торопливо шаркающий ногами, или придворный в бархате и мехах, бросающий на нашу процессию беглый, равнодушный взгляд. Все они казались тенями, призраками, живущими в этом ледяном царстве. Никто не проявлял ни малейшего интереса к девушке под конвоем. Видимо, обычное дело.

Мы поднялись по широкой лестнице, ступени которой были выложены темным камнем, но тоже покрыты тонким слоем льда — приходилось ступать осторожно. Затем прошли через арку в еще более роскошный, но не менее холодный коридор. Стены здесь были отделаны темным деревом, но и оно не избежало ледяного поцелуя — по углам панелей лежал иней. Двери были выше, массивнее, с инкрустациями.

Наконец, командир остановился перед одной из таких дверей. Она была огромной, из черного дерева, с массивными железными петлями и ручкой в виде львиной головы. По бокам стояли двое стражей в полных латах, неподвижных, как статуи. Командир кивнул одному из них. Тот повернулся и постучал в дверь тяжелой металлической перчаткой.

Из-за двери донесся невнятный голос. Страж толкнул дверь, и она бесшумно отворилась внутрь.

— Жди здесь, — бросил мне командир. Он и еще двое стражей вошли в комнату, оставив меня под присмотром остальных в коридоре.

Я стояла, сжимая руки в кулаки под шубой, стараясь согреть окоченевшие пальцы и загнать обратно дрожь, пробивавшуюся сквозь оцепенение. Что это было? Тронный зал? Кабинет короля? Суд?

Минуты тянулись мучительно долго. Я слышала приглушенные голоса из-за двери, но не могла разобрать слов. Время замерло, как и все в этом замке. Я ловила себя на мысли, что жду увидеть его . Принца. Но он не появился. Только ледяное безмолвие коридора и безжалостные взгляды стражей.

Наконец дверь снова открылась. Вышел командир. Его лицо под шлемом было непроницаемо.

— Войди. И отвечай на вопросы. Говори правду.

Он шагнул в сторону, пропуская меня. Я сделала глубокий вдох, пытаясь вобрать в себя последние крупицы мужества, и переступила порог.

Комната была огромной и… холодной. Несмотря на камин, пылающий в дальнем конце, жар от него почти не достигал двери. Воздух был ледяным. Высокие окна с витражами, изображавшими зимние пейзажи и ледяных драконов, пропускали мало света. Основное освещение давали несколько массивных люстр со свечами и бра на стенах. В центре комнаты стоял длинный стол из темного дерева. За ним, в высоком резном кресле, сидел человек.

Король.

Он не был похож на того отчаявшегося монарха, которого я представляла. Он был высоким, даже сидя, с прямой спиной. Лицо — резкое, властное, с высокими скулами и орлиным носом. Густые седые брови нависали над пронзительными, бледно-голубыми глазами — глазами, в которых светился не страх за сына, а холодная, неумолимая решимость и усталость веков. Его волосы, когда-то темные, а теперь седые, были аккуратно зачесаны назад. Он был одет в темно-синий камзол, расшитый серебряными нитями, поверх которого был наброшен тяжелый плащ из черного бархата, отороченный серебристым мехом. На его голове лежала простая, но массивная серебряная корона, напоминающая зубчатую ледяную глыбу. Руки с длинными пальцами, покрытыми перстнями, лежали на ручках кресла. Он смотрел на меня. Не как на человека. Как на предмет. Как на возможный инструмент.

Рядом с королем, чуть позади, стоял пожилой мужчина в темных, богатых, но не пышных одеждах. Его лицо было умным, аскетичным, с внимательными, все замечающими глазами. Советник. Писец. Кто-то в этом роде. Он держал в руках пергамент и стилус, готовый записывать.

Командир стражи встал по стойке смирно у двери. Я осталась одна посреди огромного, холодного пространства, под тяжелым, оценивающим взглядом короля. Сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках. Я сделала неуклюжий реверанс, как вспомнила из книг, но это вышло жалко и неуверенно.

Король не двинулся. Его голос, когда он заговорил, был низким, спокойным, но обладал невероятной силой и проницательностью. Каждое слово падало, как льдина.

— Ты — Аннализа, дочь торговца Эдгара из Вейсхольма?

— Д-да, Ваше Величество, — выдавила я, голос дрожал.

— До тебя дошли слухи о состоянии моего сына, наследного принца Кайлена?

Я растерялась. Слухи? Вся столица говорила о Принце Льде!

— Я… слышала, Ваше Величество. Люди говорят…

— Люди болтают многое, — перебил он меня, и в его голосе прозвучала ледяная нотка. — Но некоторые слухи заслуживают внимания. Например, слух о южной девушке, которая несколько дней назад на рыночной площади не только бросилась под королевскую колесницу, но и… коснулась самого принца. И осталась невредимой.

Он сделал паузу, его бледно-голубые глаза буравили меня, выискивая ложь, страх, что угодно.

— Это правда?

Я сглотнула комок в горле. Лгать королю? В его собственном замке? Это было самоубийством.

— Да, Ваше Величество, — прошептала я. — Я пыталась спасти старика… Он упал… В суматохе я… задела руку принца. Чтобы удержать равновесие.

— И? — Он наклонился чуть вперед. — Что ты почувствовала?

Вопрос застал врасплох. Я ожидала обвинений, угроз, но не этого.

— Холод, — ответила я честно, глядя на свои руки. — Сильный холод. Как… как прикоснуться к железу на сильном морозе. Но… не больно. Не обожгло.

В комнате повисла напряженная тишина. Даже потрескивание дров в камине казалось громким. Король перевел взгляд с меня на своего советника. Между ними промелькнуло нечто — не слова, а понимание. Какая-то давняя, мучительная надежда, подкрепленная моими словами.

— Говорят еще, — продолжил король, его голос стал чуть тише, но не мягче, — что ты обладаешь… необычными способностями. На юге. Лечишь. Снимаешь боль. Исцеляешь даже серьезные недуги. Силой рук.

Мужик с постоялого двора, чью жену я вылечила. Соседи в Вейсхольме. Кто-то рассказал… Страх сменился отчаянием. Теперь они знали о даре. Бежать было некуда.

— Я… помогала людям, когда могла, Ваше Величество, — осторожно сказала я. — Но я не волшебница… Я просто…

— Ты просто коснулась моего сына и не пострадала, — резко оборвал он. — Ты просто обладаешь даром, который может быть полезен там, где бессильны лучшие лекари и маги королевства. — Он откинулся на спинку кресла, его взгляд стал тяжелым, как гиря. — Проклятие Вечной Зимы убивает моего сына. И убивает мое королевство. Я испробовал все. Все! — В его голосе впервые прорвалось что-то, кроме холодной решимости — ярость, боль, отчаяние отца. Но лишь на миг. Он снова взял себя в руки. — Ты — последняя соломинка. Последняя искра надежды в этом ледяном аду.

Он поднял руку, указывая на меня пальцем с массивным перстнем.

— Слушай внимательно, девочка. По высочайшему указу Его Величества Короля Эйридена, ты, Аннализа, дочь Эдгара, назначаешься личной целительницей Его Королевского Высочества, наследного принца Кайлена. Твоя задача — любой ценой облегчить его страдания. Изучить природу его проклятия. И… найти способ его снять. Ты будешь жить во дворце. Ты будешь иметь доступ к принцу в любое время. Ты будешь исполнять свои обязанности под надзором моих людей. — Его голос стал ледяным, как скала. — Отказа быть не может. Попытка бегства будет караться смертью. Невыполнение приказа — смертью. Неудача… — Он не договорил, но смысл был ясен. — Твоя жизнь теперь принадлежит короне. И королевству. Твои теплые руки, — он произнес эти слова с едва уловимым сарказмом, — теперь служат Холодному Принцу. Поняла?

Я стояла, окаменев. Личная целительница? Принца? Того самого? Жить здесь ? Иметь доступ к нему? Это было хуже тюрьмы. Хуже смерти. Это была прямая дорога в пасть льда и безумия. Предупреждение Эдгара о людях, которых забирают и которые не возвращаются, всплыло в памяти с пугающей ясностью. Вот она, причина.

— Я… я не знаю, смогу ли… — начала я, но король резко вскинул руку, останавливая меня.

— Не смей говорить, что не сможешь! — Его голос прогремел, как удар грома в горах. — Ты будешь ! Потому что если ты не сможешь, то тебе, твоему отцу, и всему твоему жалкому Вейсхольму не будет места в новом мире, который поглотит это проклятие! Ты — орудие. Используй свой дар. Или умри. Выбор прост.

Он махнул рукой в сторону командира стражи.

— Увести. Отвести в покои, подготовленные для нее. Охрана постоянно. — Он повернулся к советнику. — Дерн, проследи, чтобы ей дали все необходимое. И чтобы она начала сегодня же. После полудня.

Советник — Дерн — молча кивнул. Его внимательные глаза скользнули по мне, оценивающе, как взгляд ученого по лабораторной крысе.

Командир стражи грубо взял меня под локоть.

— Идем.

Я не сопротивлялась. Во мне не осталось сил. Ни на страх, ни на протест. Только ледяная пустота и осознание страшной истины: моя жизнь, жизнь Алисы из другого мира, закончилась. Теперь я была собственностью короны. Инструментом. «Теплыми руками» для Холодного Принца. И первая встреча с ним, настоящая, преднамеренная, должна была состояться уже сегодня. После полудня.

Меня вывели из кабинета короля. Холодные своды замка сомкнулись надо мной, как крышка гроба.