Элизабет и Маргарет Уорринг сидели напротив Николаса в его изящной черной карете. Все трое ощущали какую-то неловкость и напряжение. Но мало-помалу тихое щебетание Маргарет, ее неподдельный восторг по поводу того, что она после стольких лет жизни в монастыре наконец опять приехала в Лондон, развеяли гнетущее настроение.
Карета ехала по Пиккадилли к Сент-Джеймсскому дворцу мимо фешенебельных магазинов и ресторанов. Улицы были запружены экипажами. По тротуарам сновали юркие мальчишки — разносчики газет, торговцы углем предлагали свой товар, тут же продавали черешню, а чистильщики обуви обслуживали своих клиентов. Элегантно одетые дамы и господа спешили по своим делам, неся в руках яркие пакеты и коробки.
Мэгги оживленно что-то говорила, но Элизабет ее не слушала. У нее было одно желание: очутиться где-нибудь подальше от всего этого шума и гама.
— Смотри, Ник! — воскликнула Мэгги, заметив у магазина, где продавали парфюмерию и перчатки, кучку ребятишек. Дети разинув рты смотрели кукольное представление. — Кукольный театр! Последний раз я его видела, когда была еще девчонкой.
Николас бросил взгляд на разрумянившуюся, возбужденную впечатлениями сестру, и Элизабет показалось, что он сейчас улыбнется. Однако этого не случилось. Вскоре Ник приказал кучеру остановиться у магазина мадам Бодро — самой модной модистки в городе.
Он помог дамам выйти из кареты, а сопровождавший их Элиас Мути спрыгнул с козел, где он восседал рядом с кучером.
Пока Элиас стоял у дверей магазина, Николас, сидя на маленьком диванчике, терпеливо дожидался, когда Элизабет с Маргарет закончат примерку многочисленных нарядов, время от времени высказывая свое мнение о материи, фасоне и цвете.
Элизабет первой закончила примерку: для пополнения своего гардероба ей требовалось всего несколько новых платьев. Затем ей ничего не оставалось делать, как присоединиться к графу. Диван, на котором он сидел, был таким крошечным, что ноги графа и Элизабет почти соприкасались, а ее юбка закрывала его черные, начищенные до блеска ботинки.
Бросив на Элизабет взгляд из-под густых черных ресниц, Николас проговорил:
— Вы сделали отличный выбор. Изумрудное с золотистыми вставками платье идеально подойдет для бала, который устраивает герцог.
— Рада, что оно вам понравилось.
— Дело не в том, что оно мне нравится, а в том, что эти цвета вам очень идут, а нам нужно показать вас в самом выгодном свете.
Элизабет почувствовала, как ее начинает охватывать злость.
— Я не товар, милорд, чтобы меня упаковывать в изящную обертку и выставлять на всеобщее обозрение. Если моим кавалерам не понравится, как я выгляжу, пусть ищут себе другую невесту.
Николас грозно нахмурил черные брови.
— А как же Оливер Хэмптон? Неужели я должен напоминать вам, что этот человек до сих пор лелеет мысль затащить вас в постель?
Краска бросилась Элизабет в лицо.
— Уверяю вас, я об этом не забыла.
Николас наклонился к Элизабет. Глаза его стали темно-серыми.
— Послушайте меня, Элизабет. Я знаю, какие чувства вы испытываете к Бэскомбу. Знаю, что за последние несколько недель все стало еще более… запутанным. Но скажу вам откровенно, я желаю вам только добра. — Взяв Элизабет за подбородок, он заставил ее смотреть ему прямо в глаза. — Я хочу, чтобы вы были счастливы. Вы заслуживаете такого мужа, который будет заботиться о вас и относиться к вам с уважением.
Он говорил так искренне, что Элизабет почувствовала, как у нее задрожала нижняя губа.
— Неужели? — с горечью спросила она.
— Да.
— А как же любовь, милорд?
Николас поспешно отвел глаза.
— Любовь — это сказка, Элизабет, призрачная мечта. Я лично считаю, что ее не существует.
Элизабет промолчала, но внутри у нее все сжалось. Она любила Николаса, а он никогда не ответит ей взаимностью, потому что не верит в существование любви.
Медленно тянулся этот день, тоскливый и напряженный. Даже веселое щебетание Маргарет не могло развеять мрачную атмосферу, царившую в карете по дороге домой. По настоянию Мэгги остановились у маленькой кондитерской поесть апельсинового мороженого. Элизабет умудрилась испачкать себе мороженым лиф платья, и в первый раз за день Николас улыбнулся. Мэгги протянула Элизабет смоченный водой носовой платок. Платье сразу же намокло, и от холода сосок Элизабет затвердел. Контуры его стали четко просматриваться сквозь тонкую ткань. Девушка вспыхнула, а Николас, нахмурившись, отвернулся.
Всю оставшуюся дорогу до дома он оставался холоден и молчалив. До самой пятницы, когда Сидни Бердсолл намеревался устроить званый вечер, Элизабет графа не видела. Она понимала, что Николас намеренно ее избегает, и считала, что так даже лучше. Он ясно дал ей понять, как к ней относится. И хотя Элизабет страдала, ей ничего не оставалось делать, как принять правила игры.
Выбрав темно-синее с серебристыми блестками шелковое платье с завышенной талией, Элизабет стала готовиться к званому вечеру. Весь день она со страхом думала о том, что сегодня ее ждет первая встреча с кавалерами, среди которых, быть может, находится ее будущий муж. Как же ей не хотелось ни с кем встречаться! Но ничего не поделаешь — хочешь не хочешь, а придется идти вниз, к гостям.
Изобразив на. лице улыбку, Элизабет спустилась по лестнице и, дождавшись тетю Софи, вместе с ней вошла в гостиную. Сидни был уже там. Элизабет чмокнула его в морщинистую щеку, потом вежливо поздоровалась с Рейвенуортом. Он официально представил Элизабет остальным гостям, включая герцога Белдона.
— Моя дорогая мисс Вулкот, — с улыбкой проговорил герцог, взяв затянутую в перчатку руку Элизабет, — мне чрезвычайно приятно с вами познакомиться. — Он улыбнулся, и на его щеке появилась крохотная ямочка. — Вижу, что щедрые похвалы, которые вам расточали, являются вполне заслуженными.
Элизабет не могла не признать, что присутствие Белдона ей приятно. На мгновение она даже забыла о существовании Николаса Уорринга, о чем обычно помнила всегда. Улыбнувшись красавцу герцогу, Элизабет проговорила:
— Благодарю вас, ваша светлость.
И, вспыхнув, бросила взгляд на графа, размышляя о том, что он мог о ней сказать. Поговорив с Белдоном еще несколько минут, Элизабет, извинившись, подошла к Сидни. Рядом с ним она чувствовала себя как-то спокойнее.
— Кажется, вас уже познакомили с лордом Триклвудом? — спросил ее Бердсолл, повернувшись к только что подошедшему красивому молодому виконту — первому из потенциальных женихов Элизабет.
— Да, — ответила она. — Лорд Рейвенуорт представил нас друг другу в начале вечера.
Дэвид Эндикотт, лорд Триклзуд, был стройным молодым человеком с волосами песочного цвета, мальчишеской улыбкой и широко расставленными голубыми глазами. Поначалу в обществе Элизабет он немного смущался, что ей очень понравилось. С наглым Оливером Хэмптоном этого милого юношу было не сравнить.
В этот момент в гостиную вошла Мэгги, элегантная и очаровательная в желтом шелковом платье, подобранном в тон ее золотистым волосам. В дверях она на секунду остановилась.
— Бог мой! Неужели это малышка Мэгги? — Низкий голос Белдона разнесся по всей гостиной.
Николас громко рассмеялся:
— Я же говорил тебе, что она уже далеко не малышка.
— Да, что-то такое припоминаю. — Подойдя к Мэгги, Белдон взял ее за руки и проговорил: — С возвращением, леди Маргарет. Как же долго вы отсутствовали!
Мэгги улыбнулась:
— Благодарю вас, ваша светлость. В монастыре временами мне казалось, что другой жизни не существует, а теперь, когда я вернулась, у меня появилось впечатление, что я вообще никуда не уезжала.
— Вы превратились в очаровательную молодую женщину. Думаю, ваши родители гордились бы вами.
На секунду лицо Мэгги помрачнело, потом она снова улыбнулась:
— Спасибо, ваша светлость.
Вечер проходил вполне приятно. Тетя Софи, как всегда радостная, оживленная и не утратившая чувства юмора, сидела за столом рядом с Сидни. Несколько раз во время еды Элизабет слышала, как она что-то тихонько ему рассказывала, а он смеялся в ответ. На вечере присутствовали также маркиз Денби со своей хорошенькой женой Элеонорой, сэр Уилфред Мэннинг и вдова Эмили Честер, за которой он ухаживал. Все они были друзьями Белдона, и пригласили их потому, что Элизабет необходимо было адаптироваться в обществе, а Рейвенуорту восстанавливать подпорченную репутацию. Сделать это сегодня, в тесном кругу доброжелательно настроенных людей, было значительно легче.
Элизабет сидела рядом с лордом Триклвудом, который чувствовал себя все увереннее.
— Мистер Бердсолл говорил мне, что вы очень любите читать, — заметил он.
— Да. Это занятие меня очень успокаивает. Сейчас я читаю готическую поэму миссис Рэдклифф «Тайны Удольфо», хотя многие наверняка не одобрили бы мой выбор.
Триклвуд улыбнулся:
— Я как раз только что сам ее закончил, и, по правде говоря, она мне очень понравилась.
Начали они с обсуждения книг, после чего обменялись мнениями по поводу садов и всевозможных зеленых насаждений, а закончили самой любимой темой Элизабет — птицами.
— В мой последний день пребывания в Рейвенуорт-Холле, — проговорила Элизабет, — я заметила в саду трясогузку лимонного цвета. Мне еще никогда не доводилось видеть такую, и я была просто потрясена.
Триклвуд понимающе кивнул:
— Представляю себе. Я никогда такую не видел. Они очень редко встречаются.
Они беседовали на эту приятную тему до тех пор, пока Элизабет не почувствовала на себе тяжелый взгляд Николаса. Она посмотрела в его сторону. Он сидел за самым дальним концом стола, плотно сжав губы. Стоявшее перед ним блюдо с изумительно вкусной телятиной, нашпигованной вальдшнепами, оставалось почти нетронутым. Очевидно, Дэвид Эндикотт в качестве потенциального мужа своей подопечной графа не устраивал.
По мнению Элизабет, сие означало, что к этому молодому человеку стоит присмотреться повнимательнее.
— Ну и как тебе вчерашний вечер? — спросил Берд-солл Рэнда Клейтона, когда на следующее утро они сидели в кабинете Ника. — По-моему, для первого раза совсем неплохо.
— Я тоже так считаю. Элизабет с молодым виконтом поладили, — заметил Рэнд. — Насколько мне известно, Триклвуд — хороший парень. А ты как думаешь, Ник?
Николас откинулся на спинку стула.
— Дэвид — мальчишка, а Элизабет нужен мужчина.
Услышав такое, Белдон нахмурился, а Сидни поджал губы.
— Ему почти двадцать три года. Он на три года старше Элизабет. По-моему, далеко не мальчик. Деньги у него есть, но не слишком много, так что приданое Элизабет должно представлять для него интерес.
— И Элизабет он, похоже, понравился, — вставил Белдон.
— Элизабет все нравятся, — проворчал Ник.
— За исключением Оливера Хэмптона.
Ник мрачно изрек:
— Что верно, то верно.
Рэнд улыбнулся:
— Выше нос, старина! Мы пока еще сделали первую вылазку на поле предстоящего сражения. Элизабет чрезвычайно привлекательна. Ей не придется искать поклонников. Они сами валом повалят к ней, а тебе останется только выбирать.
«Очень может быть, — грустно подумал Николас. — Только вот из-за меня она теперь не девушка. Но ничего: придет время, как-нибудь выкрутимся».
— Следующий бал состоится в твоем доме, — сказал он Рэнду. — Это должен быть поворотный момент во всей игре. Поскольку Элизабет находится под твоим покровительством, им трудновато будет игнорировать это сборище, хотя кто знает…
— Не беспокойся, — авторитетно заявил герцог. — Если у них есть голова на плечах, они примут твою подопечную с распростертыми объятиями.
Ник взглянул на выражавшее решимость лицо своего закадычного друга. Что ж, похоже, он говорит дело. И все-таки ясно, что всем им придется нелегко: и Маргарет, и ему, и особенно Элизабет.
На свой первый бал в лондонском высшем обществе Элизабет решила надеть шелковое платье цвета теплых сливок, отделанное по лифу, бокам и подолу изумрудными и золотыми полосами. Глубокий вырез давал возможность любоваться высокой грудью Элизабет, а изумрудные вставки, как отметил граф, великолепно гармонировали с ярко-зеленым цветом ее глаз.
Стоя перед зеркалом, Элизабет нехотя призналась себе, что Николас прав. Это платье, как ни одно другое, выгодно оттеняло ее темно-рыжие волосы и светлую кожу.
Элизабет с горечью улыбнулась. Рейвенуорт наверняка останется доволен. Он хочет избавиться от нее, сбыть с рук, поскорее выдав замуж. Что ж, граф удовлетворил свое желание и теперь жаждет отделаться от нее, как совсем недавно отделался от Мириам Бичкрофт. О Господи! Как же она была глупа, когда подумала, будто такой человек может измениться!
— Ты готова? — спросила Маргарет, заглядывая в приоткрытую дверь спальни Элизабет.
— Думаю, да, хотя, должна признаться, вовсе не горю желанием ехать на этот вечер.
Мэгги вошла в комнату и осторожно прикрыла за собой дверь.
— Поверь мне, я совершенно разделяю твои опасения. Бог знает, что нас там ожидает. — На ней было шелковое платье синего цвета, подобранное в тон ее глазам и подчеркивавшее ее светлую кожу и золотистые волосы. Выглядела Мэгги просто потрясающе. — Бедняжка Ник, похоже, собирается принять на себя первый удар. Я думала, у него за это время выработался какой-то иммунитет, однако Сидни утверждает, что он все так же беззащитен.
Элизабет промолчала. Ей не хотелось думать о Николасе Уорринге. Не хотелось его жалеть.
Мэгги внимательно посмотрела на нее из-под золотистых ресниц, таких же густых, как у Ника.
— На первый взгляд, мой брат кажется суровым, но поверь мне, он необыкновенно чувствительный и очень бережно относится к людям. Если он считает человека своим другом, он сделает все, что в его силах, чтобы защитить его, даже если самому при этом достанется.
Интересно, что Мэгги имеет в виду? Может быть, она на что-то намекает? Однако, насколько Элизабет было известно, Маргарет Уорринг ничего не знала ни о том, какие чувства Элизабет испытывает к ее брату, ни о том, что между ними произошло. Не сводя взгляда с носков своих золотистых атласных туфелек, Элизабет проговорила, тщательно подбирая слова:
— Лорд Рейвенуорт необыкновенно добр ко мне и к моей тетушке. Мы обе находимся у него в неоплатном долгу.
Лицо Мэгги стало напряженным.
— Он любит тебя, Элизабет. Я вижу, какое у него становится лицо, когда он на тебя смотрит. Надеюсь, ты не причинишь ему боли? Ника и так достаточно обижали в жизни.
Глаза Элизабет расширились от удивления:
— Значит, ты считаешь, что это я представляю для твоего брата угрозу?
Поправив прядь золотистых волос, Мэгги, тщательно подбирая слова, произнесла:
— Ник одинок. Жена его бросила. Скорее всего он сам об этом не подозревает, но ему очень нужна женщина, которая будет его любить. К несчастью, он женат, и это означает, что ты этой женщиной быть не можешь.
Никто не знал этого лучше, чем Элизабет. Подойдя к окну, она бросила взгляд на горящие уличные фонари внизу. Из маленькой деревянной будки вышел ночной сторож, дошел до угла улицы, остановился, повернул назад и вскоре снова исчез в своей будке.
— Ты долго жила в монастыре, Мэгги, — наконец проговорила она. — За это время многое изменилось. Наверняка изменился и твой брат. Насколько я могу судить, если он и страдал от одиночества, то давно научился с ним справляться. Стоит ему пальцем пошевелить, и к его услугам будет сколько угодно самых разнообразных женщин, а он не из тех, кто отказывает себе в удовольствии.
Элизабет сама не очень верила своим словам. Ник добросовестно пытался уклониться от каких бы то ни было с ней отношений. И это не его, а ее вина, что в конце концов он сдался.
— Ник красив, и за ним всегда бегали женщины. Он умный, сильный и производит впечатление человека жестокого и решительного. А женщинам это, похоже, нравится. После того как он застрелил Стивена, он, похоже, стал пользоваться еще большим успехом. Но факт остается фактом. Ник одинок. Ты» может быть, этого не замечаешь, а я вижу.
Элизабет промолчала. Она и сама не раз об этом думала. И сейчас ей впервые пришло в голову, что, быть может, Николас держит ее на расстоянии не потому, что жаждет от нее избавиться, а чтобы защитить и ее, и себя.
Прислонившись к стене, Ник смотрел вверх. По лестнице спускалась Элизабет. В шелковом платье с золотистыми и изумрудными вставками, которое купила по его настоянию, она была настолько хороша, что у Ника перехватило дыхание, а в груди, как всегда, начал разгораться пожар. Следом за Элизабет спускалась Мэгги, и Николас, надев обычную маску бесстрастия, пошел к ним навстречу.
— Вы обе выглядите просто потрясающе, — проговорил он, глядя, однако, на Элизабет. — Все присутствующие мужчины падут к вашим ногам.
Мэгги улыбнулась:
— Надеюсь, что ты прав.
Взглянув на нее повнимательнее, Николас заметил, что она нервничает сильнее, чем он ожидал. Слишком напряжена выпрямленная спина, чересчур горделиво расправлены плечи.
— Я буду считать сегодняшний вечер удавшимся, если нас проигнорирует менее половины людей в зале, — добавила сестра.
Ник ласково погладил ее по щеке.
— Не волнуйся, все обойдется. Ведь с нами будут Рэнд и его матушка, вдовствующая герцогиня. Вместе мы составим довольно внушительную компанию.
Элизабет слегка вздрогнула. Увидев это, Ник почувствовал жалость. Она тоже боится предстоящего вечера. А все потому, что ей приходится идти на этот бал в сопровождении своего опекуна, от которого отвернулся весь белый свет. Что ж, ничего не поделаешь. Другого варианта у нее нет.
— Мне очень жаль, Элизабет, что вам, быть может, придется разделить со мной горечь пренебрежения света, — обратился он к ней. — Если бы я мог вам хоть чем-то помочь… Ваш отец наверняка не стал бы связываться с моей семьей, если бы знал, во что это выльется. Но, как говорится, сделанного не воротишь. Помните только: что бы ни случилось, не вешайте носа и держите себя в руках. Если Господь нам поможет, то Маргарет на один шажок удалится от своего прошлого, а вы окажетесь на пути к новой жизни.
Элизабет кивнула. Николас чувствовал, что она нервничает, хотя и старается изо всех сил это скрыть. Как же ему хотелось обнять ее, прижать к себе, сказать, что все будет хорошо! А вместо этого он вынужден был стоять неподвижно, напустив на себя холодное безразличие, и бояться, что даже капелька сочувствия сведет на нет все его гигантские усилия оставаться бесстрастным.
Несколько минут спустя появилась тетушка Софи, как всегда улыбающаяся и оживленная, и Николас повел дам к выходу. Спустившись по ступенькам крыльца, он помог им сесть в карету, а после забрался сам. Джексон Фримантл, восседавший на козлах, щелкнул вожжами, экипаж тронулся, и через несколько минут они уже катили по людным улицам к городскому особняку герцога Белдона, расположенному на Гросвенор-сквер.
Как Николас и рассчитывал, к их приезду бал был в самом разгаре. У парадного подъезда длинной чередой выстроились модные фаэтоны и двухколесные коляски, элегантные кареты и черные, украшенные золотом экипажи. Однако Николас приказал кучеру подъехать к боковой двери, как было условлено с Рэндом. Как только Николас, Мэгги и Элизабет вошли в дом, их проводили в элегантную гостиную, где несколько минут спустя к ним присоединились герцог и его матушка, вдовствующая герцогиня.
— Вы великолепно выглядите, Мэгги, — проговорил Рэнд, церемонно приложился к ее руке, после чего повернулся к стройной рыжеволосой красавице, стоявшей рядом. — Элизабет, вы просто обворожительны. Не сомневаюсь, что все светские щеголи будут сражаться за право потанцевать с вами. — Он снова улыбнулся. — А ты, Ник, как обычно, послужишь причиной дамских драк за то, чтобы ты уделил им хоть чуточку внимания.
— Должна сказать, Николас, — вставила герцогиня, — что годы, проведенные в неволе, никак на тебе не отразились. Более того, ты стал еще красивее. — Она улыбнулась. — Рада снова видеть тебя, мой мальчик.
— Благодарю вас, ваша светлость, — церемонно ответил Николас.
Герцогиня была невысокого роста, с серебристыми волосами, глубоко посаженными голубыми глазами и таким же независимым характером, как у сына. Она всегда отличалась прямолинейностью, и в ее доме не было принято обходить молчанием ссылку Ника.
Уделив внимание Нику, герцогиня переключилась на его сестру, приветствуя ее с таким же радушием.
— Как же я давно тебя не видела, моя детка! Рада, что ты снова к нам вернулась.
Услышав теплые слова герцогини, Мэгги почувствовала себя намного спокойнее и увереннее, и Ник был очень признателен за это хозяйке дома. Он и забыл, каким радушием и добротой отличается семья Клейтонов, и сейчас больше чем когда-либо пожалел о том, что столько лет избегал друга.
Рэнд представил Элизабет своей матушке, которая тотчас же окинула ее проницательным взглядом. Сделав изящный реверанс, Элизабет проговорила:
— Счастлива с вами познакомиться, ваша светлость. Боюсь, я никогда не смогу отплатить вам за вашу доброту.
— Чепуха! — отмахнулась герцогиня. — Помощь лорду Рейвенуорту пойдет моему сыну только на пользу. Он уже не знает, куда деться от тоски.
Элизабет улыбнулась, и Николасу показалось, что она немного расслабилась. Это было очень кстати, поскольку ей нужно было произвести на присутствующих хорошее впечатление. Глядя на Элизабет, Ник в очередной раз напомнил себе, что единственный выход для них обоих — это замужество Элизабет. Но как ни уговаривал он ее, что так будет лучше, на сердце у него лежал камень. Его бы воля — никому бы ее не отдал.
Между тем гости все прибывали и прибывали, и отсутствие герцога и вдовствующей герцогини в зале становилось неприличным.
Для Николаса и его спутниц настало время встретиться с представителями высшего общества лицом к лицу.
— Не вешать нос! — приказал Рэнд, направляясь во главе маленькой группки к двери. — Не выказывать ни робости, ни страха, иначе они вас загрызут.
Говоря это, он усмехнулся, но Нику было не до смеха. Он знал, что слова друга — истинная правда.