Грета и Король Гоблинов

Глава 11

Она проснулась под ритмичный и мягкий храп с ощущением, что маленькая голова уперлась ей под мышку. Не открывая глаз, по запаху и на ощупь убедилась, что твердым маленьким человечком, устроившимся сбоку от нее и излучающим достаточно тепла, чтобы обогреть целую деревню, был никто иной, как Джейкоб.

Чуть раньше он с грацией слоненка проскользнул в свою палатку, споткнулся об ее ноги и залез под одеяло, чтобы скрутиться сбоку от нее. Грета не смогла заставить себя сесть и сообщить маленькой козявке, что она уже проснулась, поэтому она тихонько лежала, впитывая его тепло, вдыхая запах маленького мальчика и стараясь не думать о Дрю.

В конце концов, потом, должно быть, заснула. К счастью, она не могла вспомнить сон.

Открыв глаза, поняла, что не было никакой разницы, она все равно ничего не видела. Ее живот бурчал, напоминая, что перед сном она была голодна, и ничего не изменилось.

Она спала достаточно долго, чтобы солнца успели сесть. Грета не хотела думать о том, что именно это тьма принесет через несколько дней, когда каждое рожденное здесь существо превратится в злобного зверя, единственным инстинктом которого будет охотиться и убивать, но она должна была думать об этом, чтобы ребята могли подготовиться.

Это напомнило ей, о чем она забыла рассказать, когда они с Вайатом разговаривали.

Осторожно, чтобы не разбудить Джейкоба, вытащила руку из-под его тонких плеч и соскользнула с поддона. Вслепую потянулась влево за своим пальто и обнаружила его свернутым там, где и оставила, на своей сумке. Она похлопала вокруг в поисках меча, но у нее было подозрение, что он остался со стороны ребенка.

Решив, что одного кинжала, все еще привязанного к ее лодыжке, будет достаточно, она тихонько натянула пальто и проползла через Джейкоба, чтобы вынырнуть из палатки.

День был ясным и солнечным, а ночь — звездной и холодной. Было еще не слишком поздно, но холодный воздух щипал Грету за нос, когда она смотрела на огромные луны Милены и созвездия, окружающие их.

Ее всегда удивляло, насколько другим было небо. Иногда, когда она охотилась глубоко в лесу, где деревья выглядели так же, как дома, снег ощущался таким же и воздух пах так же… Грета могла представлять, что она дома. Пока не поднимала голову, и все ее иллюзии снова разлетались в прах.

Моргнув, скрестила руки и крепко обхватила себя. Жилье, которое предоставил ей Вайат, находилось на внешней стороне круга. Она предположила, что это было сделано для того, чтобы младшие мальчики жили ближе к центру круга, а старшие образовывали вокруг них защитную стену. Именно так она бы все организовала, если бы занималась этим.

В нескольких футах ниже горел огонь, и она направилась к нему. Три мальчика шептались, сидя с одной стороны костра, а с другой спокойно разговаривали Вайат и Рэй.

Вайат смотрел, как она приближается.

— Эй, я думал, что ты пропала на всю ночь.

Она улыбнулась.

— Кое-кто храпит.

Он усмехнулся.

— Да, и для такого малыша, он просто духовой шкаф. Держу пари, что это больше похоже на сауну, — поддвинувшись, он похлопал по месту между собой и Рэем. — Но сейчас ты выглядишь замерзшей. Садись. Нам приходится поддерживать небольшой огонь, чтобы он был не заметен за пределами лагеря, но он все-таки дает тепло.

— Спасибо, — она покосилась на Рэя. Он сместился на несколько дюймов и повернулся к костру, сосредоточенно тыкая в него палкой. О трех мальчиках напротив нельзя было сказать то же самое, потому что они наблюдали с интересом.

Она присела, растирая руки вверх-вниз.

— Ты голодна? — спросил Вайат.

— Да, но только если это не доставит много хлопот.

Рэй поднялся на ноги.

— Мы сохранили для тебя ужин. Я принесу его.

С мрачно нахмуренным лбом он повернулся и ушел.

— Он в порядке? — спросила она Вайата.

Он помолчал, глядя на трех мальчиков, все еще наблюдающих с большим интересом.

— Время, парни. Пора в кровати.

К удивлению, никто не высказал жалоб, хотя была пара недовольно мечущихся взглядов. Грета кивнула, когда они пожелали спокойной ночи и вместе ушли. Она предположила, что мальчики будут шептаться о ней в палатке до поздней ночи.

Вайат оперся рукой о колено, наклоняясь ближе к огню.

— После того, как мы спасли Джейкоба, Рэй начал беспокоиться. Он считает, что головорезы Аграмона решили, что мы можем быть угрозой, и активно ищут нас вместо того, чтобы надеяться, что мы просто зачахнем от голода и холода.

Грета, глядя в огонь, подумала о награде за ее голову, и на нее накатила новая волна горечи.

— Это вполне возможно, — сказала она. — Как вам удалось спасти Джейкоба?

Вайат вздохнул:

— Раз в две недели Рэй пробирается к подножию крепости Аграмона для добычи информации.

Грета резко подняла голову.

— Это близко?

— Достаточно далеко, чтобы он уходил на всю ночь. Мы с Рэем обсуждали возможность переезда дальше, может под покров большого города, но Разуа — единственный разумный выбор, а это вне обсуждения.

Поскольку Грета сама отказалась от идеи идти в Разуа, она прекрасно поняла.

— Из-за влияния гномов. Проще просто попросить их вернуть вас Аграмону.

— Правильно.

— Но разве Рэю не опасно ходить туда?

— Очень.

— И ты все-таки позволяешь ему это?

Ответ прозвучал сдержанным, обороняющимся голосом из-за ее спины:

— Я не ребенок. Мне не нужно ничье разрешение.

Повернувшись, Грета ухватила самодельную миску, которую Рэй пихнул ей в грудь. Похоже, она была сделана из гладкого выдолбленного куска коры.

— Спасибо, — сказала она.

Бросив предостерегающий взгляд Рэю, Вайат продолжил:

— Да, это опасно, но несколько месяцев назад мы согласились, что независимо от риска, мы не можем просто бросить остальных детей гнить под пятой демона. Мы пытались составить план, чтобы освободить их.

У Греты отвисла челюсть. Она переводила взгляд с одного мальчика, на другого — они, очевидно, совсем потеряли разум.

Рэй заговорил прежде, чем она смогла подобрать слова, чтобы сообщить им об этом.

— Никто из людей на Милене не пользовался такой свободой, которой наслаждалась ты, — рявкнул он. — Пока ты работала на существ, которые хотели бы видеть тебя мёртвой или в цепях…

— Это не правда. Не все они плохие и… — она замолчала. — Я не знала, что есть кто-то еще.

— И это все оправдывает?

Вайат бросил на него взгляд.

— Рэй, заткнись.

Грета не отводила глаз от Рэя.

— Нет, он имеет право злиться. Мы все делали то, что считали необходимым для выживания.

— Тебе легко говорить, когда тебя не держали в цепях как раба в самом темном и глубоком подземелье Милены. Или загоняли как животное.

Возможно, это было правдой когда-то, но не сейчас. Она убегала так же быстро, как и все. Девушка посмотрела на миску с изумительно пахнущим рагу и принялась за еду, но не смогла много съесть.

— Может ты прав, — сказала она, заставив себя проглотить. — И что же мне теперь с этим делать?

Он, глядя на нее, колебался.

— Оставайся с нами, — предложил Вайат.

— Помоги нам освободить мальчиков от Аграмона, — добавил Рэй.

Грета не могла вынести настороженную надежду, пробивающуюся из-за хмурого взгляда Рэя. Он был серьезен.

А также сумасшедшим.

Кто-то должен быть голосом разума.

Кто-то вроде тебя? То, что планируешь ты, такое же сумасшествие, а может даже и больше.

По крайней мере, она планирует идти за Аграмоном одна, не рискуя жизнями группы маленьких детей.

— Допустим, у тебя появился шанс выйти конкретно против этого засранца, хотя все, что я слышала, говорит, что ты не выстоишь и десяти минут. Что потом? — ей совершенно не хотелось выступать адвокатом дьявола, но это был единственный способ заставить Вайата и Рэя — особенно Рэя — осознать всю глубину опасности, в которую они собирались влезть.

Рэй с перекошенным от гнева лицом вскочил на ноги.

— Я знал, что она не поможет нам.

Грета поставила миску на бревно рядом с собой и тоже поднялась. Они стояли лицом к лицу. Она уперлась руками в бедра.

Не было никакого смысла рассказывать ему, что она собиралась отправиться за Аграмоном сама — он просто увяжется за ней — но кто-то должен заставить его понять, что ему понадобится нечто большее, чем гнев, решимость и дерзость, чтобы выполнить эту работу. Ему нужен был план — то, что она еще не придумала для себя.

— Что вы собираетесь делать со всеми детьми, даже если вам удастся освободить их из темницы?

— Что ты имеешь в виду? — требовательно спросил он.

— Ты очень хорошо понимаешь, что я имею в виду. О скольких детях мы говорим, кроме тех, что уже находятся в этих палатках? — она обвела рукой лагерь?

— По крайней мере, двадцать или тридцать, — сказал Вайат, все еще сидя на бревне. — Может быть и больше к настоящему моменту.

— Какая разница сто их там или один? — Рэй повысил голос, переводя взгляд между ними. — Это не уменьшает их страдания, это ничего не меняет.

— Нет, это не уменьшает их страдания, — согласилась она. — И это не меняет твоего отношения к тому, что они остались там. Но это меняет все остальное, Рэй. Ты должен это понимать.

Он посмотрел на нее сверху вниз так, словно она превратилась во что-то, чего он не потерпит даже под подошвой своего башмака.

— Что я должен понимать?

Вайат стал рядом с ней.

— То же самое я пытался вбить в твою твердолобую башку несколько месяцев.

Он посмотрел на Вайата так, словно его предал собственный брат.

— Даже если ты сможешь освободить их, — терпеливо повторила она, пытаясь правильно расставить акценты. — Через несколько дней начнется затмение.

— Ты упоминала это ранее, — сказал Вайат. — Я полагаю, это очень важно?

— Если считать, что каждый на Милене подчинен фазе лун, то да, очень важно. Чрезвычайно.

— Что это значит? — спросил Рэй. — Ты говоришь о Потерянных?

Грета покачала головой:

— Потерянные — существа, которые поддаются влиянию нормальных лун из-за слабости духа или тела, и не достаточно сильны, чтобы обратиться назад. Но затмение — это другое. Затмение вызывает лунную фазу в каждом существе Милены. В одно и то же время.

Рэй задохнулся:

— В каждом?

Она подняла руку.

— В основном. Во всех, кто уже достиг физической зрелости.

— Так ты утверждаешь, что мы будем захвачены армией оголтелых психов, когда затмение начнется?

— Что-то вроде того. Животные, упыри, огры, эльфы, фейри… гоблины. Все обратятся. Начнется беспредел на каждом клочке этой земли.

Грета сосредоточилась на Рэе.

— Если ты считал, что охотники за головами плохие, то что ты будешь делать, когда за нами начнёт охотиться все графство?

— Они не знают, где мы.

— Они вас учуют, не сомневайся в этом. Этот маленький оазис не защитит вас. Он будет недостаточно большим, безопасным и скрытым.

Вайат зарылся руками в волосы.

— Иисусе, Рэй. Как бы нам не хотелось помочь другим, это чересчур, чтобы мы осилили.

— Будь разумным, Рэй. Используй мозги, — Грета встретилась взглядом с импульсивным подростком. Она чувствовала, словно только что поделилась кусочком Люка, который постоянно тренировал ее оставлять свои эмоции в стороне от битвы, которую она хотела выиграть. Это было смешно, учитывая, что она хотела отомстить — стремление, подпитываемое, в основном, эмоциями — человеку, виновному в его смерти.

Рэй кипел довольно долго. Она почти видела, как из его ушей выходит пар, и вздохнула, понимая, что не может достучаться до него. Но, в конце концов, он резко кивнул.

— Хорошо. С разумом я могу согласиться. Я понимаю, что нам нужен план — не только для того, чтобы спасти других, но для того, чтобы вытащить потом нас всех с Милены — надеюсь до того, как затмение превратит это место в зону боевых действий. Но мы уже знаем, где остальные Ламии. Не может быть, чтобы их было трудно найти. А как только мы окажемся в горах, там будет много пещер, чтобы переждать затмение.

Черт, он не понял ни слова из того, что она сказала.

— Дело не в плане, Рэй. Чтобы совершить такое, тебе нужно чудо. Ты предлагаешь невозможное, особенно, учитывая сроки.

— Не невозможное, — защищался он. — Сложное, да. Но мне кажется, мы сможем это сделать. Мы в Вайатом не эксперты, но мы достаточно умело обращаемся с нашим оружием, а некоторые мальчики достаточно взрослые…

— Черт побери, нет. Я не позволю, — сдавленным голосом сказал Вайат.

Рэй нахмурился. Предположение вложить оружие в руки детей оставило дурной вкус у них во рту — как и должно быть. И все же через мгновенье он сжал челюсть и продолжил:

— Вайат, пойдем ли мы освобождать других или будем пережидать затмение, им все равно придется учиться. Некоторые из них готовы, — настаивал он. — Это может быть наш единственный шанс. Я знаю дорогу к крепости Аграмона как никто другой. Если у меня получится провести нас внутрь, мы сможем вывести тех детей, я уверен.

— Сколько? — Вайат стоял лицом к лицу с Рэем, сжав по бокам кулаки. — Сколько умрет в процессе? Сколько снова придется оставить там?

— Я не допущу…

— Ты не допустишь что? Чтобы тебя убили? В прошлый раз это едва не случилось.

— Я смогу это сделать, Вайат. Ты знаешь, что я смогу, — ответил он.

— А остальные? — Грете не нравилось давить на Рэя, но он должен был осознать обреченность затеи. — Горы подлые и мы не знаем, что скрывается в тех пещерах, где ты предлагаешь спрятаться. И ты на самом деле думаешь, что я все еще была бы здесь, если бы Ламию было бы так легко найти, если бы порталы в земле открывались бы, как только понадобится? Как я говорила, нужно чудо, чтобы совершить это…

Его глаза горели в свете костра.

— Что же, разве нам не повезло, что мы сегодня нашли в лесу собственного охотника, чтобы уравнять шансы?

Вайат шагнул между ними, насторожено глядя на них.

— Прекрати, Рэй. Не сейчас.

— Почему нет? — у него сорвался голос, выдавая глубину эмоций.

Вайат вздохнул:

— Становится поздно.

— Послушай, — сказала Грета. — Почему бы мне не попытаться провести тренировку с оружием со старшими мальчиками завтра? Я не могу ничего обещать, но это может дать вам больше шансов, когда наступит затмение.

Зря она это сказала. Вновь вспыхнувшая искра в глазах Рэя заставила ее живот сжаться в комок от ужаса. Она захлопнула рот, едва слова вылетели из ее рта, но было уже поздно.

— Не надейся, Рэй. Я все еще не согласился на твой план, — Вайат повернулся к ней. — Но если ты готова дать им кое-какие уроки, я завтра начну собирать лагерь, чтобы оставить поляну и найти более безопасное место, где не придется сидеть на корточках. Теперь, — повернулся Вайат к Рэю. — Почему бы тебе не поспать пару часов, а потом встать следующим на вахту.

Рэй, наконец, кивнул. Умный ход. Парень и так достаточно выводил из себя за одну ночь.

Когда он ушел, Вайат застонал и провел ладонями по лицу, прежде чем посмотреть на нее.

— Не хочешь прогуляться? Мне нужно кое-что проверить.

— Да, конечно, — она засунула руки в карманы и пожала плечами. Было темно. Но небо оставалось ясным, а луны яркими. Они шли в ногу рядом друг с другом. Когда они проходили мимо ее палатки, девушка остановилась. — Ты не возражаешь, если я кое-что возьму? Я могла бы установить несколько ловушек. Если нам повезет, то к завтраку будет приятный сюрприз.

— Конечно, звучит неплохо.

Она нырнула в палатку, не разбудив Джейкоба, и осторожно взяла свою сумку и меч.

— Готова?

Она кивнула.

Они шли молча, время от времени останавливаясь, чтобы установить ловушку, что было довольно сложно в темноте. Грета начала испытывать неловкость, когда он за долгое время не проронил ни слова, поэтому спросила:

— Джейкоб со всеми такой музыкальный, когда спит?

Вайат рассмеялся:

— У него есть привычка заползать в постель к тому, с кем провел большую часть дня. В основном, это Слоан. Не беспокойся, я заберу его, когда мы вернемся. Он будет очень рассержен, когда утром увидит, что рядом с ним спит старый скучный Слоан.

Одна мысль об этом заставила ее улыбнуться. Он был слишком милым, этот ребенок.

— Ты очень красивая, когда улыбаешься, знаешь об этом?

Она остановилась как вкопанная и отвела взгляд, не зная, что ответить. Может он подумает, что она высматривает в лесу хорошее место для последней ловушки.

— Но, мне кажется, это не имеет большого значения для охотника за головами, не так ли?

Вайат покраснел, когда она снова подняла на него взгляд. Грета заметила золотые пятнышки в его теплых карих глазах — так отличается от более смелого аметистового взгляда Айзека. Она не могла сравнивать их обоих. Они оба были сильными. Оба казались привязанными к своим обязанностям. Но там, где один был мрачен и изо всех сил пытался надавить на каждую кнопку, которую находил в ней, другой был спокоен и настолько милый, что у нее болело в груди.

— Гм, нет. Я не красивая, — ее голос был едва слышен. Она смущенно думала о десятках шрамов, доказывающих это, пошла вперед, немного ускорившись. И более громким веселым голосом сказав: — И ты прав, это не имеет значения.

Он сделал несколько больших шагов, чтобы догнать ее, засунув руки в карманы, когда смотрел на землю между ними.

Она сделала глубокий вздох.

— Мне нельзя возвращаться в ваш лагерь, Вайат. У меня сейчас столько проблем, что я только подвергну тебя и всех остальных опасности.

— Я думаю, мы оба знаем, что над нами зависла более насущная опасность, а ты единственная надежда избежать ее.

Грета остановилась и повернулась к нему, качая головой:

— Ты даже не знаешь меня. То, что я — человек, не значит, что я хорошая, что ты можешь доверять мне.

— Я понимаю.

— Нет, не понимаешь. Не можешь, — сказала она. — Я слышала истории о других людях на Милене, но никогда не искала их особо тщательно. Ты хочешь знать почему?

— Ты не обязана объяснять.

— Потому что так было проще. Даже если я и подозревала правду, я больше беспокоилась о себе, чем о ком-то из вас.

— В этом нет ничего постыдного. Ты ничего не знала наверняка. Твоей первостепенной задачей было выживание.

— Ты не понимаешь. Ничего не изменилось. Я не могу остаться. Я должна…

Он схватил ее за плечи и сжал.

— Эй. Мы прекрасно справлялись и сами. И хотя я рад, что ты сейчас здесь, я обещаю не просить у тебя больше, чем ты можешь дать. Когда тебе нужно будет уйти, просто… уходи.

Девушка не знала, что сказать. Он был воплощением терпения и чести. Она не хотела бы оказаться рядом с ним, когда подведет его, и это терпение превратится в ненависть и отвращение. Грета выдохнула и сделала вид, что отряхивает грязь со своего пальто.

Вайат сжалился над ней и отступил.

— Ты не рассказала, как оказалась здесь. Как ты стала охотником за головами?

Он имел право услышать ее историю, после того как рассказал свою. Она открыла рот, но из него не вылетело ни звука.

— Не важно, — сказал он, снимая свой вопрос. — Все хорошо, я понимаю.

От этого ей стало только хуже.

— Нет, — поспешно сказала она, хватая его за рукав. — Просто… Я не думаю, что когда-то рассказывала кому-то всю историю. То есть… Люку, но…

— Люку?

— Он нашел меня, — это было вполне неплохое начало. — Я упала через портал, когда пыталась спасти своего младшего брата от ведьмы, и, по крайней мере, мне это удалось. Я помню, что отодвинула его в сторону как раз вовремя, хотя не помню много другого. Я думаю, что потеряла сознание.

— В этом есть смысл.

— Когда я пришла в себя, было темно и холодно. Я была одна. Сперва я не заметила снега, просто выскочила из пещеры. Только когда я подняла голову и увидела две луны, лишь тогда я растерялась, — она остановилась и подняла голову. — Но я все еще была уверена, что мне мерещится или это свет такой, словно северное сияние. Пока не наступило утро, и не взошли два солнца. Даже тогда я надеялась, что стоит мне немного пройти и, оглянувшись, я окажусь на пороге дома своего дедушки.

— Тебя приветливо не встречал Аграмон, и ты не попала в его крепость?

Теперь Грета чувствовала себя виноватой, что избежала того ужаса, когда он и все остальные так долго страдали под пятой Аграмона — и все еще страдают.

— Я даже не знала о крепости, пока ты не упомянул о ней. Я много дней блуждала по лесу — даже не знаю сколько. Я так ослабла и была дезориентирована, что едва могла идти, — она криво улыбнулась ему. — Кроссовки, джинсы и хлопчатобумажная футболка не помогли мне подготовиться к зиме Милены.

— Ты мне это говоришь?! — он улыбнулся в ответ. — К счастью, я был одет в походные ботинки и альпинистскую куртку, когда попал сюда, но мне не удалось сохранить одежду, когда ее приметили гномы Аграмона.

Она опустила взгляд на кожаные сапоги Вайата. Они были такие же, как и у большинства разумных существ Милены, хотя и были сильно изношены, подошва крепилась с помощью бечевы, обвязанной вокруг стоп.

— Да, знай я, где окажусь сегодня, я, определенно, собрала бы кое-какие вещи.

— Так что случилось?

Она скривилась.

— Случилось привидение. Я была в полубреду от голода и лихорадки, когда забрела туда, куда не должна была. Люк — тот, благодаря кому я выжила, и не только потому, что он шел по следу того привидения и добрался до него раньше, чем оно до меня, — она подождала пока волна скорби, хлынувшая на поверхность не уменьшится до управляемой боли. — После этого он забрал меня к себе домой. Вылечил меня… и затем научил меня выживать.

— Звучит так, словно ты заботилась о нем.

— Да, но… это было нелегко. Его было трудно любить. Всегда подталкивающего. Всегда говорящего, что я могла сделать лучше. Что я могла быть жестче. Что моя человеческая слабость закончится моей смертью.

— Сурово. Ты была просто ребенком.

— Именно так я и говорила. Бывало, я кричала ему, чтобы он оставил меня в покое. Но это только делало его жестче. Особенно, когда он смеялся мне в лицо и насмешливо говорил, что бы со мной было, если бы он оставил меня одну.

— Чему он тебя научил?

— Обращению с мечами и другим оружием. Быть незаметной, умной, сильной. И никогда не позволять эмоциям брать верх над собой.

И она стала настоящим профессионалом в этом, не так ли?

— Его уже нет, да? Он умер?

Она присела в сугроб и копалась с последней ловушкой, довольная, что он не может видеть ее лицо. Когда Грета поднялась, ей понадобилось несколько секунд, чтобы проглотить разочарование.

— Ты, должно быть, сердишься на него, — сказал он. — Он был твоей семьей, а теперь оставил тебя здесь одну.

Семья. Какое странное слово.

— Не похоже, что у него был выбор, — внутри она кипела. Как он мог так с ней поступить? Как он мог просто сдаться и уйти?

— Не уверен, что то, что мы знаем, важно. Наши чувства часто нерациональны.

Она вздохнула:

— Как ты вообще с такой интуицией оказался здесь с кучей хулиганов и подростков с гормонами?

Он хмыкнул:

— О, не волнуйся, я тоже могу рыгать и ругаться наравне с ними, хотя первенство в сквернословии сейчас держит Слоан. Он оказался здесь, когда ему было только одиннадцать и без… гм… без какого-либо воспитания. Теперь он решил, что взросление означает как можно чаще и больше использовать наиболее вульгарные слова. К счастью, не смотря на то, что лексикон у него обширный, он не понимает значения половины слов.

— Так кто же научил его этим словам?

— А ты как думаешь?

— Рэй, — она рассмеялась в ответ на многострадальный взгляд Вайата.

— Ага. Слоан просто в рот ему заглядывает.

Они пошли назад, но на этот раз тишина прерывалась чаще приятным разговором, вопросами друг к другу на разные темы. Нормальные темы. Темы их прошлого, а также настоящего на Милене.

Разговор с Вайатом всколыхнул воспоминания Греты, и она обнаружила, что вспоминает такие вещи, которые считала забытыми.

И она думала только об Айзеке, о… каждую минуту.