Грезы наяву

Глава 27

Накануне Рождества Алекс вернулся домой пораньше. Но только для того, похоже, чтобы увидеть отъезжавшего от крыльца Хэндерсона. Пальцы Алекса сами собой вцепились в пакет, который он хранил у себя на груди, как будто вся его ненависть сосредоточилась вдруг на этих бумагах. Нужно все-таки сказать Эвелин, чтобы держалась подальше от своего адвоката. Алекс думал, что просто выгнать Хэндерсона из дома будет достаточно, но тот оказался настырнее. Может, давно стоило передать бумаги властям, и черт с ним, с семейством Аптонов? Награды за благородство ждать все равно не приходилось.

Но беда была еще и в том, что он сам оказался невольно связан с контрабандистами. Сначала нужно закрыть им доступ на свои корабли, на склады Эвелин. Это главное. Потом еще эти обвинения против Эвелин… Кроме того, новости из колоний приходили одна тревожнее другой. Все это, вместе с необходимостью решать текущие проблемы такого обширного предприятия, как «Грэнвилл Энтерпрайз», сплеталось в запутанный клубок. Такой в один день не распутаешь.

Он все же выкроил время, чтобы купить всем подарки к Рождеству, но теперь думал, что лучше бы использовал это время, охраняя двери собственного дома.

Едва сдерживая гнев, Алекс вошел в холл и столкнулся с Рори и семейным адвокатом. Не требовалось много ума, чтобы по выражению их лиц догадаться, что разговор шел о нем. Алекс выругался про себя и с вежливой улыбкой ждал, пока они подойдут. Разговор с Эвелин опять откладывался.

Рори крайне редко выражал свои чувства по отношению к партнеру, но тут с улыбкой похлопал Алекса по плечу:

— Решил наконец передохнуть? Работать не с кем, все закрыто перед Рождеством?

— Да, что-то вроде того. А что тебя привело сюда? Не пора ли быть дома и распевать с женой рождественские гимны? Думаю, и мистер Фарнли работает на нас вполне достаточно, чтобы иметь право отдохнуть в праздники.

— Я уже собрался домой, — заверил Фарнли. — Очень рад был ближе познакомиться с вашей супругой. Замечательного ума женщина. Поздравляю вас! Другие на вашем месте могли бы и не заметить этих качеств.

Да, учитывая то, что наследники графских титулов и не подумали бы искать себе жену там, где нашел он, усмехнулся про себя Алекс. С другой стороны, не многих светских красавиц прельстил бы брак с человеком, который, как ни суди, занимался торговлей. Граф, правда, называл это «инвестированием», но для него, может, так и было. Он сделал свое состояние и не особенно стремился заработать еще. У Алекса положение было другое. Основная часть наследства после смерти отца Эверетта отошла к Элисон. А со смертью самого Эверетта почти все его состояние перейдет к Дейдре и его дочери на Барбадосе. У Алекса останется только то, что он сам заработает. Поэтому ему ничуть не казалось странным, что и жену себе он выбрал из «трудящегося сословия».

— Эвелин и я прекрасно подходим друг другу, — ответил он самым серьезным тоном.

Он, правда, не понял, что здесь делали Рори и Фарнли и почему разговор коснулся Эвелин, да ему было и не до того.

Они тоже, казалось, очень спешили, и Алекс не стал их задерживать. Как только за ними закрылась дверь, он быстрыми шагами устремился по лестнице наверх. Ему хотелось посмотреть в лицо этой женщине, которая только что, почти на глазах у мужа, распростилась со своим воздыхателем.

Он вошел через гостиную, пытаясь застать Эвелин врасплох. И это у него получилось, она обернулась и вздрогнула, все еще держа в руках какие-то бумаги, которые собиралась положить в секретер. Осознав, кто перед ней, она все же засунула бумаги в ящик и заперла его.

Алекс изучающе вгляделся в ее вспыхнувшее лицо. Не было похоже, что она лишь минуту назад вернулась с улицы. Он быстро сопоставил эти бумаги с явной озабоченностью Рори и адвоката, и на душе стало совсем плохо. Какие причины подтолкнули ее к разговору с адвокатом? Ничего, кроме развода, в голову не приходило. Эвелин, похоже, надоело ждать.

— Ты что-то хотел? — растерянно спросила она, глядя мимо него.

Ответ у Алекса был готов:

— Хотел, чтобы ты перестала встречаться с Томасом Хэндерсоном.

Он размеренным шагом пересек комнату, но, в основном, для того, чтобы скрыть раздражение и отчаяние.

— Он мой друг. И единственный человек, которого я знаю в этом городе, кроме твоей семьи. Ты не можешь мне запретить видеться с ним.

Эвелин замолчала. Она не стала говорить, что даже не виделась с Хэндерсоном, что отослала его карточку назад, потому что была занята разговором с Рори и мистером Фарнли. Алекс все равно бы не поверил. Или захотел бы узнать, о чем таком важном она разговаривала с Рори и адвокатом, что нельзя было оторваться. Эвелин боялась, что ответ ему не понравится.

— Я говорил тебе, что не желаю быть посмешищем. И пока ты моя жена, веди себя, пожалуйста, соответственно. Иначе я просто прикажу гнать Хэндерсона прочь, если он явится.

Алекс остановился перед ней и посмотрел в упор. А Эвелин вдруг захотелось так пнуть его, чтобы он на одной ноге запрыгал. Но чему бы это помогло? И она ответила со слащавой улыбкой, не пряча ненависти во взгляде:

— Прекрасно, мой лорд и повелитель. Я попрошу Томаса не приходить сюда. Я уже понимаю, как нужно вести себя в этом городе. Мы будем встречаться в другом месте… Могу я сделать для вас что-нибудь еще?

Она стояла так близко, что Алекс улавливал слабый запах-цветочного мыла, исходивший от нее, — от этого запаха кружилась голова и все сжималось внутри. Стоило протянуть руку, и он мог схватить ее, смять, бросить на ковер, и никто не услышал бы ее криков. Но он не хотел так. Кляня себя последними словами, Алекс отвернулся и отошел в самый дальний угол комнаты.

— Чего ты хочешь от меня, Эвелин? — спросил он глухим от душившей его злости голосом. — Я дал тебе полную свободу, не вмешиваюсь в твои дела. Делай, что хочешь. Я попросил Дейдру не жалеть денег на твои наряды. И моя семья, насколько я понимаю, отнеслась к тебе прекрасно. Что еще я могу сделать, чтобы ты была счастлива и не встречалась больше с этим негодяем?

Лучше бы он дал ей себя взамен всего этого, подумала Эвелин, но вслух, конечно, не сказала. Он делал для нее все, что мог. По его разумению. И, в конце концов, не виноват в том, что не любил ее. Ее пальцы машинально гладили край стола.

— Мне нужно чем-то заняться, Алекс, — наконец отозвалась она. — Я не могу сидеть целыми днями, не зная, к чему приложить руки. Дейдра сказала, что я могу вести домашнюю бухгалтерию, но это детское занятие. С лордом Грэнвиллом есть кому сидеть, кроме меня. Я тут никому не нужна.

Алекс шумно выдохнул, стараясь скрыть облегчение. И все еще глядя в окно, на заснеженный сад, ответил:

— Хорошо. Посмотрим, что можно сделать. В «Грэнвилл Энтерпрайз» достаточно бухгалтеров, в складах тебе работать тоже нельзя. Может, ты могла бы помогать мне в текущих делах… Я не представлял, что в таком огромном доме тебе нечем будет заняться.

Эвелин едва сдержалась, чтобы не сорваться на крик.

— Конечно, ты не представлял! Ты просто не думал об этом… — Обида была слишком велика. — Кому я тут нужна? Твоя экономка сама все знает и советуется только с Дейдрой. Поэтому я не вмешиваюсь…

Алекс озадаченно молчал, постепенно понимая, что на самом деле не думал об этом. Наконец обернулся.

— Когда Эверетту станет лучше, мы сможем перебраться в Корнуолл. Дейдра там не хозяйка. Да и само поместье довольно запущено. Думаю, там у тебя дел будет предостаточно.

Перспектива оказаться еще в одном огромном и пустом доме, где не будет даже родственников Алекса, не очень радовала. Но Эвелин покорно кивнула:

— Да, наверное. Ты думаешь, лорд Грэнвилл поправится к весне?

Алексу опять пришло в голову, что она спрашивает неспроста. И это явно как-то связано с визитом Фарнли. Возможно, Эвелин волновал грозящий свалиться на нее титул? Конечно, она хотела развестись раньше, чем ее смогут назвать графиней.

— Будем молиться, — ответил он, стараясь не выдать своих чувств. — Я пойду переоденусь к обеду. А по поводу твоих обязанностей — завтра их у тебя будет предостаточно. Большинство великосветской братии разъехалось из города. Но те, кто остался, обязательно явятся с поздравлениями. В связи с болезнью Эверетта принимать всех придется тебе. Вот и поможешь Дейдре…

— Я постараюсь, — ответила Эвелин с грустной усмешкой. — Буду рада хоть какой-то компании.

Она действительно чувствовала себя здесь одинокой. В Бостоне ее всегда окружали друзья, знакомые, семья, она не знала, что такое чувствовать себя никому не нужной. Алекс и представить не мог, как это угнетало ее. Сам он давно привык к одиночеству, и неудивительно, что Эвелин избегала его. У него не было друзей, которым он мог бы показать ее, а его семья — всего три-четыре человека. Да, никудышный из него получается муж. И как это он вбил себе в голову, что способен стать хорошим?

Пообещав в душе постараться исправить положение, он откланялся и ушел к себе. Через коридор. Не хотел вторгаться в то единственное личное, что еще оставалось у нее.

В бесконечной череде гостиных Грэнвилл-хауса царило веселье, но, конечно, не такое беззаботное, к какому привыкла Эвелин. Слуги всюду развесили мишуру и гирлянды, но на фоне хрусталя и позолоты эти символы праздника выглядели простовато и жалко.

Правда, парад визитеров развлек ее. Но однообразное сидение в кресле рядом с Алексом, улыбки, поклоны, попытки запомнить десятки имен, вникнуть в извилистые родственные связи изрядно утомили. И когда все общество перешло в большую столовую, Алекс наполнил свою и ее тарелки изысканными деликатесами и выбрал уголок поукромнее, где они на краткое время смогли бы остаться вдвоем. К ним вскоре присоединились Эдисон и Рори, а принимать гостей осталась Дейдра.

Потом они снова циркулировали среди гостей, от которых сделалось тесновато. Эвелин, обмениваясь с незнакомыми людьми ничего не значащими фразами, все же постоянно ощущала присутствие Алекса, его поддержку, и это почти так же волновало, как нежные прикосновения сквозь тонкую ткань. Она ощущала его дыхание, приноравливалась к его шагам, чувствовала пальцы на своем запястье, и сейчас это было драгоценнее и радостнее всего остального. К концу вечера она была так захвачена этим ощущением, что едва заметила, как гости постепенно разъехались.

Только когда Алекс вдруг обнял ее за талию и, склонившись, нежно поцеловал, Эвелин осознала, что они остались в комнате одни. Она ответила, несколько торопливо, на это первое за несколько месяцев проявление нежности. Он крепче сжал ее в объятиях, и Эвелин ощутила смутный жар, разгорающийся внутри. Лишь смущенное покашливание Рори вернуло их к действительности.

Пробормотав что-то явно не очень лестное в адрес зятя, Алекс раздраженно обернулся. Рори и Элисон, улыбаясь, стояли на пороге, приглашая их в салон.

— Идите, мы сейчас, — отозвался он, бросая на них грозный взгляд.

— Маскарад с поцелуями еще не начинался, — сообщил, ухмыляясь, Рори. — Мы и так достаточно ждали, чтобы обменяться подарками. И больше ждать не намерены.

— Да вы уберетесь, наконец? — рявкнул Алекс.

Эвелин не особенно сожалела, когда они вышли. Ощущать себя в объятиях Алекса было для нее лучшим подарком. Она сама не ожидала такого. Ей бы злиться, обижаться на него, припоминая все размолвки и раздоры, но вся обида, вся злость бесследно растаяли. Сейчас она хотела только его поцелуев. Но только поцелуев, твердила она себе.

Алекс опять склонился к ней, его пальцы скользнули по ее шее, на мгновение задержались. Эвелин почувствовала, как ее губы сами собой размыкаются.

— Нам очень нужно поговорить, — пробормотал он со вздохом. В комнате появились слуги и принялись убирать со столов.

— Да, это будет самое разумное, — согласилась она. Хотя говорить сейчас ей хотелось меньше всего на свете. Рука Эвелин медленно гладила тонкое полотно его рубашки, впитывая тепло его груди, ловя удары сердца.

— Не знаю, что у нас получится, но попробовать надо… Идем, нас ждут.

С трудом оторвавшись от нее, Алекс подчеркнуто официальным жестом предложил ей руку.

Посреди стола в малой гостиной стояла чаша с пуншем, вокруг на тарелках были разложены пирожные. Беспокойные отпрыски Элисон, утомленные впечатлениями этого дня и распаковыванием многочисленных подарков, давно спали. Джейкобу разрешили остаться, хотя он тоже, наверное, был не прочь оказаться в своей постели. Дейдра сидела в кресле у камина. Другое такое же кресло, предназначенное для графа, пустовало. Пальцы Эвелин невольно сжали локоть Алекса, и он все понял. Она незаметно смахнула слезинку. Эвелин успела полюбить сурового, но справедливого кузена Алекса, который, несмотря ни на что, благословил их брак. Губы ее зашевелились, произнося слова молитвы.

Подарки были самые разные — от экстравагантных до совершенно бессмысленных. Эвелин с интересом смотрела. У них с матерью денег хватило только на самые скромные дары, и она опасалась, что они будут выглядеть убого по сравнению с другими подношениями. Но опасения оказались напрасными. Элисон, например, связала для мужа деревенские варежки, которые он тут же надел и в них распаковывал другие подарки. Алекс преподнес Элисон остроумную пародию на сонник, и все тут же принялись хохотать, читая нелепые предсказания.

Алекс был доволен, однако подарок Эвелин постарался вручить незаметно, пока все были заняты сонником.

— Ты иногда можешь одарить целым сугробом и делаешь это удивительно вовремя, — проговорил он, вручая ей маленькую коробочку. — Я, конечно, учитывал погоду. Да что уж теперь… Надеюсь, тебе понравится. Никогда не видел, чтобы ты носила что-либо подобное, но, думаю, подойдет.

Понимая, что Алекс хочет, чтобы она открыла коробочку незаметно, Эвелин сняла упаковку. Алекс наклонился к ней и обнял ее за талию. Восхищенного вздоха Эвелин никто не услышал, все смеялись над очередным прогнозом. А румянец, вспыхнувший на ее щеках, видел только Алекс. Он с довольным видом наблюдал, как она, словно не веря себе, коснулась пальцем золотой цепочки, унизанной алмазами и сапфирами. С нижнего конца ожерелья свисал сверкающий бриллиант, ограненный в виде крохотной груши. Два таких же были вставлены в серьги.

Палец Эвелин, словно в испуге, замер, а когда она подняла глаза на Алекса, в них дрожали слезы.

— Алекс, это… — прошептала она. — Я не заслужила такого. Такие подарки делают королеве. Я не…

Он коснулся пальцем ее губ.

— У моей жены должны быть драгоценности. Когда-нибудь они, может, перейдут по наследству. А теперь я хочу, чтобы их носила ты. Но если тебе что-то не нравится…

Темный огонь, зажегшийся в его глазах, лишил Эвелин всякого желания протестовать. Она еще раз, торопливо, чтобы не увидели другие, заглянула в коробочку, лежавшую у нее на коленях.

— Никогда не видела ничего красивее, Алекс, — смущенно проговорила Эвелин. — Мой подарок и в сравнение не идет.

— Я вообще ни на какой не рассчитывал, — отозвался Алекс и, пряча радость в глазах, пожал ей руку.

Он, бывало, тратил немало денег на подарки женщинам. Пусть и получал за это именно то, чего добивался. Но ни одной из них не пришло в голову сделать хоть крохотный подарок ему.

Некоторое время он был в замешательстве. Потом до него дошло, что одной рукой распаковать подарок не удастся. Он торопливо разорвал пакет, даже не подозревая, что все в комнате смотрят на него.

С удивлением и постепенно проявляющейся на лице радостью он извлек из бархатного футляра серебряный, тонкой работы брелок и поднес к глазам. В свете лампы блеснул рисунок.

— Да это же «Минерва»! Вся, один в один, даже фигура на носу… Господи, как ты сделала это?

— Рори нашел архитектора, тот сделал рисунок. А Дейдра знает хорошего ювелира. Это не самый дорогой подарок, но…

Слова застряли у нее в горле, Эвелин поняла, что все смотрят на них. Алекс, не обращая ни на кого внимания, продолжал изучать рисунок.

— Дай-ка взглянуть, что мастер там накропал, — протянул руку Рори.

— Все нормально, даже слишком, — ответил Алекс, убирая руку. Потом достал часы, прицепил брелок к цепочке и спрятал все в карман.

Эвелин смотрела на него в изумлении.

— Что-то не так с рисунком? Можно исправить…

Алекс вытянул свои длинные ноги и, довольно улыбаясь, поглаживал себя по карману, абсолютно не обращая внимания на протесты.

— Не знаю, приплатить этому человеку еще или отдубасить его как следует… Но сделал он все именно так, как нужно.

Смутное подозрение мелькнуло у Эвелин, она протянула руку к карману с часами, но Алекс быстро прикрыл его рукой.

— Все, говоришь, совпадает, даже фигура… на носу, — ухмыльнулся Рори. — Гравер, похоже, тот, что надо…

Женщины недоуменно повернулись к нему. Но Рори, обменявшись взглядом с Алексом, лишь пожал плечами. Однако любопытных женщин не так-то легко унять, и теперь уже Элисон с угрожающим видом наклонилась к мужу. От расправы Маклина спас какой-то шум, донесшийся из коридора. Раскаты чьих-то взволнованных голосов гулко разнеслись под высокими сводами.

Алекс быстро встал и поспешил из комнаты. Эвелин колебалась, но тут что-то знакомое в молящих интонациях голоса, донесшегося из коридора, заставило и ее вскочить. Почти одновременно с ней из гостиной устремилась Аманда. .

Алекс посторонился, увидев их, и Аманда бросилась в объятия сестры. Френсис растерянно стояла рядом. Остальные тоже высыпали из гостиной и пытались понять, что происходит. Дейдра опомнилась первой и стала отдавать приказания слугам. А нежданных гостей уже вели в комнату, к теплу камина.

Френсис не говорила ни слова и казалась потрясенной. Некоторое время она рассматривала роскошную обстановку, потом ее взгляд остановился на Эвелин. Привыкнув видеть кузину в простых домашних платьях или вообще в мужском наряде, Френсис не могла поверить в такую перемену. Волосы Эвелин были красиво уложены, припудрены, богатые бледно-розовые кружева вокруг шеи оттеняли здоровый цвет лица, а глаза так и сверкали неизъяснимой голубизной. Взгляд любого мужчины остановился бы на ней. А еще это неожиданное декольте. Тончайший каштанового цвета бархат едва прикрывал приподнятую корсажем грудь, а бесчисленные складки пышной юбки делали туго затянутую талию еще тоньше. Френсис могла только завистливо вздохнуть. Она уже поняла, что привыкла недооценивать многие вещи в жизни, но больше всего, оказалось, недооценивала Эвелин.

Наконец, словно опомнившись, она принялась с жаром обнимать кузину. За те несколько месяцев, что они с матерью провели вдали от Бостона, взгляды ее сильно переменились, и теперь Френсис прекрасно понимала, как многого ей не хватает, чтобы оставаться, как и прежде, центром внимания. Семейство матери приняло их как бедных родственниц, окружающие едва обращали внимание. И как здорово было опять увидеть вдруг ставшие родными лица. Наконец Френсис подала руку Алексу:

— Думаю, мы стольким вам обязаны, мистер Хэмптон. Не знаю, сумеем ли мы вас отблагодарить.

Несколько удивленный, Алекс взял ее руку и вежливо поцеловал. Потом, выпрямившись, посмотрел в прекрасное лицо гордости семьи. Сочетание легкого золота волос, нежной голубизны глаз с бледностью кожи действовало на самом деле неотразимо. Но ему больше нравились живые, горячие цвета Эвелин.

— Вам нет нужды благодарить меня. — Он снисходительно улыбнулся. — Я делал все это ради Эвелин.

Эвелин наблюдала за милой беседой своего мужа и прекрасной кузины, и в сердце вдруг закралось… Нет, просто легкий холодок пробежал, и она тут же отмахнулась от этой мысли. Алекс всегда смотрел на Френсис чуть насмешливо, но он на всех женщин смотрел так. Однако это не мешало немалому их количеству оказываться в его постели. Естественно, он не ставил Френсис настолько низко. Просто момент был такой, и Алекс находился в хорошем настроении. А потом, может, совсем скоро, они пойдут наверх и наконец все выяснят. И все будет хорошо. Но сейчас она и представить не могла, как это будет.

Тетушка Матильда и Френсис были утомлены дорогой, и вечер закончился неожиданно быстро. Сразу же засобирались домой Рори и Элисон, попрощавшись со всеми как-то наспех. Эвелин с невольной завистью смотрела на их лица, на которых так ясно было все написано. Сколько еще им с Алексом придется учиться, чтобы относиться друг к другу так же? Вернувшись в комнату, она ощутила на себе пристальный взгляд мужа. И что-то дрогнуло внутри. Может быть, этой ночью все изменится?

Когда Аманда и Дейдра собрались уходить, чтобы устроить гостей на ночлег, на пороге гостиной появился дворецкий. Он, вежливо посторонившись, пропустил дам, но потом поспешно направился к Алексу и вручил конверт.

Алекс торопливо прочитал письмо, и лицо его помрачнело.

— Алекс? Что-нибудь случилось?

Он, будто не слыша, положил конверт в карман, потом ответил:

— Ничего страшного. Поднимайся к себе. Скажи служанке, чтобы спрятала ожерелье…

Но было ясно, что думает он совсем о другом.

— Что все-таки произошло? Может, я могу помочь?..

— А? Нет… Это по делам. Мне сейчас нужно уйти. — Он повернулся, но тут вспомнил, что перед ним жена и что сегодня — канун Рождества. — С Рождеством, милый тиран, и спасибо тебе. Лучшего подарка нельзя и придумать.

Она не успела даже обнять его и шепнуть на ухо то, что вдруг захотела, как Алекс был уже на пороге комнаты.

Ну что он за человек? Как только ей начинало казаться, что за непроницаемым фасадом пробуждается какое-то чувство, он окатывал ее ушатом ледяной воды. Когда же она научится ненавидеть его?