Гражданский брак (СИ)

Глава 21

Отец и сын Царёвы прибыли за пять минут до официального начала торжества. Иван Царёв нес корзину цветов, на которую он угрохал уйму денег. Никогда в своей жизни этот расчетливый человек не тратился на подобные вещи.

Жене цветы дарил только 8 марта, но скромные цветочки. Хотя и они его выбешивали — не понимал он тяги женского пола к бесполезной траве, которая через пару дней завянет и будет выкинута в мусорку.

Другое дело — золото, автомобиль, одежда (желательно, добротная), ну ладно — гаджеты эти модные. В подобных подарках имелся практический смысл. Поэтому в день рождения матери его детей он обходился без цветов, предпочитая презентовать супруге что-то более существенное.

Но в данном случае мужчина понимал, что букетом не отделаться. Даже несмотря на то, что день рождения всего лишь повод для делового разговора. В лучшем салоне областного центра ему собрали целую композицию из цветов и зеленых растений, уместив это разноцветье в легкую корзину с изящной ручкой.

Дом отца Милы — владельца сети автозаправочных станций Федора Савиных, располагался на местной «Рублевке» — в роще, некогда считавшейся любимым местом отдыха горожан. Сейчас тут был построен элитный поселок.

Трехэтажный особняк семьи Савиных сверкал огнями, к нему то и дело подъезжали крутые автомобили, среди которых УАЗ-Патриот Царёвых смотрелся белой вороной.

Отец назвал охране фамилию, их пропустили на территорию, и специальный человек в желтом жилете указал им место парковки. Потом они шли по дорожке к главному входу, оценивая огромный парк, над которым явно поработал толковый ландшафтный дизайнер. От иллюминации было светло, как днем, поэтому можно было оценить и масштаб, и убранство участка.

Володя поднимался на крыльцо особняка с некоторой робостью. Отец зорко оглядывал все вокруг и то ли не волновался, то ли умело скрывал свое напряжение.

Дверь им открыл мужик в смокинге, едва заметно поклонившись. Вова подумал, что их с отцом костюмы наверняка стоят меньше, чем то, во что одет этот слуга.

При входе стояло несколько женщин в одинаковой униформе — синих платьях с белыми воротничками. На руках у них были белые перчатки. Они помогали гостям раздеться, вешали куртки и шубы на плечики в прилегавший к холлу громадный гардероб. Вова заметил, что многие женские шубки были еще и упакованы в прозрачные пакеты.

Еще один солидный мужик во фраке опять-таки с легким поклоном проводил их до лестницы, по которой они поднимались наверх, в главный зал, где намечалось торжество. Тут их встретило все семейство Савиных.

Мила сразу же представила своих родителей, а им — Ивана Матвеевича Царёва, да так уверенно, будто они были знакомы. Пока мужчины жали друг другу руки, она чмокнула Володю в щеку, прощебетав «Привет».

Иван Матвеевич внезапно проявил себя, как галантный кавалер — поцеловал руку имениннице и чуть ли не с колен вручил ей корзину. Роскошная женщина, усыпанная бриллиантами ахнула и что-то там сказала про невероятное сочетание любимых цветов.

Федор проводил их в зал, где гудела и свободно перемещалась толпа гостей, предложил пока осмотреться, и пообещал Царёву-старшему, что через час они смогут серьезно поговорить.

Зал поражал размерами и золотым блеском в стиле «дорого-богато». Сверкающие люстры, картины на стенах, лощеная публика — оба Царёвых почувствовали себя неуютно, но держали невозмутимый вид, смушения не показывали.

Мила взялась был их экскурсоводом. Она водила их по дому, показывая комнаты. Они ходили по этажам и подвалу минут 20. Иван Матвеевич даже побеспокоился — а удобно ли, чьл они тут гуляют, пока в зале идет поздравление ее матери?

Мила махнула рукой — маме важно только поздравление близких, а с родственниками они встречались утром, когда вся семья поздравляла именинницу и вместе пила чай с дессертами. Сейчас всего лишь прием, главная цель которого — установление деловых связей. Мама все это прекрасно понимает, и просто играет свою роль.

Иван Матвеевич хмыкнул, но кивнул головой.

В этом громадном особняке чего только не было. Кроме комнат хозяев, прислуги, гостевых, столовой, кухни и подсобных помещений, тут был даже небольшой спортзал, бассейн, кинотеатр с залом для вечеринок. А в мансарде со стеклянным куполом стол телескоп.

Иван Матвеевич был прожженным предпринимателем, но и он был впечатлен. А Вова впервые понял, в какой роскоши жила Мила, и раздумывал, как это она вдруг с ним — простым парнем — связалась, и еще столько времени вместе была. И ведь стала даже сама готовить ему завтраки и ужины.

Когда вернулись в зал, Мила повела их к одному из многочисленных столов, где располагалась закуска. Напитки разносили официанты. Царёв-старший махнул коньяка, а Вова взял сок. Пока отец энергично закусывал, Мила слегка отвела Вову в сторону.

— Как ты поживаешь? — она взяла его за руку и заглянула в глаза.

Парень пожал плечами:

— Нормально. Еще месяц, и сессия.

Людмила была непривычно спокойна. Вова сразу заметил, что сегодня она даже одета была не в яркий вызывающий наряд, какие она очень любила, а в нежно-бирюзовое платье до пола. Волосы были не выглажены до стеклянного блеска, а уложены крупными локонами. И макияж был более спокойный. Сегодня девушка соответствовала своему нежному имени — Мила.

— Пойдем, покажу тебе кое-что еще, — она потянула его из шумного зала.

Вова оглянулся на отца, но к тому уже подходил Савиных.

Мила привела его на большой застекленный балкон, откуда открывался превосходный вид на иллюминированный сад, а дальше — на реку и левобережную часть города. На балконе было прохладно, Мила слегка прижалась к парню, а потом положила его руку себе на плечо.

— Вов, мне холодно.

Царёв приобнял девушку.

В это время из зала на балкон зашла мать Милы.

— Воркуете, голубки? — она улыбнулась смущенному Вове, попытавшемуся убрать руки, но Мила не позволила, еще и положила свою голову парню на плечо.

— Не буду мешать, — женщина быстро удалилась.

— Вов, я так соскучилась, — прошептала Мила и приобняла Царева за талию, — пойдем ко мне наверх? — она повернула голову и посмотрела Володе в глаза.

— Мила… — он перехватил руку девушки, которая опустилась на его ширинку.

— Ну что такого, если мы хотим друг друга, — ее жаркий шепот обволакивал Володю, а губы касались самых чувствительных мест на его шее. — У меня никого не было после тебя, никого не хочу, только тебя.

Вова со страхом ощущал, как тело реагирует на привычную горячую девушку, и ему стоило больших усилий, чтобы отстраниться от Людмилы.

— Мил, мы же обо всем уже говорили, — он прятал глаза и ощущал чудовищную неловкость.

Она положила руки ему на плечи и заглянула в глаза:

— Ну почему ты боишься самому себе признаться, что ты меня — ладно, не любишь — но хочешь? — Мила погладила Вову по щеке, — я тоже тебя очень хочу, — девушка прильнула к губам Володи и прижалась к нему всем телом.

С Милой Царёв привык к регулярному сексу, а сейчас он долгое время находился на «голодном пайке». Конечно, это сказалось, и в какое-то мгновение Володя поплыл и прижал к себе страстную девушку, Но вдруг перед глазами мелькнуло лицо Олеси, и он отшатнулся, тяжело дыша.

— Мила, прости, нет, не могу, — и Вова стремительно покинул балкон.

У оставленной девушки выступили слезы на глазах. Она топнула ногой и сжала кулаки. Закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Потом собралась и со злым лицом вошла в зал.

Вова искал отца, но того нигде не было. Круговерть гостей мелькала перед ним сплошной пестрой картинкой, от которой болели глаза. Мать Милы, которую он встретил возле столика с закусками, приветливо улыбнулась ему, и он решился спросить, где его родитель.

— Они в кабинете Федора, обсуждают дела.

Женщина что-то еще ему говорила, он тупо кивал, не вслушиваясь в слова. К счастью, ее кто-то отвлек, и хозяйка дома покинула Вову.

Парень набрал отца.

— Бать, ты скоро?

— Нет, а что такое?

— Я съел что-то не то. Дай ключи от машины, там посижу.

Отец чертыхнулся, потом извинился перед собеседником и сообщил, что через 5 минут выйдет.