Гром справа

21. Девушка и смерть

Немедленно показалось, что звуки урагана притихли, кухня стала тихой и спокойной. Потрескивало горящее полено, тихо тикали часы, пела лампа… Но все эти звуки не снимали напряжения. Дженнифер отпустила плечо Джиллиан и отступила назад от гнева, горящего в глазах Буссака. Он спросил: «Зачем ты вернулась?»

Джиллиан протянула к нему руку: «Пьер…»

Он не обращал на нее внимания, смотрел на навязчивую посетительницу. «Что ты здесь делаешь? Что плела моей жене?»

Дженнифер ответила намного бодрее, чем чувствовала себя на самом деле: «Прекрасно знаете, что я ей рассказывала. Это моя кузина, Джиллиан Ламартин! И более того, вы это знаете, мсье Буссак!»

«Это вздор! Она скажет сама…»

«Она ничего не может сказать, как вам отлично известно. Она ничего не помнит. Но это — моя кузина, и я могу это доказать».

Он быстро шагнул вперед, она увидела в его глазах пугающий блеск. Сказал вкрадчиво: «Неужели можешь? И ты пришла сюда… одна, мамзель?»

Она облизала губы. «Я… нет, я…»

«Где твой дружок? Где англичанин, которому я вмазал сегодня утром?»

Джиллиан стояла, опираясь на стол, следила за их перебранкой с тем же ошалело-удивленным видом. Теперь, когда гостья не ответила, она тихо произнесла: «Она говорит, он идет…»

Дженни дернулась, но хозяин только засмеялся: «Пусть идет».

«С полицией. Сейчас. Скоро».

Он посмотрел на Дженнифер прищуренными глазами бандита. «Значит, он все-таки пошел в полицию?»

«Конечно! Он пошел, как только мы отсюда ушли! А вы чего ожидали? Должно быть, вы дурак, мсье Буссак, если подумали, что мы ничего не предпримем».

«Нет. Не до такой степени дурак, я думал, что он может туда пойти. Видишь ли, никаких полицейских в среду найти нельзя, мамзель. У Аристида выходной, и он на своей машине уезжает играть в пелоту в Луц. Твоему другу неблизко будет до Луца безо всякого-то транспорта!»

«Есть телефон…»

«А также есть, — сказал он крайне доброжелательно, — ураган с грозой. Корентин говорил мне, что связи нет с трех часов». Он улыбнулся ей в лицо, от того, что он там разглядел, улыбка стала еще шире. Она открыла рот, чтобы заговорить, и снова закрыла, подняла беспомощную руку к губам. Это, должно быть, тронуло Джиллиан, потому что она начала выходить из усталой апатии, повернулась к Буссаку и потрогала его за рукав.

«Пьер… Что это, Пьер? В чем тут дело? Она сказала, что знает меня. Что я ее кузина… — Она смотрела на него растеряно, при любых обстоятельствах ее вид пробуждал бы жалость, а сейчас Дженнифер хотелось завизжать. — Что все это значит?»

Он положил ладонь на ее руку. Жест защиты, даже нежности, и заговорил он мягко. Дженнифер, хотя и готовая к чему-то в этом роде, была поражена неожиданностью и полнотою происшедшего превращения. Он явно любил ее. Вот почему он не слушал предложений Стефена, не хотел отпустить ее от себя… «Господи, о Господи, только этого мне и не хватало, — подумала Дженнифер. — И что же теперь делать?»

Буссак сказал ласково: «Это ничего не значит, ma mie. Она все перепутала. Приняла тебя за кого-то еще. Я сказал тебе, кто ты. Ты — моя».

«Но эта кузина…»

«Умерла. Умерла, ты слышишь меня. — Он не отпустил ее руку, но обращался уже к Дженнифер: — Она была женщиной, которая умерла в монастыре, я рассказывал о ней, помнишь?»

Дженнифер больше не могла этого вынести. «Мария! Послушай!»

«Заткнись, ты!» Из джентльмена он превратился в такую фурию, что она съежилась и подчинилась.

Он нежно поднял руку Джиллиан со своего рукава и, держа ее, говорил необыкновенно убедительно: «Ma chere, ты слышала, что я говорил о полиции. Это правда. Помнишь, что я говорил тебе раньше? Что полиция ищет нас из-за того, что случилось в Бордо? — Она кивнула. — Вот они нас и нашли. Эта девушка и англичанин навели на нас полицаев. Вот почему мы уходим. Я не говорил тебе раньше, потому что не хотел пугать. Но именно поэтому мы уходим, и быстро.» — Он погладил ее руку, улыбнулся. — Нам пора. Думаю, есть еще какое-то время, но чем скорее мы выйдем, тем лучше».

«А она?..»

Он опять смотрел на Дженнифер, при свете лампы выглядел огромным, уверенным в себе, красивым животным, так что комната казалась совсем крошечной. Сказал тихо: «Она сама захотела вмешаться в мои дела. Для нее может оказаться не так-то просто выпутаться из них опять…»

Джиллиан резко шевельнулась. «Не обижай ее, Пьер!»

Он сказал, не отводя взгляда от Дженнифер: «Нет, что ты, я не буду ее обижать…» Но опасные у него были глаза.

Дженнифер сказала отчаянно: «Мы сказали вам, что забудем о ваших делах. Мы не хотим в них вмешиваться. Все что мы хотим, это чтобы моя кузина была в безопасности…»

«Твоя кузина умерла, ты, маленькая дура, и чем скорее ты это поймешь, тем лучше будет для тебя. А что касается моей жены, то она со мной в совершеннейшей безопасности».

«Куда вы уводите ее?»

«Это мое дело. — Он повернулся к другой девушке. — Хватит этой бредятины, пора двигаться. Готова, Мари? — Она кивнула. — Я взял мула у Корентина, он под навесом. Сумеешь его оседлать? Хорошо. Поспеши, если можешь. Там есть фонарь».

Она подчинилась ему, озабочено оглянувшись на бледную Дженнифер, стоящую у огня. «Ты скоро придешь?»

«Да, да. А теперь иди, быстро».

Дверь захлопнулась. Пламя лампы дернулось и успокоилось опять. Дженнифер сказала дрожащим голосом: «Мсье Буссак, пожалуйста, послушайте меня, пожалуйста, ну только секундочку…»

«Eh bien?» Он снял пальто с крючка в углу, быстро засовывал пакеты с едой в карманы, все время оставаясь между Дженнифер и дверью.

Она заставила себя говорить спокойно: «Давайте будем честными друг с другом теперь, когда никто не услышит. Вы ждали Лалли Дюпре в ту ночь. Вы знали, как она выглядит?»

«Нет».

«Тогда вы и донья Франциска подумали, что эта девушка, которую вы зовете Марией, — Лалли Дюпре. Но когда я начала задавать вопросы, испанка быстро поняла, кого вы здесь держите. Когда я попросила ее описать покойную женщину, она описала Джиллиан — Марию. Угадала. И пошла прошлой ночью прямо сюда сказать, что если раньше это было ошибкой — не отправлять вашу гостью прямо сразу… в Испанию, то теперь, когда Мария оказалась мадам Ламартин, держать ее здесь — самоубийство. Я следила за ней, вы — это знаете. Я все слышала. К тому времени вы должны уже были понять, что случилось в ночь урагана».

«Ну, если и так, то что?»

«Ничего кроме того, что мы оба знаем: я говорю правду».

«Да, — сказал Буссак безразлично. — Ты говоришь правду».

«Тогда, ради Бога, поверьте, что от меня вам не будет никаких неприятностей! Вы знаете, что она не справится с путешествием, куда бы оно ни было. Соврите ей что-нибудь, вы можете это сделать, и отправьте ее со мной!»

Голос его был грубым. «Да черт возьми, до тебя что ли никак не дойдет? Я хочу, чтобы она была со мной!»

«Вы не имеете права!»

«Она моя жена».

«Разве?»

Он взглянул на нее исподлобья. «Что ты имеешь в виду?»

«Она появилась тут только три недели назад. Полагаю, она болела после автомобильной катастрофы и в результате потеряла память. Она сказала мне, что замужем за вами уже год. Зачем вы ей солгали, мсье Буссак?»

Пауза, потом он ответил тихо: «Хорошо. Ты этого хотела, тогда слушай. Ты угадала остальное достаточно точно. Марсель Дюпре много мне заплатил, чтобы я переправил Лалли в Испанию. Она должна была встретиться со мной в ущелье ниже Гаварни. Мне сказали, что ее подвезет женщина по фамилии Ламартин. Я поехал на муле, в условленном месте ее не нашел, тогда стал искать вдоль реки и наткнулся на машину. Там была она, Мари. Должно быть, я не заметил настоящую Лалли Дюпре в темноте. Мари лежала на земле. Я сначала подумал, что она мертвая, потом обнаружил, что она просто потеряла сознание. Стал искать бумаги, сумку, любые документы, но ничего не нашел и решил, что это Лалли, а мадам Ламартин взяла свои вещи и отправилась за помощью. Описание, которое мне дали, вполне подходило. Я знал, что Лалли нужно быстро унести, пока никто не пришел, а кроме того…»

Рассказывая, он надел пальто. В нем он выглядел еще больше. Шагнул и оперся кулаками на стол, наклонился вперед. Глаза сверкали.

«Она лежала на траве, волосы раскинулись вокруг головы, одежда почти сорвалась с нее. Она была красивая, и я хотел ее. — Он улыбнулся, но получилось, будто оскалился, показал зубы. — Всего-то нанес то. Понимаешь это, бледная маленькая английская мисс? Я хотел ее. Поэтому поднял и принес сюда. А утром узнал о другой женщине в монастыре. Забеспокоился, потому что в обычном порядке переправил бы пассажирку вдаль за горы до наступления утра. Ничто бы не доказывало, что она вообще ко мне приближалась, а здесь я оказался связанным с девушкой, которая не могла путешествовать. Но мне продолжало везти, — он коротко улыбнулся. — Это как всегда. Женщина в монастыре держала язык за зубами. Лалли, должно быть, удивлялась, почему полиция не спрашивает про «пассажирку», которую она посчитала мертвой, но слишком этому радовалась, чтобы рисковать, задавая вопросы. Если бы она знала, что сеньора со мной… Но, конечно, этого никто не знал. В любом случае, она дорожила своей безопасностью и держалась тихо. А я просто решил, что она слишком больна, чтобы вспоминать о пассажирке. А потом она умерла. Еще больше удачи».

«И то, что моя кузина потеряла память, — спросила Дженнифер противным голосом, — это тоже удача?»

«Ты сама сказала. Она бы иначе со мной не осталась, так ведь? А тут, когда я обнаружил, что она ничего не помнит, мне было только очень приятно, что она не спешит в Испанию. Я сказал, что она моя жена. В деревне могли выдумывать другие сказки, но она никогда не уходила с фермы, а ко мне никто не лезет».

«И вы ей сказали, как я поняла, что она замешана в ограблении банка в Бордо?»

«Конечно. Я должен был дать ей какую-то причину, чтобы держать ее при себе. Притом я думал, что это правда. Я не сказал, что там было убийство, только достаточно для того, чтобы она хотела держаться в укрытии и не желала быстро уезжать… А когда выяснил, кто она на самом деле, не видел причин менять версию. В конце выходило то же самое, так ведь? Она осталась здесь со мной, хотя, видит Бог, жизнь здесь должна казаться ей тяжелой и немного странной, а я — не совсем таким, к каким она привыкла… — Он улыбнулся Дженнифер, выпрямляя большое тело. — Я так и думал; что тебя это шокирует, мадмуазель англичанка… Маленькая снежная английская королева, у нее тоже такой вид… Меня это… возбуждает. — Улыбка расширилась. — Нет, не смотри на меня так, сейчас у меня другие вещи на уме». Он отвернулся и выдвинул ящик стола.

«Вы отвратительный!» — сказала Дженнифер пораженно.

Он достал из ящика фонарь и засунул в карман. Безразлично пожал плечами. «Ты так думаешь? Похоже, я ей достаточно нравлюсь».

Она спросила хрипло: «Куда вы ее ведете?»

«Где ты ее не найдешь».

«Они пойдут по вашим следам».

«Нет. Не по тому пути, который я выберу. — Он коротко засмеялся. — Как, по-твоему, меня так долго бы не могли поймать пограничники, дорогуша, если бы у меня не было своей дороги в Испанию?»

«Вы дурак! — закричала Дженнифер. — Даже если сейчас вы убежите, то не сможете прятаться всегда».

«Нет? Испания большая страна. Мои деньги тала, и у меня есть друзья».

«Она придет в себя, — сказала Дженнифер сурово. — Она вспомнит. Неужели вы воображаете, что она и тогда с вами останется?»

«Почему нет? Я хорошо с ней обращаюсь».

Она сказала в отчаянии: «Вы сумасшедший! Никогда ничего не поймете!»

Он повернулся к ней, неожиданно снова прорвалась его прежняя манера. «Заткнись, ты, идиотка! Думаешь, я рисковал, удерживал ее, чтобы отпустить сейчас? Можешь уже начинать экономить силы, petit anglaise. Она пойдет со мной».

«А я?» — спросила Дженни тихо.

Он оценил ее взглядом. «Останешься здесь. Но не сможешь свободно шпионить, в какую сторону мы пойдем. Сказал, что не обижу, и не буду. Но вынужден лишить активности на какое-то время, дорогуша. Они не сразу догадаются искать тебя здесь, тогда мы будем уже далеко». Он поднял моток веревки со спинки стула и двинулся к ней.

Прежде, чем он успел сделать шаг, дверь коттеджа опять открылась. Дженнифер рванулась к ней, надежда расширила ей глаза и приоткрыла рот. Но это была всего лишь Джиллиан, запыхавшаяся от порывов урагана, ее бледные до сих пор щеки раскраснелись. Она сказала: «Мул готов, Пьер».

«Хорошо. Бери пальто. Выезжаем».

Джиллиан вбежала во внутреннюю комнату. Буссак с веревкой в руке прошел вокруг стола к Дженнифер. Она отшатнулась назад и, когда он ухватил ее за руку, вывернулась и побежала вокруг стола, встала к нему лицом, задыхаясь. Он выругался и бросился за ней, поймал ее рукой за рукав, но она вырвалась и отскочила за стол. Как дикий детский стишок — игра в догонялки с монстром вокруг озера света, разлитого на столе. А за спиной пляшут огромные тени, вертятся на стенах и потолке. Почти тишина, только шорох ног и быстрое тяжелое дыхание, да еще часы в углу тихо отсчитывают секунды… Дженнифер почти молилась, молча: «Стефен! Стефен! Стефен…» Он придет, должен прийти, обязан прийти…

Жуткая игра продолжалась.

Тень изогнулась и прыгнула, хозяин бросился через стол, вытянул длинную руку, чтобы схватить. Девушка отпрыгнула назад, он потерял равновесие и тяжело упал вперед. Лампа закачалась. За секунду, пока он лежал на столе, Дженни успела отбежать в тень, к двери. Ее рука был на засове, когда он поймал ее, мощно обхватил сзади руками и потащил обратно. Она сопротивлялась, впав в дикое состояние от ужаса, брыкалась, била его по ногам. Он опять выругался и перехватил руки. Одна рука плотно обхватывала ее тело, другая держала руки. Неразборчиво, от охватившей ее паники, она услышала голос Джиллиан: «Пьер!» — и его запыхавшийся, почти суровый ответ: «Иди. Я догоню тебя через секунду. Ты знаешь дорогу до водопада».

«Но девушка?»

«Я не могу допустить, чтобы она преследовала нас, ты знаешь. Должен ее запереть. Теперь, ради Бога, Мари…»

«Хорошо».

Дверь открылась, ветер ворвался в комнату. Дженнифер закричала: «Джиллиан! Не уходи!» Его рука зажала ей рот. Дверь захлопнулась. Через секунду, заглушаемый ветром, раздался стук копыт.

Дженнифер почувствовала, что его мускулы немного расслабились. Она дернула головой и яростно, слепо, укусила руку, как животное, загнанное в угол. Кожа порвалась под зубами. Он с проклятием отдернул ладонь, опять крепче сжал свою жертву. Она оказалась совершенно беспомощной: одной рукой он крепко держал ее, другой — поднимал голову за подбородок, пока она не встретилась с ним глазами. Ослабев от ужаса, она увидела, что он смеется.

«Снежная королева, да? Значит, кусаешься, чертенок? Кто бы мог подумать? Какая жалость, что у меня нет времени научить тебя хорошим манерам». Прежде, чем она поняла, что он собирается сделать, он наклонился и взасос поцеловал ее в губы. Она издала слабый звук протеста, потом тени завертелись вокруг нее, и она потеряла сознание. Это, наверняка, продолжалось недолго, но Буссак двигался быстро. Она обнаружила, что лежит на спине на чем-то похожем на кровать, и смотрит, моргая от слабости, на потолок, где качается от сквозняка лампа. Звук часов раздавался неестественно громко, казался торопливым топотом маленьких копыт…

Джиллиан… Память возвращалась. Дженнифер резко шевельнулась, но в результате только обнаружила, что ее руки не могут шевелиться, удерживают ее. Тело оказалось тяжелым, как свинец, беспомощным, одеревеневшим… Она поняла, что лежит, связанная и с заткнутым ртом, на кровати во внутренней комнате коттеджа.

Прежде всего, она пришла в ярость от того, что кому-то пришло в голову с ней так обращаться. Веревка была завязана не туго, но узлы врезались в запястья и лодыжки, а кляп — это просто был чистый кошмар. Ей что-то засунули в рот, а потом шарфом плотно обвязали нижнюю половину лица. Это давило на язык, сушило рот до боли, а челюсти раздвинулись так, что больше невозможно. Она попыталась издать звук протеста и повернула голову туда, куда тек свет лампы — к полуоткрытой двери. И затихла, наблюдая с расширившимися глазами и отчаянно стучащим сердцем.

Пьер Буссак стоял у порога, не смотрел на Дженнифер. Он стоял очень тихо, все его внимание направилось на что-то в его руке.

Письмо? Ей показалось, что она узнала этот обрывок бумаги. Должно быть, нашел в ее кармане… Да, теперь понятно… Это — письмо Исаака Ленормана.

К чему новое открытие может привести? Теперь у него часть, половина того, чем шантажировала его донья Франциска. Он понял, что Дженнифер тоже это читала. И может думать, что она знает, где спрятана другая половина. Но если он все равно уходит, ведь ни знания Дженнифер, ни потери доньи Франциски не могут иметь особого значения? И он сказал, что не обидит ее… У Дженнифер возникло нелепое ощущение, что мясо дрожит на ее костях, она старалась сделаться очень маленькой и безумно хваталась за последнюю надежду… Он сказал, что ее не обидит… Не такой уж он и плохой, его обращение с Джиллиан, хотя и по личным мотивам, точно же показывало это? Он навязал себя Джиллиан достаточно безжалостно, но он — жертва своих страстей, безразличный ко всем обязанностям и обязательствам и движимый желаниями и приступами ненависти, одинаково неуправляемыми и стихийными. Ненависть? Она вспомнила его лицо, когда он разговаривал с Доньей Франциской прошлой ночью и, как ни странно, почувствовала себя немного спокойнее. Чистая ненависть копилась много лет подряд и может вылиться в неожиданный ужасный взрыв… По сравнению с тем, что она видела вчера, его сегодняшнее поведение было почти нежным. Он не обидит ее. Он хотел просто лишить ее возможности действовать ненадолго. Вот что он сказал. Он ее не обидит. Он…

Он засунул письмо в карман и повернулся к кровати. Его тень заполнила всю комнату. Он шагнул вперед, тень нависла над ней в ожидании.

Остановился и повернул голову. Слушает. Ветер. Шаги по камням. «Стефен! — беззвучно закричала Дженнифер, но ей казалось, что ее крик заполняет ночь и заглушает ветер… — Наконец-то! Стефен!»

Быстро открылась наружная дверь. Из своего темного угла Дженнифер этого не видела, но Буссак напрягся, как охотничий пес, и пошел навстречу, прикрывая за собой дверь.