Хозяйка замка (СИ)

Глава 20

Чтобы окончательно привести свои чувства в порядок, я открыла свой рабочий чемоданчик, намереваясь приступить к работе над портретом леди Джулии. И в это время зазвонил мой телефон.

На экране высветилось «Джон». Странно, так как обычно, если ему было что-то нужно, Джон сам приходил в мастерскую.

Между тем я послушно взяла трубку.

— Да?

— Аниа, ты можешь зайти ко мне в кабинет?

Джон звучал как-то холодно. По-деловому. Почти так, как он разговаривал с инвесторами из Лондона. Только гораздо менее учтиво.

— Да. Могу, — ответила я.

— Хорошо. Я жду.

И он повесил трубку без дальнейших объяснений.

Кабинетом Джона была та самая злополучная комната, у дверей которой я подслушивала его разговор с лордом Робертом.

Ни разу до этого, я не бывала там.

Обычно Джон занимался в кабинете массой скучных дел, как он сам называл свою работу. Разбирал счета. Подписывал контракты. Составлял экскурсионные программы. Искал что-нибудь новое из истории замка. Не знаю… Если подумать, то я никогда не волновалась о том, чем Джон занимает свой день и что он делает в своем кабинете. Что в очередной раз доказывало ту простую истину: я совсем не знаю Джона.

Возможно, прав был Антон, говоря, что работа интересует меня много больше, чем живые люди. И за ней я не вижу главного…

Тем не менее, я открыла дверь кабинета.

Это было достаточно большая комната с высоким потолком. Все стены были заставлены книжными стеллажами красного дерева. Слева была расположена лестница, ведущая на балкон — своеобразный второй этаж комнаты, также служивший обителью книгам. Справа красовался огромный камин, над которым висел какой-то нелепый натюрморт. И мне подумалось, что это, должно быть, то самое место, где раньше находился портрет леди Джулии.

Из мебели в комнате было два кресла у камина. Кушетка, обитая красным бархатом. Старинный глобус. Огромный письменный стол и кресло. Последние были расположены так, что при работе лорд замка сидел спиною к окну, освещавшему его рабочее пространство. А входящий, напротив, видел лишь очертания силуэта, сидевшего в кресле. Выходит, это был тот самый кабинет, где Гвендолен впервые встретила лорда Артура. По моей спине пробежали мурашки. Впрочем, не только от этого. Во всём помещении было достаточно холодно. Видимо, Джон экономил на отоплении и не считал необходимым тратиться на это огромное пространство.

В подтверждение моих слов из новомодных предметов интерьера в кабинете были только ноутбук, кажущийся ужасно маленьким на огромном деревянном столе, и небольшой калорифер, также приставленный к рабочему месту, чтобы хоть как-то обогревать его.

Джон стоял лицом к окну, сложив руки за спиной. Когда дверь за мною закрылась, он обернулся и, бросив на меня пылающий гневом взгляд, сказал.

— Аниа. Нам нужно поговорить.

Я была ошарашена. Никогда еще Джон не смотрел на меня с такой злостью. И никогда в его голосе не звучало столько льда. Но главное, я даже представить себе не могла причину подобной немилости.

— Что-то случилось? — спросила я, с удивлением обнаружив, что голос мой звучит ровно и спокойно. Будто это говорю и не я, а кто-то за меня.

— Да. Я хочу обсудить с тобой работу над портретом леди Джулии. И то, насколько хорошо ты прочла контракт, который мы подписали перед её началом.

— Позволь узнать, что тебя не устраивает?

Джон сжал губы, будто желал сказать нечто иное, но ответил.

— Насколько я помню, в пятом пункте я четко указал, что картина не должна покидать пределов замка. Также отметил, что ты не должна была прибегать к помощи сторонних специалистов без моего на то разрешения.

— Что же, Джон, я не вижу невыполнения данных обязательств. Картина всё еще в замке, и кроме меня, к ней никто не прикасался.

— И, между тем, ты подробно отчитывалась о процессе реставрации и пользовалась консультациями некого Барнаби Льюиса из Национальной галереи, — очень холодно проговорил Джон.

Я готова была рассмеяться и заплакать одновременно.

— Джон, я не прибегала к помощи или консультации Барнаби касательно портрета леди Джулии. Я хорошо помню контракты, которые подписываю.

— Твои реставрационные записи говорят об ином, — ядовито сказал Джон.

Я всё еще не понимала, что произошло, за исключением того, что во всей этой ситуации мне абсолютно не за что оправдываться.

— Мои реставрационные записи являются моей интеллектуальной собственностью, — спокойно ответила я, — и, если ты читал в свою очередь мою сторону соглашения, то я остаюсь в полном праве их вести. Что же до мистера Льюиса, то я запрашивала его исследования по работам Ротшильда. На что я имела полное право. О реставрации, ведомой мною, мы не говорили.

— Да. Предположим. Только в своих записях ты практически доказала, что портрет леди Джулии принадлежит руке Ротшильда.

— Не отрицаю этого, — еще спокойнее проговорила я, — даже напротив. Основываясь на моей работе, я могу четко сказать, что портрет написан Джорджем Ротшильдом. Впрочем, ты и сам это прекрасно знаешь. Не так ли?

Джон посмотрел на меня так, будто готов был испепелить на месте, ну, или в крайнем случае, ударить, но расстояние между нами пересекать не стал.

Повисла пауза.

— Аниа, — наконец сказал Джон, — ты знаешь, кто приезжал с Сэмом Пратом?

— Нет, — честно призналась я.

Снова не понимая, какое отношение это имеет к нашему разговору.

— Этого человека зовут Кевин Лайсер.

О, оказывается отношение самое прямое. Лично я никогда не встречала мистера Лайсера, но вот Барнаби мне почти все уши о нем прожужжал в свое время. Конечно, ведь мистер Лайсер был одним из крупнейших экспертов по работам Ротшильда.

— И Сэм смог заманить сюда этого человека именно, благодаря твоим так называемым исследованиям, — отвернулся от меня Джон.

— Мои реставрационные записи, Джон. Не исследования. И, если тебе интересно, я не предоставляла их Сэму Прату.

— Нет, не интересно! — рявкнул Джон и сделал шаг в мою сторону, но вовремя остановился.

— Тогда в чем дело?

Я была в полном негодовании. Джон, с его низкими обвинениями, был нелеп. Я имела полное право вести записи. Я не отдавала их Сэму Прату. Если тот и получил их, то явно мерзким воровским путем. Но, главное, за кого Джон меня принимал, выставляя все эти глупые обвинения?

— Чего ты ожидал, Джон? — продолжила я. — Что я буду столь глупа, чтобы считать, что реставрирую работу неизвестного мастера? Зачем ты вообще заказал реставрацию, если так дорожишь своей картиной⁈

— Ты должна была просто выполнить свою работу. Отреставрировать портрет, а не лезть своим носом в мои дела! Теперь, когда доказана подлинность картины, её цена значительно возросла. И у Гортензии, с которой я лишь недавно смог уладить все детали нашего расставания, есть отличный повод отсудить её у меня! — злился Джон.

Я чуть было не залилась смехом. Вот оно что… О, Джон! Я должна была догадаться.

Ты готов сжечь свой замок, лишь бы он не достался Сэму Прату. Решил скрыть от бывшей жены, что вам с ней есть, что делить. Ты не лучше дракона, что сидит в своей пещере и дорожит каждой потертой монеткой.

— Полагаю, если ты так не доволен моей работой, то нам не стоит дальше продолжать наше сотрудничество, — предложила я.

Джон открыл было рот, чтобы что-то ответить, но затем снова закрыл его. Пожал плечами и после некоторой паузы, сказал:

— Если ты считаешь профессиональным бросать работу на полпути, то я абсолютно не против твоего решения.

— Я считаю профессиональным работать там, где нужен реставратор. Тебе же, Джон, изначально следовало нанять сотрудника клирингового агентства, чтобы тот просто смахнул пыль с твоей драгоценности, — парировала я его выпад.

Джон криво улыбнулся:

— Я тоже сожалею о нашем сотрудничестве.

— Тогда у нас есть прекрасный повод расторгнуть контракт. До свидания, Джон. Я уеду сегодня же, — поставила я жирную точку в нашем неприятном разговоре.

— Всего хорошего, — спокойно произнес Джон, отворачиваясь к окну, — я вышлю чек.

Не ответив на его слова, я покинула кабинет.

Я прекрасно добралась до Лондона. Никаких слез, никаких сожалений. Скорее напротив: мне вдруг стало необычайно легко. Будто разорвались те оковы, что держали меня, и я вновь могла быть собой. Не нужно было больше переживать о женах, дедушках, кузенах и прочих чужих людях, вдруг посчитавших, что можно втаптывать меня в грязь.

И можно не мучить себя мыслями о том, кто я в жизни Джона. Случай прекрасно расставил всё по своим местам.

Урок, полученный в Кеннет Кастл, был бесценен. Теперь я не буду столь наивна, чтобы верить одиноким мужчинам, строящим из себя непонятых интеллектуалов, а на деле являющихся не более чем очередным изменяющим жене козлом.

Но, главное, теперь я никогда и ничему не дам отвлечь себя от моей работы. И больше никогда не забуду себя в другом человеке. Одни плюсы. Никаких минусов.

Припарковав «Лапочку» возле дома Лиззи, я достала из багажника свой чемодан. Увы, некоторое время придется пожить у подруги. Но это явление временное. Скоро я найду себе новый контракт. Возможно, стоит рассмотреть Италию. Хотелось уехать куда-нибудь поближе к солнцу и подальше от этих странных англичан.

Я поднялась по лестнице. Надеюсь, Лиззи дома. Звонить с предупреждением и рассказывать по пути, что произошло и отчего я внезапно возвращаюсь в Лондон, не хотелось. Теперь стоит уповать на судьбу.

Была ночь. Я выехала из Уэльса еще днем, но путь мой составил около пяти часов на машине, так что успело стемнеть.

Сонная Лиззи открыла дверь и удивленно уставилась на меня:

— Энн? Что ты тут делаешь?

Я хотела сказать что-то вроде: «Всё хорошо. Просто мне придется некоторое время пожить у тебя».

Но вместо этих спокойных слов, я упала в объятья Лиззи и горько разрыдалась.

Ближе к утру я смогла закончить свою историю. Мы с Лиззи сидели на диване в её белоснежной кухне-гостиной. Подруга заботливо поила меня травяным чаем, по рецепту какой-то из её пра-бабабушек-ирландок, знахарки к тому же, и время от времени подавала чистые бумажные платки.

— Не могу сказать, чтобы я не догадывалась о ваших отношениях, — наконец, подвела итог Лиззи, — уж очень счастливой ты казалась некоторое время.

— Недолго, — вставила я.

— Энн, — Лиззи терпеливо вздохнула, присела ко мне поближе и обняла, — отношения — это не одна из твоих картин, где момент навсегда застыл во времени. Они приносят разные чувства. Не всегда светлые. Зато, если опять же говорить твоим языком, картина насыщается новыми красками.

— Да уж. Красок мне теперь предостаточно, — пробурчала я.

Лиззи вздохнула, взглянув на меня:

— И что ты теперь планируешь делать?

— Не знаю. Моя виза продлена, благодаря контракту в Кеннет Кастл. Скорее всего, я возьму небольшой тайм-аут, а потом буду искать новое место работы. Еще по пути в Лондон я подумывала об Италии.

Подруга посмотрела на меня неодобрительно:

— Ты можешь остаться и работать в Национальной галерее. Тебе ведь предлагали там продление контракта? Или в Британском музее. Слышала, там как раз ищут специалистов твоего уровня.

Я помотала головой. Старой доброй Англии с её лордами и привидениями с меня было достаточно.

— Энн, — еще неодобрительнее проговорила Лиззи, — ты не можешь всё время так поступать.

— Как?

— Бежать. Это неправильно.

— Лиззи, я не бегу. Просто развиваюсь как специалист. Работаю там, где мне это интересно. Что в этом плохого?

— И потому ты уже несколько лет не была дома?

О…Вот опять. Лиззи вбила себе в голову, что знает, как мне лучше быть дальше.

— Я не была дома потому, что там меня никто не ждет, — вздохнула я.

— Еще бы. Ты ведь так изящно сжигаешь все мосты, — кивнула Лиззи.

— Лиззи, давай не сейчас, я очень устала, — честно призналась я.

Лиззи понимающе кивнула.

— Я постелю тебе в гостевой спальне, — сказала она, всё еще не сводя с моего лица обеспокоенного взгляда.

Через некоторое время, когда за окном уже забрезжил рассвет, мы были готовы ложиться спать. И я в который раз порадовалась, что график работы Лиззи свободный. Иначе мне сейчас было бы очень стыдно.

— А я ведь с самого начала знала, что не стоит начинать эти отношения, — вздохнула я в сотый раз.

— Ты могла бы посоветоваться со мной, — обиженно вставила Лиззи.

— Прости, я думала, что ты скажешь мне обратное, — честно призналась я.

— Я бы сказала тебе слушать свое сердце, — возразила Лиззи.

— Спасибо, в следующий раз, когда очередной английский аристократ предложит мне работать на него и делить с ним постель, я вспомню твою мудрость, — пообещала я, грустно улыбнувшись.

Мы обе рассмеялась. Потом Лиззи подошла ко мне. Обняла и сказала:

— Не жди. Слушай свое сердце сейчас.