Хозяйка хрустальной гряды

Глава 3. Попадательная

Меня выбросило в странном, пустынном месте. Грязные, серые тучи заволокли небо непроглядной пеленой. Холодное, ледяное поле. Из земли как шипы торчат острые, осколки и торосы. Ледяные глыбы разбросаны повсюду, куда не упадет взор. Они вырастают из земли огромными, мутными кристаллами. Злой, холодный ветер пронизывает меня насквозь. Здесь холодно. Невероятно холодно. Я, одетая в длинный домашний халат начинаю замерзать. Снег колючий, неживой бьет в глаза, царапает лицо. Оглядываюсь и замираю в ужасе, за спиной — пугающий своей застывшей мощью замок. На черном рваном утесе возвышается огромная ледяная игла, как копье, проткнув хмурое небо. Рев неутихающей бури, становится все сильнее. На меня надвигается снежный ураган. Я не успеваю среагировать, и он обрушивает на меня всю свою ярость. Воющая спираль вращается прямо перед моим лицом, обжигая холодом и путая мои волосы. Шум резко стихает, и бушующая стихия начинает осыпаться ледяной крошкой. Сердце пропускает удар. Я забываю, что нужно дышать. Мысли куда-то разбегаются. И все о чем я могу думать — это его глаза. Темно-синие, холодные как лед. Они смотрят на меня внимательно и настороженно. Длинные косые пряди волос, как змеи шевелятся на ветру. Немыслимый, невероятный цвет. Платиновые от корней, переходящие от светло голубого до темно синего. Я такое только на картинках видела. Но что б так, в живую… Скульптурно вылепленные черты лица. Идеально ровный нос, точеные скулы. Губы… так и хочется дотронуться. Высокий, жилистый, гибкий. Напряженный и натянутый как струна. За спиной, как стяг, развивается длинный белый меховой плащ. Высокие белые сапоги. Светлые брюки обтягивают сильные, мускулистые ноги. Белоснежный камзол расшитый серебряным позументом. В руке странный посох — белый, изрезанный тонкими золотыми рунами с круглым граненым набалдашником на конце. Просто снежный принц какой-то.

Он все испортил. Прищурившись, прынц вдруг прорычал:

— Что ты здесь делаешь, глупая свэнна?

Я обиделась. Нет, я конечно может и глупая, потому, что прежде чем что-то сделать, надо все-таки подумать. Но обзываться то зачем? И меня понесло:

— Сам ты свенна! Отмороженный!

У Мальвины отпала челюсть. Натурально так отпала. Глаза превратились в колючие льдинки, на шее вздулись вены, красивое лицо перекосилось от ярости.

— Ты-ы! Да как ты смеешь?! — зашипел синеволосый.

Ну, все, кажется, я только что перегнула палку. В попытке как-то исправить ситуацию, ляпнула первое, что взбрело в голову:

— Класный у тебя хаэр, салончик не подскажешь?

Челюсть у Мальвины вернулась на место, он удивленно спросил:

— Что?

— Ну, волосы у тебя цвета красивого, я тоже такой хочу. Стрижечка у тебя тоже ничего. Мелировочка там…Стильненько. — я мило улыбнулась и захлопала ресницами. Пусть лучше думает, что я ни дать ни взять дура — дурой.

Мальвину заклинило. Он посмотрел на меня долгим и пристальным взглядом, потом, больно схватив за руку, потянул на себя.

— Глупая свенна. Я чуть не убил тебя. Что ты делаешь в чертоге «Ледяной иглы»?

— Гуляю, — опять мило улыбаюсь и хлопаю глазками.

— Что значит, гуляешь? — изумленно спросил синеволосый

— А то и значит. Воздухом дышу. Полезно, знаешь ли, для здоровья.

Мальвина начинала меня злить, плюс я ужасно замерзла, зуб на зуб не попадал. Вот ведь пристал. Шел себе и шагай мимо. Стала крутиться по сторонам. Так, от чего бы тут оттолкнуться и быстренько смыться? Как назло, ничего сверкающего и блестящего рядом. И погода мерзкая… Мне бы солнышка немного…

Сделать я ничего не успела, «прынц» неожиданно прижав меня к себе, взмыл вместе со мной в воздух снежным смерчем. И вот пока я летела, прижатая к сильной мужской груди, мне было очень даже хорошо. Пахло от Мальвины обалденно, морозной свежестью с примесью хвойных ноток кедра, а еще укутанная в его плащ я начинала отогреваться. А когда остановились, и вьюга прекратилась, мне стало нехорошо. Мы стояли на ступенях перед входом в ту самую жуткую ледяную иглу. То, что мне сперва показалось льдом, на деле выглядело совершенно обычным белым камнем похожим на мрамор. Прынц стремительно двинулся вверх по ступеням, увлекая меня за собой.

— Не-не-не, мне домой, меня Пухлик прибьет, — я попыталась вырваться из жесткого захвата парня. Упирающуюся и брыкающуюся меня подхватили на руки и потащили в замок.

— Глупая свенна, ты замерзнешь посреди ледяной пустыни, — раздраженно заметил Мальвин, открывая ногой высокую деревянную дверь и внося меня в холл.

Навстречу нам выбежали чопорные тетки в белых передниках и какой-то стеклянной фигней на головах. Впереди всех важно шествовал низкорослый, полный дядька с маленькими поросячьими глазками, пробором посреди лба и обрюзгшими толстыми щеками. Синеволосый опустил меня на пол, закутал в свой плащ, а потом подтолкнул к толстяку со словами:

— Фэдр займись ей.

Парень рванул с места и побежал по лестнице куда-то вверх. Как только он скрылся из виду, благодушное выражение с лица дядьки, словно ветром сдуло. Толстые короткие пальцы схватились за укрывавшую меня теплую одежду. Свин сдернул с меня плащ, бросив его молча наблюдавшим за происходящим безобразием служанкам. Вцепившись в мою руку крокодильей хваткой, он грубо потащил меня куда-то по длинному коридору, а потом, по ступеням вниз. Удивительно то, что несмотря на свою полноту и маленький рост, мерзкий дядька оказался на редкость изворотливым. Все время пыталась укусить его или лягнуть ногой, но каждый раз, мерзкий тип, выворачиваясь как уж, с настойчивостью танка тащил меня в неизвестном направлении. Открыв неприметную дверь в стене, он резко крутанул меня, и я как комета по инерции влетела в полутемную, холодную, пустую комнату. Пока я терла саднившую от его грубого захвата руку, «свин» подло толкнул меня в спину. От неожиданности я упала, больно ударившись коленкой о холодные плиты пола.

— Э мужик, ты совсем охренел? — взвыла очень злая я.

— Молчать наглая девчонка. Ты мне сейчас все расскажешь. Что ты здесь вынюхивала и за кем шпионила?

Я не успела опомниться, как к моим рукам из стен поползли ледяные цепи, белые обручи наручников холодом обожгли запястья. Цепи резко дернулись в обратном направлении, распластав меня по стене, как препарированную жабу. С удивлением посмотрела на злобно скалящегося Свина, кажется, меня только что, заковали в кандалы. Но весь ужас происходящего заключался в том, что мерзопакостный толстяк снял со стены плеть и, хлопая ей по пухлой ладони, двинулся в мою сторону. Мамочки, меня сейчас будут пороть!

Я набрала в легкие воздух и заорала что было духу: — «Помогите, убивают!»

Дверь распахнулась с такой силой, что чуть не слетела с петель. В комнату как вихрь влетел синеволосый.

— Что здесь происходит Фэдр? — задал вопрос очень злой Мальвин. У Свина нервно задергался глаз и, он заискивающе произнес:

— Вы же сами приказали заняться ей. Вот я и…

— Я имел в виду отвести ко мне. — Рявкнул раздраженный красавец, отцепляя меня от стены.

— Но как же сударь это ведь шпионка! Ее необходимо допросить!

Фэдр, ты сдурел? Да она просто заблудилась. Синеволосый посмотрел на мою красную опухшую руку, перевел многозначительный взгляд на толстяка и спросил:

— С каких пор в моем замке кого-то сажают в темницу Фэдр?

Толстяк побледнел и стал мямлить что-то несуразное.

— Попал ты Федя. — Я нагло подмигнула Свину и показала язык.

Прынц сокрушенно покачал головой, подхватил меня на руки и вынес из темницы. Куда и зачем меня несли, я не знала, но мне по большому счету было все равно, лишь бы подальше от страшной комнаты в подземелье и мерзкого злобного толстяка. Уткнувшись холодным носом в теплую шею синеволосого, я мечтала только о том, что бы хоть немного согреться. Пришла в себя оттого, что меня бережно поставили на пол. Ноги провалились во что-то мягкое и пушистое. Внизу оказалась белоснежная шкура непонятного животного. Я находилась в комнате и, судя по стоящей впереди кровати, это был спальня. Парень повернулся и резко сдернул с кровати покрывало, укутывая им мое порядком окоченевшее тельце. Лицо вдруг оказалось так близко, что я почувствовала на щеке его горячее дыхание, теплые губы осторожно коснулись моих, и я пропала…Сердце предательский дрогнуло и, забившись в груди испуганной птицей, покатилось куда-то к серебряным вьюгам. Я падала в бездну. Я плавилась как снежинка в его руках, растворяясь в невероятной нежности его поцелуя. Жаркая волна ударила в грудь, растекаясь по телу огненной лавой, обнажая рвущиеся из меня чувства. И не было страха, не было стыда, не было сомнения, только безумное, нелепое желание, что бы эти губы не останавливались, не прекращали свою чувственную пытку, не отпускали из своего сладкого плена. Он мягко отстранился и у меня вырвался разочарованный вздох. Теплая ладонь нежно дотронулась до моей щеки, обводя большим пальцем контур горящих от его поцелуя губ.

— Прости. Не смог удержаться. Ты такая красивая, — грустно улыбнулся он.

Я пожала плечами, ведь я, в общем-то, и не против была, и даже очень не против…

— Кто ты? — он смотрит на меня пристально, внимательно, изучающе.

Снежанна я, — пролепетала я еле слышно, зачарованно глядя в его искрящиеся синие глаза, совершенно радостно и глупо улыбаясь.

— Откуда ж ты свалилась на мою голову, Снежная? — Тихо прошептал парень, и крепко прижал меня к себе.

В кольце его сильных и нежных рук, было так хорошо, так тепло, так спокойно. Обхватив его за талию руками, я положила голову ему на грудь, вдыхая его запах, пьянея от нахлынувшего вдруг чувства эйфории и счастья. Почему-то все происходящее казалось невероятно правильным и закономерным, словно я жила ради этого момента, словно проделала такой долгий и длинный путь ради того, чтобы он завершился в объятьях этого невероятного мужчины с синими как море глазами. Я вздрогнула, когда он осторожно взял меня рукой за подбородок, заставляя посмотреть в свои глаза:

Замерзла? — Во взгляде застыла тревога и что-то неуловимо трогательное. К горлу подступил горячий комок, почему-то стало трудно дышать и, я просто кивнула. Парень повернулся к стене, взяв в руки свою странную белую палку. Резкий удар посохом о пол и… в камине ярко вспыхнуло пламя, в подсвечниках как по волшебству загорелись свечи, погружая комнату в приятное золотистое мерцание. Подняв меня на руки, мужчина подошел к креслу возле камина, осторожно опускаясь в него вместе со мной. Я смотрела на синеволосого удивленным и восхищенным взглядом.

— Ты что, дед мороз?

— Кто? — Парень недоуменно выгнул свою красивую бровь.

— Ну, волшебник такой. А, не важно. — Вздохнула я, сворачиваясь калачиком у него в руках.

Мягкое прикосновение губ к моему виску и тихий смех:- До деда мне пожалуй далеко, скорее всего я «парень-мороз». Подняв голову с его плеча, заглянула в смеющиеся глаза, меня нежно поцеловали в кончик носа и прошептали:

— Я Арвэн, Снежная.

— Арвэн, — повторила я, пробуя на вкус имя моего снежного принца. — Арвэн, мысленно вторила я, засыпая в теплых объятьях, под легкие, сладкие прикосновения его губ к моим волосам.

Не знаю, что меня разбудило, но я открыла глаза наткнувшись взглядом на лежащего рядом Арвэна. Вероятно, он перенес меня на кровать, когда я уснула. Синие пряди разметались по подушке, он улыбался во сне, от чего казался похожим на мальчишку. Я с грустью посмотрела на моего спящего снежного принца. Мне нужно было возвращаться. Если мои маленькие снежинки, обнаружат, что я исчезла, все они, и Латти, и Скай снова будут сходить с ума от тревоги. Как же хотелось остаться, я ведь даже не знаю, смогу ли когда-нибудь его увидеть. Осторожно убрав обнимавшую меня руку парня, я встала с кровати и подошла к камину. Достала из-за пазухи цепочку со скраэном. Снежинка сверкнула в ярком свете огня и, ускользая в пространство, я бросила прощальный взгляд на того, кто теперь занимал все мои мысли.

Меня вернуло в библиотеку Крыла голубки. За окнами брезжил рассвет, окрашивая стены и пол нежно розовыми всполохами. Опустившись в кресло, я откинула голову на спинку, закрыла глаза, позволяя первым солнечным лучам обнимать мое лицо, пытаясь прогнать навязчивые образы: другая комната, другое кресло, нежность рук, теплое дыхание на виске, шевелящее пряди моих волос, синие как море глаза. Увижу ли я тебя снова мой снежный принц? Глупо, ужасно глупо, но, кажется, я влюбилась. С первого взгляда, с первого поцелуя, с первого прикосновения. Сердце болезненно сжалось, к глазам подступили непрошенные слезы. Я встряхнула головой, прогоняя грустные мысли. И чего это я раскисла? Я его найду, обязательно найду, если это реальный человек а не сон, то кто-то в королевстве обязательно должен о нем знать. И потом, вряд ли здесь найдется так много мужчин с таким невозможным как у него цветом волос. Надо будет спросить у снежинок, ведь мои маленькие фрейлины знают здесь абсолютно всех! Решительно поднявшись, я хотела, было уже уйти, как вдруг вспомнила про мамин дневник. Тетрадка и плоская льдинка медальон так и лежали на столе. Я схватилась за льдинку как за спасательный круг, это ведь она перенесла меня к Арвэну, возможно с ее помощью… За дверь послышались чьи-то шаги. Я быстро спрятала медальон в карман и сунула в книгу мамин дневник. Дверь открылась, пропуская в просторное помещение библиотеки Ская.

— Элли? Ты уже проснулась? — теплая улыбка озарила лицо генерала.

— Я…я. Да, что-то не спится, — я схватила книгу со спрятанным в ней дневником и нервно поставила на полку. Мне на плечи мягко опустились ладони Ская.

— Элли что-то случилось? — Руки генерала осторожно скользнули вниз, заставляя повернуться и посмотреть на него. Во взгляде мужчины было столько неподдельной тревоги и нежности, что я опустила глаза в пол не в силах выдержать эту пытку. Я не могла на него смотреть, не могла, потому что мне было стыдно и неприятно обманывать такого замечательного человека. А я не собиралась рассказывать ему правду о том, где и с кем я провела эту ночь.

— Элли, — его пальцы ласково коснулись моей щеки, — посмотри на меня. Что происходит? Ты какая-то странная. Если тебя что-то тревожит, ты можешь смело мне довериться. Клянусь, что никогда не причиню тебе вреда.

Как же мне хотелось провалиться сквозь землю, не поднимая взгляда, я тихо сказала:

— Мне вчера Латти о маме рассказала, я расстроилась, вот и не спится.

Скай бережно прижал меня к себе, успокаивающе гладя по волосам. И хорошо, что он не видел в этот момент моего лица, потому что я наверно покраснела до кончиков пальцев, от осознания того, что я совершенно бессовестным образом обманываю моего генерала. Наше уединение прервала неожиданно влетевшая в библиотеку стайка моих снежных малышек.

— Хозяйка, хозяйка, вот ты где. — Пищали они на перебой.

— А я проснулась, а тебя нет, а они все дрыхнут, — трещала Ежик.

— А я плакала, я испугалась, — шмыгнула носом Потеряшка.

Пухля сердито бухтела, что кто-то совсем не считается с обязанностями фрейлин и бродит с утра по дворцу нечесаный и в помятом халате.

Я улыбнулась маленькой злючке и ткнула пальцем в ее задратый нос.

— Я тоже тебя люблю Пухлик. Лучше тебя никто не умеет делать прически, ни в этом, ни в том мире где я жила раньше. Чесно.

Пухля замерла и впервые за все то время что я ее знаю, совершенно радостно улыбнулась. Счастливая снежинка подлетев ко мне уселась на плечо, стала заговорщически шептать мне на ухо:

— Хозяйка, я тут тебе такое придумала…Вот если сверху подобрать, а вот тут выпустить, а сбоку заплести косички, а вот там локоны…

— То получится шедевр! — весело засмеялась я. — Ладно девочки, пошли прихорашиваться и завтракать. Кстати, а какие у нас планы на день?

— У нас сегодня полный дворец гостей — совершенно серьезно заметил Скай.

— Зачем? — спросила очень удивленная я. — Собственно говоря, не очень люблю незваных гостей, к тому же малознакомых.

— Это представители древнейших дворянских родов, с юга королевства. Они не смогли поприветствовать тебя, когда ты вернулась, поэтому очень хотят тебя увидеть и выразить свое почтение. — Объяснил генерал. — Это твои обязанности Элли. Королева должна знать своих подданных, понимать, как и чем они живут. Заботиться о них, помогать решать их проблемы. Ты символ Хрустальной гряды, на тебе лежит очень большая ответственность за жизни всех обитателей королевства.

Второй раз за утро мне было дико стыдно перед Скаем. Мало того, что я враль и обманщица, я еще и никудышная королева. Потупив взор, я попыталась извиниться:

— Я наверно еще не успела привыкнуть к тому, что я королева и от меня теперь так много зависит. Прости.

Генерал улыбнулся очень доброй и понимающей улыбкой.

— Тебе не нужно просить у меня прощения. На тебя сразу столько всего свалилось…Я все понимаю Элли.

Позавтракав и завершив все приготовления, я вертелась перед зеркалом в своей комнате, разглядывая замысловатую прическу сооруженную Пухлей.

— Слушай Пухлик, правда шедевр, ты где так научилась?

— Это еще что, — заметила Красотка, — знаешь какие прически она твоей маме делала! Все местные дамы завидовали.

Я замерла. Красотка сама того не понимая, натолкнула меня на нужную мысль, и как бы между прочим я поинтересовалась:

— А вы тут всех знаете?

— Ну еще бы, — важно хмыкнула Ежик. — Да я тут каждую снежную собаку знаю.

— А тут есть где-то поблизости какая-нибудь пустыня? — осторожно спросила я.

Пухлик как-то странно напряглась:

— Какая еще пустыня?

— Ну не знаю, там повсюду лед один и очень холодно. Я смотрела на снежинок с надеждой и нетерпением.

— Так это ж… Хотела что-то сказать Ежик, но не успела, потому что получила от Пухли увесистую затрещину. — Так это… нет у нас тут никакой пустыни. — Расстроила меня Ежик.

— А ты откуда эту пустыню взяла? Пухля подлетела и уставилась на меня как удав на кролика. Мне даже неловко стало, от ее взгляда, вот и скажи такой где меня ночью носило, да она ж меня на снежки пустит.

— Да так, приснилось сегодня ночью. Я тут подумала, может тут есть такое место. Интересно было бы посмотреть.

Я как бы невзначай стала смотреть на себя в зеркало, вроде как поправляя платье. Пухля почему-то выдохнула и расслабилась

— Да не на что там смотреть! В смысле нету чего смотреть, потому что нет у нас ничего такого, — затараторила Пухля, — и вообще тебе уже пора выходить.

Снежинки как-то странно себя вели, но я думавшая о своем, совершенно не обратила на это внимания. Пока мы спускались по лестнице, Красотка стала рассказывать мне про всех южных красавцев, каких она знала.

— Граф Этьен очень милый, не такой как генерал Вилар, но тоже вполне приличный молодой человек. И сэр Гэрш тоже очень ничего, у него такие красивые глаза…и такие широкие плечи… Красотка кукольно захлопала ресницами и вздохнула — Манифик, просто манифик.

Я стала хохотать.

— Красотка ты что, меня сосватать решила?

— Я как фрейлина, должна поставить тебя в известность, на счет всех достойных молодых людей в королевстве, не приведи вьюга, еще понравится этот жуткий герцог Орби. Хам, бабник и просто анфан терибль!

— О-о, а у вас тут и такие есть? — Красочное описание герцога меня впечатлило.

— Отвратительный тип, — не унималась Красотка, — все время норовит сделать какую-нибудь пакость. И руку ему не вздумай подавать. Обязательно засунет в нее какую-нибудь гадость, вроде хрустального таракана или зеркального паука. Фу.

Мне даже интересно стало, что же это за герцог такой неправильный. Пауков я конечно не боюсь, а вот тараканов терпеть не могу. Выйдя на улицу, я с восторгом наблюдала, как внутреннее пространство двора заполняют снежные вихри, а потом, осыпаясь, превращаются в идущих мне навстречу людей. Они все такие разные и такие красивые. Утонченные девушки, степенные женщины, молодые парни и опирающиеся на трость старики. Вдруг, в толпе, взгляд натыкается на знакомое лицо. Не может быть! Парень ураганом срывается с места. Я не успеваю опомниться, как меня подхватывают на руки и быстро кружат.

— Элька, это ты? Глазам не верю. — На меня смотрит совершенно счастливый и улыбающийся Кэл.

— Ты что тут делаешь, ненормальный? — мне хочется смеяться, глядя на наглую зеленоглазую морду с озорными ямочками.

Радостную встречу прерывает сердитый голос Ская:

— Герцог Орби, немедленно поставьте королеву на место.

— Растай, Скай! Я может, наконец-то, девушку своей мечты нашел, а ты пристал со своей королевой. Да ну ее к снежной бабушке. — Выдал тираду Кэл совершено не глядя на генерала Вилара. — Элька, я ведь тебя искал. Ты куда пропала?

И тут на золотоволосого набросилась стайка моих снежинок. Не ожидав такого напора Кэл выпустил меня из рук и стал отмахиваться от маленьких разбойниц. Больше всего ему досталось от Красотки. Мелкая пинала его колючками и все время приговаривала:

— Это тебе за хозяйку, это за тараканов, это за мышь, а это за то, что облил меня соком синявки.

— А ну прекратить драку! — громко крикнула я. Снежинки зависли и открыли от удивления рты. — Вы что себе позволяете? Вы зачем обижаете моего гостя?

Потеряшка утерла нос и пискнула — Да он сам кого хочешь, обидит! Вон Красотка из-за него неделю синяя летала.

Я вопросительно посмотрела на потирающего макушку Кэлвина.

— Да я пошутил, — стал оправдываться золотоволосый, — и потом, она синенькой даже лучше выглядела.

И тут до меня дошло, я истерически стала хохотать.

— Слушай, а ты ведь и есть тот самый герцог Орби: хам, бабник и анфан терибль.

Наглая морда обиделась.

— Почему это я бабник? И не хам я вовсе.

— Хам, — не унималась Красотка, — а кто сказал леди Велиэн, что у нее прическа похожа на гнездо голосухи, и позасовывал в нее иголки радужной сосны для пущего эффекту?

— Так это ж комплимент был! Ты гнездо голосухи видела? Ну, красивое ведь! А иголочки очень даже прилично смотрелись. — Надулся Кэл.

— Да, — заметила Пухля, — только она этими иголочками чуть глаз графу Кротсби не выколола!

— Кхм, кхм, — нашу милую беседу внезапно прервали. На меня смотрел удивленный Скай.

— Ваше величество, вы что, знакомы с герцогом?

Опаньки. Кажется, я вляпалась по самые сугробы.

— Не то что бы… — начала мямлить я, — Кэл… тоесть герцог Орби, был очень любезен, когда я заблудилась, ну, тогда когда вы меня искали…

Скай многозначительно перевел взгляд с меня на опешившего Кэла.

— Стесняюсь спросить, насколько вы были любезны с королевой Элларией, герцог?

Кэл открыл рот, недоуменно меня разглядывая, потом закрыл, потом опять открыл, явно пребывая в шоке от полученной информации.

— Ты королева!? Какая из тебя королева, Элька? — выдал он.

— Ну, наверно такая же, как из тебя герцог! — засмеялась я.

— Нет, я не в этом смысле, просто я думал, что королевы зануды жуткие, а ты нормальная. Знаешь Элька, ты лучшая королева на свете! Кэл снова подхватил меня и радостно начал кружить.

— Герцог вы оставите, наконец, королеву в покое, — раздраженно прорычал Скай.

— Не а, — нагло заявил Кэлвин, хитро подмигивая мне — вот теперь, я ее ни за что в жизни в покое не оставлю! Ну что мелкая, где тут у тебя можно повеселиться?

— Слушай Кэл, я конечно рада тебя видеть, но давай не сейчас веселиться. Ты посмотри, сколько там народу, — и я махнула головой в сторону застывших на площади людей. — Они все прибыли сюда ради меня, я не могу вот так взять и уйти с тобой.

Кэл тяжело вздохнул и поставил меня на землю. — Вот не люблю я этого пафоса. Ладно, пошли, только предупреждаю, они все скучные как прошлогодний снег. Схватив меня за руку, зеленоглазый потащил мое бренное тело в сторону удивленно разглядывающих нас гостей. При виде стремительно приближающегося Кэла, толпа почему-то зашумела и резко сделала шаг назад.

Кэл не обращая на это никакого внимания подошел к собравшимся вплотную.

— Дамы и господа, — торжественно начал Кэл, разрешите представить — королева Эллария!

Гости почему-то молчали и опасливо косились на Кэла. Не выдержав висевшего в воздухе напряжения, я протянула руку стоящему напротив меня седовласому мужчине со словами:

— Очень рада встрече. Мужчина посмотрел на меня, потом на Кэла и дрожащей рукой пожал мою.

— Сэр Готби, — представился мужчина.

— Сэр Готби лучший селекционер в королевстве, — вставил Кэл. И вот после его слов мужчина почему-то сначала побледнел, потом стал покрываться красными пятнами. А Кэл не унимался — А какие у него сорта яблок Элька, завьюжиться можно.

Мужчина закашлялся и стал белым как мел.

— А это, — и Кэлвин указал на стоявшую рядом барышню, со странной прической, похожей на завитый спиралью кокон, — леди Велиэн. Я еле сдержала улыбку, безобразие на голове девушки действительно напоминало гнездо. Я вежливо поздоровалась с леди, а Кэлвин зашептал мне на ухо:

— Я тебе потом гнездо голосухи покажу, ну одно в одно как у этой. Слушай, а давай ей туда птичку поселим.

Я толкнула Кэла локтем в бок и продолжила знакомство с остальными гостями. Хорошо, что подошел Скай, и, люди перестали от меня шарахаться как от зачумленной. Перезнакомившись со всеми, я любезно пригласила благородную публику в свой замок. Все эти люди оказались на редкость милыми и воспитанными, и спустя какое-то время я почувствовала себя легко и свободно в их компании. Дамы наперебой рассказывали мне о последних веяньях моды в королевстве, о традициях и приближающемся празднике зимнего солнцестояния. Мужчины делились со мной своими соображениями по поводу улучшения экономического состояния королевства, хвалили генерала Вилара за порядок и безопасность в Хрустальной гряде, предлагали свою помощь, на случай, если у меня возникнут трудности с управлением государства. А сэр Готби отведя меня немного в сторону и, непрестанно оглядываясь на Кэла, вдруг зашептал:

— Королева Эллария, я хотел бы пригласить вас в гости. Вы обязательно должны увидеть сорта выведенных мной фруктов. Они действительно уникальны. И при правильных инвестициях мы могли бы даже экспортировать их в соседние королевства. Но умоляю вас, ни слова этому ужасному герцогу Орби.

Мужчина нервно сглотнул и затравлено оглянулся на ухмыляющегося в стороне Кэлвина.

— Не волнуйтесь вы так, я обязательно найду время посетить ваш уникальный сад. И обещаю, что возьму в качестве сопровождающего генерала Вилара.

Мужчина облегченно вздохнул и радостно затряс мою руку. Я подошла к Кэлу и сурово на него взглянула:

— А я смотрю, тебя тут любят! Ты что с сэром Готби сделал, что он при виде тебя дар речи теряет. Милый ведь дядечка.

— Жмот он милый, — сердито хмыкнул Кэл. — Представляешь, вывел золотые яблоки, я его неделю просил дать попробовать, так он мне знаешь, что сказал?

— Что?

— Что я не та кандидатура, которая достойна, оценить его титанический труд. Ну, я ему и помог…

— И чем же ты ему помог? — поинтересовалась я.

— А он название своим яблокам никак придумать не мог, все думал толи «Золотой рассвет», толи «Золотой закат». — Кэл засунул руки в карманы и стал ковырять носком сапога пол.

— Боюсь даже подумать, как ты их назвал. — Я начинала давиться смехом.

— А я их и не называл, оно само получилось. Я ночью залез к нему в сад и нарисовал на каждом яблоке, — Ав-ав-ав, — двинулся на меня Кэл, громко клацая зубами.

Наглая морда растянула улыбку до самых ушей.

— Я ему на каждом яблоке зубастую улыбку нарисовал, нестирающейся краской. А утром он привел ученых, что бы похвастаться… ну вот так их и назвали — яблоки улыбательные!

Я стала неприлично смеяться, представив оскалившие зубы в улыбке яблоки.

— Слушай Кэл, твою кипучую энергию, да в правильное русло…Горы свернуть можно!

— Уже, — емко констатировала Пухля

— Да, в горах я уже был, — вспомнил Кэл.

— Да, да уже был. Не надо ему больше в горы. Мы после последнего его похода два дня соседнюю деревню от лавины откапывали, — с ужасом просветила меня Потеряшка.

— Да я ничего не делал, — обиженно засопел Кэл, — я только палку из земли выдернул, кто ж знал, что пласт треснет.

Теперь я уже откровенно ухохатывалась с Кэла. — Слушай ты просто стихийное бедствие какое-то. А палка тебе, зачем была нужна?

— Ты понимаешь, я ведь даже ее не трогал, шел себе по лесу и жевал орехи, а она мне шишкой прямо в лоб. — Кэл нахмурился и потер свою светлую головушку.

— Да кто она то? — Я вообще перестала понимать что-либо.

— Кто, кто. Белка. Рыжая морда. И нашла ж где спрятаться у барсука в норе. Я и хотел их обоих выковырять оттуда и надрать им их мохнатые…Ну, ты поняла.

— Слушай Кэл, а ты орехи, где взял? — меня просто распирало от смеха.

— Да валялись, там, в дупле одном, — махнул рукой зеленоглазый проказник.

— Аааа, — потянула я, — тогда понятно.

— Что тебе понятно? — разозлился Кэл.

— Ты у белки орехи спер, вот она тебя за это и приложила. И знаешь, я б тебе еще не так врезала, такой лоб здоровый, а маленьких обижаешь.

Кэл недоуменно заморгал, — Откуда ж я знал, что это ее орехи, и вообще, нечего их разбрасывать, где попало.

— Лазить не надо кое-кому, где попало, — подытожила я.

— Вот, вот, — поддержали меня мои маленькие фрейлины.

Нашу милую беседу прервал Скай, пригласив меня на танец, лучше бы он этого не делал, потому что они с Кэлом устроили из танцев, развлечение под названием «умыкни королеву».

Как только мы с моим генералом завершили почетный круг, пред нами из ниоткуда возникла хитрая зеленоглазая морда.

— Смена партнеров, — нагло заявил Кэл и всунув оторопевшему Скаю в руки леди с «гнездом» на голове, обворожительно улыбнувшись, утащил меня в темпе вальса в толпу танцующих гостей. Радостно подмигнув мне, счастливый Кэл потерял бдительность. А мой генерал, на то и был генералом, что бы уметь нейтрализовать врага продуманной стратегией в самый неожиданный момент. Стоило Кэлу отодвинуться от меня в танце позволяя совершить головокружительный поворот, как в образовавшуюся брешь протиснулся Скай и оттолкнув Кэла мощным торсом, подхватил меня на руки и увел подальше от сердито пыхтевшего золотоволосика. Следующий раунд был за Кэлом. Когда Скай стал на одно колено, а я, держа его за руку танцуя, обходила по кругу, к нам вихрем подлетел Кэл и, усадив генералу на колено свою партнершу, самым наглым образом снова стащил меня у начинающего звереть Ская. Вальс сменился на зажигательную польку. И как только Кэл низко поклонившись, сделал шаг мне навстречу, генерал Вилар, с коварством, коего я совершенно от него не ожидала, подставил улыбающемуся и совершенно не видящему что делается вокруг Кэлу подножку. Зеленоглазый растянулся на сверкающем полу, как корова на льду.

— Какой вы неловкий, — издевательски пожурил Кэла генерал и, бережно придерживая меня за талию, закружил в веселом танце. Но когда после очередного па, я увидела мелькающую за спиной Ская зеленоглазую заразу, то поняла, что сейчас опять начнется представление. Мне надоело, я демонстративно остановилась и со словами, — Ну вы тут разберитесь мальчики, кто круче, а я пойду, потанцую, — пошла и пригласила сэра Готби, который, кстати сказать, хоть и был ботаником, но танцевал великолепно. А пока я веселилась, Кэлвин и Скай стояли под стенкой и бросали друг на друга косые, сердитые взгляды.

Немного позже ко мне подошел Скай и, виновато опустив голову, вдруг произнес:

— Прости меня Элли, не знаю, что на меня нашло, наверно герцог Орби это диагноз, причем заразный.

— Да ладно, я не сержусь, вы мужчины как дети малые, стоит увидеть игрушку в руках другого мальчика, как вы непременно начинаете хотеть точно такую же.

Лицо Ская мгновенно стало совершенно серьезным.

— Ты никогда не будешь для меня игрушкой, я…

Он не закончил, потому что я накрыла его губы рукой и сказала:

— Не нужно Скай, пожалуйста, не дави на меня, я и так чувствую себя перед тобой виноватой.

Мне в ответ лишь ласково улыбнулись и совершенно нежно поцеловали в середину ладони.

— Не буду, моя королева, пойдем на улицу, сейчас будет фейерверк.

Но выйти мы не успели, потому что к нам подошел, Кэл и без всякой иронии и ехидства сказал, что Ская повсюду ищет Латти. Генерал, вежливо извинившись, покинул нас, а Кэл улыбнулся, выставив на показ умопомрачительные ямочки, схватил меня за руку и потащил прочь из залы.

— Валим Элька, пока этот простофиля обратно не вернулся, — весело хохотнул Кэл.

— Ты опять? Ну что ты за человек! Мне Скай фейерверк обещал показать, а ты…

— Мы его и посмотрим сейчас, — не унимался Кэл, упрямо таща меня вверх по лестнице. Перепуганные снежинки летели следом за нами, а Пухлик все время ворчала мне на ухо, что с кем поведешься, от того и наберешься, и скажи мне кто твой друг и я скажу кто ты. Это она на мою дружбу с Кэлом намекала. Мне если честно и самой было стыдно, гости внизу, а я тащусь с полоумным герцогом непонятно куда и непонятно зачем. Наконец Кэл остановился перед небольшой дверью и с грацией настоящего аристократа низко поклонившись, произнес:

— Ваша светлость, окажите мне честь провести с вами этот незабываемый вечер.

— Кончай паясничать Кэл, ты куда меня привел? Я начинала злиться. А зеленоглазой заразе все было нипочем, потому что легко подхватив на руки не успевшую даже пискнуть меня, он шагнул в раскрытые двери.

Мы стояли на крыше одной из башен «Крыла голубки» и над нами простиралось бескрайнее усыпанное сверкающими звездами небо. Я замерла, раскрыв от удивления рот и, жадно ловила губами потоки свежего воздуха. Громкий хлопок раздался над самой головой, в небе взорвалась яркая красная хризантема фейерверка, осыпаясь на землю сверкающим дождем искр. Сотни разноцветных залпов стали раскрашивать небо над замком диковинными огненными цветами. Это было так красиво и волшебно, казалось, что мириады красочных сияющих огоньков падают прямо на меня, словно я не стою на крыше, а лечу сквозь млечный путь в открытый космос. Снежинки рядом громко пищали, совершенно обезумев от восторга, а Кэл глядя на счастливую меня, улыбался бесшабашной и шальной улыбкой.

— Спасибо, — тихо прошептала я, — это был самый лучший фейерверк в моей жизни. Кэл уселся на выступающий козырек крыши и, дернув меня за руку, усадил рядом.

— Смотри, — он ткнул пальцем в яркое сосредоточение звезд на небе, — это созвездие «Скользящих» Говорят, что когда королевы покидают этот мир, их душа отправляется на небо к звездам и они смотрят оттуда на нас. И когда звезды ярко мерцают, это они… Они улыбаются, они счастливы…

Кэл стер пальцем скатившуюся по моей щеке слезинку и, обняв за плечи, прижал к себе.

— Я думаю, твоя мама сейчас улыбается, глядя на тебя Элька. И знаешь, она была права, мир не может умещаться в рамки Хрустальной Гряды. Он бескрайний, удивительный…там, за каждым поворотом таится что-то восхитительно-прекрасное, что-то, что рождается с каждым новым восходом солнца, что-то, что заставляет сердце биться быстрее с каждым таяньем утренней звезды, что-то, что позволяет чувствовать себя невероятно свободным. Однажды, я покажу тебе его… Этот неизведанный, таинственный, снежно-волшебный мир…

— Ты знал мою маму? — Я смотрела в зеленые глаза и видела в них целую вселенную, яркую и волшебную вселенную по имени Кэлвин.

— Нет, но очень много слышал о ней от своего отца. Он любит ее… — Кэл как-то криво улыбнулся и запрокинув голову стал разглядывать звездное небо.

— Ты хотел сказать любил? Зеленоглазый вдруг очень странно посмотрел на меня.

— Разве можно говорить о любви в прошедшем времени? Это люди умирают Элька, а любовь она всегда здесь, — он положил свою руку мне на грудь, — она никуда не уходит, она всегда живет в нашем сердце, вместе с теми, кого мы любим.

За моей спиной кто-то громко всхлипнул и мои маленькие снежинки, сорвавшись с места, неожиданно облепили Кэлвина, обнимая своими хрупкими лапками.

— Я не сержусь на тебя, — пискнула Красотка, — я и вправду синенькой выглядела очень стильно и модно.

— А мне понравилось, когда ты этой Велиэн в голову иголок натыкал, смешно было, — хихикнула Ежик.

— Ты хороший и веселый, — прижавшись к Кэлу, шептала Потеряшка.

— Чего это с ними, — тихо спросила я Пухлю присевшую мне на плечо.

— У него мама умерла, когда он маленьким был, — тяжело вздохнула маленькая фрейлина.

Я порывисто обняла Кэла и ласково взъерошила непослушный золотой ежик волос.

— Я всегда мечтала о таком брате как ты Кэл, но я согласна и на крепкую дружбу если ты… Кэл картинно закатил глаза.

— Крошка, я разочарован! Неужели такой милый и очаровательный мужчина как я, не заслуживает чего-то большего, чем просто дружба? Детка, ты разбиваешь мне сердце. — И наглая морда ехидно мне подмигнула.

— Ну, ты и фрукт, ты когда-нибудь бываешь серьезным? Я ущипнула Кэла и он стал весело хохотать.

— Угу, я всегда делаю серьезное лицо, когда отец читает мне мораль, что мое поведение не достойно герцога, а потом он отворачивается и, я делаю ноги. Вот вьюга, Элька, ты первая девушка, которая не купилась на мое бесконечное обаяние и сногсшибательную улыбку. Даже обидно. — Кэл начал щекотать меня и мы как дети стали толкаться и смеяться под веселую возню снежинок летающих вокруг нас и неприлично хихикающих.

— Ладно, мелкая, пора возвращаться, а то твой солдафон сейчас весь дворец верх дном перевернет, — и Кэл указал взглядом вниз на мечущегося по внутреннему двору замка Ская.

Скай похоже обиделся, потому что когда мы спустились, разговаривал со мной подчеркнуто вежливо и вообще ни о чем не спрашивал. Пришлось подлизываться. Стала упрашивать его посетить со мной завтра чудо сады сэра Готби, мотивируя тем, что только он пользуется безграничным доверием почтенного ботаника — это раз, и только с ним я могу чувствовать себя в полной безопасности — это два. И чтобы окончательно задобрить надувшегося Ская, я использовала запрещенный прием всех женщин вселенной, чмокнула его в щеку и, трогательно глядя в глаза, попросила:

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Ну и кто ж мне после этого откажет? И потом, у Ская после этого было такое счастливое лицо, что мне показалось, он мне простил даже, то, что я еще не сделала.

Кэла мы тоже взяли с собой, потому что эта зараза весь вечер умоляла не бросать его одного, смотрела на меня глазами побитой собаки и обещала быть пай мальчиком. Врал. Нагло, беззастенчиво, бессовестно врал. Пока мы со Скаем слушали научный доклад достопочтенного селекционера, про то, какую тычинку с каким пестиком он скрестил, зеленоглазый монстр на пару с Ежиком самым беспардонным образом обносили сэру Готби плантацию клубники. Причем Ежик явно у него была дегустатором. Каждый раз, когда он совал ей в рот очередную ягоду, мелкая громко чавкала, закатывала глаза, а потом с очень умным видом сообщала, что есть можно, и только после этого, сочная клубника исчезала в наглой белозубой пасти Кэлвина.

Красотка, глядя на это безобразие, все время лопотала:

— Мове тон! Мове тон! Анфан терибль! — явно надеясь, что сэр Готби французского не понимает, и пыталась сымитировать обморок.

Но уважаемый ботаник был так увлечен рассказом о своих экспериментах над природой, что пройдись я в этот момент перед ним голая, он и тогда не обратил бы на происходящее никакого внимания.

Пухля надувшись, сидела у меня на плече и ворчала, что мы пустили козла в огород. Под козлом она явно подразумевала Кэла.

Потеряшка мечтательно вздохнув, вдруг ляпнула:

— Они нашли друг друга!

А я, смотрела на сладкую парочку и если честно завидовала. Я с огромным удовольствием тоже залезла бы на грядку и налопалась до отвала вкусных, сладких ягод. Но я же королева. Поэтому с царственной осанкой и выражением полного понимания ситуации, хотя если честно, я нифига не понимала, я со Скаем бродила следом за сэром Годби, одобрительно кивала головой и все время повторяла:

— Потрясающе! Великолепно! Вы гений!

Следующие два дня мы со Скаем облазили все «злачные места» Хрустальной Гряды. Выставки морозных узоров в хрустале. Ярмарки, посвященные предстоящему дню зимнего солнцестояния. Собрание каких-то фанатичных теток, требовавших свободу снежным попугаям. Кто им свободу то не давал, я так и не поняла, но совершенно с ними была согласна.

К вечеру второго дня мой «интузизизм» закончился. Как говорят, укатали сивку крутые горки. Я уселась в гостиной на диване и стала возмущаться, что королевам тоже положен выходной. Согласились со мной почему-то только Кэл и Ежик. Кэл потому что за два дня ему порядком надоело, что я везде таскаюсь со Скаем, который и подступиться ко мне не давал, а Ежик просто за компанию. Сошлись мы на том, что завтра все вместе поедем на открытие ледового катка, перережем ленточку, толкнем пламенную речь, а потом покатаемся на коньках. Ну, в общем, совместим приятное с полезным. В предвкушении завтрашнего дня я уснула как младенец.

Мне опять снился кошмар. Звук бьющегося стекла и душераздирающий крик. Я вскочила на кровати в попытке прогнать жуткое наваждение. А леденящий сердце стон продолжал звучать в моих ушах. Спать перехотелось мгновенно, да и жутковато как-то было снова закрывать глаза. Снежинки спали, смешно двигая во сне своими мелкими носами. Спящие, они были такие трогательные, такие забавные, такие беззащитные. Потеряшка вероятно куда-то бежала, потому что тихо попискивая, дергала всеми своими конечностями. Ежик, что-то ела, непрестанно чавкала и облизывалась. Солнышко, разбросав по подушке лапки, светила даже во сне. Красотка замерла в позе «я богиня», а Пухлик сердито свела бровки и громко храпела. Полюбовавшись на своих снежных подружек, решила пойти в библиотеку, вспомнив, что там осталась книга с маминым дневником, а у меня за последние два дня суеты, совсем не было возможности его почитать. Натянув халат и засунув руки в карманы, моя ладонь вдруг дотронулась до плоского, холодного медальона, того самого, благодаря которому я встретила Арвэна. Сердце пропустило удар, мне вдруг так захотелось его увидеть, хоть глазком. Тем более что ушла то я, не простившись. Не красиво как-то получилось. Тихонько полезла в шкаф и стала натягивать на себя все теплые вещи, какие там были, помня, что в прошлый раз чуть было, не окочурилась от холода. Выйдя в коридор, дрожащими руками схватила тонкий ромбик, поднесла к светильнику и…

Стою в центре огромной круглой площади, а вокруг… сверкающий яркими огнями город, длинные узкие улочки, запорошенные снегом булыжные мостовые, двухэтажные особняки с черепичными крышами и ползущим над ними тонкими струйками дыма. Сквозь крыши выглядывают туманные силуэты заснеженных гор. Вокруг снуют какие-то люди. На углу, сияя стеклянными витринами маленький магазинчик, обвешенный бубликами, кренделями, цветными пряниками, с эпической надписью над крыльцом — «Ватрушки от бабушки Хохлушки». В воздухе пахнет сдобой, ванилью и кофе. Прямо передо мной стоял какой-то памятник. Подняла глаза и обмерла.

С постамента на меня смотрел могучий викинг. Огромный. Бычья шея, косая сажень в плечах, по спине рассыпались волнистые пряди волос, перехваченные через лоб широким ободом с большой каменюкой посредине. Мужик напряженно смотрел куда-то вдаль, за плечами развевался длинный, меховой плащ, в руках длинный белый посох. Мощную, как ствол дерева ногу, обвивал ледяной змей. И глаза у этой змеюки мне почему-то показались до боли знакомыми. Я смотрела, на словно сошедшего с картинки представителя Валгаллы широко раскрыв рот и глаза.

— Колоритный дядька! — восхищенно сказала я стоящей рядом бабуле.

— Что ты, свенна, разве так можно про короля? — Бабуля вытаращила глаза и смотрела на меня с благоговейным ужасом.

— А чего это вы ругаетесь? Ишь, моду взяли, чуть что, сразу свенна.

Бабуля вытаращила глаза еще больше, — И откуда ж ты дитятко, такая глупая? Свенна — это почтительное обращение к таким благородным девушкам как ты. Ты ведь благородная девушка?

Ну капец, это получается я в прошлый раз Мальвина бабой обозвала. Благородной. Понятно тогда чего разозлился. Бабуля посмотрела на меня как-то подозрительно и опять спросила:

— А ты деточка что, не местная?

Как-то мне не хотелось палить контору, а уж если врать то всем одинаково, поэтому я села на своего любимого коня и жалобно пожаловалась старушке:

— Не помню я ничего. Амнезия у меня.

Бабка оказалась жалостливая, всплеснув руками, стала причитать:

— Болезная значит. А такая молоденькая. Жалко то как. Пойдем, милая я тебя чаем напою с плюшками.

Я посмотрела еще раз на памятник и спросила:

— Так этот товарищ, значит король?

— Король деточка, король. Хороший был король! Мудрый, сильный, справедливый, — бабулька вдруг шморгнула носом и глаза у нее как-то подозрительно на мокром месте оказались.

— А почему был? — я заинтересованно посмотрела на былинного богатыря со змеюкой на ноге.

— Так убила Эркара скользящая то. Все зло от них. Ни души, ни сердца, — и лицо у бабушки мгновенно утратило доброжелательное выражение.

Слов нет… Чуть не ляпнула глядя на статую, — Ну здравствуй папа! И только потом до меня стало доходить то, что она сказала. Культурный шок…То есть это не Эркар уничтожил мою маму, а она его. Это что еще за хрень такая несусветная?

А бабушка стала меня тянуть за руку и, указывая взглядом на приближающуюся к городу снежную бурю.

— Пойдем-ка, детка в дом, ишь Король Арвэнгар лютует, третий день кого-то ищет, все кланы на ноги поднял.

— Сын этого что ли, — я кивнула головой в сторону папенькиной статуйки.

— Что ты дитятко! Не было у Эркара детей. Да и не передаётся власть ледяным королям по наследству. Их агорн выбирает, — бабуля продолжала меня тянуть в сторону магазина с плюшками и смешной вывеской.

— А этот новый, король тоже хороший? — даже не знаю, зачем спросила.

— Хороший тоже детка, токмо ветреный дюже, давеча у него помолвка должна была быть, так отменил… и лютует третий день, а че лютует то, ежели сам отменил? Ветреный, как есть ветреный. — Мурлыкала себе под нос бабка.

Бабулька оказалась хозяйкой бакалейной лавки, она усадила меня за столик, налила ароматного чая, всунула мне в руки ванильную булочку и сев напротив стала трещать как сорока.

Болтун конечно находка для шпиона, поэтому пока я ела, бабушка Хохлушка рассказала мне все, что я хотела знать. По их версии, оказывается, Эркар полюбил мою маму, а она захотела отобрать у него агорн, символ ледяных королей и получить власть над королевством льдов. И вот этим самым агорном, понятия не имею что это такое, она его и убила. Сказать, что я была злая, значит не сказать ничего. У меня руки чесались, сделать какую-нибудь пакость. Поэтому когда я вышла на улицу и посмотрела на папенькино изваяние, мне почему-то очень захотелось дать ему в глаз снежком.

— Так значит, все перекрутили, да? Мама значит, во всем виновата? Ну, я вам покажу, кто такие скользящие, я вам устрою всемирное таянье ледников. И у меня даже на примете есть одна зеленоглазая зараза, которая мне поможет воплотить мой план в жизнь. Я шла и пыхтела себе под нос как тролль, а потому совершенно не заметила обледеневшего спуска с горки. Моя несчастная ножка подвернулась на скользком выступе и в позе «А мы морские звезды, осторожно!» я раскорячкой поехала с горки вниз.

— Бум, — сказала моя бедная головушка, приложившись обо что-то твердое. Этим что-то оказались сапоги, высокие, белые сапоги. Ноги… выше были ноги… Красивые такие ноги… А дальше был ОН! Меня подняли в воздух, словно перышко и, удерживая на вытянутых руках, сказали:

— Ты…

Он даже не сказал, а как-то выдохнул это «Ты». И в этом «ты» было столько всего…Радость, нежность, надежда, восторг и что-то такое…, от чего у меня перехватило дыхание и все что я могла…, просто смотреть на него и глупо улыбаться. Вот совершенно глупо. От уха и до уха.

Он опять все испортил. Красивые брови вдруг сошлись на переносице «индейским жилищем», ну вигвамом в смысле, и он стал орать как резаный:

— Ты, ты где была? Ты где была, я тебя спрашиваю? — он схватил меня за плечи тряс так…Уж не знаю, что он из меня собирался вытрясти. Толи снег, потому что его мне за шиворот набилось целая куча, пока я собой вытирала горку, толи душу, толи остатки разума.

— Ты хоть представляешь, что я чувствовал, когда искал твое бездыханное, окоченевшее тело посреди ледяной пустыни, — надрывался совершенно злой Мальвин.

И вот пока он на меня кричал и тряс как мешок с дустом, я смотрела на него такого сердитого, взъерошенного, такого красивого, и просто фанатела от счастья. Искал, переживал, волновался…

— А давай целоваться, — сказала я, все так же глупо улыбаясь.

Синеволосик впал в ступор. Даже кричать перестал. И лицо у него было такое… В общем самое лучшее на свете лицо. А пока он зачарованно на меня смотрел, я его взяла и поцеловала.

И мир исчез. Просто взял и исчез куда-то. Растворился в бесконечной нежности нашего поцелуя. Утонул в синих как море глазах моего снежного принца. А он вдруг отпрянул от меня и посмотрел так, словно не мог поверить, что это действительно я. А потом…потом на меня обрушилась снежная буря. Меня целовали… неистово, безумно, страстно, лишая воли, разума, гордости. И губы…его губы… алчные, обжигающие, требовательные, они были везде, они плавили, они сводили с ума, они уносили меня куда-то далеко-далеко, где не было ни скользящих, ни ледяных королей, ни боли, ни ненависти, а только этот невероятный мужчина, с синими как море глазами и его безумный поцелуй.