Грезы

18

Голливуд как-то утратил традицию устраивать день пышной премьеры, ее сменили частные просмотры. Прежде зрители, пришедшие для знакомства с новым фильмом, своей реакцией выражали одобрение или провал картины. Теперь же вместо этого на ночном приеме у «Дарби» избранные зрители ожидали раннего выпуска новостей. Но в этот единственный вечер Голливуд стал тем, чем он был в золотые дни, и Сасс Брандт, одинокая звезда, ожидала приглашения, чтобы выйти под лучи прожектора на сцену.

В шелковом платье, украшенном брошью в античном стиле, Сасс Брандт выглядела настоящей кинозвездой, когда лимузин подкатил к театру.

Ощущала же себя она совсем иначе.

Сасс устала за последние дни, проведенные в тяжелых размышлениях о том, что было и что будет; мучимая одиночеством, несмотря на то, что Лизабет всегда была с ней рядом. Как ей хотелось… Как ей хотелось…

Ничего. Ей больше нечего хотеть. Даже если фильм будет пользоваться сказочным успехом, Шон не вернется, а ей так трудно без него, без его поддержки, без его любви и веры в успех. Она больше не ощущает себя сильной, фильм непременно провалится, все закончится катастрофой.

— Приехал Курт.

Сасс открыла глаза и с неохотой вернулась к действительности. Оглянувшись через плечо, она увидела, как Лизабет кивает на вход в театр. Сасс посмотрела в указанном направлении сквозь тонированное стекло лимузина, ненавидя этот чернильный тон, эти надменные окна, словно ее лицо слишком драгоценно, чтобы позволять смотреть на него людям. При этой мысли она едва не рассмеялась. Сегодня темные окна стали ставнями, скрывающими трусиху, то есть ее. И теперь уединение в машине символизировало скорей ее страх и тоску, чем высокомерие.

Ричард, напуганный таким оборотом событий, скрылся, решив отсидеться где-нибудь в тиши, пока не станет ясно, чья взяла. Курт, что ж, Курт оказался самым честным из всех. Ведь у него много дел, да и пойти есть куда, но он не мог пропустить премьеру. Шон причинил ей самую сильную боль, несмотря на то, что в чем-то был прав. Впрочем, Сасс постоянно сомневается, насколько порядочно так поступать. Если ты любишь, так люби без всяких условий.

— Вот.

Голос Лизабет, ее указующая рука напомнили Сасс, что она не может позволить себе роскошь остаться одной.

— Я вижу его, — пробормотала Сасс, увидев, как Курт передает ключи от машины служащему в красном пиджаке. Он прекрасно выглядел.

Обходя сзади свой «Феррари», Курт нарочно замешкался, привлекая к себе внимание толпы, а затем оттеснил в сторону служащего и открыл дверцу. Хотя теперь Сасс не видела, что там происходит, ей нетрудно было все это представить. Из салона показались сначала длинные, стройные ноги, затем расшитая бисером юбка, оставляющая восхищенным взглядам ровно такую часть безупречного бедра, чтобы зеваки поняли, сколько теряют, не видя остальное. Затем…

Сасс выпрямилась. Старые привычки дают о себе знать. В самый последний момент, до того как возлюбленная Курта показалась во всем своем блеске, Сасс осознала, что ей не меньше, чем всем остальным, хочется узнать, кто же сопровождает Курта на премьеру. Она улыбнулась, когда вслед за длинными светлыми волосами показались широкие плечи и потрясающее тело, обтянутое узким, коротким платьем. Толпящиеся за заграждением любители звезд заухмылялись, повернули головы, раздался свист. Блондинка пылко поцеловала Курта, и толпа окончательно обезумела.

— У Курта изменился вкус на женщин, — заметила Сасс с кривой усмешкой. — Раньше ему нравились изящные и рыжеволосые.

— Он никогда не был достоин тебя, — пробормотала Лизабет с явным осуждением в голосе. Сасс грустно улыбнулась и вздохнула. Теребя край накидки, она продолжила разговор, оказавшийся на удивление болезненным.

— Курт неплохой парень, Лизабет. Я была с ним счастлива. — Упрек прозвучал мягко, но даже ей самой показался неубедительным. Что она знала о любви, когда была вместе с Куртом? Просто они испытывали друг к другу обоюдное восхищение. Вот с Шоном у них была любовь. Как вода под мостом. Никуда не пройдешь, только вперед. Сасс взглянула на часы. Лизабет сделала то же самое и заговорила первая. Ведь, в конце концов, ее работа состоит в том, чтобы обеспечивать порядок в жизни Сасс.

— Пора.

— Сама знаю, — тоскливо ответила Сасс, загрустив оттого, что ее жизнь, мечта, встававшие перед глазами образы свелись к такому пошлому шоу. Нажав на кнопку, она сказала водителю:

— Ким, мы готовы.

Длинный серый автомобиль двинулся вперед и остановился лишь перед самым входом. Ким, угрюмый рыжеволосый парень, одетый в безупречную ливрею, открыл дверцу и сделал шаг назад. Первой появилась Лизабет, в новом платье она совершенно преобразилась. Сасс настояла на подарке, скорее ради себя, чем ради Лизабет. В этот вечер Сасс хотела видеть лишь красивых, безупречных людей. Это будет ее талисманом. Безукоризненная одежда, безукоризненный вид, точность начала показа благотворно повлияют на исход их премьеры. Лизабет разгладила юбку, словно могла таким образом сделать ее длинней. Но та все равно была намного выше колен.

В те мгновения, пока Лизабет высунула ноги из машины и выпрямилась, Сасс Брандт оставалась одна, и бурлящий снаружи мир надвинулся на нее, раня слух и зрение и пригвоздив ее к кожаному сиденью.

Прожектора прорезали удивительно ясную и поразительно черную ночь. Возмущенно сигналили клаксоны, протестуя против закрытия проезда по бульвару Сансет. Шум собравшейся поглазеть на актеров толпы, в более счастливые дни он омывал Сасс подобно благодарной прохладной волне. А теперь она закрыла глаза и сделала вдох, но исцелиться обожанием не смогла. И все-таки она запомнит этот звук до конца своих дней, если завтра эти непостоянные люди не захотят ее даже знать, не то что любить.

Сасс склонила голову. Слезы жгли глаза, губы предательски дрожали. Сасс попыталась взять себя в руки. Она сосредоточилась на мысли о той женщине, какой была она так давно и какой должна была казаться в этот вечер.

Она Сасс Брандт. Суперзвезда. Она талантливая, красивая и поправившаяся. Сегодняшний вечер закончится так, как ей хочется. Мир ляжет у ее ног. Ведь она Сасс Брандт.

Она открыла глаза, взяла протянутую шофером руку и позволила себя вывести в ночь, неторопливо и величественно. Это было начало конца.

Какой-то молодой человек первым выкрикнул ее имя. Другие его подхватили. Сасс подняла лицо, ее золотистые волосы качнулись за спиной. Каждая клеточка ее тела отвечала на эти крики: красивая грудь и узкая талия, изящные бедра и даже все еще болезненные шрамы, незаметные под плотными чулками. Крики окружили ее, окутали в покров лести, и Сасс на время ощутила себя в безопасности. Ее любят. Впрочем, безопасность ложная, а любовь носит слишком коллективный характер, чтобы утешать. И все-таки Сасс продолжала улыбаться. Поклонники стояли на достаточном расстоянии, чтобы не видеть, как ей больно.

Откуда-то возник Курт и встал рядом с ней; блондинка неотвязно прилипла к его левой руке. Правой он обнял за талию Сасс, и она ощутила знакомый запах его одеколона, когда он нагнулся и поцеловал ее в щеку. Сасс непроизвольно и в отчаянии повернула к нему лицо, и их губы встретились. Она прижалась к нему всем телом, снова стала частью его; он тут же обнял ее обеими руками, моментально забыв про свою спутницу. Толпа приветствовала радостными криками свою некогда любимую парочку. Об их разрыве кричали первые полосы газет, огорчая поклонников, считавших это ошибкой. Но теперь Сасс понимала, что все так и должно было сложиться. Она освободилась из объятий Курта и, отпрянув, взглянула на него с улыбкой, в которой светилась нежность, но не любовь.

— Может, мне не стоит тебя отпускать, Сасс, — усмехнулся Курт. На его невероятно красивом лице появились признаки старения. Это время далось и ему нелегко.

— Это лишнее, Курт, — нежно улыбнулась Сасс. — После нынешнего вечера ты останешься большим актером, даже если фильм лопнет. У тебя впереди еще много всего. Ты больше во мне не нуждаешься.

— Возможно, ты и права. И все-таки, я должен был бы… — Он дал ей время вмешаться, и Сасс воспользовалась этим, чтобы спасти его лицо. Ее по-прежнему это заботило.

— Должен был бы — не считается. Важно то, что ты делаешь. Мы сделали много — вместе и порознь. И я думаю, что порознь у нас получается лучше.

— Пожалуй, верно. — Быстро поцеловав Сасс в лоб, Курт подхватил блондинку и снова стал ее верным спутником. Сасс все еще держалась за него, но уже понимала, что стоит одна. Между ними просунули микрофон, и они расстались, по-прежнему сверкая улыбками. За долгое время это стало для них второй натурой.

— Сасс! Курт! Вы выглядите просто превосходно. Представляю, какой восторг вы испытываете сейчас. — Келли Картер орудовала микрофоном как смертоносным оружием.

— Мы просто балдеем, Келли, — ответил Курт, и его подружка нелепо хихикнула.

— Сасс. — Келли повернула к звезде сочувственный взор, и Сасс протянула к ней руку. Келли стиснула ее, но шоу продолжалось. — Я знаю, что для тебя это по-настоящему большой вечер. Испытываешь ли ты триумф?

— Келли, этот вечер и в самом деле для меня особый. С самого начала для меня стало делом чести снять фильм «Женщина в конце тропы». И я могу только надеяться, что история покажется вам такой же необыкновенной и интересной, как и мне. Я так благодарна, что мне было позволено воплотить ее на экране. У меня просто нет слов, чтобы выразить свою признательность. — Последнее прозвучало как молитва, и Сасс, понимая, сколько кроется за этими словами, понадеялась, что Шон как-нибудь ее услышит.

— Все равно, что сбывшийся сон, — прошептала Келли, отставив микрофон подальше, выражая этим поддержку своей подруге.

— Да, как сон. Видение, воплотившееся в реальность, — прошептала Сасс, но она уже не слушала. Курт был позабыт, Келли Картер исчезла, Лизабет, стоявшая на почтительном удалении, больше не существовала. Существовали другие, более важные люди, и она должна была их поразить своей уверенностью в успехе.

Сасс прошла по красному ковру к входу в театр. Она шла медленно, ступая очень осторожно. Появился Ричард, одетый в безупречно сшитый смокинг, седые волосы прилизаны назад от патрицианского лба. Обычно пронзительные глаза с мольбой устремились на Сасс, умоляя не забывать, зачем они сюда явились, и не устраивать скандала. В глазах был виден страх, и, странное дело, Сасс испытала удовлетворение.

Рядом с ним стояла до неправдоподобного прямая Слоан, ее атлетическое тело было заключено в жесткое, странное платье, переливающееся всеми оттенками зеленого цвета. Платье, казалось, двигалось само по себе, словно живым было оно, а не надевшая его женщина. Но жизнь была лишь иллюзией. Платье обрамляла кайма из павлиньих перьев, шевелившихся, когда мимо проходили люди. Ее миндалевидные глаза не выразили ничего, устремившись на Сасс. Полный рот скривился в пародии на улыбку. Ее помада была красной как кровь, кожа по белизне напоминала актеров из «Кабуки», черные как вороново крыло волосы казались лишь цветовой облегающей шапочкой на точеной голове. Тяжелые жадеитовые серьги задевали голые плечи. Боль пронзила ноги Сасс, мышцы напряглись, и ей показалось, что она вот-вот споткнется. Слава Богу, обошлось.

— Слоан.

— Сасс. — Прекрасная голова Слоан чуть кивнула, ровно настолько, чтобы дать Сасс понять, что кивок не выражает никакого уважения. — Ты выглядишь сегодня просто ошеломительно. Я всегда говорю, что нужно одеваться соответственно своим достоинствам. Верно, Ричард?

На самом деле Слоан вовсе не интересовало его мнение. Ричард всегда был не более, чем ее громоотводом, и робость на его лице не удивляла. В присутствии Слоан всем делалось не по себе, однако она давно утратила интерес к проявлениям страха. Впрочем, разглядывая Сасс, она была заинтригована. Сасс стояла совершенно спокойно, и Слоан вовсе не нравилось это.

— Сасс, прости, — произнес Ричард, делая шаг вперед. Она отмахнулась от его извинений. Или, может, жест этот означал прощение. В любом случае это не имело значения. Он больше ничего для нее не значил. Он не был личностью. Он был подневольной вещью, управлявшейся Слоан.

— Я оделась, рассчитывая на успех, Слоан. Когда кончится вечер, я буду праздновать победу.

Слоан рассмеялась своим странным мелодичным смехом.

— Я читала сценарий, дорогая, и ты себя обманываешь. Оливье, пожалуй, и мог бы превратить этот экземпляр ирландских страхов в коммерческий успех, но не ты.

— Что ж, посмотрим, — ответила Сасс, и ее бравада была такой же фальшивой, как и надетые на нее драгоценности. Она еще помнила те времена, когда и то, и другое были реальными.

— Всегда готова, мисс Брандт, — сказала Слоан низким и глубоким голосом. Сасс протянула руку, и ее тут же схватила Лизабет. Слоан подняла тонкие дуги бровей, впервые заметив Лизабет. — Сегодня вечером ты одна?

— Напротив. Я делю этот вечер с моей дорогой подругой и помощницей. Может ли быть лучше?

— А как же мужчина? К примеру, тот, кто совсем недавно так тебя интересовал?

У Сасс сжалось сердце. Как смеет эта особа даже думать о Шоне, а уж тем более говорить о нем. Сасс ответила ледяным тоном:

— Его здесь нет. Я не знаю, где он.

Слоан усмехнулась, и Сасс увидела мелкие белые зубы великолепной формы. Слоан наклонилась и прошептала:

— Не беспокойся. Я знаю.

Сасс вздрогнула, ее тело задрожало в ответ на учащенно забившееся сердце. Рана была слишком свежей. Не может быть, чтобы Слоан все-таки решила причинить ему вред теперь, когда он ушел из жизни Сасс. Не может быть! Лизабет крепко сжала ее руку, сознавая, что никто не должен видеть Сасс слабой. Лизабет умрет, но не допустит этого.

— Сасс, пойдем-ка, нас ждут.

— Да, конечно. — Сасс нерешительно кивнула. Лизабет быстро увела ее и усадила в зале, где уже гас свет. Сасс молчала, устремив глаза на экран. Ждала. Молилась. Фильм начался.

За девяносто секунд, пока шли титры, Сасс выскочила из зала, оставив за спиной Лизабет. Ее губы дрожали, а слезы лились из широко открытых глаз. Не обращая внимания на боль в ноге и бешено стучащее сердце, Сасс бежала по устланному коврами коридору и выскочила в огромные двери, набирая холодный ночной воздух с тем же отчаянием, как тонущая женщина, внезапно спасшаяся из бушующего моря.

Обессилев, Сасс закрыла глаза и прижалась всем телом к холодному бетону стены, обхватив себя руками за плечи. Скоро люди хлынут из дверей и вместе с ними выйдет правда. Открыв глаза, Сасс смотрела мимо огней театра, мимо теперь пустых барьеров, совсем недавно сдерживавших восторженную толпу. Она уставилась в темноту, пытаясь успокоить скачущие мысли.

И пока она смотрела, ночь, а не ее мысли, приобрела очертания и материализовалась в мужскую фигуру, знакомую до боли. Человек медленно и уверенно приближался к ней.

Он шел к ней.

— Шон.

Голос Сасс задрожал от недоверия. Она прошептала его имя, но не была уверена, произнесла ли вообще что-нибудь. Он медленно приближался, пока не оказался настолько близко, что мог до нее дотронуться. Не говоря ни слова, он ее обнял. Чуткие ладони схватили ее за плечи, и вот она уже прижалась к этому телу, такому знакомому, без которого так скучала. И тогда, прежде чем они смогли что-то сказать друг другу, прежде чем успела прозвучать правда, двери театра распахнулись и на их ярком фоне появился силуэт Слоан. Ее черные глаза сверкали, платье переливалось, когда она шла к ним, все ближе и ближе, пока не оказалась совсем рядом. Уголки ее губ опустились, красивое, нежное лицо наклонилось к ним ближе, и Сасс даже показалось, что Слоан собирается положить голову ей на плечо. Они замерли, ожидая поцелуя смерти либо дыхания жизни. Вместо этого она тихо стояла, опустив ресницы, и ее дыхания почти не было слышно, возможно, она вовсе не дышала.

— Так он вернулся к тебе, Сасс, — прошептала она и подняла ресницы. Холодные миндалевидные глаза встретились с золотистыми глазами Сасс. — Кажется, он вернулся как раз вовремя. Тебе повезло. Нехорошо быть одной, когда ждешь решения своей судьбы.

— Тогда жаль, что рядом с тобой никого нет, — спокойно ответил Шон.

— Временами я тоже так думаю, — сказала Слоан и попятилась, когда служители распахнули настежь двери в ожидании хлынувших из зала толп зрителей. Но из дверей никто не выходил. Вместо этого из дверей вырвались восторженные крики и аплодисменты, омыв Шона и Сасс, глядевших, как Слоан исчезает в темноте, уходит от них, как дурной сон.

— Сасс… — начал было Шон, но она положила кончики пальцев ему на губы. Какие тут могут быть слова, и что можно добавить к ее радости? Он здесь, с ней. Это все, чего ей хотелось на свете.

— Тише, милый. Ты просто слушай. Слушай.

Он нежно прижался щекой к ее волосам и закрыл глаза, вслушавшись, как просила она. Звук, донесшийся до него, был знаком успеха, признания мастерства Сасс, и от этого его сердце воспарило до небес.

— Это наша общая заслуга, и ты это знаешь, — Сасс чуть отклонила голову и заглянула в его любящие глаза.

— Это награда за твое мужество, любовь моя. Я не знаю, как дожил до этого дня. Я схожу с ума от любви. Клянусь всеми святыми, я не могу без тебя жить. Ни в Ирландии, ни на Аляске, ни на Луне.

— Тогда и не пытайся. Оставайся со мной, любовь моя. Былое, как сон. Мы начнем все снова.

— А будущее? — спросил Шон, убирая с ее глаз шелковистую прядь волос.

— Будущее я вижу очень ясно. Счастье в будущем. Ничего, кроме счастья. Фильм добился успеха, все призраки рассеяны. Все позади…

— Вот в этом ты ошибаешься. Для нас все только начинается.

С этими словами Шон Коллиер наклонил голову и поцеловал Сасс Брандт. Он целовал ее долго и страстно, а из дверей неслись аплодисменты и накрывали их, словно волны цунами.