7

Сасс ошеломленно молчала. Что ей ответить? Разве не мечтала она об этой минуте? Разве не молилась? Не грустила об утрате мечты с той самой вьюжной ночи? Нет, она не испытывала обиды на Шона. Честно говоря, если бы у нее в жизни нашлась такая печальная и болезненная страница, ей бы тоже хотелось про нее забыть. Сасс поняла и приняла его отказ, и вот теперь он сам предлагает ей книгу.

— Шон, я даже не знаю, что мне сказать.

— В чем дело, Сасс? Ты переменила решение? Я проделал этот путь, чтобы сообщить тебе, что ты можешь снимать свой фильм, а ты глядишь на меня так, будто тебе еще нужно обдумать такую возможность. Ну, если бы я знал, что тебя это уже не слишком интересует, то сообщил бы об этом в письме и сэкономил бы массу времени.

— Нет! — Сверкнув глазами, Сасс вскочила и направилась к нему. Гостеприимная хозяйка дома исчезла, ее сменила раздраженная Сасс. — Дело не в этом. Даже не сомневайся, что это мне очень нужно. Боже мой, я проделала такой далекий путь до Аляски, едва не умерла у твоих дверей, лишь бы выпросить у тебя право. Но, Шон, это было до того как…

Она подошла к нему совсем близко и хотела взять его руки в свои. Он уклонился, но так незаметно, что она даже не была уверена, пошевелился ли он. У нее опустились руки. Теперь она поняла так много. Мужское достоинство Шона Коллиера пострадало, его вера в себя разрушена. Люди, вероятно, любившие его, предали его самым невозможным образом. Сасс вздохнула, отошла и остановилась перед желтым гибискусом, цветущим зимой в Калифорнии, давая Шону возможность взять себя в руки.

— Мне никогда не доводилось испытывать такие страдания, Шон. Я никогда не сталкивалась с подобным коварством. Но зато я никогда… — Она остановилась, зная, что скажет сейчас правду, да такую, о какой она до этой минуты и не думала. — Зато я никогда так и не любила. Я не уверена, что когда-либо испытывала такие чувства, как ты. Но воспринимаю я все очень глубоко. И я никогда не решилась бы на эту затею — в финансовом, творческом или личном плане, — если бы знала, что «Женщина в конце тропы» основана на твоей жизни и твоей боли. А это совершенно меняет дело, Шон.

Понимая, что следующие слова ей лучше произнести, глядя ему в глаза, Сасс повернулась, ее юбка, подхваченная дуновением морского ветра, взметнулась выше лодыжек. Шон сверкнул глазами в сторону сияния ее облаченных в тонкие чулки ног, бокал, все еще зажатый в его пальцах, покачнулся, но Сасс ничего не замечала. Ее прекрасное лицо было обращено к нему, а золотисто-рыжие локоны, схваченные эмалевой заколкой, трепетали вокруг головы. Тело Сасс, тонкое и соблазнительное, требовало его внимания, и он отдал ему дань. Разве он не думал только о ней с тех пор, как они расстались в гостинице Питерсберга? Тогда он был уверен, что никогда ее больше не увидит.

И все-таки Шон ее видел. В снах, в хлопьях падающего снега, на синем небе и в своем одиноком жилище. Она присутствовала повсюду, и поначалу он злился, что Сасс оставила столь зримый след. Потом стал злиться на себя за собственную слабость, за то, что не может изгнать из памяти лицо Сасс, как изгнал лицо Мойры. Однажды утром гнев сменился апатией.

Но в тот момент, когда Шон Коллиер поверил, что наконец-то избавился от воспоминаний о Сасс Брандт, ему вдруг стало ясно, что он проиграл. Пассивность оказалась всего лишь передышкой перед тем, как на его сердце и душу обрушилась новая волна чувств. Он обнаружил, что снова тоскует о ней, хочет слышать ее голос, видеть, как она полуодетая лежит перед очагом, еще раз почувствовать аромат ее волос. Ему захотелось проснуться и обнаружить ее стоящей рядом с ним, как в то утро, когда она стояла при слабом свете камина, похожая на сошедшую с небес святую. И все это привело его сюда.

А теперь Сасс смотрела на него, еще более красивая, чем в тот день, когда он впервые с ней встретился. Ему захотелось видеть ее такой всегда. Впрочем, вглядевшись, Шон Коллиер понял, что Сасс Брандт не собирается говорить ему любезности. Нахмурив брови и сцепив пальцы, она пристально смотрела на него, и потемневшие глаза выдавали серьезность ее мыслей.

— Ты и в самом деле хочешь этого, Шон? — спокойно спросила она.

— Прости, я не понял.

Сасс решительно шагнула к нему.

— Ты что-то хочешь? Или, может, в чем-то нуждаешься? Тебя могли привести сюда лишь одна из этих двух вещей. Если это деньги, тогда я скажу Лизабет, чтобы она выписала чек, если…

Внезапно Сасс осеклась. Шон схватил ее за локоть и привлек к себе. Она подняла к нему лицо, и ей показалось, что Шон Коллиер хочет ее убить — или поцеловать. Но он не сделал ни того, ни другого.

Он находился так близко, что она видела тонкие нити седины у виска, в густой черной бороде, в усах над соблазнительными губами. Его губы даже сжатые в гневе вызывали в памяти древние времена. Времена мужчин, целовавших женщин не ради их соблазнения, а для того, чтобы доставить им удовольствие и покорить навсегда их сердце.

Все эти мысли промелькнули в голове Сасс за краткие секунды, настолько напряженные, что она поразилась своей способности все еще думать. Она чувствовала силу его пальцев, когда они впились в ее руку. Она ощущала его запах — снегов Аляски и вереска его родной Ирландии. Сасс заглянула ему в глаза, но увидела взмах черных, как смоль, ресниц, крошечный шрам под левым глазом, волнистые волосы над отмеченным скорбью челом. Сасс ощутила свое тело так, как никогда прежде. Шон требовал от нее ответа, сама его поза требовала, чтобы она уделила внимание ему и его внезапному гневу. Пораженная, она могла лишь подчиниться, ждать, пока он не объяснит, что же вызвало такую внезапную вспышку.

— Ты спрашиваешь, чего я хочу? Ты уверена, что владеешь чем-то, что я могу у тебя взять? Деньги. Деньги, Сасс! Я просто не могу поверить! После тех часов, которые мы провели вместе, после того, что я тебе рассказал, ты могла оскорбить меня своими словами о деньгах. Господи, да я пришел к тебе не за этим. Я пришел, чтобы отдать. И получить. Мне казалось, что ты приезжала ко мне тоже ради этого. Но я ошибался. Все твои речи… — Он отпустил ее с презрительной гримасой. — Ах, не нужно смотреть на меня, Сасс. Я ошибался. Я думал, что ты хотела того же. Отдать и получить. Совершить сделку между нами. Сделку между сердцем и душой.

Сасс показалось, что сейчас, когда он убрал руку, она рухнет на землю. Что оборвалась какая-то жизнетворная связь, и если бы она не была Сасс Брандт, то упала бы в обморок, оказавшись без его поддержки. Он направился по дорожке, затем повернул назад, будто не мог вспомнить, как пришел сюда, на эту залитую луной площадку.

— Покажи мне выход из этого лабиринта, — прорычал он, — я совершил ошибку, приехав сюда.

— Подожди минуту! — Сасс ожила, подхлестнутая его гневом. — У тебя нет никаких оснований для злости. Погляди на эту ситуацию со стороны. Что я должна думать? Ведь когда я явилась к тебе, я сказала, что мне нужно и что я готова дать взамен. В ту ночь ты заставил меня устыдиться собственной настырности, всколыхнувшей твою боль. Господи, Шон, я чувствовала себя ужасно. Я чувствовала себя как раз такой, какой показалась тебе сейчас — жадной до денег, настырной щукой из Голливуда.

И вот я вернулась домой, переживаю, что принесла тебе неприятности, а ты являешься ко мне и говоришь, что передумал. И как я должна это понимать? Что ты переменил свое решение, почувствовав сердцем, насколько я жажду получить право на книгу? Но ты не такой хороший, Шон Коллиер. Не бывает бескорыстных людей, если они не созрели до нимба святости.

Сасс тяжело дышала, ее грудь вздымалась. Блузка соскользнула с плеча, обнажив его на прохладном воздухе. Она сжала кулаки от неистовой ярости, которую в ней вызвал Шон Коллиер. А он уже шагал по мощеной дорожке, и Сасс поспешила за ним.

— Не смей говорить мне эту высокомерную чепуху, Шон Коллиер. Сначала ты ведешь себя так, будто я подлейшее существо на земле, раз задумала снять этот фильм. Теперь же швыряешь мне в лицо свое разрешение и ждешь, чтобы я поверила, что для тебя это не такая большая жертва. Если ты не хочешь слышать о деньгах, тогда скажи, какова твоя цена; я более чем уверена, что она будет высокой. — Сасс остановилась, устав за ним гнаться и крикнула ему вслед: — Сделай это как профессионал. Как мужчина. Но не смей уходить от меня только из-за высказанного мной предположения, что тебе от меня что-то нужно. Черт побери, Шон, повернись и посмотри на меня.

Шон резко остановился, повернулся и направился к ней. Несмотря на ее рост, он возвышался над ней как башня, глаза его горели.

— Я и вправду хотел получить от тебя одну вещь. Думал, что ты можешь мне ее дать, но ошибся. Не можешь, поскольку ты эгоистичная кинозвезда, не разбирающаяся в людях. Думаю, что мы не поняли друг друга в ту ночь, когда ты была со мной. А я-то поверил, что ты все поняла и что тебе будет ясно не только то, что я тебе предлагаю, но и что я должен получить взамен, когда приеду к тебе.

— А что тут понимать? Ты собираешься продать мне право на экранизацию. И ты не понял, что я больше не хочу это делать. Я не намерена делать деньги на такой истории. Вот что ты не понял, Шон Коллиер. Тут речь идет об этике, о морали. Ничто не должно строиться на боли другого человека. И мне казалось, что ты первый станешь уважать меня за это. И я только предлагаю деньги или что ты там хочешь, поскольку предположила, что без крайней нужды ты не стал бы передавать мне право на книгу. Так скажи, Шон, что ты хочешь?

Шон долго молчал, потом прижал к груди открытую ладонь.

— Я хочу вернуть назад свое сердце, Сасс. Мне показалось, ты можешь отдать его мне. И я думал, что ты это поняла.

— Ах! Ты хочешь… — крикнула Сасс пронзительным голосом, готовая вновь броситься в атаку, и тут поняла, что кричит глупости, не имеющие отношения к реальному положению вещей. Глубоко вздохнув, Сасс сосчитала до десяти. После этого взглянула на него, склонив набок голову, пристыженная и сгорающая от любопытства. — Ты хочешь вернуть назад свое сердце? Как это понимать? Такие диалоги бывают только в сценариях.

— Или в книгах, или в кино, — тихо произнес он. — Сасс, с тобой говорит моя душа, и ты должна ее выслушать. Вот почему я здесь. Слова, сказанные тобой в ту ночь в моей хижине, заставили меня поверить тебе. Я точно помню, как ты обещала сделать прекрасный фильм, и хочу, чтобы ты сдержала обещание. Сделай так, чтобы я смог оглянуться назад и понять, что же случилось с моей женой, моим отцом… моей жизнью. Докажи мне своим фильмом, что я могу жить дальше. Неужели тебе это не ясно, Сасс?

Шон Коллиер перешел на шепот и протянул к ней руки, словно в мольбе. Не раздумывая, Сасс схватила его руки в свои, и они приблизились друг к другу настолько, что теперь их разделяла только тонкая полоска темноты. Она закрыла глаза, ощущая его шершавую кожу, нежность прикосновения, покачала головой и подняла лицо навстречу прохладному ветерку. Даже сюда, так далеко от дома, доносились внезапные взрывы смеха. Она забыла про вечеринку, забыла и про то, как они с Шоном проговорили всю ночь. Неужели она могла быть такой глупой?

— Да, кажется, поняла, — ответила она, не совсем уверенная, что постигла все значение его просьбы. И призналась ему, сознавая, что не может не быть искренней: — Не знаю, Шон. Я попытаюсь.

Сасс тряхнула головой и почувствовала, как он придвинулся к ней ближе, совсем близко. Она закрыла глаза, влажные от стыда, снова их открыла. Как могла она принять его за человека, готового так легко сдаться, после всего, что было сказано?

— Ты все поняла, Сасс. Только это получается больше, чем ты просила. Это тебя пугает?

— Да. Я видела во всем лишь красивую историю, лишь сцены и кадры фильма. Я не могу нести ответственность за твою жизнь, твое сердце и твое будущее.

— Я не могу писать, — с болью сказал Шон, — не могу видеть дальше своего носа, не могу сделать двух шагов и заставить себя вернуться в мир. Прошу тебя, Сасс, помоги мне найти обратную дорогу.

— Это все, что ты хочешь?

— Все? — Он тихо засмеялся, и чары рассеялись. Он сделал шаг назад, все еще держа ее за руки, развел их в стороны, словно в танце. — Господи, тебе не кажется, что я прошу слишком много? Нет, это не все. Конечно же я рассчитываю получить плату.

— А-га! Оказывается, не такой уж ты и альтруист. — Сасс тоже засмеялась, и их голоса слились в ночной тишине. Когда их смех растаял в воздухе, Сасс приготовилась выслушать требования Шона Коллиера.

— Я должен сам написать сценарий, — сказал он.

Сасс уронила руки.

— Это невозможно, Шон. Так никогда не делается. У нас есть профессионалы, кото…

— Ты помнишь слова, произнесенные в доме, что стоял в конце тропы? Не верю. Я один остался из тех, кто может это помнить. Я пишу сценарий, или фильма не будет совсем. Это станет моим освобождением, очищением. Я прошу только об этом. Дай мне это создать, а то после смерти Мойры мне показалось, что во мне умерли все творческие силы. Дай мне показать отца таким, каков он был. А потом без горечи переписать рукопись. Я знаю, что это мне по силам. Более того, Сасс, я должен это сделать, иначе моя жизнь так и будет тянуться во мраке и одиночестве. Прошу, Сасс. Прошу тебя.

Стоя в тени деревьев, они смотрели друг на друга, открыв свои сердца, понимая без слов, что речь идет не только о сценарии и фильме, а о гораздо большем. Не только о душевном покое Шона. Они говорили о…

— Вот вы где!

Курт окликнул их с поворота дорожки. Сасс встрепенулась, сердце ее застучало громче. Не от страха, ведь она знала, что это всего лишь Курт, а оттого, что она, как ни странно, ощутила стыд, словно он подглядел что-то интимное, что-то настолько личное, что нельзя видеть даже ему. Взглянув с мольбой на Шона, Сасс направилась к Курту; ее каблуки стучали по камням, юбка развевалась на ветру. Она протянула руки, словно, прикоснувшись к Курту, могла стереть воспоминания и сожаления, которые она испытывала, отдав так много своей души Шону. Подобного она никогда не делала с мужчиной, лежащим с ней в постели каждую ночь.

— Милый, прости. Неужели прошло так много времени?

Курт обнял Сасс, покровительственно, демонстративно, не отводя взгляда от высокого, чернобородого мужчины. Они направились к Шону как дружная парочка, Курт по-хозяйски прижимал Сасс к себе.

— Всего лишь столько, что половина гостей разъехалась, не попрощавшись с почетным гостем, — ответил Курт, подчеркнув свой упрек коротким смешком. Сасс, обнимавшая его за талию, заметила, как он напрягся. Не успела она выразить сожаление, как он протянул свободную руку Шону. — Курт Ивенс.

— Шон Коллиер.

Их руки встретились. Они обменялись рукопожатиями и отступили назад, разглядывая друг друга. Сасс смотрела на Шона, боясь взглянуть на Курта. Вдруг она увидит, что он не такой красивый, не такой любящий, каким всегда ей представлялся?

— Я знаю. Лизабет сказала мне, что вы здесь. Сасс у вас в хижине забыла свои перчатки?

Шон сдвинул брови и покачал головой.

— Разве? Я ничего не обнаружил после ее отъезда.

— Я пошутил. — Курт махнул рукой, затем усмехнулся Сасс и крепче обнял ее за плечи. — Как насчет возвращения? Дом уже пустеет, и тебе не мешало бы немного побыть в роли хозяйки и попрощаться с гостями. Ведь вечеринка устраивалась для того, чтобы тебя развеселить, и мне хочется, чтобы ты показала гостям, что это удалось сделать.

— Лучше, чем я и ожидала, — ответила Сасс и невольно бросила взгляд на Шона Коллиера. — У меня замечательная новость. Шон любезно предложил мне права на экранизацию «Женщины в конце тропы». Я буду снимать мой фильм, Курт.

Улыбка на лице Курта увяла. К его чести губы остались на прежнем месте, они на мгновение застыли, изображая радость, когда он переводил взгляд от Сасс к Шону и обратно. В том, как она объявила эту новость, что-то его беспокоило; у него почему-то похолодело все внутри. И тут он понял, в чем дело. Сасс объявила, что будет снимать свой фильм.

— Эй, Сасс, — воскликнул он, — ты разве забыла? Я же с первого дня болею за этот проект. Разве мы не собирались снять наш фильм?

— Конечно, собирались, — ответила она, отходя от него, но все еще держа его за руку. В ее тоне прозвучал еле заметный упрек. — Мы все будем работать над этим фильмом. Шон согласен написать сценарий.

— Что?

— Да, это так, сэр. И я с нетерпением жду, когда начну работать с вами обоими.

— Это будет интересно… — Курт потянул Сасс к дому. — Пора возвращаться, дорогая. Уверен, что мистер Коллиер не обидится, если мы покинем его на какое-то время.

— Не говори глупости. Шон, пойдем в дом, — сказала через плечо Сасс, держа за руку Курта и танцующей походкой направляясь к дому. — Мы скрепим нашу сделку шампанским.

Шон махнул ей рукой и глядел вслед, пока она не скрылась за поворотом. Конечно он вернется в дом. Но не сразу. Сейчас ему хотелось подумать о Сасс Брандт и попробовать понять, что он в ней нашел такого особенного. Продать ей книгу эту, значит продать душу. И все-таки он почти убежден, что книга попадает в хорошие руки.

Присев на каменную скамью, он взял оставленный ею бокал вина и поднес к губам. На ободке остался вкус ее губной помады. Он пил восхитительное вино, пока не остался последний глоток. И тогда Шон Коллиер поднял бокал и мысленно произнес тост за женщину, которая живет не в конце тропы, а в большом доме, похожем на дворец.

— Наша сделка скреплена, Сасс. Теперь пути назад нет!


— Интересный парень, — заметил Курт, когда они взбежали по ступенькам, ведущим в патио, и направились в гостиную.

— Откуда ты знаешь? — насмешливо поинтересовалась Сасс, стараясь скрыть душевное смятение. — Ты ведь только встал в позу мачо и снисходительно кивнул ему. И даже не пытался быть вежливым. Если бы я не знала тебя, Курт Ивенс, мне бы показалось, что ты ревнуешь.

— Не смеши меня. — Курт еще раз стиснул ей руку и оглядел оставшихся гостей. — Если бы я заметил, что тебе по вкусу дикие горцы, меня бы тут через секунду уже не было. Такое я бы не смог пережить.

— Курт, я не верю, что ты способен вот так просто взять и сбежать. Ты никогда не сможешь покинуть все это…

Сасс не договорила, потому что Курт внезапно обнял ее. Его губы приникли к ее губам, горячие, настойчивые, так хорошо знакомые. Сасс невольно обняла его за шею, ее длинные пальцы погрузились в его густые волосы, а тело прижалось к его горячему телу. Они стояли в круге света у всех на виду. Сасс Брандт и Курт Ивенс: идеальная пара. Ни один из свидетелей этого проявления нежности не мог усомниться, что эти двое не принадлежат друг другу. Такая гармония сердец. Два красивых человека, два баловня судьбы. Что еще нужно больше? И все-таки, когда поцелуй завершился и Курт взял Сасс под руку, по крайней мере одна заинтересованная особа заметила, что глаза у Сасс сверкают чуть менее ярко, а Курт прижимает к себе ее руку чуть крепче обычного.

— Какая красивая пара.

Лизабет вздрогнула и отпрянула. Голос, прошептавший за ее спиной эти слова, не был ни знакомым, ни приятным. Моментально насторожившись, но не показывая своего смятения, Лизабет отодвинулась от окна и повернулась к незнакомой гостье.

Женщина была интересной, но совсем не походила на подруг Сасс и уж тем более на начинающую киноактрису. Возможно, это знакомая Курта. Он предпочитал достаточно экзотических женщин. И все-таки в глазах этой особы светились ум и твердость, увидев их, Лизабет почти уверилась, что незнакомка не имеет к Курту никакого отношения. Такая, как она, способна съесть его на завтрак.

Хоть и невысокая, она производила впечатление силы. Волосы короткие и черные, как вороново крыло; по золотистой коже и миндалевидным глазам заметно, что предки ее выходцы из Азии.

С головы до ног она была одета в жадеитово-зеленый цвет, юбка невероятно короткая, а ноги невероятно привлекательные. В глаза бросалось ее единственное украшение, жадеитовая брошь величиной в мяч для гольфа, украшенная крупным бриллиантом. Изысканная и настолько дорогая, что Лизабет трудно было даже предположить ее цену. Лизабет не понравилось в ней все. Настолько, что у нее не возникло ни малейшего желания поддерживать с незнакомкой разговор.

— Они вместе уже довольно давно, — небрежно ответила она.

— Замечательно.

С этими словами, бросив последний лукавый взгляд на Сасс и Курта, женщина удалилась на своих красивых ногах, то прикасаясь к какому-нибудь мужчине, то оглядывая женщин, ничего не пропуская; ее сдержанные жесты казались властными и загадочными. Странное дело, у Лизабет возникло впечатление, что все гости инстинктивно сторонятся этой женщины, почти бегут от нее, словно боятся как-то ее обидеть и надеются, что она их не заметит.

— Интересная особа, верно?

Ричард незаметно занял только что освободившееся место за плечом у Лизабет.

— Кто она такая? Подружка Курта?

— Нет. Не думаю, что у этой особы есть друзья.

— Тогда что она тут делает?

— Не знаю; но мне не хотелось бы быть на месте того бедняги, которого она заставила взять ее с собой. Эта женщина всегда плохая новость, с ней лучше не иметь дело.

— Неужели? А что она делает? Владеет половиной Голливуда?

— Ты почти угадала, Лизабет. Эта женщина при деньгах. Слоан Маршалл. Если тебе нужны деньги на картину, и ты нигде не можешь их достать, ступай к Слоан. Если у тебя крупные игорные долги, обратись к Слоан. Если хочешь откупиться от одной из бывших жен, проси Слоан.

— Правда? Она банкир?

— Ростовщица.

— Забавно, что я никогда о ней не слышала.

— Благодари свою счастливую звезду, если твое знакомство с ней этим и ограничится. Контакты со Слоан не самые полезные. Много денег, никаких тонкостей и весьма странные способы собирать долги. Да, поистине мы должны благодарить счастливую звезду, что Сасс это Сасс. Если бы не это, мы все могли бы зависеть от такой, как Слоан. Крючок, леска и грузило.

С этими словами Ричард отошел от Лизабет. Уже было поздно, и он устал. Сасс и Курт впорхнули в гостиную и приступили к привычному ритуалу прощания с гостями. Вечеринка подошла к концу. Лизабет понимала, что должна присматривать за уборкой и прислугой. Но вместо этого ждала, надеясь где-нибудь увидеть Шона Коллиера. Она чувствовала, что он где-то там, в темноте. Ждет Сасс.

Лизабет пошарила глазами по уезжающим гостям. Сасс и Курт, обняв друг друга, произносили прощальные слова, улыбались, как и в любой другой вечер. Глупцы, подумала Лизабет. Даже Сасс не понимает, что произошло сегодня. Даже она не сознает, что появление Шона Коллиера все переменит в ее жизни. Рано или поздно, но обязательно переменит.

Загрузка...