Грезы наяву

Глава 22

— Я говорила с Томасом о продаже складов. — Эвелин наконец нарушила тишину, которая, повиснув тяжким грузом, готовилась раздавить их.

Алекс ошалело взглянул на нее, потом сообразил.

— О чем?

Эвелин отважилась взглянуть на него и сказала с оттенком упрека:

— Ты, конечно, не заметил, но обороты в последнее время резко упали. А новый налог еще больше подкосит торговлю. И я подумала, что деньги Джейкоба нужно куда-нибудь вложить. Я попросила Томаса подумать об этом.

— Только не Хэндерсон, — сказал Алекс, поднося чашку к губам, — Мы поговорим об этом позже. Сейчас Не время искать инвесторов… У меня ощущение, что в эту пятницу опять начнется.

Эти слова вывели Эвелин из оцепенения.

— Почему? Что случилось? Разве губернатор не отказался от марок?

— Он отказался. Но вопрос сейчас не в том, куда их отправили, а в том, что их может не оказаться, когда в пятницу закон войдет в силу. Почему никого не волнует, что будет тогда?

Эвелин пожала плечами.

— Они не получат наших денег, вот и все.

— Да пойми, что тогда без марок вы не сможете засвидетельствовать ни один документ, разгрузить ни один корабль. Ни одна бумага не будет считаться законной без марки!.. Без марок весь город можно закрыть или посадить под арест!..

Эвелин смотрела на него расширившимися глазами — до нее начинал доходить смысл его слов.

— Ни кораблей, ни складов, ни работы… Господи, Алекс, но мы же все умрем с голоду!..

— Ты не умрешь. Ты уедешь со мной, не забывай. — С выражением мрачной решимости на лице он встал из-за стола. — Мне нужно на причал, присмотреть за погрузкой. Отчаливаем, как только закончим. Предупреди мать, что времени очень мало.

Не дав ей времени ответить, Алекс направился из комнаты, на ходу натягигая сюртук. Чувствуя внутри странную пустоту, он спустился с крыльца и повернул в сторону адвокатской конторы.

Хэндерсон только что явился на работу, когда в офис вошел Алекс. Напудренный парик адвоката был на своем месте, аккуратно подвязанный к волосам на затылке. Одет Томас был хоть и не так изысканно, как Хэмптон, но все же вполне пристойно для здешних мест. Но Алекса мало интересовало искусство местных портных, он смотрел на лицо Хэндерсона. Он знал, что молодой адвокат пользовался успехом у женщин, умел улестить их приятным обхождением, да и выглядел неплохо. Алекс знал такой тип мужчин, хотя близко с ними не сталкивался. Но почему Эвелин так доверяла этому проныре? Это нужно выяснить.

— Насколько я понял, моя жена обсуждала с вами вопрос о продаже складов, — начал он вполне безобидно.

Хэндерсон кивнул и жестом предложил Алексу сесть. Сам он удобно устроился в кресле за столом и теперь хотел, чтобы собеседник оказался на одном уровне с ним. Вид внушительной фигуры Алекса, занявшей почти все свободное пространство тесной комнаты, смущал его.

— Припоминаю, у нас состоялся такой разговор в связи с тем, что ее дядя имеет в виду некоторых инвесторов, готовых приобрести это предприятие. В данных обстоятельствах, думаю, это лучший выбор.

— Ясно. — Алекс вытянул ноги и принялся рассматривать серебряные пряжки на своих нечищеных башмаках. Слуге нужно дать взбучку. Потом он побарабанил пальцами по ручке кресла. — Я согласен, что склады необходимо продать, и уже говорил со своим старшим партнером, чтобы купить их. Но мы не хотим, чтобы репутация «Грэнвилл Энтерпрайз» каким-то образом пострадала при сделке. Мы не желаем иметь каких-либо дел с людьми, нарушающими закон. Поэтому все нужно тщательно проверить. Сделка подобного рода может состояться только после всесторонней проверки.

Он смотрел на адвоката с таким выражением, словно старался проникнуть в его мысли.

— У нас есть подозрения, что через склады проходили контрабандные товары. Поэтому я должен удостовериться, что все компании, причастные к незаконным сделкам, понесут ответственность. Если будет нужно, я могу представить некоторые доказательства. Надеюсь, вы меня понимаете. Но пока я предпочел бы избежать скандала.

Алекс поднялся во весь свой рост и смотрел на адвоката не обещающим ничего хорошего взглядом.

— Я совсем не разбираюсь в торговле, мистер Хэмптон, — отозвался адвокат. — Только хочу, чтобы семейным имуществом Веллингтонов распорядились наилучшим образом. Если Эвелин вам доверяет, какой смысл мне спорить?

— Вот и прекрасно. Тогда счет за свои услуги можете предъявить ее дяде. Он вас поймет… Желаю всего хорошего.

Алекс больше не считал нужным вежливо улыбаться. Он развернулся на каблуках и, не поклонившись, вышел.

Все же он слишком легко выпускал этого крючкотвора. Алекс не сомневался, что именно с подачи Хэндерсона дядя Джордж состряпал план освободить Эвелин от ее складов якобы ради ее же собственной пользы. Если бы Эвелин продала склады с аукциона, нашлось бы немало покупателей, и она имела бы возможность выбора. Кроме того, его собственные шаги по выявлению контрабандистов заставили их зашевелиться. Черт, но пока что с ними нужно считаться! Все карты, по сути, были у них на руках.

Скандал повредил бы репутации семейного предприятия Веллингтонов. И еще у него было подозрение, что в шайке не обошлось без местного судьи, и представлять доказательства пришлось бы пособнику контрабандистов. И после этого надеяться на справедливый суд? Нет, пока не время.

В то время как Алекс направился в гавань, Хэндерсон поспешно запер контору и поспешил к дому Аптопов.

Джорджа Аптона столь ранний визит адвоката неприятно удивил.

— Вы что, позавтракать со мной пришли? — спросил он. Хэндерсон вместо ответа кивнул на приотворенную дверь в соседнюю комнату.

— Вы один?

Аптон взял его за локоть и повел к запертой двери в библиотеку.

— Там свояченица и граф Грэнвилл. Что случилось? Вы вчера говорили, что склады уже у нас в кармане. Этой сумасбродке опять что-нибудь в голову ударило?

Они вошли в библиотеку, и Аптон плотно прикрыл дверь. Хэндерсон подошел к окну.

— Ее свежеиспеченный лондонский муж знает о нас. В пакете, о котором вы узнали, имеются доказательства. Хэмптон только что был у меня в конторе и прозрачно намекнул на это. Теперь, если склады продать, это сыграет ему на руку.

Аптон зло выругался и достал графин с бренди.

— Мы избавились от всего, что может послужить доказательством. Так что с нашей стороны все чисто. Они могут проследить грузопотоки, но мы к этому отношения не имеем.

Хэндерсон резко повернулся и яростно посмотрел на Аптона. — Он настроен очень серьезно. У него точно что-то на нас имеется, иначе не вел бы себя так. Он не успокоится, пока мы не свернем все дело. Мы не сможем больше пользоваться его кораблями и этими складами. Он задушит нас.

Аптон присел в кожаное кресло, лицо его под седым париком как-то сразу постарело.

— Сказать по правде, устал я от всего этого. Да и чего ради теперь прилагать усилия?

Адвокат, хищно оскалившись, наклонился над ним.

— Очень рад это слышать!.. Конечно, вам-то что? Вы уже старик и достаточно заработали на остаток жизни. А со мной как? Если бы вы не поторопились выдать вашу племянницу замуж за этого денди, то ничего бы не случилось! Почему я должен расплачиваться за ваши ошибки? Вы знаете, сколько адвокатов в городе? Вы знаете, сколько приходится работать, чтобы сводить концы с концами?.. Не стоит прилагать усилий! — передразнил он Аптона. — К моей жизни тоже не стоит прилагать усилий? Нет! На этом можно неплохо заработать, и я не откажусь от контрабанды, чтобы ублажить вашу бог знает что возомнившую о себе племянницу!

Аптон сжал пальцами переносицу и зажмурился.

— Да что вам в ней? Она скоро уедет в Англию. Нужно беспокоиться о том, что может предъявить нам ее муж. Мне сдается, что если он до сих пор не потащил нас в суд, то и дальше не будет спешить, если не пронюхает, что мы продолжаем пользоваться его кораблями. Но необходимо налаживать другие линии.

— Я буду чувствовать себя в безопасности только когда эти бумаги окажутся у меня в руках. — Хэндерсон рывком приблизился к самому лицу своего престарелого компаньона. — В любом случае, мне нужно ехать в Англию, искать новые пути поставок, пока вы здесь будете искать новые склады. Ничего, скоро мы опять развернемся.

Аптон посмотрел на него почти с отвращением.

— Уже ноябрь. Вы думаете, хоть один корабль выйдет из гавани до весны? Нет. С этим нужно смириться.

Хэндерсон скривился в такой улыбке, которую едва ли видели его многочисленные подружки.

— Но в гавани стоит один корабль, не так ли? Я попаду на него. И прежде чем мы сойдем на землю, пакет окажется у меня в руках. Будьте благоразумны, Аптон, иначе во всех списках останется только ваше имя.

Когда его партнер вышел из комнаты, лицо Аптона сделалось серым, словно пепел. Он допил бренди, трясущейся рукой поставил стакан и уставился в только что отремонтированное окно библиотеки. Выхода из западни он не видел. Он выбрался из кресла, понимая, что нужно вернуться к гостям, но думал скорее о том, увидит ли вновь жену и дочь. Он понимал, что только ради них Алекс не спешит со свидетельствами.

Эвелин склонилась над последним сундуком, который необходимо было упаковать. Оставалось еще скатать и убрать матрац, на котором спал Алекс, но Эвелин не спешила. Она не знала, придется ли им ночевать здесь, на земле. Погрузка еще не закончена, а ей вовсе не хотелось оставаться в Бостоне до завтра. Завтра решалась ее судьба.

Она выглянула в окно на улицу. Любой шум заставлял ее вздрагивать от страха. Ей все казалось, что уже маршируют солдаты, которые пришли за ней. Целыми ночами ей снилось это, но она ничего не могла рассказать Алексу. Только не ему. Не могла она признаться, что только его объятия спасали ее от кошмара.

Ничего, к ночи они обязательно сядут на корабль и уплывут. И не будет больше марширующих солдат, а она, наконец, окажется в безопасности.

На улице установилась подозрительная тишина. Последние два дня Алекс не пускал ее в гавань, и Эвелин не знала, что происходит в городе. Алекс сообщал ей только о закрывающихся фирмах, о количестве безработных. С приближением рокового дня город охватывала безмолвная паника. Завтра город либо совсем замрет… Либо разразится новым мятежом.

Из-за угла показалась широкоплечая фигура, одной рукой придерживающая шляпу, другой — полы развевающегося на ветру плаща. Сердце Эвелин подскочило к самому горлу. Она узнала решительную походку мужа. Алекс вчера продал свою лошадь мистеру Джонсону и сейчас наверняка жалел об этом.

Не забыв поправить выбившиеся волосы, она побежала вниз, впустить Алекса. Может быть, корабль уже готов к отплытию.

Он буквально ворвался в дверь, прежде чем она успела добежать, и стоял на пороге, дико озираясь. Когда увидел ее, глаза его немного потеплели. Но затем лицо опять закаменело, сделалось суровым. Он вытащил из-под плаща газету и потряс ею в воздухе.

— Ты только посмотри! Черт, как я сразу не догадался! Нужно было давно увезти тебя отсюда!..

Эвелин обмерла, а он продолжал размахивать у нее перед лицом газетой. Сейчас он был похож на демона, настолько похож, что Эвелин раньше и представить такого не могла.

— Что случилось, Алекс? Что все это значит?..

— Это значит, что сегодня закрываются все газеты! Они не смогут их завтра продать без марок. Это значит, что сегодня закрывается суд, потому что завтра его решения без марок не будут иметь силы!.. Это значит, что нам нужно убраться отсюда, пока чертов судья не додумался до того же самого и не послал за тобой!..

— О нет!.. Этого не может быть!

Лицо Эвелин сделалось белее мела. Она боялась, что кошмар ее воплотится в реальность завтра утром, а он, оказывается, уже начался.

— Больше никаких шансов. На улицах собираются толпы. В город стекаются матросы и фермеры, посмотреть, что будет завтра. Пока они забавляются тем, что поносят на всех перекрестках твоего дядю и других королевских чиновников, но уже послали за войсками. С минуты на минуту солдаты могут перекрыть улицы. У тебя сохранилось мужское платье?

— Да, но оно упаковано. Я не думала, что оно может пригодиться. — Эвелин стала подниматься наверх, Алекс шел следом. — Что нам теперь делать?

— Нужно незаметно доставить тебя на корабль. Ну-ка, дай мне посмотреть… На улице чертовски холодно.

Эвелин достала бриджи, рубашку, куртку, суконный сюртук и широкополую шляпу.

— У меня нет мужских перчаток, но, надеюсь, сойдет и так. Только вот… на улице светло. Думаешь, мой маскарад сработает?

Оглядев ее стройную, слишком стройную для мужчины фигуру, Алекс покачал с сомнением головой. А эти щеки нежно-персикового цвета… Он еще раз оглядел ее фигуру, вдруг до боли отчетливо вспомнив, какой убийственный эффект произвели на него в свое время ее бедра, обтянутые бриджами. Прогнав ненужные воспоминания, он опять покачал головой. Потом стал стаскивать перчатки.

— Чертовски удобная вещь, длинная одежда, — произнес он загадочно и протянул ей перчатки. — Возьми. У вас есть тачка или возок?

Эвелин взяла перчатки, хранившие тепло его рук, крепко сжала их.

— Тачка? Думаю, есть… Где-то под навесом. Но зачем она тебе?

— Доставка ручной клади, — сказал он и выскочил из комнаты. Закрыв за ним дверь, Эвелин быстро сняла с себя платье и нижние юбки. Было как-то странно опять влезать в бриджи. За последние недели она стала иначе относиться к себе. Ей начало нравиться носить женское платье, ловить на себе восхищенные мужские взгляды. Но, похоже, она слишком заигралась. Когда Алекс находился рядом, она все время знала, что на кого-то можно положиться во всем, в том числе и в бизнесе… Теперь даже головой досадливо покачала от своей глупости. После развода опять придется впрягаться во все дела, тянуть на себе семью. Лучше не привыкать полагаться на кого-то.

Застегнув сюртук на все пуговицы и надвинув шляпу на самые глаза, чтобы ее не сдуло ветром, Эвелин спустилась вниз. Ей было интересно, что придумал Алекс с тачкой.

Минутой позже он появился, вытирая испачканные грязью и паутиной руки. Критически оглядев ее, он скривился.

— Как тебе вообще приходило в голову, что кто-то может принять тебя за мужчину? Разве что если совсем не обратит на тебя внимания.

Эвелин тоже оглядела себя, но, в отличие от Алекса, осталась довольна. Сюртук и бриджи вполне подходили по размеру, и длинные вязаные носки закрывали ноги. Волосы были спрятаны под шляпу. Что еще нужно?

Алекс не удержался и обвел пальцем нежную ямку между ключицами. Если хоть одну пуговицу расстегнуть, то не надо быть прорицателем, чтобы заметить округлую линию груди. Палец его замер на мгновение, но ее напрягшееся тело напомнило, в какую опасную игру он собрался играть. Алекс с насмешкой поднял на нее глаза.

— В следующий раз найдем тебе шейный платок.

И не сказав ничего больше, направился к лестнице. Эвелин так и осталась стоять, чувствуя его прикосновение на коже. В груди что-то стеснилось, стало тепло, даже жарко. Она могла представить, что мысленно видел Алекс под ее одеждой и о чем подумал в тот миг, когда его палец коснулся ее тела. И ей вдруг сделалось стыдно. Скоро они перестанут быть мужем и женой, но воспоминания о тех ночах останутся с ними навсегда.

До нее дошло, что он собирается делать, только тогда, когда он погрузил в тачку большой полупустой сундук, а маленький, набитый до отказа, взвалил на плечо. Эвелин с легкой насмешкой оглядела своего высокоумного мужа и посоветовала:

— Может, оба погрузить в тачку?

Алекс усмехнулся и кивнул на грубую деревянную ручку, приделанную к тачке.

— Сомневаюсь, что тогда ты сможешь сдвинуть тачку с места, но попробовать можно…

Тут ей стал ясен его бредовый план. Эвелин воззрилась на мужа с негодованием, гневом и яростью. Толкать тачку! Вот уж точно, никому в голову не придет, что леди может толкать по улицам это уродливое, облепленное грязью чудовище!.. Только беспардонный грубиян и невежа мог придумать такое!.. Стараясь не встречаться с насмешливым взглядом Алекса, она натянула перчатки и взялась за ручку.

Колесо болталось на оси и скрипело, поэтому тачку мотало из стороны в сторону. Если Эвелин задирала ручку, тачка клевала носом землю, а если опускала ручку ниже, тачку немилосердно мотало. Кляня на чем свет стоит изобретателя этого орудия пыток, Эвелин влекла свое шаткое бремя по улице. Алекс шел сзади, посмеиваясь и подбадривая.

Вообще он, похоже, чувствовал себя прекрасно. Легко балансируя с увесистым сундучком на плече, даже принимался насвистывать, будто светило солнышко и на дворе был июнь. Согнувшись над тачкой и поглощенная только тем, как бы та не завалилась набок, Эвелин не видела, куда они идут. Пару раз Алекс потуже натягивал ей на лоб шляпу, чтобы ее не сдуло ветром. Избегая центральных улиц, он выбирал самые узкие и грязные проулки, так что Эвелин порой приходилось совсем туго. Она уже повторила про себя все свои проклятия по нескольку раз, когда Алекс вдруг остановился.

— Вижу впереди мундиры, любимая. Мы почти у цели. Готова попытать счастья?

А она чувствовала только, что руки у нее сейчас отвалятся, нога дрожат, и не знала, сумеет ли одолеть расстояние до причала. Но в конце пути — свобода. Эвелин просто обязана это сделать.

— Я тебе это припомню, — пробормотала она сквозь зубы и толкнула тачку вперед.

— Вот так, значит? А я-то думал, что оказываю тебе услугу и что твоей благодарности не будет границ за то, как я тебя спас сегодня… Хотя, если тебе не нравится мой план, можешь бросить тачку и идти на причал без нее.

— Змей! — бормотала она, с трудом балансируя неподъемным деревянным чудищем. — Негодяй! Ублюдок!..

Каждая новая выбоина в мостовой знаменовалась новым ругательством.

Шагавший рядом Алекс поздоровался с одним из солдат и остановился поболтать. Эвелин, не разгибаясь, влачила свое бремя. Даже не от страха быть разоблаченной: она боялась, что если остановит тачку, то не сможет сдвинуть ее с места. Резкий ветер хлестал по щекам, и она молилась только о том, чтобы не сдуло шляпу.

В шлюпке у причала сидел, поджидая их, матрос. Сначала он диковато взглянул на нее, потом, сообразив, кинулся наверх и стал вытаскивать сундук из тачки. Послышался голос приближающегося Алекса. С ним кто-то шел к причалу, и явно не один человек. Не смея поднять глаз, Эвелин быстро спустилась в шлюпку и сделала вид, что помогает матросу привязать сундук.

— Если все будет в порядке, отойдем с вечерним приливом. Не хочется рисковать: кто знает, что будет завтра… Эвелин у дяди, прощается. Это у нее может занять немало времени.

— Полагаю, граф позаботится о штрафе? Это позор, так обходиться с леди. Вы знаете, я думаю, что кто-то все это подстроил. Никогда не верил, что она виновна.

Голос незнакомца звучал вроде бы сочувственно, но в нем чувствовалась фальшь. Эвелин еще ниже пригнула голову.

— Сегодня у вас будет случай доказать это, капитан.

Эвелин узнала голос Сэма Адамса и судорожно сглотнула.

Он прекрасно знал ее в этой одежде. Сообразит ли он, в чем дело?

— Вода, похоже, поднимается? Хотел бы я остаться и посмотреть, чем все кончится, но должен сознаться, что тянет домой. На всякий случай, если больше не увижу вас, самые лучшие пожелания…

Алекс говорил беззаботно, но Эвелин чувствовала нотки нетерпения в его голосе. Он хотел побыстрее отделаться от своих компаньонов.

— А этого молодца вы что, с собой берете? — изумленно спросил капитан, заметив тачку на причале и согнувшегося в лодке паренька.

— Видите ли, — вмешался Адамс, — мистер Хэмптон любезно предложил мне несколько книг, которые привез из Лондона. Этот парнишка доставит их мне… Ладно, моим старым костям уже ни к чему мерзнуть на таком ветру. Алекс, я надеюсь, вы и ваша супруга всегда будете вместе. Нам будет вас не хватать…

Заглянув в шлюпку, он похлопал Алекса по плечу, подтолкнул к трапу и, взяв за локоть офицера, увлек его в сторону таверны.

— Давайте-ка пойдем куда-нибудь в тепло. Предоставим джентльменам мерзнуть на ветру. Не завидую тем, кто отправляется в плавание в это время года…

Голос его удалялся. Алекс наконец прыгнул в лодку. Он не отваживался посмотреть Эвелин в лицо, только потрепал ее по плечу.

— Теперь я за остальными. Тоби проводит тебя в каюту. С тобой все в порядке?

Она молча кивнула. Алекс вернулся на причал и долго смотрел, как крохотная лодка, зарываясь в волны, стремится к огромной туше корабля, стоящего на рейде. Сердце его готово было выскочить из груди. Чертов въедливый офицер… Он так и не рискнул загрузить на «Нептун» все, что предполагалось. На рейде стоял один из военных фрегатов, и если случится убегать от него… Но об этом следует беспокоиться позже. А сейчас нужно доставить на борт остальных пассажиров, пока не стало известно, что Эвелин нигде нет.