Грета и Король Гоблинов

Глава 15

Уложив Джейкоба на одеяло рядом с собой, Грета еще несколько минут слушала его взволнованную болтовню. У мальчика было слишком много энергии. Возможно, он воспринимал Грету как некое развлечение, поэтому болтал без умолку, рассказывая истории о других мальчиках.

На прошлой неделе Джек, видимо, поймал своего первого зайца, но Джейкоб считал, что вкус у него противный. Однажды Чарли и Найл заболели, покрывшись ужасными красными точками по всему лицу, и чуть не умерли. Рэй всегда отдавал ему все ядра, когда они находили орехи. А Слоан иногда плакал во сне, но не хотел, чтобы кто-то об этом узнал.

Даже когда поток слов начал уменьшаться, он не хотел закрывать глаза, словно боялся, что она исчезнет, когда он проснется.

— О, а…

— Сорока, ш-ш-ш, — прошептала она, накручивая на кончик пальца волоски на его виске. — Теперь засыпай. Остальное можешь рассказать мне утром, я обещаю.

Как только Джейкоб перестал болтать, он широко зевнул. Мальчик пытался бороться с зевотой, но еще через несколько минут его глаза закрылись, и он крепко заснул. Грета, лежа на спине, слушала, как его дыхание выровнялось, а тело обмякло на ее руке.

После переосмысления всех предстоящих завтра рисков и придумывания все более новых осложнений и ни одной альтернативы, Грета под утро, наконец, заснула, чувствуя себя гораздо более растерянной, испуганной и неспокойной, чем когда-либо.

Сон начался почти мгновенно, перенеся ее глубоко в темный лес. На этот раз не было никакого предисловия, никакой путаницы, и Грета не была удивлена. Она ждала его и точно знала, где все происходит — у волшебного круга возле дома Люка.

Падал тяжелый мокрый снег, хотя ей было ни капельки не холодно. Две луны Милены выглядывали из-за тяжелых облаков. Она заметила, что они были почти на одной линии, доказывая, что она волновалась о затмении все время, даже во сне.

Он шагнул из темноты прямо перед ней, одетый в черное, и Грета не смогла подавить острые чувства, всколыхнувшиеся в ней. Едва их глаза встретились, она подумала о том поцелуе. С силой прижаться спиной к стволу дерева — только так она смогла удержаться и не побежать к нему.

Удивленное выражение мелькнуло на его лице, когда он заметил ее колебания, но оно исчезло так быстро, что она, наверное, вообразила это.

— Почему мы здесь? — нетерпеливо спросила она, не обращая внимания на трепет в животе. — Что ты теперь от меня хочешь? — ее голос был гораздо резче, чем она хотела, но так было лучше. Меньше вероятность, что они начнут целоваться, если оба будут заняты защитой.

— Скажи мне, где ты прячешься, Грета. Я сузил круг, но не могу найти тебя.

Благодарная за помощь она подумала о маленьком тельце, прижавшемся к ее боку в реальном мире, и покачала головой.

— Ты знаешь, я не могу.

— Ты все еще не доверяешь мне.

— А должна?

Его губы скривились.

— Если бы ты знала, через что мне пришлось пройти, чтобы удержать гномов Аграмона и легион охотников за головами за пределами моего графства и подальше от твоего следа…

Грета шагнула вперед. Если честно, она доверяла ему, в определенной степени. И она верила, что он что-то чувствует к ней. Но как бы она не дорожила этим, теперь она должна была учитывать жизни Вайата, Рэя, Слоана, Джейкоба и остальных.

— Зачем ты продолжаешь подвергать себя и своих людей риску ради меня?

Его пристальный взгляд опустился к ее губам.

— Ты знаешь почему.

Она спрятала дрожащие руки за спиной. Черт бы его побрал. Он вел грязную игру. Еще несколько дней назад она бы все отдала, чтобы найти кого-то, кто знал бы, что она человек и продолжал бы желать ее, но сейчас слишком поздно. Теперь же, даже если она выживет, они с Айзеком никогда не смогут преодолеть пропасть реального мира. У них никогда ничего не могло бы быть, кроме этих снов.

— Я не одна из вас. Я не принадлежу этому миру.

— Кто сказал, что ты не одна из нас?

— Пожалуйста, — произнесла она. — Я человек, хоть ты и решил проигнорировать этот факт. Ты ненавидишь людей.

— Я ничего не игнорировал. Я знаю, и кем являешься, — в его голосе проскользнуло раздражение. — И я уже говорил тебе, что это не имеет значения. Почему ты не можешь признать, что твой дом здесь?

Дом. Нет, Грета была не согласна. Будь она проклята, если когда-нибудь назовет эту замороженную дикую местность домом, даже если бы она прожила здесь остаток своих дней. Это ее тюрьма, а не дом.

— Если я миленинка, то почему все хотят убить меня?

— Из-за твоей личной любезности?

Она бросила на него убийственный взгляд.

Его дразнящая улыбка растаяла.

— Грета, будь разумна. Если ты отбросишь свое монументальное упрямство, я смогу позаботиться о цене за твою голову. А если ты скажешь мне, где ты, я смогу сохранить тебя в безопасности от беспорядков затмения.

— Даже если бы я смогла доверять твоим словам, мне не нужна твоя помощь.

— Только потому, что ты не хочешь, не значит, что она тебе не нужна.

Грета расправила плечи.

— Ты проникаешь в мое сознание, только для того, чтобы оказаться спорящей властной задницей? Потому что у меня есть более приятные вещи, которые я хотела бы увидеть во сне…

— Ты можешь не притворяться со мной. Больше нет, — он остановился перед ней с затуманенным взглядом. — Мы оба знаем, что я могу приходить в твои сны, не зависимо от того, звала ты меня сюда или нет.

Айзек будет участником ее снов до конца ее дней, и она никогда не сможет запретить ему этого.

— Звала? — девушка задохнулась. — Может, мы пересмотрим процесс, с помощью которого ты проник сюда через, так называемое, «приглашение»?

Он отшатнулся, вскинул в воздух руки, прежде чем снова с рычанием повернуться к ней.

— Не отказывайся от того, что я могу тебе дать. Не отвергай мою защиту. Не пытайся заставить меня уйти. Ставки сейчас слишком высоки.

— Я больше не могу, — прошептала она.

Его чувство разочарования завибрировало между ними.

— Даже если бы я мог покинуть тебя, то должен был бы пообещать оставаться вдалеке от твоего разума, если это единственный способ для меня знать, что с тобой всё в порядке.

— С каких это пор ты беспокоишься о моей безопасности, а?

— Примерно с тех, когда ты избрала дорогу самоуничтожения.

Его голос был теперь наполнен безрассудством, будто он боролся за свою жизнь… или её.

Неужели это было так очевидно, что она выбрала миссию самоуничтожения.

Это не из-за своей человеческой натуры она пережила последние четыре года, но благодаря другой части себя, части, которая наслаждалась каждой охотой, каждым убийством. Часть, которая родилась здесь, на Милене. Она ненавидела то, что он так хорошо знал её, что мог видеть тьму внутри ее.

Грета уже поняла, что эта задача, к которой она хотела приступить, привносила опастность того, что она никогда больше не увидит настоящего Айзека. То, что ещё несколько дней назад казалось благословением, ранило её сердце.

Она поняла, что хотела бы, чтобы дела обстояли иначе, чтобы она никогда не встретила Вайата и Джейкоба, и Рэя. Не узнала бы о человеческих рабах, и не знала бы, какой ужас настигнет их, если они попадут в темницы Аргамона.

Потому что единственный выбор, который у неё теперь был, — это убить себя изнутри.

— Какой бы путь я не выбрала, это не имеет к тебе никакого отношения. Ты не имеешь права вмешиваться. Я найду способ изгнать тебя из моих снов, даже если это означает, что мне нужно будет вырезать твоё проклятое имя из глубин моей души, — предупредила она. — Всё закончено.

Он вздрогнул, прежде чем остановиться, свет в его глазах погас. Грета смахнула слёзы до того, как он смог увидеть их.

Она отступила назад.

— Говорю тебе, Айзек. Лучше держись от моих снов подальше и не трать своё время, говоря, что то, что я говорю, это не то, что я имею ввиду. И не пытайся найти меня, потому что ты лишь зря потратишь свое время.

Внезапно выражение его лица сузилось.

— Грета, Великая Мать, во что ты впуталась?

Её желудок сжался.

— Просто уйди отсюда. Это не имеет к тебе никакого отношения. Я не допущу, чтобы ты стоял у меня на пути.

— Это из-за смерти Люциуса? Месть — это удел ду…

— Теперь это больше, чем месть, — она выдавила горький смешок, понимая, насколько правдивы были эти слова. — Месть это слишком просто.

Его челюсти напряглись:

— Независимо от того, что это, оно не может стоить твоей жизни.

— Знаешь, ты не прав насчёт этого. На самом деле, это может быть единственной вещью, которая придаёт ценность моей жизни, и если мне придется сдаться, чтобы довести дело до конца, то так тому и быть.

Его губы скривились, и поддельный лес вокруг них замерцал. Он терял контроль? Неужели он, наконец, подтолкнул себя к точке предела?

— То, что между нами, слишком сильно для тебя, чтобы просто уйти.

Будет лучше, если он ошибается, иначе они оба оказались бы в мире страданий.

— Теперь уже между нами никогда ничего не будет.

Грета.

— Врунья, — рыча, сказал он. — Я впечатлен, что ты способна сказать мне это прямо в лицо.

Грета…

В её голове застучало так, будто кто-то начал долбить её виски киркой.

Пожалуйста… ты должна…

Лёгкое головокружение. Она закрыла глаза и помотала головой, пытаясь избавиться от этого чувства, но оно лишь увеличилось настолько, что всё закружилось.

…ох…пожалуйста.

— Что происходит? — спросила она. — Ты слышишь…?

Кто-то пытался разбудить её. По ту сторону что-то случилось.

Пожалуйста, Грета. Пожалуйста, проснись.

Она откинула голову назад.

— Айзек, вытащи меня отсюда.

— Где ты? С кем ты?

— Сейчас не время для этого. Просто отпусти меня.

Сердца застряло у неё в горле, она развернулась, рассеяно ища выход, трещину в полотне сна. Черт, сгодилась бы и хорошая старомодная дверь — всё, что угодно.

Поддельный лес, поддельные деревья, поддельные луны — все это искажалось вокруг нее, как волны на поверхности глубокого черного озера.

— Айзек! Я должна немедленно проснуться. Прямо сейчас!

Он схватил её за плечи, сильно тряся.

— Скажи мне, где ты находишься.

Она оттолкнулась от его груди, отчаяние обезумевшего звука в её голове говорило ей спешить, спешить, спешить.

Взглянув в его темные, жесткие глаза, она пыталась не думать о том, что он мог вытянуть из её разума. Ни о чём, кроме постоянно повторяющегося стука «проснись, проснись, проснись.»

— Я не играю, гоблин. Выпусти меня из сна, пока я не…

Пожалуйста, Грета… мне страшно. Пожалуйста.

Джейкоб.

О Боже. Она опоздает. Она пошатнулась.

— Айзек, пожалуйста. Я умоляю тебя. Пожалуйста, отпусти меня.

Ее пальцы впились в его рукава. В ее голосе слушалось рыдание.

— Я нужна им.

— Люди, — выплюнул он. Его взгляд похолодел, когда он встал над ней, его лицо окаменело под ее взглядом. — Таково твое желание?

— Мое желание?

Ее голова откинулась назад, словно ее ударили.

— Ах, ты ж, сын…

Грета!

Она кивнула.

— Да чтоб тебя. Это мое желание. Просто сделай это. Вытащи меня отсюда.

Её зрение затуманилось, болезненное чувство в области желудка затягивало всё дальше и дальше в темноту.

— Хорошо. Иди, — сказал он. — Просыпайся.